А. Беспалов. Вальтер Шубарт, «Европа и душа Востока».

Книга Вальтера Шубарта «Европа и душа Востока» заметно выделяется из общего ряда работ западных философов и культурологов, посвященных исследованию национальных, культурных, мировоззренческих и других особенностей русского этноса. Едва ли на Западе можно найти труд подобный книге Шубарта по своей искренней симпатии к России и русскому народу. Вот, что по этому поводу писал И. А. Ильин: «Мы впервые видим, чтобы западный европеец открыл свои глаза и верно увидел нас, не для того, чтобы презрительно или ненавистно отзываться о нашем народе, а для того, чтобы сказать о нас (если и без полного понимания), то все же с любовью к нам и с верою в нас». «Европа и душа Востока»  и сегодня остается единственной работой на Западе, в которой речь идет об уникальном характере и всемирном призвании русской цивилизации. А тот факт, что не отечественный, а иностранный автор столь высоко оценивает роль русского народа в мировой истории составляет, по мнению многих исследователей, объективную ценность данной монографии. Главным содержанием работы является обнаружение и анализ причин, заложивших основу противоположности между человеком Запада и человеком Востока. Однако наиболее важной задачей для Шубарта является не столько констатировать события прошлого, сколько отразить становление грядущего. Это грядущее, по мнению автора, есть всемирная борьба между Западом и Востоком, за которой последует примирение между ними и зарождение всемирной западно-восточной культуры новой эпохи. С методологической точки зрения Вальтер Шубарт исходит из учения о четырех мировых эпохах или эонах, которое (он, по всей видимости, заимствовал у индусов и персов. Каждой эпохе соответствует собственный архетип:

• Гармоничный человек. Он воспринимает вселенную как одушевленный космос, не требующий перестройки. Этому архетипу соответствуют гомеровские греки, китайцы эпохи Кун-цзы и христиане времен готики.
• Героический человек. Этот тип смотрит на мир как на хаос, который должен быть им упорядочен. Так чувствовали древние римляне, романские и германские народы Нового времени.
• Аскетический человек  – бежит от мира, как от искушения и соблазна, и выражает свое отношение к нему в форме мистерий. Это отношение к миру характерно для индусов и неоплатоников.
• Мессианский человек, или человек «иоанновского типа» (названный так по имени евангелиста Иоанна Богослова. – Б.А.), он чувствует себя призванным создать на земле более возвышенный, Божественный порядок, образ которого он носит в себе. Так чувствовали первые христиане и большинство славян.

«История, – пишет Шубарт, – представляет собой наиболее захватывающую картину как раз в тот момент, когда одна эпоха меркнет, а за ней начинают проступать очертания новой. Это не что иное как междувременье, апокалипсические моменты в жизни человечества. С ними приходит ощущение разрыва со всем прежним, хотя на самом деле происходит лишь вытеснение старого архетипа новым»[2]. К такому междувременью, по его мнению, следует отнести XX в., который является ареной противоборства двух типов: прометеевского, представленного Западною Европою и особенно германским народом, и мессианского, представленного Востоком и особенно Россией и русским народом. В конце концов, господство в мире перейдет тем народам, которым тяготение к сверхмирному присуще как национальная черта, а таковы, по мнению Шубарта, славяне и в особенности русские. Вот, вкратце, основная идея «Европы и души Востока». Однако, несмотря на то, что Вальтер Шубарт достаточно точно уловил отдельные отличительные черты русского характера, он, все же, не понял ни России вообще, ни русского человека в частности. Это произошло, потому что Шубарт не понял Православия, этого формирующего принципа русской культуры и русской души. Православие для него не абсолютная Истина, которая принесена в мир Сыном Божьим, освободившим человека от греха и смерти, а лишь религиозно-культурный феномен, носители которого призваны освободить мир от засилья прометеевской цивилизации. Шубарт не думает всерьез даже об антихристе, видя в нем предвестника возрождения, причем – возрождения явно земного. Он пишет: «Божественное борется за обретение своего образа в человеке, но сначала оно проявляется в дьявольском искажении. Прежде чем дойти до духовного центра, где оно может развернуться в чистом виде, оно должно как бы пройти сатанинское преддверие в человеческой душе… Отсюда глубокие по смыслу пророчества Евангелия о том, что второму пришествию Христа будет непосредственно предшествовать появление антихриста. На языке современного сознания это означает: мнимые формы религии являются предвестниками ее возрождения»[3]. Заканчивает книгу Шубарт следующими словами: «Грядет новый апокалипсис, а с ним Страшный Суд и Воскресение… Да появится иоанновский человек!» Совершенно очевидно, что под событиями Апокалипсиса он понимает лишь очередную земную катастрофу, после которой наступит благодатная «иоанновская эпоха», а не конец земной истории. Как мы знаем, эта идея земного рая полностью противоречит православному пониманию жизни будущего века. Но вот, что действительно автор знает непонаслышке, так это Запад, западную душу и западную культуру. Далее приведу несколько цитат, которые довольно ярко иллюстрируют понимание Шубартом прометеевского, т. е. западного человека. «Прометеевский человек, – пишет он, – за все на свете хочет быть благодарным самому себе, но не милости Божией». «Если русскому сердцу особенно близко какое-либо место из Евангелия, то это: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут» (Мф. 6, 19). Этот завет европеец не способен ни исполнить, ни признать. Он считает его предосудительным. Если же он кальвинист, наподобие английских пуритан, то в росте своего богатства он видит даже знак благословенного Божьего избранничества». «Каждый за себя, каждый сам себе бог, поэтому все друг против друга и все против Бога – такова сущность и особенность совместной жизни европейцев». «Римское правовое мышление великолепным образом помогает жить по Ветхому Завету, но оно затрудняет следование Завету Новому». «Как отличается истинно русская терпеливость от показной терпимости европейца, который проявляет ее в религиозных вопросах не из великодушия, а из нерелигиозности! Его ничего не возмущает, поскольку он уже ни к чему не причастен. А вот если заденут его жизненный нерв – денежные дела – этот противоречивый и властный человеческий тип становится нетерпимым до грубости». «Всем западникам присуща вера во всемогущество общественных институтов и в возможность их пересадки на другую почву. Эта мысль типично западная, характерная для западного предметно-делового человека, полагающего, что жизнь можно и нужно преобразовать, исходя не из души, а из вещественного мира». Несмотря на столь нелестную оценку западного человека, Шубарт приходит к парадоксальному выводу. Он считает, что возможно и даже необходимо объединение православия и католицизма. «Дело римской Церкви, – пишет он, – позаботиться о том, чтобы они (православные. – Б. А.) стали ее преданнейшими сынами. Она не вправе забывать, с каким упованием, русский Восток ждет от нее знака примирения. Она должна знать, какая огромная масса христианских чувств накопилась в России и нуждается в оформлении и водительстве. Если бы русская душа и католическое пастырское искусство нашли друг друга, то у нашей невезучей планеты появился бы последний шанс стать вполне приличным небесным телом»[4]. Но ведь все, что Шубарт говорит о прометеевском, т. е. западном человеке – об его безбожии, властолюбии, черствости, жадности, и т. д. – все это, как пишет И. А. Ильин, «суть порождение римского католицизма: прометеевская религия породила и воспитала прометеевскую душу»[4]. Да и сам протестантизм (Шубарт считает именно Реформацию началом прометеевской эпохи. – Б. А.) по своей сути является костью от костей и кровью от крови римо-католической Церкви. И представляется очень сомнительным, что «католицизм может ни с того ни с сего порвать со своими 2000-летними традициями иудаизма и древнеримского уклада – и заменить религию воли, страха, власти, покорности, театральности и прикровенного безбожия – религией сердца и любви, религией свободы и искренней простоты»[5].  Если же католичество этого не сделает, что скорее всего, то русский народ, принимая католицизм, должен будет отречься и от Православия, и от себя. Ведь истинно русский дух – это именно дух Православия. К сожалению, несмотря на свою эрудицию и потрясающие интуитивные прозрения, Шубарт так и не постиг русского духа. И все же, закончить мне бы хотелось словами М. В. Назарова –  ответственного редактора первого издания «Европы и души Востока»: «Вальтер Шубарт, – пишет он, – прожил слишком короткую жизнь, тем более для философа. В нашу «прогрессивную» эпоху путь к Истине часто требует гораздо большего времени. Ведь начиная со всей окружающей жизни, Истину приходится нащупывать методом проб и ошибок, пробиваясь сквозь хлам современной «культуры», сквозь наслоения исторической лжи разных «князей мира сего» с их писаными и неписаными табу, сквозь соблазны легких решений, которым нередко следуют и противники зла. На таком пути к Истине ошибки неизбежны. Однако, учитывая постоянное развитие взглядов Шубарта, можно предположить, что столь сильная тяга к русской культуре могла привести его и к пониманию ее православной основы. Поэтому не будем слишком строго судить его за то, что ему не оставили для этого времени те, кто от имени русских правил тогда нашей страной»[6].   А. Беспалов, магистрант СПбПДА   [1] Вальтер Шубарт. Европа и душа Востока [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://lib.sibnet.ru/book/844 [2] Там же. [3] Там же. [4] Там же. [5] Там же. [6] Там же