И вот что у меня получилось.
Перед началом диалог; диакон: «Время сотворити Господеви…» Иерей: «Благословен Бог наш…». Диакон: «Помолися о мне, владыко святый». Иерей: «Да исправит Господь стопы твоя на всякое дело благое» (εἰς πᾶν ἔργον ἀγαθόν).
Великая ектенья: в прошении «О избавитися нам от всякия скорби, гнева и нужды, Господу помолимся» у греков: «от всякой скорби, гнева, опасности (κινδύνου) и нужды».
(вот интересно: греки молятся об избавлении об опасностей, а мы нет! Они что, такие боязливые, больше, чем мы?))
Перед чтением Евангелия:
Иерей, благословляя диакона: «Бог, молитвами святаго славного и всехвального апостола и евангелиста (…) да даст тебе глагол, благовествующему силою многою…»
Диакон: «Аминь, аминь, аминь. Да будет мне ныне по слову твоему» (Γένοιτό μοι νῦν κατά τὸ ῥῆμά σου). И читает тропарь одному из апостолов-евангелистов: «Апостоле и евангелисте (…), моли милостиваго Бога, да прегрешений оставление подаст душам нашим».
В сугубой ектенье «Рцем вси…»:
Еще молимся о братиях наших, священницех, священномонасех, священнодиаконах, монахах (ἱεροδιακόνων καὶ μοναχῶν) и о всем во Христе братстве нашем» (действительно, как у нас забыли включить в братство (иеро?)диаконов и простых монахов? – непонятно).
Во время Херувимской…
Кстати, не пойму, как возникло это «ДА»с повелительным наклонением в «Яко да Царя всех подымем»? В оригинале просто «Как Царя всех принимающие (подъемлющие) — Ὡς τὸν βασιλεία τῶν ὅλων ὑποδεξόμενοι – ангельскими чинами невидимо сопровождаемого».
У греков еще видим в это же время, как иерей молится:
«Приидете, поклонимся Цареви нашему Богу» (3-жды)
«Согреших Ти, Спасе, яко блудный Сын, приими мя, Отче, кающася и помилуй мя, Боже» (эти покаянные стихиры есть в нашем богослужении на вечерни в Октоихе, под какой день, не помню, цитирую по памяти).
Ἥμαρτον εἰς σὲ Σωτήρ, ὡς ὁ ἄσωτος υἱός, δέξαι με Πάτερ μετανοοῦντα, καὶ ἐλέησόν με ὁ Θεός. «Вопию Ти, Спасе, мытаревым гласом, милостив буди ми, якоже оному, и помилуй мя, Боже».
Κράζω σοι Χριστὲ Σωτήρ, τοῦ τελώνου τὴν φωνήν, ἱλάσθητί μοι, ὥσπερ ἐκείνῳ καὶ ἐλέησόν με ὁ Θεός
Ненавидящих и любящих нас прости, Господи. Боже, очистя мя, грешнаго, и помилуй мя.
Диакон: «Возьми (подыми), владыка». Иерей: «В мире возьмите руки ваша во святая» (у нас почему-то «в мире» оставили только для архиерейского служения!) «Взыде Бог в воскликновении, Господь во гласе трубне» (Пс. 46, 6).
Во время Великого входа греческий вариант поминовения более длинный, в том числе за здравие: «благочестивый народ наш и всякое начальство и власть в нем; на суше, на море и в воздухе христолюбивое наше воинство; живущих и пребывающих во святом граде сем, прихожан, жертвователей, членов приходского совета, и всех вас, приближающихся к божественному тайнодействию сему»
И за упокой: «Блаженных и славных ктиторов, основателей и жертвователей св. храма сего, за веру и отечество подвизавшихся и павших, и всех в надежде воскресения и жизни вечной усопших отцов и братий наших, да помянет Господь во Царствии Своем…».
По поставлении св. Даров на престол:
«Священство твое…» — «священнодиаконство твое да помянет Господь во Царствии Своем…»
«Благообразный Иосиф, с древа снем пречистое Тело Твое…»
Тропари «Во гробе плотски» и «Яко живоносец, яко рая краснейший», как я понимаю, не читаются в греческом варианте. Зато диакон произносит:
Ἀγάθυνον, Δέσποτα – «ублажи, владыка».
Иерей: «Ублажи, Господи, благоволением Твоим Сиона, и да созиждутся стены Иерусалимския. Тогда благоволиши жертву правды, возношения и всесожегаемая, тогда возложат на олтарь Твой тельцы (3-жды), и помилуй мя, Боже».
Далее следует диалог иерея и диакона, который почему-то наша богослужебная комиссия исправила около 10 лет тому назад… Но у греков он остается в неизменности!
Диакон: помолися о мне, владыко святый Иерей: Дух Святый найдет на тя и сила Вышнего осенит тя. Диакон: Той же Дух содействует нам вся дни живота нашего… и т.д.
Так мне и непонятно, на каком основании его изменили? Просто интересно…
Перед Символом Веры:
«Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы». Иерей вполголоса: «Возлюблю Тя, Господи, крепосте моя, Господь утверждение мое, прибежище мое и избавитель мой» — точная цитата из 17-го псалма, в славянском варианте почему-то урезанная.
«Христос посреди нас» — «И был, и есть, и будет»!
Евхаристический канон:
«Благодарим Господа» — «Достойно и праведно» (без «покланятися Отцу и Сыну и Святому Духу»).
«Твоя от твоих Тебе приносим (а не «приносяще»- σοὶ προσφέρομεν) о всех и за вся»
«В первых помяни, Господи, Архиепископа нашего и (…) в мире целых, честных, здравых, долгоденствующих, право правящих слово Твоея истины»,
Диакон: «и тех, кого каждый в помышлениях имеет, и всех, и каждых (всякого))» Хор: «И всех, и каждых».
Во время причащения священнослужители в алтаре читают после «Верую, Господи, и исповедую…» следующие стихи (есть в наших молитвословах в самом конце правила ко св. причащению):
«Се приступаю к божественному причащению. Содетелю, да не опалиши мене приобщением: Огнь бо еси, недостойныя попаляяй. Но убо очисти мя от всякия скверны»
Затем: «Вечери Твоя тайныя» и:
«Боготворящую кровь ужаснися, человече, зря» с тропарями «Усладил мя еси любовию» и «Во светлостех Святых Твоих како вниду…»
Возглас диакона (иерея) перед причащением всех: «Со страхом Божиим, верою и любовию приступите»! Очень уместно, тем более, что в пост и у нас поется «Вeрою и любовию приступим, да причастницы жизни вечныя будем»…
Итак, сравнивая, можно заметить, что в славяно-русском варианте кое-что просто в малостях сокращено, хотя эти малости не такие уж и незначащие. Вопрос к знатокам: откуда это пошло? Сами греческие тексты Литургий еще лет 300-400 лет назад были другие, приближенные к нынешнему славянскому варианту, или дело в чем-то еще?
И почему надо было уже в недавнее время исправлять диалог священника и диакона в конце Херувимской?
Cвященник Филипп П.