Интервью с иеромонахом Иоасафом (в миру Маркус Тандибиланг), настоятелем храма святого равноапостольного князя Владимира в г. Джакарте. Отец Иоасаф – единственный священник Русской Православной Церкви в Индонезии.
— Отец Иоасаф, мы знаем, что в Индонезии очень сложная обстановка для православных. У Вас есть помощники, те, кто Вам могут оказать поддержку?
— Там есть несколько русских, которые приходят в Церковь, помогают Церкви. Покупают необходимые храму свечи, кагор. Жить можно. Я работаю один, мне приходится окормлять несколько островов. Наши прихожане живут в Джакарте, Сурабае и на Бали. Есть еще один остров, где живут всего двое православных. Но это тоже для меня важно. Им так же, как и остальным, необходимо причастие, исповедь.
— Отец Иоасаф, как Вы пришли к православию?
— Когда я был мусульманином, у меня было много вопросов, которые я задавал мусульманским священникам. Они мне говорили: «Не спрашивай, только делай, как написано в Коране, потому что такие вопросы задавать некультурно». Я пошел к протестантам и сказал: «Я не христианин, но хочу знать, что такое христианство». Потом в 1998 году я встретился с православным священником отцом Даниилом, и у меня было много вопросов. Он проповедовал православие в Индонезии. Три года я изучал православную веру под его руководством. Потом отец Даниил в Голландии встретился с архиеписком Белгородским и Старооскольским Иоанном. Он спросил владыку: «У меня есть один человек, который хочет изучать православие. Можно ли ему учиться в России?» Владыка Иоанн сразу предложил: «У меня в Белгороде есть семинария. Если он хочет учиться, пускай приезжает». В Россию я попал благодаря владыке Иоанну.
— Вы хорошо говорите по-русски. Трудно Вам было учиться, когда не знали языка?
— Конечно, очень было трудно. Когда я приехал в Россию, знал всего лишь несколько русских букв. Моя преподаватель русского – очень хороший человек, очень хороший. Но она говорила только на русском и немецком. Немецкий я не знаю, знаю только английский. Но Бог помогает мне! Через год я понимал, о чем говорили мои преподаватели.
— Как Ваши родители отнеслись к тому, что Вы ушли из ислама?
— Когда я уезжал в Россию, мне говорили, что я сошел с ума. «Можно было работать в Индонезии, жить нормальной жизнью. А что ты будешь делать там?» — спрашивали меня. Я отвечал, что это очень важно для меня. Я поговорил со своей невестой, сказал: «Простите меня, может, я очень долго буду в России».
— И она простила?
— Да. Я считаю, что миссионеру лучше быть монахом. Семья для него – большая обуза. Например, я еду на другой остров в Индонезии, а она будет беспокоиться. Но и монаху-миссионеру тоже трудно, ведь монах должен жить в монастыре.
Я очень бедный человек. Я сказал, что хочу ехать в Россию, чтобы узнать о православии. Я проучился в Белгороде полтора года, а потом владыка Иоанн благословил мне рукополагаться в священный сан. После рукоположения я еще шесть месяцев проходил практику, только потом поехал домой. Начал свое служение в Индонезии 18 июня 2003 года.
— Как Вам удалось собрать людей, православных там ведь практически нет?
— С 1983 года в Индонезии есть греческие православные (Константинопольский Патриархат). Я сам был греческим православным. Когда я еще учился в Белгороде, некоторые люди покинули греческие храмы. После моего приезда, услышав, что я стал священником, пришли ко мне и изъявили желание, чтобы я стал совершать для них богослужения. «Хорошо, я тоже хочу служить у вас, но напишите письмо, что вы меня пригласили, — ответил я им, — чтобы не было неприятностей с греческими священнослужителями». Только после этого письма начал служить в домовом храме. 18 декабря 2003 года Индонезию посетил митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, познакомился с государственными деятелями, католическими и исламскими лидерами. Он представил меня как миссионера, священника Русской Православной Церкви. С января 2004 года я стал служить в официальном статусе, и власти знали, кто я такой.
— Сколько человек сейчас в Ваших приходах?
— С 2006 года нас довольно много. Ходят не всегда, ждут, когда построят храм. У нас пока его нет. Часто меняется место наших собраний, я арендую дом. «Мы очень устали молиться в разных местах», — говорят они. Многие люди не могут приходить каждое воскресенье, потому что живут далеко.
— Какие сейчас у Вас отношения с исламом?
— Проблема отношений христиан и мусульман была всегда. Сейчас с их стороны агрессии почти нет, не до этого. В нашей стране за последние три года произошло много природных катаклизмов: наводнения, цунами. Мусульмане пока концентрируют свое внимание на этих явлениях. Но все-таки имеют место прения между католиками и мусульманами. О православии они пока почти не знают, так как православных в Индонезии мало. Когда станет больше, эта проблема достигнет и нас. Мы молимся о том, чтобы как можно дольше не сталкиваться с ней.
— Есть практика перехода в православие из ислама?
— Да, конечно. В Сурабае уже четыре молодых семьи приняли православие. Первый раз, когда я встретил их, мы говорили с ними о религии. Я рассказывал им, с какими проблемами я встретился, будучи еще сам мусульманином. Задавал им вопросы, почему они являются мусульманами. Они мне отвечали, что это традиция. Я говорил, что это не так. Если я верю, то знаю, что со мной будет потом. Религия – это не традиция. Религия – это более важная вещь. Потом я им говорил: «Моя вера называется православной». Они спрашивали: «А почему православная? Что такое православие? Кто такой Иисус Христос?». Дальше я с ними встречался еще несколько раз, и они уже говорили: «Да, это правильно, о чем вы говорите». Ну а если правильно, то надо ведь узнать еще больше. Но я никогда не звал: «Пойдем, я окрещу тебя». Это страшные слова, я не хочу говорить так. Но когда эти люди уже знали о православии достаточно, то сами изъявляли желание креститься. Я их предупреждал: это событие полностью может изменить жизнь, повлиять на работу. Дело в том, что в Индонезии опасно менять религию. Если ты принимаешь ислам, уходя из христианства – это очень хорошо. Но если наоборот, то очень плохо. Я как пастырь, их духовный отец помогаю им, даже материально, если у них есть проблемы с трудоустройством.
— Сколько приходов у Вас на сегодняшний момент?
— Пока только два, в Сурабае и Джакарте. Есть и на Бали, но я не могу назвать это приходом, потому что бываю там редко. Езжу при необходимости исповеди и причастия, совершаю все на дому.
— Поездки вы совершаете один?
— Один, и это очень трудно.
— Какое количество православных священников в Индонезии?
— Из священников Русской Церкви я один. А в общей сложности около двадцати.
— Как к Вам относятся представители других Православных Церквей?
— Представители Константинополя и РПЦЗ говорят, что они первые православные в стране. Они говорят: «Мы уже много сделали, а ты здесь совсем недавно». У РПЦЗ в Сурабае всего два священника, но ходит к ним пять-шесть человек, а у меня на приходе уже около сорока пяти человек, еще два человека в Сурабае ожидают крещения, один протестант, другой мусульманин. Там у меня есть ассистент-катехизатор, который довольно хорошо обучает людей.
— Вы его сами обучали?
— Да, я сам.
— Вы хотите, чтобы он прошел обучение в России?
— Я очень хочу, но есть проблемы с получением визы. Уже три года я жду разрешения отправить двух человек. Один сказал, что ему надоело так долго ждать и он никуда не поедет.
— Как люди в Вашей стране узнают о православной вере?
— Индонезия многоконфессиональная страна. Если мы будем просто проповедовать словами, то они скажут, что и другие религии очень хорошо говорят о своей вере. Ты говоришь, что Христос — это Бог, и они говорят, что Он Бог. Нам, православным, нужно менять эту систему. Нужно показывать, как Православие меняет жизнь человека. И это я делаю. Я сказал молодой семье: «Пожалуйста, вводите православную традицию в вашу семью». Научил их кратким вечерним молитвам. Протестанты всей семьей встают на молитву, и люди это видят. Вот и у нас, посмотрит мусульманин на православных и спросит: «Почему вы молитесь? Ведь только мусульмане делают так». «Нет, — ответят они, — и в православной традиции это есть. Хочешь узнать? Завтра приедет наш батюшка и побеседует с тобой». Во время обеденного перерыва они тоже читают молитвы, на «Господи, помилуй» кладут земной поклон. И протестантов, и мусульман это заинтересовывает. Я никогда не проповедую на улицах. Только через православные семьи. Потом люди будут смотреть на них и рассказывать другим.
— Какие Вы чувства испытываете к России?
— Когда я еду в Россию, то не хочу заезжать всего на два-три дня. Здесь ко всему прочему я прохожу еще и практику, учусь богослужениям, традициям. Узнаю, правильно ли я всю делаю у себя в Индонезии. Поэтому приезжаю минимум на 15 дней.
— В своей жизни чувствовали ли Вы Бога, реальную Его помощь?
— Будучи мусульманином, я будто бы пил из моря, пил и не мог утолить жажду. Мое сердце в исламе никогда не отдыхало. Но когда встретился с Православием, то понял, что ничего уже не нужно. Стал православным, и никакой другой веры уже не хотелось, только хотел больше узнать о Православии, как жили святые, ведь это пример для нашей жизни. Святые — это наставники.
— Чего бы Вы пожелали напоследок читателям сайта?
— Чтобы задумались, куда они хотят после смерти. «Истинно, истинно говорю вам: слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную, и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь». (Ин. 5:24).
— Спасибо!
Беседовали: Максим Кивелев, Владимир Тарасов