- Санкт-Петербургская Духовная Академия - https://old.spbda.ru -

Архимандрит Софроний (Вардикидис). Таинство священства согласно старцу Софронию (Сахарову)

Однажды молодой иеромонах попросил Старца сказать немного слов о священстве и о приготовлении священника к совершению Божественной Литургии. Тогда Старец сказал, среди прочего, следующее: «У священника должно быть сознание как у Христа, поднимающегося на Голгофу для спасения всего мира. Я так понимаю результат явления живого Христа святому Силуану. Это явление длилось, может быть, меньше секунды но, не сказав ни одного слова, Христос передал Силуану Свое особое состояние. После этого Силуан, который был прежде простым солдатом, начал молиться за весь род Адамов, как за себя самого; и из этого я понял, что он не заблуждался в том, что он видел Христа, и это видение было настоящим, потому что произошло это чудо, поскольку он обрел сознание единства с всем родом Адама».

Этими немногими словами старец изложил суть священства, то есть того, как священник может приобрести сознание как у Христа и возносить молитвы за весь мир.

Читая неповторимые по глубине и значимости труды геронды Софрония, видишь, как он расставляет вещи с самого начала по своим местам. Священство определяется и существует от Церкви, для Церкви и в самой Церкви. Без Церкви или вне Церкви не может существовать не только священство, но и само христианство. Об этом он пишет Давиду Бальфуру: «По моему глубокому убеждению (не только вере) христианство не может быть бесцерковным – будем ли мы рассматривать Церковь как мистическое Тело Христа или как историческое явление – общество христиан».

«Что же дает мне Церковь? – Таинства: крещение, покаяние, причащение, священство и прочее». Как говорил святой Николай Кавасилас: «Церковь в таинствах обозначается». Но, при этом, таинством, которое священнодействует все другие таинства благодаря Всесвятейшему Духу является таинство и благо священства. Это, согласно Старцу, особый дар Церкви человеческой природе. В высшей степени натуралистично он описывает мистическую реальность:

«В Церкви я имею Бога воплощенного, так что Бога мы едим и пьем, Богом, Словом Его мы дышим. Именем Его, Словом Его, Властию Его мы совершаем таинства, и эти таинства не суть какие-то лишь символы, но воистину реальность».

Печать законного и апостольского священства – это Церковь. Она обладает опытом Христа «восходящего на Голгофу ради спасения всего мира»; и Церковь нам дает этого Христа как величайший опыт нашего существования. «Я верую во Христа. Я верю Христу. Я связан любовью Христа. Я доверяю Христу, Которого познал в Церкви», высказывает свое мнение святой Старец Бальфуру на основании своего опыта. Таким образом, дело священства является делом Церкви, делом Христа ради спасения мира. «Спасение миру сообщается чрез Литургическое священнодействие; особенно тем, которые жаждут воспринять благословение Отца Небесного. Нет ничего равного, ни подобного Делу Христа в путях избавления человечества. И те, которым вверено служение установленной Господом Литургии, содействуют братьям своим в шествии к бессмертию. В этом служении Церковь молится уже два тысячелетия, заботясь подобно Апостолу Павлу, о том, чтобы людям дано было истинное разумение открытых Богом вещей; чтобы они могли «постигнуть со всеми святыми, что есть широта и долгота, глубина и высота» предвечного замысла Творца о нас, предопределившего прежде сложения мира усыновление наше в Своем возлюбленном Сыне».

Будучи посвященным в такие священные и страшные таинства и будучи их непосредственным участником, священнослужитель обязан в первую очередь принести себя полностью, душу и плоть, в «жертву живую и благоугодную» Богу. «Сподобившись Божественного и честного священства, прежде всего себя самого обязан ты всегда иметь принесенным в жертву умерщвлением страстей и сластей плотских, и таким образом дерзать приступать к животворной и страшной жертве, если не желаешь быть сожжен Божественным огнем, как какое-либо легко сгорающее вещество», – таково столетиями раньше было учение преподобного Феогноста Александрийского о священстве. Поэтому в практической жизни, пишет Старец, «христианин обязательно должен быть подвижником. Тем более монах, иерей. «Возненавидь себя (свои грехи – архим. С.), начни себя мучить не только воздержанием от страстей, но и противлением им, то есть наступлением на них, и сразу почувствуешь облегчение. Как бы свет некий в душе появится». Великое дело священства необходимо сочетать с великой чистотой. «Служители Нового Завета, закрепленного Кровью Христа, свободны от древнего покрывала и открытым лицом приносят прошения свои пред Лицо Отчее». Сам блаженной памяти Старец Софроний раскрывает, что в своей личной ежедневной борьбе за сохранение себя чистым от любой заразы «плоти и духа» во времена плотских искушений не позволял себе никакого снисхождения, и как страшный палач, не щадящий даже своей жизни, боролся с этими нечистыми страстями. Временами, эта борьба превращалась в ожесточенную битву . «По благословению духовника, — пишет он, — я сам одно время при всяком возбуждении в теле бил себя до кровавых синяков, покамест наконец боль, дойдя до сердца, погашала и укрощала движение плоти. […] Один раз чуть не убил себя. […] «Жестоко… слово сие» (Ин.6:60), но что поделаешь. Лучше, по слову преподобного Исаака Сирина, нам умереть в подвиге, чем, поддавшись страстям, потерять образ человеческий, изменить Христу».

Такой чистоты обязательно должна быть жизнь священника, чтобы предложить благоугодное Богу разумное почитание.

Для Старца Софрония каждый священник, даже отшельник священнослужитель, является не просто совершающим святые таинства, но горячим просителем за жизнь и спасение мира. «Совершитель Таинства Литургии стоит в непосредственной близости к Сыну Божию, Который есть «исполнение Закона и Пророков» (Литургия святого Иоанна Златоуста), чрез Которого мы стали обладателями «глаголов вечной жизни» (Ин.6:68; Ин.17:8)». Говоря на основании своего опыта афонского священнослужителя отшельника, он нам открывает таинство перехода от временной последовательности к вечной действительности, которую нам готовит Божественная Литургия. Он пишет об этом так: «Ее полнота захватывает всецело нас, настолько, что когда я был в пустыне и служил один, имея только одного монаха на клиросе, который приходил ко мне, чтобы отвечать на прошения ектений, читать послания Апостолов, да и прочее вспомогательное участие, заменяющее народ, то ни я, ни тот монах – не испытывали какого бы то ни было недостатка: весь мир был там с нами; мир и Господь; Господь и вечность. Этот пустынный опыт научил меня молиться священнической молитвой и с народом, и без его видимого присутствия». Священник, как совершающий святые таинства и как пастырь разумной паствы Христа движется между этими двумя полюсами, поскольку неизбежно один влечет за собой другой.

«Ныне становится невозможным для иерея, приносящего Бескровную Жертву, пребыть в пределах лишь местных нужд, забывая все прочее человечество, судорожно бьющееся в адских тисках взаимной ненависти и всякого рода насилий». «Но вкусивший Духа Христова не может отказаться от встречи с этим океаном злосчастий и включается в молитву Господа, давшего нам «пример» (). Как Он молился за весь мир, так и мы должны жить, и чувствовать. Особенно сие необходимо для священника, совершающего Литургию, если он стремится войти полнее в ее, Литургии, всеведение».

Священник, согласно учению святого Старца, обязан стать, насколько это позволяет человеческая природа, подобным Сыну Божьему, единственному действительному Первосвященнику, который отдал себя за весь род Адамов. «Его (Первосвященника Христа) благоволением – Литургия, будучи неповторимою, в веках повторяется». «И заповедано нам совершать ее (Литургию) в Его воспоминание, во Имя Его. Он – истинный центр всего мироздания – является сосредоточием нашего внимания».

Большой подвиг для священнослужителя заключается в том, чтобы пребывать в этом духе Божественной Литургии. «Следовать по следам» Христа – это совсем не простая вещь. Нужно мужество души, твердое убеждение и непоколебимая вера для того, чтобы священнослужитель следовал «по следам» Господа.

С болью Старец признается, что «душа священника неизбежно множество раз дойдет до изнеможения от видения всякого рода страданий, с одной стороны, и неправд и насилий, с другой. Именно сии безобразия и кажущиеся бессмысленными едва ли не все действия людей являются показателем падения нашего мира. Упорным подвигом мы должны удержать неумаленным наше вдохновение на Литургическую молитву за все человечество. Все страсти и гадости греха, в нас ли самих, в других ли вне нас, и составляют повседневное содержание сей универсальной молитвы. Долг священника – неизменное повторение во времени Божественного акта искупления мира, во исполнение заповеди Христа: «сие творите в Мое воспоминание». Живое воспоминание и как видимое присутствие в истории вселенной Гефсиманской молитвы и Голгофской крестной смерти Господа».

Священство – это благо, совершающее Божественную Литургию. И священнослужитель, этот человек, который «радующийся душой и дрожащей рукой», как когда-то Иоанн Предтеча совершает это великое дело, потому что «Литургия в своей вечной духовной реальности – есть жертва за грехи человечества. Вот, почему мы, встречаясь со вседавящей массой греха, в нас ли самих, вне ли нас, мы не перестаем пребывать внутри литургического акта. При таком сознании о священстве вся наша жизнь является служением спасению мира. В этом сущность Божьего нам дара: «царственного священства»».

Из всего этого становится понятным, что священнослужитель действительно находится на «первой линии огня», подвигающийся молитве и Божественному Поклонению для того, чтобы «все народы земли познали Господа в Божественном Духе», как святой Силуан молился за весь мир. В этом пункте заслуживает внимания тот факт, что благочестивый Старец Софроний без колебаний говорит нам на тему, которой касались немногие Отцы Церкви, несущую в себе тайну харизматического действования Святого Духа. Старец пишет о том, что «Быть носителем благодати «царственного священства» возможно и не имея священнического сана. Внутренняя сущность сего священства в том, чтобы молиться о всем мире, следуя «примеру». Равно как и к пастырям, к мирянам относятся следующие слова о. Софрония «Моральное и духовное состояние человечества выражается в социальном строе человечества и в политических событиях…суть…проекция происходящего в мире духовном. В силу этого христианам естественно служить человечеству прежде всего духовно. Исцеляя людей в духе, мы тем самым вносим порядок и в план семейный, социальный, политический». Для нас, человеков, последняя, доступная нам мера – молиться за всего Адама, как за самого себя. Такая молитва является знаком, что в нас восстанавливается тот «образ», по которому создан был Человек. Страдания Христа и его воскресение снискали человечеству сию благодать. Все и каждый из верующих в Сына Божия призваны принять сей дар от Дародателя: быть «царственным священством». Нет цены сему благословению, но оно стяжевается долгим и болезненным подвигом».

Священнослужитель как пастырь душ человеческих «за кого Христос умер», обязан усердно трудиться над каждым человеком, чтобы помочь ему войти в область мира Христова. Он обязан содействовать внутреннему возрождению и преображению людей благодатью Святого Духа. Обязан внушить мужество малодушным на подвиг жизни по заповедям Господним. Одним словом, содействовать духовному формированию каждого по отдельности и всех вместе. Священнослужитель переживает муку, потому что через Литургическую молитву душа его погружается в океан людских страданий.

В таком страшном расколе и раздвоении живет священнослужитель, обремененный пастырской ответственностью за людей, даже если он не является пастырем исключительно в миру. С одной стороны, он ясно понимает, что нет пользы человеку, «если он приобретет весь мир, а душе своей повредит», а с другой стороны, у него есть завет Господа: «идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа». «Самая насущная нужда людского мира в том, чтобы ЗНАТЬ ИСТИННОГО БОГА.– пишет Старец Софроний, и продолжает, – Но как найти Его? Итак, необходимо, чтобы ЗНАНИЕ Бога пребыло на земле, чтобы люди не блуждали, как овцы без пастыря». Это драгоценное сокровище обязан сохранить со всем вниманием и сознательно пастырь-священник с тем, чтобы принести действительную пользу приходящим к нему людям, которые находятся в поисках Бога. Печали и соблазны, которые одолевают священника, ведут его к смирению и покаянию и приносят ему пользу двумя способами. Во-первых, они делают его опытным знатоком человеческого несовершенства и слабости, а во-вторых, выявляют ему бесконечную милость и милосердие Божие к человеку.

Старец дает совет в отношении этого священнику Бальфуру, который прошел испытание многими соблазнами: «Думаю, –пишет он ему, – что благоразумным будет просить Господа, чтобы Он дал Вам силы и разум на перенесение скорбей, на преодоление искушений, постигающих Вас, а не о том, чтобы избавил от скорбей. И это потому, что если Вы приступите к престолу Божию до конца сокрушенный под тяжестью скорбей, добавив к ним свое внутреннее сокрушение и покаяние, беспощадное к себе, то, несомненно, Вас осенит Божественный свет. А если приступите к сему таинству успокоенный от людей, обеспеченный материально, то душа Ваша, полная житейской, плотской гордости, неспособна будет восприять благодать обильную. И еще, если Вы (теперь или после) не переживете целый ряд великих бурь, когда «волны доходят до небес и нисходят до бездн», если Вы не познаете, как может страдать душа человеческая, когда она стоит на грани между вечным спасением и вечною гибелью, если Вы не испытаете отчасти адских мучений, если Вы, будущий пастырь Христовых овец, не познаете опытом души своей всего этого, то никогда не познаете и Любви Божественной. […] Позднее, переживши все это, познав на самом себе, до какой степени немощна душа наша, скуден разум, как мы бессильны без благодатной помощи не только что встать на правый путь, но и уразуметь, где он, и вообще противостать греху или сделать что-либо доброе, позднее, говорю, Вы будете иметь милующее сердце, никого ни за что не осуждающее; но всякому человеку с великой любовью, без лицемерия, будете желать спасения, молиться о людях, о всем мире. Кто бы ни пришел к Вам после […] всякого будете принимать с открытой душой, с сердцем, исполненным любви и сострадания. Тогда Вы будете в силах спасать людей, творить чудеса, воскрешая мертвые души человеческие к вечной жизни. Чтобы быть исполнителем закона Христова, особенно для пастыря, необходимо стяжать эту любовь».

Дело священника-пастыря крайне важное и в то же время страшное. В особенности «в наше время массового отступления от христианства священническое служение становится все более и более трудным», констатирует святой Старец. Священник, духовник-пастырь в своем стремлении изводить людей из ада, созданного их же противоречивыми страстями, постоянно встречается с поразившей их смертью. При этом, люди подчас оскорбляют священников незаслуженно больно; приписывают такие намерения, о которых сами они вовсе не мыслили, беспощадно унижая.

Вместе с тем Старец констатирует, что «становится видимым и иной аспект в служении нашем. К священнику люди относятся так же, как к Богу: отвергают его со страшной легкостью, как нечто непотребное, с уверенностью, что как только Он им понадобится, они позовут Его, и Он не откажется придти. “Отче, прости им, ибо они не знают, что делают”».

Все речи Старца Софрония — это результат длительного опыта, наученного Богом через боли и труды его жизни. Так он далее затрагивает очень важный вопрос, деликатный в его тактичности и в его обращении, который так нас всех травмирует, особенно в наши дни. Итак, он говорит: «Монаху нести труд духовничества вовсе не просто. С одной стороны, ему лично ПОЛЕЗНО, когда о нем люди имеют весьма отрицательное мнение, так как осуждения со стороны людей помогают ему смиряться. От болезненного сердца возносится к Богу более глубокая молитва. […] С другой стороны, если он несет служение духовного отца, то всякое дурное слово о нем внушает недоверие к нему со стороны лиц, которые нуждаются в наставлении, в утешении, в поддержке. Печаль его становится двойною: за себя самого, живущего недостойно званию своему, с другой — за вред, наносимый всей Церкви, всему человечеству, когда разрушается авторитет священнослужителей. Непослушание слову духовных отцов равносильно отвержению слова Самого Христа. (Приемляй вас, Мене приемлет, и отвергающий вас, Мене отвергает). Так важно, чтобы среди священников и епископов было самое настоящее взаимное уважение, почитание. Чтобы прекратились взаимные обвинения друг друга, борьба за власть, зависть к превосходящим своими дарованиями. Мы знаем из слов Самого Господа, что “на Моисеевом седалище” восседают недостойные лица, и все же Христос говорил народу, чтобы они слушались своих пастырей, соблюдали повелеваемое ими, не подражая их образу жизни или деяниям». «Апостасия принимает планетарные измерения, и христианство стоит в опасности полного разложения и извне,и изнутри». Насколько современны, насколько действительны и насколько нам приносят боль вышеприведенные слова!

Многое еще мы могли бы выловить из океана божественных писаний святого Старца, но нам не позволяет это сделать время настоящей лекции. Заканчивая эту скудную речь, хотелось бы привести описание пережитого Старцем уникального мистического опыта, чтобы вполне осознать источник его духовных дарований и мудрости. Итак, Старец говорит: «…Произошло со мною (событие) при призывании Имени Иисуса Христа. В тот час я вынужден был прекратить произносить сие Имя: действие его было слишком могучим; душа, без слов, без мыслей, была в трепете от близости Бога. Тогда мне приоткрылась тайна священнослужения. На другой день я совершал литургию, и Христос-Бог был во мне, и со мною, и вне меня, и в святых тайнах Тела и Крови Его. И Имена Божий, и слова литургических текстов — выходили из уст, как пламя. В таком состоянии я пребыл три дня, и затем умалилась интенсивность переживания. Но память о нем резцом выгравировал Господь в уме и сердце моем…».

Видя и читая все это, можно сказать только одно: глубокое благодарение Господу за то, что в наши трудные и скверные дни Он дал Своей Церкви таких гигантов благодати Святого Духа, а нас ничтожных и недостойных, сделал детьми Его Святой Церкви, которая живет и продолжает хранить опыт живого Христа в своих избранных чадах, таких как блаженной памяти Старец Софроний, свидетельствующий собственной жизнью и словом о подлинности явления Христа в нашей Святой Церкви.