Доклад на международной научной конференции «Русский Север в истории российско-американских отношений», состоявшейся на базе исторического факультета Вологодского государственного педагогического университета 6-7 октября 2010 г.
МИССИОНЕРСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ СВЯЩЕННИКА ТИХОНА ШАЛАМОВА (о. Кадьяк, 1893-1904 гг.) (По страницам «Американского Православного Вестника»)
В представленной статье рассказывается о миссионерской деятельности выпускника Вологодской семинарии священника Тихона Шаламова на о. Кадьяк (Северная Америка), где он прожил 10 лет. За это время о. Тихон совершил несколько миссионерских путешествий по своему миссионерскому округу, основал школу и два приюта для детей местных алеутов, Общество трезвости, что способствовало духовному просвещению жителей острова. На страницах «Американского Православного Вестника» (АПВ) о. Тихон опубликовал ряд статей, посвященных нелегкому труду русских миссионеров в Северной Америке.
Русский Север – это родина знаменитых первопроходцев, осваивавших Северную Америку. Имена таких просветителей как Герман Аляскинский, архимандрит Иоасаф (Болотов) навсегда вписаны в историю Американской Православной Церкви. К их числу принадлежит и священник Тихон Шаламов, подвизавшийся на острове Кадьяк, лежащем близ южного берега Аляски.
О. Кадьяк можно назвать тем краеугольным камнем, на котором было воздвигнуто здание Американской Православной Церкви. Кадьяк – это колыбель Православия в Америке. Именно сюда в 1794 году прибыла Русская Православная Миссия и начала благовестие св. Евангелия населявшим остров жителям. А отсюда проповедь о Христе распространилась по Алеутским островам и Аляске. С течением времени дело православной проповеди было перенесено в Калифорнию, а отсюда распространилось по всей Северной Америке. [1]
О. Тихон прожил на о. Кадьяк 10 лет (с 1893 по 1904 гг.) и за это время он досконально изучил архив Кадьякской миссии. Его перу принадлежит подробное изложение истории Кадьякского прихода.[2] В составленном им «Описании» о. Тихон упоминает о своих ближайших предшественниках: «В 1881 году на о. Кадьяк прибыл священник из креолов и учеников Ситхинского училища Петр Симеонов Добровольский и служил здесь до 1889 года. На место о. Добровольского был определен о. Александр Мартыш, уроженец Люблинской губернии и проходил эту должность до 1893 года. В этом же году в Кадьяк назначен был бывший воспитанник Вологодской семинарии Тихон Шаламов, который и проходит ныне это служение».[3] За годы пребывания на о. Кадьяк о. Тихон совершил несколько миссионерских путешествий, посещая дальние уголки своего обширного прихода. Об одной из таких поездок он рассказал на страницах журнала «Американский Православный Вестник» (далее — АПВ).[4]
Административным центром Аляски был город Ситха (до 1867 г. – Новоархангельск). Здесь была и резиденция правящего архиерея – епископа Алеутского и Аляскинского. Отсюда он совершал свои пастырские поездки по своей епархии, посещая в том числе и о. Кадьяк. Об одном таком визите, имевшем место летом 1899 года, сообщалось на страницах АПВ.
26 июля 1899 г. …Под мелодичный звук колоколов вошли мы в бухту, где у пристани встретить своего архипастыря собралось почти всё православное население; были, впрочем, здесь и американцы, интересовавшиеся увидеть нового русского архиерея. Преподав всем благословение, Его Преосвященство в сопровождении всех здесь бывших проследовал в храм. Прекрасный внешний вид церкви, построенной чисто в русском стиле, и внутренняя чистота и порядок в ней произвели на нас приятное впечатление.
Вечером того же дня Владыка совершил торжественно, в сослужении священника Тихона Шаламова и протодиакона, всенощное бдение с литией и полиелеем св. великомученику Пантелеимону, а на следующий день – Божественную литургию … В этот же день Владыка предпринял поездку в селение Афогнак, а оттуда на о. Еловый, где лет десять не бывало архиерея. Ровно в два часа пополудни выехали мы из Кадьяка на парусной шлюпке о. Шаламова, прибуксировавшись к паровой шлюпке, нанятой у Аляскинской торговой компании. Имея в виду совершить в Афогнаке Божественную литургию, Его Преосвященство для большего благолепия в служении взял с собой, кроме постоянного своего спутника – протодиакона, священника Тихона Шаламова, псаломщика Кашеварова и 6 мальчиков.
На о. Еловом, в часовне, Владыка со своими спутниками совершил панихиду о упокоении душ усопших рабов Божиих: монахов Германа и Иоасафа и иеромонаха Никиты. При пении «Со святыми упокой» и «Вечная память» все как один пали на колени. После панихиды Его Преосвященство тщательно осмотрел все церковные вещи, причем особенное внимание обратил на камилавку, которая, как сообщают, осталась от блаженного Германа, и здесь же вручил её о. Тихону Шаламову для хранения в Кадьякской церкви. По дороге из часовни заходили на место бывшей келии о. Германа; были также и в келии (маленькой) иеромонаха Никиты, где нашли немало старинных церковных книг, которые и были сданы о. Шаламову, для хранения при архиве Кадьякской церкви.[5]
Отец Тихон был не только хранителем местночтимых реликвий; он знакомил читателей АПВ с содержанием архива Кадьякской миссии. Так, в 1899-1900 гг. он опубликовал в АПВ «12 писем, частью принадлежащих перу первых миссионеров Алеутской епархии, частью адресованных к ним разными лицами».[6] Особый интерес представляют письма, адресованные Герману Аляскинскому, иеродиакону Стефану и священнику Петру Митягину.
Кадьякская школа. Пастырская деятельность о. Тихона не ограничивалась лишь совершением богослужений и треб. В 1899 году в селе Кадьяк была открыта школа, которую назвали Иосафатовской, — в честь архимандрита Иоасафа Болотова — одного из знаменитых просветителей Аляски.[7] В 1899 году исполнилось 100 лет со времени священнической хиротонии архимандрита Иоасафа, и по этому случаю на Кадьяке было организовано большое празднество.[8] О. Тихон принял активное участие в юбилейных мероприятиях. Перу о. Тихона принадлежит статья, озаглавленная «Празднование столетней памяти Преосвященного Иоасафа на острове Кадьяке. (10 апреля 1899 г.)[9] В этом же выпуске АПВ был напечатан текст проповеди, которую о. Тихон произнес в день 100-летия хиротонии архимандрита Иоасафа Болотова во епископа Кадьякского.[10] В декабре того же 1899 года о. Тихон возглавил празднование Рождества Христова и Новолетия в стенах учрежденной им школы.[11]
Кадьякский приют для мальчиков. К этому времени в селе Кадьяк уже существовал приют для мальчиков, учрежденный о. Тихоном при школе. «Число детей, посещающих Кадьякскую Иосафатовскую школу, определяется цифрой 53. При школе есть Германовский приют»,[12] — отмечалось в АПВ в апреле 1900 года.
Летом 1898 года о. Кадьяк посетил архимандрит Анатолий, благочинный Кенайского, Кадьякского, Афогнакского и Нучекского приходов. Здесь он изучал состояние дел Германовского Кадьякского приюта и церкви. Вот что сообщал о. Анатолий в своем отчете: «Во время моего пребывания в Кадьяке в приюте помещалось 12 мальчиков. Произведенный экзамен приютским мальчикам в присутствии священника Тихона Шаламова и псаломщика Андрея Кашеварова указывает на некоторую степень знаний. При той обстановке, в какой приходится вести дело преподавания в приюте кадьякскому причту, больших знаний едва ли можно требовать. Жизнь воспитанников приюта пока еще не носит правильной организации. Нищета смотрит из всех углов и дает себя знать на каждом шагу. В пище, в одежде, в обстановке, — везде недохват. Несмотря на это, желающих поступить в приют очень много. Алеуты имеют страстное влечение к церковному учению. Многих нужда и сиротство гонит…»[13]
В своем отчете о. Анатолий упоминает и о причинах этого неблагополучия: «Единственный почти источник содержания приюта – церковные средства местной церкви. Но на этот-то источник ныне менее всего можно рассчитывать. Церковные доходы в Кадьяке в полной зависимости от доходов в приходских часовнях. Эти же последние, по заявлению не только причта Кадьякской церкви, но также Афогнакской и Нучекской, за последнее время совершенно упали. Причина тому с одной стороны – упадок промыслов, правительственный запрет добывать морских бобров и особая политика в виду этого со стороны Alaskan Commercial & North American Company. Названные компании, владеющие всей Аляской без всяких конкурентов, за последние два года во многих местах поснимали свои лавки, а в других местах, где лавки ещё стоят, перестали выдавать инородцам не только всякий товар, но даже провизию в одолжение или в счет уловов зверя».[14]
Нищета местных алеутов бросалась в глаза каждому, кто посещал Кадьяк в те годы. Одним из таких «визитеров» был капитан рыболовного судна Элиот, впоследствии опубликовавший очерк о своих впечатлениях об увиденном на страницах местной печати. При этом вину за бедственное положение аборигенов он возложил не на американские власти, а на местного православного миссионера. И о. Тихон был вынужден дать отпор несправедливым нападкам; его письмо-протест было опубликовано на страницах АПВ. (Приложение 1).
Кадьякский приют для девочек. Несмотря на те трудности, которые испытывал о. Тихон, обеспечивая деятельность школы и приюта для мальчиков, он решил учредить подобный приют и для девочек. Торжественное открытие женского приюта состоялось 3 октября 1901 года, и о. Тихон по этому случаю сказал речь.[15] Об этом событии сообщалось на страницах АПВ: «На о. Кадьяк открыт приют для девочек (12), в память блаженного старца Германа, валаамского монаха, подвизавшегося близ Кадьяка (на острове Еловом – авт.), при жизни своей учившего здесь детей».[16]
Один из миссионеров – С. Самойлович, в 1902 году направлявшийся на Аляску, посетил о. Кадьяк и впоследствии опубликовал в АПВ свои впечатления об увиденном.
В Кадьяке, в ожидании парохода, пробыл я с 13 октября по 30 ноября (1902 г.). Работал там один только о. Тихон Шаламов; псаломщика, помощника ему в прямом ведении дела миссии и просвещения юношества не было, если не считать временно исполняющего должность псаломщика старика Фомина, который проходил собственно обязанности чтеца и певца в церкви, надзирателя и эконома в приюте. В утренней школе занимался о. Тихон и воспитательница женского приюта; в вечерней же школе занимался один о. Тихон, что при 4-х отделениях было нелегко; тут и я немного разделял его труд во все время моего пребывания в Кадьяке.[17]
В то время у о. Тихона появилась помощница — учительница женской школы-приюта М. фон дер Фур.[18]
Общество трезвости. Храм, школа, два приюта, — казалось бы, огромная нагрузка была возложена на о. Тихона. Но в начале 1901 года ему было дано еще одно послушание: Резолюцией Его Преосвященства Преосвященнейшего Тихона, епископа Алеутского и Северо-Американского за № 90, утверждено было новооткрытое в селении Кадьяке Общество трезвости имени св. Тихона Задонского и св. Марии Египетской.[19] И пожертвовано им же на нужды Общества 15 долларов.[20] А вскоре на страницах АПВ была опубликована статья, повествующая о первых начинаниях Общества трезвости.[21]
Исполняя возложенные на него обязанности, о. Тихон довольствовался минимальным вознаграждением; жалование, получаемое русскими миссионерами, перечислялось из средств Св. Синода. О размере ежемесячного жалования о. Тихона можно судить по косвенным данным. Так, в феврале 1903 года в братскую кассу духовенства Северо-Американской епархии поступили взносы, образовавшиеся от вычета 2% из жалований, получаемыми причтами от Северо-Американского духовного правления (всего 64 человека), в т.ч.:
От епископа Алеутского и С.-Американского Тихона 6.40 доллара … От священника Тихона Шаламова 6.80 доллара … От священника А. Ярошевича 2.25 доллара.
Размеры отчислений от жалования епископа Тихона и свящ. А. Ярошевича приведены для сравнения. И, казалось бы, о. Тихон (соименник епископа) получал сумму, сопоставимую с архиерейским окладом (и даже немного его превосходящую). Но если изучить «платежные ведомости» за январь и март того же 1903 года, то в этих списках имя о. Тихона отсутствует. Объяснение этому простое: отчисления производились сразу за 3 месяца, — «за отдаленностью Кадьякского прихода». Таким образом «архиерейские» 6, 8 доллара нужно разделить на три части, после чего получим скромные «иерейские» 2 доллара и около 30 центов…
Пожертвования. Отчисления в братскую кассу производились в обязательном порядке. Но, помимо этого, бывали и добровольные пожертвования, поступавшие со многих приходов Северо-Американской епархии. Так, в 1901 году в пользу Палестинского Общества от Кадьякской церкви было пожертвовано 13 долларов; от Кадьякского братства — 3 доллара.[22] Пожертвования на Палестинское Общество были перечислены и в 1904 году: от Кадьякской церкви – 14 долларов; от Кадьякского Иннокентьевского братства — 3 доллара.[23] В том же 1904 году от Кадьякского прихода были произведены пожертвования и в пользу Красного Креста: от священника Тихона Шаламова — 20 долларов; от псаломщика А. Шадуры – 3 доллара.[24]
Несмотря на свою занятость на приходе, о. Тихон не забывал своих подопечных, живших в дальних пределах Кадьякского округа. Летом 1903 года он совершил очередное миссионерское путешествие, посетив те селения, жители которых нуждались в духовном окормлении. Свой рассказ о пережитом о. Тихон опубликовал на страницах АПВ.[25]
Награды. Активная миссионерская деятельность о. Тихона неоднократно отмечалась епархиальными властями. В 1896 году, в числе нескольких других священников, о. Тихон Шаламов награжден набедренником,[26] а в 1898 году — скуфьёй.[27] В АПВ № 12 за 1901 год читаем: «Святейшим Синодом удостоен награждения камилавкой за заслуги по духовному ведомству Кадьякской Воскресенской церкви священник Тихон Шаламов».[28] Очередная награда последовала в 1904 году: «Государем императором, по всеподданнейшему докладу Синодального обер-прокурора, согласно определению Святейшего Синода, к 6-му дню сего мая, Всемилостивейше удостоен награждения за службу по епархиальному ведомству: Орденом св. Анны 3 степени церкви селения Кадьяка священник Тихон Шаламов».[29]
К этому времени на Аляске насчитывалось 17 приходов; в т.ч. собор св. Архистратига Михаила в Ситхе.[30] А на о. Кадьяк, кроме церкви Воскресения Христова имелись часовни в 7 селах.[31]
Отъезд в Россию. В 1904 году исполнилось 10 лет с того времени, как о. Тихон впервые ступил на берег о. Кадьяк. В том же году последовала резолюция Его Преосвященства Преосвященнейшего Тихона, епископа Алеутского и Северо-Американского (за № 93) от 13 февраля 1904 года: «Настоятель Воскресенской Кадьякской церкви священник Тихон Шаламов, согласно прошению, по семейным обстоятельствам, уволен со службы в Алеутской епархии с 10 июня сего года. За 10-летнюю службу в Миссии священник Тихон Шаламов представлен к пенсии. Замещение должности настоятеля церкви на о. Кадьяке предоставлено Его Преосвященством усмотрению Преосвященнейшего Иннокентия, епископа Аляскинского.[32]
А семейные обстоятельства были таковы: к этому времени в семье о. Тихона было четверо детей-подростков, которых следовало определить в русские школы. И в июле 1904 года на страницах АПВ была опубликована статья, озаглавленная: «Отъезд о. Тихона Шаламова на родину». Вот ее текст.
На днях Кадьякская миссия простилась со своим пастырем о. Тихоном Шаламовым, с которым по родному связали её непрерывные труды и заботы о. Тихона о благостроении своей паствы в течение 10 лет. Назначенный в полном цвете юношеских сил священником к Кадьякскому приходу, о. Тихон горячо принялся за дело приведения в потребный порядок тех сторон приходского хозяйства, которые были неустроенны, и с той же горячностью, не покладая рук, работал все 10 лет. Все усовершенствования в области этого хозяйства неразрывно связаны с личностью о. Тихона. Самым видным показателем преуспеяния местного прихода является детский Кадьякский приют, который на первых днях своего существования немало доставил огорчений доброму пастырю, но зато теперь служит одним из украшений нашей Аляскинской миссии, и другое детище о. Тихона Шаламова – Общество трезвости, переродившее коренным образом всё население.
Десять лет безвыездно проработать на одном месте, неся тяготы разъездов по громадной Кадьякской миссии, лишенной самых примитивных путей сообщения, среди условий несродных, среди людей другого племени, другого мировоззрения, и проработать с очевидной пользой, — это подвиг внушительный, и труд такого работника является ценным вкладом в историю создания нашей миссии.
Понятно, что и чувства провожавших о. Тихона паствы и знакомых его проникнуты были искренним сожалением по поводу разлуки с ним. Мы не входим в подробную оценку продолжительной деятельности о. Тихона Шаламова. Он нередко делился своими впечатлениями с читателями нашего «Вестника», и по его миссионерским (путевым) журналам, точно отображавшим настроение и думы автора, читатели легко представляли себе условия его деятельности и те терния, которыми были усыпаны его путешествия. Еще недавно закончен на страницах нашего издания миссионерский журнал о. Тихона, явившийся в то же время дневником последнего его путешествия по раскиданной на громадные пространства Кадьякской территории. Немало наблюдательности обнаруживает он в авторе и немало сочувствия пробуждает к его пасомым, одолеваемым окружающими паразитами. Видно, что не раз обливалось сердце о. Тихона кровью, когда приходилось ему то и дело натыкаться на картины безотрадного обнищания и вымирания инородцев, уничиженных, оплеванных и заброшенных на произвол судьбы своими американскими опекунами…
Мы не часто с достаточным вниманием пробегаем страницы этих скорбных летописей алеутско-аляскинского бытия; часто поэтому не в силах по достойному оценить подвиги тамошних работников. К счастью, последние всегда находят справедливых ценителей в архипастырях наших, которые и сами проходили этой стезей страданий во время своих путешествий по Аляске. И о. Тихон Шаламов всегда был на отличном счету у начальства и возвращается на родину со многими знаками архипастырского внимания – кабинетным крестом, орденом Анны 3-й степени и камилавкой. Но самым лучшим памятником его полезного служения в Аляске остается, конечно, неувядающая любовь и благодарная память о своем пастыре его кадьякских пасомых. Провожаемый их любовью, о. Тихон ныне навсегда распрощался с ними. С женой и 4-мя детьми-подростками, которых надо определять в русские школы, он возвращается ныне домой, на родину, от которой был так далеко в продолжении десяти лет. В последнем своем дневнике, мечтая об этом возвращении и помышляя о своей родине, о. Тихон так восклицал: «Прощание в этом году было особенно задушевно, ибо приходилось прощаться не на год только, а навечно, до второго пришествия, до загробной жизни, так как будущим летом (1904 г. – авт.) я намереваюсь оставить Кадьяк и возвратиться в дорогую и милую Россию, после 10-летнего скитания в далеких чужих краях, среди народа чуждого и враждебного. С каким трепетом и горячей любовью жду этого желанного часа! Молю, да примет родина-мать своего беззаветно любящего сына в свои матерние объятия, в лоно земли родной и народа родного. Да будет Божий покров над тобою, дорогая и святая земля!»
Надеемся, что родная Русь не откажет своему сыну в любви, привете и ласке, которые он заслужил своей ревностью о духовном благе далеких наших собратьев по вере, коим он посвятил первые лучшие годы своей жизни![33]
Оставляя свой приход на о. Кадьяк, о. Тихон не сомневался в том, что ему на смену будет прислан достойный преемник. И действительно, резолюцией Его Преосвященства Преосвященнейшего Иннокентия, епископа Аляскинского, от 15 июня 1904 года за № 105, настоятель церкви в с. Афогнаке Василий Мартыш был переведен настоятелем церкви на о. Кадьяке и вместе с тем – смотрителем и законоучителем мужского и женского приютов и вечерней школы при означенной церкви, с 1 июля 1904 года.[34]
А за неделю до того, как на Кадьякский приход был назначен новый настоятель, о. Тихон совершил последнюю литургию в Кадьякской Воскресенской церкви. Вот что сообщалось об этом на страницах АПВ.
— 6 июня сего года надолго останется в памяти прихода Кадьякской церкви. В этот день, в последний раз была совершена Божественная литургия нашим уважаемым пастырем о. Тихоном Шаламовым, который после 10-летнего своего служения в Кадьякском приходе, уезжает домой в Россию.
В церкви, как всегда, было полно народу. Всякий, от мала до велика, спешил присоединить свою молитву к молитвам своего любимого пастыря. Благоговейное служение шло чинно и торжественно. Хор, из мальчиков и девочек обоих приютов, и некоторых прихожан, под управлением псаломщика Павла Шадура, пел стройно и умилительно. На всех лицах было написано благоговение и тайная грусть, сказывающаяся вздохами и слезами. Все сознавали, что этот строгий и между тем добрый глас любимого и любящего пастыря слышат здесь в последний раз; но все и верили, что этот же голос в молитвах за них вознесется и там, откуда исходит свет истинной, православной веры, — в далекой святой Руси.
По окончании литургии о. Тихон сказал прощальную, очень трогательную речь, в коей между прочим просил, чтобы не забывали наставлений, которые он говорил по вся службы; любили бы друг друга, якоже заповедал нам Господь Иисус Христос, и чтобы твердо стояли и держались того, яже прияли от отцов и первых благовестников веры Христовой на Аляске.
Затем, после целования креста, В. Стафеев, Т. Демидов и А. Петелин поднесли о. Тихону икону святителя Николая, купленную на собранные деньги усердием прихожан, и А. Петелин сказал прощальное слово.
Отец Тихон!
Чем и как мы можем отблагодарить Вас за все труды, понесенные Вами за время Вашего 10-летнего служения в этой церкви! И подлинно, сам Бог послал Вас в такое время, когда требовался здесь сильный и ревностный пастырь, могущий оградить стадо от таких волков, которые с настойчивостью и лестью начинали ополчаться против нашей меньшей братии. Вы, как истинный воин Христов, не страшась раскаленных злобой стрел, облекшись в броню правды, выходили на проповедь, и мечом духовным рассеивали тьму, которая, надвигаясь на нас извне, заволакивала нас постепенно неверием. Вы, Вашими неусыпными бдением и проповедью, возжигали тлеющий огонь в сердцах своих пасомых и укрепили их в вере.
Вы, о. Тихон, исполнили всё, что зависело от Вас, и вполне оправдали выбор нашего архиерея. Будем же молиться, чтобы Бог дал нам подобного Вам делателя, дабы не заглохло семя, посеянное Вами на ниве Христовой. Я не стану распространяться о том, какую духовную пользу Вы принесли нам своими добрыми делами, примером и учением, но, однако, не могу не упомянуть, что главное и самое вредное зло – пьянство – Вашим долгим старанием и терпением ослаблено; кроме того, сколько людей Вы пробудили от сна греховного и привели к свету познания и уразумения истины.
И за все это, один только Бог может воздать Вам мзду, как здесь на земле, так и в будущем веке. Мы же, от лица здесь стоящих и отсутствующих, Ваших прихожан, почтительнейше просим принять сию икону в молитвенную память о нас. Да будет тот, чей образ изображен на этой иконе, Вам и Вашему почтенному семейству, спутником во время Вашего путешествия на море и на суше.
О. Тихон благодарил за выраженные чувства и за икону, просил всех молиться за себя, обещая, что и он всегда и везде будет поминать их на молитве перед святым престолом Божиим.[35]
…Отец Тихон вернулся на родину в разгар первой русской революции. А в феврале 1917 года в России произошла очередная революция, после чего был совершен Октябрьский переворот. В годы большевистского террора семья о. Тихона претерпевала лишения; испить горькую чашу до дна довелось одному из его сыновей – Варламу Тихоновичу Шаламову…
Приложение 1.
Ответ на нападки на православную церковь в Аляске капитана S. P. Elliot // Американский православный вестник, 1900, № 14, 14-28 июля, С. 286-290.
В № 9 нашего журнала (в английском тексте) мы уже говорили раз (по поводу заметки «Ruination of the Alaska Fisheries» в «Weekly Examiner» от 9 марта 1900 г.) о рапорте в Военное Министерство в Вашингтоне, капитана S. Р. Elliot, который в прошлом году был послан в Аляску для исследования рыбных промыслов. Помещаем теперь присланное нам православным священником в Кадьяке, о. Т. Шаламовым, более полное обсуждение высказанных в этом рапорте взглядов на дело православной церкви в Аляске.
«Надеюсь, уважаемая редакция не откажется дать место в своем органе моему ответу на лживые наветы на церковь Греко-Российскую и мою деятельность в Кадьяке со стороны некоего капитана S. P. Elliot, в прошедшее лето осчастливившего своим часовым присутствием Кадьяк.
1. Г-н капитан утверждает, что положение алеутов бедственно. Действительно, это справедливо. Но каким путем убедился он в этой истине? Не простая ли это догадка его, случайно совпавшая с истиной? Он не был ни в одном алеутском селении ни на Кадьяке, ни в Афогнаке, ни в ближней от Кадьяка Аляске, и, кажется, не видел здесь ни одного алеута. Неизвестно, был ли он где-нибудь и в других местах, входил ли в нужды туземцев, в расспросы о их житье-бытье. А без такого опроса, наблюдения, исследования едва ли возможно делать такие смелые и категорические умозаключения и утверждения. Может быть, о бедственном положении алеутов ему сказали на Кадьяке? Но почему капитан поверил сказанному без личной проверки и ни одним словом не обмолвился о причинах оскудения и бедности алеутов? Нам кажется, следовало бы ему, как честному, нелицеприятному, верному гражданину, обо всем дознавшись на основании фактов, указать правительству и причины оскудения. Быть может, те лица, которые давали ему сведения об алеутах, имели свои основания умолчать о причинах алеутской бедности… Да и как можно в таком важном деле, касающемся жизни человека, так бестактно и поспешно делать доклады? Я живу на Кадьяке, наблюдая жизнь алеутов, не час и не два, как капитан Elliot, а седьмой уж год, и даже ежегодно более месяца живу с ними одной жизнью, разделяя и ложе и стол их, и по опыту вижу, что все зло для Аляски происходит от недостатка здесь честных, верных американцев, радящих о благе народном, которые бы нелицеприятно, правдиво и свободно давали показания правительству о всех печалях алеутских, их насилии, граблении, развращении. А здесь бывает, что правительственными чиновниками назначаются лица ниже средней нравственности алеутов. Неужели такие личности могут поддержать престиж правительства и вызвать симпатии, любовь и уважение к нему?
2. Капитан Elliot утверждает в своем рапорте, что Греко-Российская церковь в ее представителях властвует и давит алеутов, господствуя стаду. Опять утверждение более чем странное и притом уже вполне лживое. Алеуты во всем благодарны Церкви русской, ибо только от её представителей и видят они к себе в Аляске человеческое отношение. Церковь Российская — их просветительница и воспитательница религиозно-нравственной их жизни. Отношения к представителям ее со стороны алеутов братские, сыновние, искренне-любезные не только в Кадьяке, но и по всей почти Аляске. О давлении тут не может быть и речи, а только взаимная, Христова любовь царит между ними. Где факты давления, насилия, рабства? Все подобное, прежде чем утверждать, следовало капитану Elliot-y доказать, а без фактов утверждения его более чем странны, если не сказать бесстыдны. Не Русская Церковь давит алеутов и можно сказать держит в полном рабстве, а кто-то другой и другое, что капитан Elliot увидел бы без особого труда, если бы не смежил очей своих или счел нужным их открыть.
3. Капитан утверждает, что кадьякский священник подстрекает жителей на бунт и измену (американскому – авт.) правительству. Какие дикие и до бесстыдства голословные речи! Где и сему факты? Кто это слышал? При каких лицах говорено это было и на каком месте? Отчего г. капитан не назовет по именам тех лиц, которые ему сообщали эти нагло лживые сведения? Нет, г. капитан, не бунт и восстание, а безусловную верность и преданность закону и правительству мы всегда проповедовали народу, — разумеется, постольку, поскольку эти вопросы входят в учение Христово, не входя ни в какие политические и иные, чуждые Христову учению речи и «басни», как говорить Апостол. Правительству Штатов и закону мы всегда оказывали и оказываем полное послушание и нелицеприятное уважение, точно так же, как и истинным, честным представителям его, все это стараясь и примером и словом вселить и внедрить в сердца и умы жителей Кадьяка. Но к представителям и гражданам страны лживым, низким, только позорящим и пятнающим честь передовой и просвещенной нации, мы всегда относились и будем относиться с полным и нескрываемым презрением и гадливостью.
4. В заключение капитан Elliot пишет, что влияние русского священника в Кадьяке безусловно клонится и есть «for evil». В каком отношении и в каком смысле? Где опять тому факты и свидетельства? Ведь и в Евангелии еще Никодим заметил фарисеям, бесфактно и голословно судящим: «судит ли закон наш человека, если прежде не выслушают его, и не узнают, что он делает?» Прежде чем обвинять и осуждать, выслушал ли нас капитан, расспросил ли, разведал ли? Нет. Наше знакомство, свидание с г. капитаном длилось не более пяти минут, и когда мы хотели ему доложить кое что о печалях алеутских, он не желал ничего выслушать и узнать, отговариваясь для приличия недостатком времени, решив уже заранее, подобно фарисеям времен Никодима, что из Галилеи не приходит пророк.
Конечно, нескромно мне писать о своих заслугах в Кадьяке, но да извинят меня, если я скажу об этом два слова, в виду категорического утверждения г. капитана, что мое влияние на народ в Кадьяке есть явное зло.
Всем известно, что большое несчастье для правительства, когда граждане гниют в разврате и пьянстве. Нашими неусыпными трудами пьянство и разврат в Кадьяке и в особенности между алеутами значительно ослаблены. В каждом селении на Кадьяке есть немало лиц, уже несколько лет положительно не употребляющих спиртных напитков, а в некоторых селениях даже все без исключения трезвенники. Разврат все слабеет и слабеет. При том справедливость требует заметить, что борьбу с пьянством причт вел и ведет при полном равнодушии со стороны правительственных чиновников, из которых некоторые сами предавались пьянству едва ли не более туземцев, а другие явно, открыто нарушают закон о продаже питей алеутам.
Правительство желает иметь честных, не преступных граждан. Мы в продолжение шести лет неумолчно проповедовали в церкви, домах, школах о необходимости человеку в жизни проникнуться до глубин сердечных началами жизни Христовой, ими одними руководиться, на них полагаться и из них исходить не только в делах и поступках, но даже в мыслях и намерениях. Наши наставления, поучения, обличения и увещания, благодаря помощи Всевышнего, не были гласом вопиющего в пустыне. Многие верные сыны и дщери церкви нашей внимали им и жизнь свою по ним располагали. Это свидетельствовали и могут засвидетельствовать многие сотни членов нашей церкви. Посмотрите рекорды судебные в Кадьяке: много ли преступлений и каких совершено членами нашей церкви? Есть ли хоть одно преступление вполне преступное, так сказать? Почти полное отсутствие преступлений не есть ли результат доброго воздействия на сердца и волю жителей Греко-российской Церкви и ее представителей?
Правительство желало и желает испытать в Аляске культуру хлебных и огородных растений. На такой призыв мы с радостью откликнулись и по мере знаний и досуга послужили и поныне служим этому благому делу. Отчасти чрез наше посредство были выписаны для Аляски с крайнего севера России семена культивируемых там хлебов. Чрез нас же жителям Кадьяка даны были пробные семена хлебов и овощей. О результатах своих опытов в прошедший год мы доносили, с приложением возращенных нами хлебов, профессору Джордженсону, правительственному агенту Департамента агрикультуры в Аляске, и от него имеем несколько писем, в которых он объявляет нам свою признательность. Опыты наши были если не удачны, то, во всяком случае, удовлетворительны, тогда как те же опыты других лиц, получающих при том правительственную субсидию на свой труд, произведенные без всякого старания, оказались совершенно безрезультатными. Неужели, г. капитан, и это посильное желание наше придти на помощь правительству в деле алеутского продовольствия также клонится «distinctly for evil»? Обидно, если скромным труженикам так легкомысленно кидают в лицо грязью!
Вместо того, чтобы так поспешно и так смело осуждать Греко-российскую церковь, не мешало бы г. капитану заняться своим рыбным делом, на которое он и был послан правительством официально. В этом деле он мог бы, если бы хотел и имел чувствительное и чувствующее чужое горе сердце, принести большую пользу бедным алеутам и заставить их благословлять его и молиться о нем. В Аляске, а, в частности, в Кадьяке, идет ужасное расхищение рыбных богатств, этого последнего и единственного источника жизни алеутов. Рыбные торговые компании по всему почти Кадьяку, где только возможно, закрывают реки неводами и другими приспособлениями, чтобы задержать рыбные стаи, идущие для метания икры. Таким варварским насилием жизнь рыб породы «salmon» прекращается в корне. Это все должно было быть известно капитану, ибо о подобных безобразиях знает каждый уличный мальчишка в Кадьяке. Почему же о таком безжалостном хищении горячо не доложить правительству, чтобы оно прекратило зло, пока оно не успело еще пустить недобрые корни, пока не исчезло и это богатство края, как случилось с драгоценным пушным богатством Аляски, что ныне, к сожалению, очень поздно, стало бесспорным фактом. После расхищения пушных промыслов, рыба — последняя надежда алеутов, притом надежда жизни и смерти. Почему бы не доложить о сем как следует? Почему бы еще не предложить рыбным торговым компаниям, расхищающим алеутские богатства, в «fisherman»-ы на свои фабрики брать самих же алеутов вместо привозных китайцев и кочующих по Америке и, в частности, Аляске представителей других стран?
Чрез М. А. Кашеварова алеуты просили г. Elliot’a о том, чтобы он похлопотал в Вашингтоне о выдаче им безвозмездно семенного картофеля, ибо он для них может заменить исчезающую дорогую муку, которую, за отсутствием пушного промысла, им не на что покупать. Что же? Ждали они, бедные, ждали, а от капитана и поныне нет ответа. Придется, бедным, опять всю зиму глодать одну сухую, как палка, «юколу».
Многое просится на перо, о многом говорит наболевшее сердце… Но кому поведать? Кто здесь поймет? Кто захочет выслушать, когда всю твою многолетнюю деятельность, которой ты отдаешь душу, какой-нибудь верхогляд чиновник, заглянувший, в роде Elliot, на часок в Аляску, одним росчерком пера называет прямо «еvіl», а тебя именует правительственным бунтовщиком!.. Не совсем весело и радостно.
Но да мир будет и с капитаном!.. Господь да простит ему его клеветническое бесстыдное легкомыслие и вразумит недобрых и злых людей, так коварно введших его в заблуждение и ложь. Те из газет, которые доверились лживым показаниям капитана Elliot-a, прошу перепечатать мой ответ ему».
Священник русской церкви в Кадьяке, Тихон Шаламов. 1900 года, 5 июня.
[1] Американский Православный Вестник (далее – АПВ), 1901, № 14, 15-28 июля, С. 297-298.
[2] Шаламов Тихон, свящ. Описание Кадьякского прихода. (По архиву Кадьякской миссии) // АПВ, № 7, 1897, 1- 13 декабря, С. 230-231; № 8, 1897, 15-27 декабря, С. 265-266; № 9, 1898, 1-13 января, С. 292-293; № 10, 1898, 15-27 января, С. 321-323.
[3] АПВ, 1898, № 10, 15-27 января, С. 322.
[4] Из походного журнала за 1895 год священника Кадьякской Воскресенской церкви Тихона Шаламова // АПВ, 1896, № 2, 15 сентября, С. 22-24; № 4, 14 октября, С. 57-58; № 7, 1 декабря, С. 118-119; 1897, № 22, 15 июля, С. 163-164; № 23, 1 августа, С. 496-497.
[5] Путешествие Его Преосвященства Преосвященнейшего Тихона, епископа Алеутского и Аляскинского, по Аляске // АПВ, 1899, № 22, 17-27 ноября, С. 593-594.
[6] Из архива Кадьякской церкви. 12 писем, частью принадлежащих перу первых миссионеров Алеутской епархии, частью адресованных к ним разными лицами. Сообщил священник Кадьякской Вознесенской церкви Тихон Шаламов // АПВ, 1899, № 17, 1-13 сентября, С. 467-470; № 18, 15-27 сентября, С. 492-496. Несколько писем из архива Кадьякской миссии // АПВ, 1900, № 6, 15-28 марта, С. 125-127.
[7] АПВ, 1899, № 5, 1-13 марта, С. 138-139). Подробнее о школе в Кадьяке см.: АПВ, 1900, № 7, 1-14 апреля, С. 144; № 22, 14-28 ноября, С. 444-446.
[8] Столетний юбилей // АПВ, 1899, № 6, 15-27 марта, С. 162-171.
[9] АПВ, 1899, № 11, 1-13 июня. С. 314-315.
[10] АПВ, № 11, 1-13 июня, С. 315-317.
[11] О праздновании святок, святочная елка в Кадьякской школе 29 декабря 1899 г. Письмо священника Тихона Шаламова с Кадьяка. 18 января 1900 г. // АПВ, 1900, № 6, 15-28 марта, С. 129-131.
[12] АПВ, 1900, № 7, 1-14 апреля, С. 145.
[13] Анатолий, архимандрит. Из отчета о поездке для благочиннической ревизии приходов Кенайского, Кадьякского, Афогнакского и Нучекского летом текущего (1898) года // АПВ, 1899, № 3, 1-13 февраля, С. 90.
[14] Там же, С. 91. Подробнее см. С. 91-92.
[15] Участник торжества. Открытие Германовского приюта на Аляске // АПВ, 1901, № 23, 1-14 декабря, С. 495-496. Подробнее см.: Пашковский Ф., свящ. К открытию женской школы-приюта в Кадьяке // АПВ, 1901, № 14, 15-28 июля, С. 297-300.
[16] АПВ, 1903, № 3, 1-14 февраля, С. 35.
[17] Самойлович С. К месту своего назначения – в Аляску // АПВ, 1903, № 3, 1-14 февраля, С. 44.
[18] АПВ, 1904, № 1, 1-14 января, С. 18.
[19] АПВ, 1901, № 4, 15-28 февраля, С. 86.
[20] Там же, С. 86.
[21] Общество трезвости в Кадьяке // АПВ, 1901, № 12, 15-28 июня, С. 254-256. Подпись автора: «Один из трезвенников».
[22] АПВ, 1901, № 10, 15-28 мая, С. 210.
[23] АПВ, 1904, № 13, 1-14 июля, С. 264.
[24] АПВ, 1904, № 10, 15-28 мая, С. 204.
[25] Шаламов Тихон, священник. По миссии // АПВ, 1904, № 7, 1-14 апреля, С. 132-136; № 8, 15-28 апреля, С. 149-154; № 9, 1-14 мая, С. 165-172; № 10, 15-28 мая, С. 188-196.
[26] АПВ, 1896, № 1, 1 сентября, С…
[27] АПВ, 1898, № 20, 15-27 июня, С. 596.
[28] АПВ, 1901, № 12, 15-28 июня, С. 257.
[29] АПВ, 1904, № 11, 1-14 июня, С. 224.
30] АПВ, 1903, № 2, 15-28 января, С. 31.
[31] АПВ, 1904, № 1, 1-14 января, С. 18.
[32] АПВ, 1904, № 14, 15-28 июля, С. 284.
[33] Х. (инициал). Отъезд о. Тихона Шаламова на родину // АПВ, 1904, № 13, 1-14 июля, С. 254-255.
[34] АПВ, 1904, № 14, 15-28 июля, С. 284.
[35] Последняя литургия, совершенная священником Тихоном Шаламовым, в Кадьякской Воскресенской церкви, июня 6 дня 1904 года // АПВ, 1904, № 17, 1-14 сентября, С. 347-348.