“…Друг, зачем ты пришел?” – эти слова Христа как-то по особому трогают моё сердце. Есть в них что-то такое, чего не передать на многих страницах объяснений и толкований Евангелия. Ведь не кого-нибудь, Он так назвал, а Иуду: предателя, который ночью привел толпу вооруженных боевиков, чтобы выдать им Учителя на кровавую расправу. Христос, как всеведущий Бог, конечно же, знал, зачем пришел Иуда. Но спрашивает его об этом, и называет другом…
Время от времени приходится встречать в различных публикациях и дискуссиях одну и ту же мысль: Иуда был орудием Бога, а его предательство – частью божественного замысла. По-моему, это напрочь неверное рассуждение. Разве можно считать орудием того, кого Христос назвал Своим другом в сам момент предательства? И ведь не спишешь тут ничего на пустую риторику или формальность. Потому что не кто-нибудь, а воплотившийся Бог это сказал. А у Бога пустых слов не бывает. Раз назвал так Иуду, значит, действительно считал его другом. И тогда ни о каком орудии речи быть не может. Потому что делать из друзей орудие – низость даже в представлении грешников.
Правда, есть и еще один общеизвестный тезис: в идеале человек – раб Божий, орудие его воли. И в таком случае, почему бы Иуду тоже не определить как орудие Бога?
Что на это ответить… Хороши бы мы были, ежели б в своей жизни исполняли одну лишь волю Божью о нас, не разбавляя ее разнообразным своеволием. И потом, отдание себя на волю Божию у святых всегда было подчеркнуто-добровольным актом. Сделать себя орудием Божьим в этом смысле человек может лишь сам, потому что Бог не нарушает человеческую свободу. “Се, раба Господня, буди мне по слову твоему”. Этими словами Богородица дала согласие на то, чтобы стать орудием Божьим. Иуда же ничего подобного не говорил.
Наверное, его можно назвать в этом смысле орудием дьявола, вошедшего в него за пасхальным столом. Но все равно, к этой одержимости он шел сам, следуя своему свободному выбору, от греха к греху, от скупердяйства, жадности и воровства – к предательству и самоубийству.
И весь смысл этого извечного вопроса о смысле свободы человека, наверное, в том и заключается, чтобы, он, человек, эту свободу употребил на подчинение Божьей воле. То есть отказался бы от нее. И таким образом, сделал себя орудием Божьего благого промысла о себе, о других людях, обо всем нашем мире. Но стать таким орудием Божьим ох как непросто. Хотя, сама, если так можно выразиться, технология этого дела предельно проста – исполняй заповеди Евангелия. Все, без каких-либо исключений. Чтобы каждый твой шаг, каждое слово, действие, каждое движение твоей души были мотивированы Евангелием, в котором Бог и выразил Свою благую волю о каждом из нас. И будешь Его орудием в этом мире. Вроде бы проще простого. Если бы не один пустяк: для этого нужно перестать быть орудием своих собственных страстей и греховных привычек. У Иуды это были стремление к деньгам и воровство. У кого-то такими страстями могут оказаться любовь к выпивке и женщинам легкого поведения, презрение к другим людям, неудержимый гнев, тщеславие, гордыня… Страсти могут быть самыми различными, но результат их всегда один и тот же: они подчиняют нас себе, не позволяя нам подчиниться Богу. И тот факт, что каждого из нас, несмотря на это, Христос все же любит и готов назвать Своим другом, ничего не меняет для нас к лучшему: Иуда тоже не был исключен из числа Божьих друзей. Но это не уберегло его от страшной гибели от собственных рук.
Мало знать, что ты для Бога друг. Куда важнее жить так, чтобы Бог был твоим другом. Ведь любую просьбу друга мы стремимся исполнить любой ценой, даже если это сопряжено для нас с неудобствами и требует определенных жертв. А заповеди – те же просьбы Бога, считающего всех нас своими друзьями, и желающего нам блага. Не исполнил заповедь – грош цена твоей дружбе. И за всеми высокомудрыми рассуждениями о причинах предательства Иуды, скорее всего, кроется простой вопрос, терзавший душу друзей Христа на Тайной Вечере: «Господи, не я ли?».
Александр Ткаченко