- Санкт-Петербургская Духовная Академия - https://old.spbda.ru -

«Ну, раз собираешься быть священником, то приготовься к тюрьме» Беседа с протоиереем Валерианом Кречетовым

Протоиерей Валериан Кречетов – один из старейших клириков Московской епархии, авторитетный духовник, настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы села Акулово Одинцовского района, – о том, что помогало сохранить веру в годы советских гонений на Церковь, о подвижниках той поры и о том, какие качества необходимы нам, современным христианам, чтобы сохранить неповрежденной веру в нынешнее – тоже очень непростое – время.

Отец Валериан, добрый день. Благодарим за возможность встретиться с вами. Сегодня хотелось бы поговорить о Церкви в XX веке. Но первый вопрос к вам о том, как вы пришли к Богу.

– Тема беседы – сверхсерьезная, и говорить о Церкви в XX веке – это вопрос, который выше моих возможностей. Когда сетует Илия Пророк: «Я один остался в Израиле. Моей души ищут», Господь говорит: «Еще 7 тысяч верных мне не преклонили колена пред Ваалом» (см.: Рим. 11: 3–4). Состояние Церкви знает один Бог, как и душ человеческих.

Жизнь свидетельствует: человек, живущий в православной семье и в православной Церкви, может жить в любых условиях

А как я пришел в Церковь? Я не пришел – меня принесли. Моя мама была очень верующий человек, как и отец. Мой отец был духовным сыном отца Владимира Воробьева из храма Николы в Плотниках на Арбате. И мама туда же ходила. Они сами выросли в вере и воспитывали нас так же. С младенчества мы воспитывались в семье, которая именуется малой Церковью. А дальше – то, о чем вы сказали: Церковь воинствующая, великая Церковь. Семья – малая Церковь, а Церковь, которую принято у нас называть Русская Православная Церковь, Вселенская Церковь, – та Церковь, которая имеет благодать Святаго Духа, в которой совершаются Таинства. Первое Таинство – Крещение. Именно жизнь наша свидетельствует, что человек, живущий в православной семье и в православной Церкви, может жить в любых условиях.

Расскажите, каким было ваше детство.

– Я родился до войны, в том самом 1937 году. Тогда я, конечно, не понимал, что это за время, и уже значительно после войны и в последние годы мне пришлось встречаться с людьми, которые были сознательными современниками тех времен и прежних годов. Они еще более утверждались в вере. Мой отец, который прошел и Соловки, и потом войну, в 49 лет пошел в семинарию по твердому убеждению. Еще 30 с лишним лет он потом прослужил. И он говорил: «Нужно укреплять веру». Я, выросший с детства в вере, думал: «Вроде бы было всё нормально»… Но понял, что действительно вера требует постоянного укрепления. Как всякий дар, так и дар веры.

Есть такой юмор, когда встречаются два выпускника медицинского вуза. Она – простой участковый врач, а он – доктор медицинских наук. Он увидел у нее цепочку: «Что это у тебя? Крест, что ли?» – «Да». – «А я вот этого не понимаю». – «Ну что же, Петя, мне дано, тебе не дано». Это сторона жизни, которую мы часто забываем. И как часто нам об этом напоминают наши духовные наставники, особенно старшее поколение! Оно жило всегда с Богом.

Протоиерей Валериан Кречетов

Я, с детства выросший в православной семье, знал немножко историю, тем более что предки отца по материнской линии были старообрядцы. Это твердые устои. Арсений Иванович Морозов, монах, – это мой прадед. У нас корни были основательные. Я слышал отзывы об их деятельности положительные всегда. Твердые устои, нравственные ценности. Поэтому для меня это было всегда естественно – состояние веры. А тот, кто этого не понимал… – ну, не дано ему, наверное.

Отец Валериан, вы сказали, что родились в 1937 году. Это год, когда страшные гонения начались на Церковь…

– Начались не тогда.

Но пик был в 1937-м…

Когда Ягода сам оказался на Лубянке, он сказал: «Бог есть, иначе бы я сюда не попал»

– Да, пик. Но пик болезни – это кризис, переломный момент, после которого высокая температура начинает падать. Пожалуй, я бы сравнил 1937 год с кризисом этой болезни гонений, потому что в эти годы много очень пострадало. Сейчас у нас идет канонизация. Отцы берут допросы, но доверять этим допросам, как вот свидетельствам о гонениях первых веков, очень сложно. Ведь были и подделки, и обман, и подтасовки. И такое впечатление, что с 1937 года начался разворот в сторону уменьшения гонений, потому что сначала надо было снять тех, кто их осуществлял. Начали сажать тех, кто сажал. Я недавно услышал от одного человека, который родственно связан с той системой, что когда Ягода сам попал на Лубянку, то сказал: «Бог есть, иначе бы я сюда не попал».

Более того, когда начали разбираться в этих делах, то стали заметать следы и сразу уничтожать. Пошел пик расстрелов, потому что дела были ложные – почти все в основном.

А в 1939 году, как я потом уже узнал, Иосиф Виссарионович отменил преследование духовенства. Есть такое постановление. И начали уже освобождать тех, кто сидел. Тогда уже начали. Откуда я это знаю? От отца Евфросина. Он у нас погребен. 10 лет Колымы прошел: с 1931-го по 1941-й. Когда его срок подходил к окончанию, его вызвали и сказали: «Подпиши еще 10 лет». Это надо было для того, чтобы кого-то выпустить за деньги. И вдруг приезжает комиссия в Магадан. Смотрит его дело. «Кончился ваш срок. Вас надо освобождать». Он рассказывал: «Я молчу. Я ведь уже подписал еще 10 лет». Но его освободили. Он собрал вещички, а когда пришел в Находку пароход, на котором он плыл, объявили войну. «Я, – рассказывал он, – понял, что если бы меня тогда не освободили, я бы там так и остался». Это конкретный факт из тех времен.

А что вам родители рассказывали о том времени?

– Самое интересное, что отец ничего не рассказывал, хотя он был в лагере с 1927 года по 1931-й. Потом у Солженицына прочитал рассказы других о тех годах. А отец никогда не рассказывал. Я не задумывался тогда об этом. Потом понял, что отец не рассказывал, чтобы у нас не появилсястрах. Люди ведь безумно делают, что мучают себя тем, что прошло, или тем, что еще не наступило. Отец не рассказывал, чтобы не мучить тем, что еще не наступило, а может, и не наступит даже.

Интересно, что ваш батюшка отец Михаил Кречетов прошел лагеря, но, как я читал, никогда не воспитывал вас в ненависти к власти. Почему, как вы думаете?

– Просто он был православный человек. А по апостолу Павлу: «Вся власть от Бога». Так же воспитывались и воспитывали апостолы. Они же не воспитывали своих учеников в ненависти к власти. Ненависть к человеку вообще в христианстве отсутствует – есть ненависть к греху.

Как родители отреагировали на ваше решение стать священником?

– Отец знал, что я собирался. В конце школы сказал: «Ну, раз собираешься стать священником, то приготовься к тюрьме». В те времена это было. Я в 1954 году школу кончал, а брат, отец Николай теперь, в 1953-м. Мы один за другим шли, и оба поступили в Московский лесотехнический институт, поскольку оттуда посылали в Сибирь, на Дальний Восток – в глушь такую.

Отец Валериан, вы были знакомы с очень известными протоиереями, с духоносными людьми. Какие впечатления у вас остались от общения с ними?

Люди, прошедшие суровую жизненную школу, понимали, какой бесценный дар дан человеку – богослужение

– Во-первых, люди, которые прошли эту суровую жизненную школу, очень и не только ценили, а просто благоговели перед богослужением. Они понимали, какой бесценный дар дан человеку – богослужение. «В храме стояще славы Твоея, на небеси стояти мним», – так говорится. Поэтому в Церкви человек духовно оживляется, если он здесь начинает «услыши глас мой, Сын Божий, услыши…» Если жизнь его мертвит, скажем, то тут и напитывается силой. Классический пример – Александр Васильевич Суворов. Он перед сражением всегда служил Литургию раннюю. И вот высаживается неприятель, а Литургия идет. Ему докладывают. Он: «Да-да». Литургия заканчивается – и вперед! И разбивает! Такой живой пример земного боя. А духовный бой – идет везде.

Отец Валериан, каким вам запомнился отец Николай Гурьянов?

– Отец Николай, старцы… на всех на них печать любви и мира, особой тишины. Я вспоминаю отца Сергия, своего старца, – отца Сергия Орлова. Когда я, молодой священник, проспал и влетаю в храм, уже должна служба начаться, все стоят, а батюшка спокойно сидит: «Не спеши, без нас не начнут»… Так спокойно совершенно.

Отец Николай – это такая любовь, такая умиротворенность ко всему. Как он говорил: «Ко всему». Как-то я был в Бари, поинтересовался, как живет Западная церковь, и мне сказали, что есть ревностные ксендзы, которые выносят Престол переносной и на пляже совершают мессу. Это жуть какая-то. На европейском пляже да еще мессу! Я рассказал это батюшке, он задумался, а потом и говорит: «Ну, может, не стоило бы этого делать» – мирным-мирным тоном, не осуждая, мол: «Ну что ж…»

Но реакция на этот рассказ у него была?

– Реакция была, да. «Ну, не стоит…» – такая реакция. Реагировать можно по-разному.

Батюшка, хотелось бы вернуться к началу нашего разговора. Во Вселенской Церкви не было таких масштабных гонений, с какими столкнулась Русская Православная Церковь. На ваш взгляд, перед какими главными вызовами стояли люди в ту эпоху, в то время?

– Вот именно это – сохранить веру и чистоту веры. Потому были и тайные священники.

Катакомбные?

– Катакомбные. Это были настоящие катакомбные священники. Они никогда ни в каком отделении от Церкви не были официально. О них знала Церковь официальная, но только именно тайно. Они были сокрыты церковной официальной властью для того, чтобы дать возможность людям, которые желают исповедоваться, причащаться, участвовать в литургической жизни Церкви, в жизни Церкви участвовать. Чтобы им эту возможность дать. Потому что всё контролировалось. Книгу «Отец Арсений» знаете? Она написана дядей моей матушки. В ней он еще не всё описал… Он рассказывал случай, когда он встретил тайного священника, который служил в очень большом государственном чине. Как это было? Он не назвал ни его фамилии, ни имени.

Важно было сохранить иерархическую структуру Церкви насколько возможно. Патриарх Сергий пошел на какие-то шаги, которые навлекли на него соответствующее поношение, – пошел для того, чтобы сохранить Церковь. Патриарх Тихон пытался. Есть пример, когда к нему приходит архиерей. «Зачем же вы с живоцерковниками?» – «Я хотел, чтобы вам полегче было». Тот с юмором так смиренно сказал: «Такие архиереи только для тюрьмы и годны».

Отец Валериан, ваш отец протоиерей Михаил Кречетов прошел очень сложный, не простой путь: был узником лагерей, был очень хорошим спортсменом…

– Чемпион Москвы по академической гребле, восьмерка.

Как можно научиться такой вере? Откуда такая стойкость?

Надо всегда помнить: не ты что-то делаешь – делает благодать Божия

– Во-первых, это личный подвиг, потому что человеку дана свободная воля, а остальное совершает Благодать, как мы говорим словами апостола Павла. У него была решимость. Он шел сначала против рожна, заблуждаясь искренне, но потом, когда развернулся к вере, стал с еще большей силой идти на ее защиту, как сказано: «Благодатию Божиею есмь то, что есмь… Я много потрудился – но не я, а благодать Божия, которая со мною» (ср.: 1 Кор. 15: 10). Кстати, это самое главное. Отец Сергий, старец мой, когда я сказал ему: «Батюшка, я к вам буду посылать», ответил мне: «Да ты сам». – «Батюшка, а мне можно?» – «Можно, но при одном условии: чтобы ни тени не было, что ты что-то делаешь. Делает благодать Божия».

Доверие к Богу?

– Да, доверие к Богу.

Батюшка, вы однажды сказали такую фразу: «Самое главное – это оставаться самим собой». Как бы вы могли прокомментировать эти слова сейчас?

– Как «самим собой»? Сам собой не сам лично, а именно имея в виду тот строй, который ты по милости Божией имеешь, который тебе насадили. Этот строй нужно стараться сохранять. Не подделываться под веяния времени и моды.

Обрести какой-то внутренний стержень и его возделывать дальше?

– Да! И с этим стержнем жить. Особенность духовных людей именно такова.

Отец Валериан, какие, на ваш взгляд, самые главные вызовы стоят перед современными христианами?

– Перед современными христианами стоит самый главный вызов – это мир плоти диавола. Мир через плоть, а диавол через плоть, через мир старается человека с пути веры увести в сторону. И Господь предупреждает апостолов и всех нас, когда, говоря о последних временах – а времена всё-таки к тому уже идут, судя по состоянию человечества, – начинает и кончает с одного и того же: «Да не прельстят вас».

Мне был задан вопрос: «С кем нам ближе: с Западом или с Востоком?» И подсказали: князь Александр Невский с Западом воевал, а с Востоком дипломатические отношения имел. Но, кажется, Достоевский сказал: «Страшно не отрицание Христа, а подмена Христа». Чтобы: «Да не прельстят вас».

Тогда, когда был святой Александр Невский, условия были другие. Нужно было договариваться с Востоком, без этого тоже было никак…

– Договариваться с кем угодно можно и нужно. Если можно договориться, почему не договориться?

Отец Валериан, хотелось бы, чтобы вы обратились к нашим читателям, к нашим зрителям с пожеланиями, со словами напутствия.

Стояние в истине, в истинной вере! Говорят: «Не все ли равно как?» Нет, не всё равно как!

– Что можно пожелать, исходя из того, что Господь на пути жизненном явил, в чем уразумил? Есть такое изречение: «Истина себя защищает». Слова пророка: «Се бо, истину возлюбил еси, безвестная и тайная премудрости возлюбил еси» – они как раз на все времена насущны. Старец отец Николай Гурьянов очень часто повторял: «Какие вы счастливейшие в истине!» Стояние в истине. Стояние в истине, в истинной вере. Этот разговор: «Не все ли равно как?»… Нет, не всё равно как! Нам ведь не всё равно, что про нас говорят; нам не всё равно, что есть; во что одеваться, нам не всё равно. Почему же, когда вопрос касается веры, так легко говорят: «Не всё ли равно?»?!

Да, многие вещи бывают непосильны, но, во-первых, это не сразу, а во-вторых, для одного непосильно, а для другого посильно, и отменять эти вещи и отставлять их как ненужные нельзя. У нас что главное? Голова, туловище, органы все. Голова без тела и тело без головы отдельно не живут, но без руки живут, без ноги тоже, да, но – это крайний случай. Можно иногда в каких-то условиях обходиться без чего-то, но добровольно отрезать… Даже если рука больная, ее не отрезают, ее лечат. То же относится и к вере, когда берут всю полноту веры. Как это такое возможно? Во-первых, сразу, конечно, трудно, поэтому – постепенно. Мне кажется, это очень важно, чтобы стараться, кто сколько может, а кому посильно – тот должен исполнять так, как положено.

Отец Валериан, от имени редакции портала «Православие.ру», зрителей, читателей благодарим за эту удивительную встречу и за ваши ценные советы и ответы. Спасибо большое!

С Протоиереем Валерианом Кречетовым беседовал Никита Филатов

Православие.ru