В советское время духовная поэзия вынуждена была уйти в своеобразное духовное подполье. Поэты, понимая, что никто их не напечатает, работали «в стол», читая свои стихи узкому кругу единомышленников. Они старались работать на должностях, не привлекающих внимание: охраняли детские сады и пионерские лагеря в пригородах, работали в кочегарках, в театрах рабочими сцены, надолго уезжали в геологические экспедиции, становились музейными работниками.
Время расставило свои акценты. Что-то из их творчества забылось, что-то сохранилось, кто-то получил признание, кто-то остался только в памяти друзей… Вот строки известного петербургского поэта Глеба Горбовского, написанные в те годы, когда он большую часть года проводил в геологических партиях:
<…>Какое счастье быть непройденным, быть — возрожденным! Чтоб весной встать мудрой осенью над родиной, над всем святым и над собой… (1968)
Сегодня для духовной поэзии наступило другое время. Еще с появления закона о свободе совести и религиозных организациях в 1990-м году поэтам нет необходимости скрывать свою творческую деятельность.
Как известно, в литературе важно не только содержание, но и форма. Сегодня для ряда поэтов формальные поиски оказываются подчас главнее.
<…> С ушами не стоит и нянчиться, столько волнений, ушли. Ужасно! — в крестах их Варшава, и С. Ленинград, и Париж, и Сибирь, и Нью-Йорк, и Иерусалим<…>( Соснора Виктор «Уходят женщины»)
Поэзия, где на первое место выходит игра с формой, становится закрытой, непонятной для многих. Существует лишь узкий круг почитателей такого рода искусства. Тем не менее, авторов, увлеченной игрой звуками, словами, образами, не так уж мало. Поэты стремятся, пусть и таким образом, к развитию языка и созданию новых форм поэзии.
При всем обилии игровой литературы сегодня формируется и иное литературное направление, в глубине которого велись и ведутся напряженные творческие поиски.
Я хотел бы обратиться к альманаху «Петербургские строфы». Можно с уверенностью сказать, что из творчества поэтов, объединившихся вокруг этого издания, сейчас постепенно складывается направление, занятое духовно-нравственными поисками.
Ты отсвет горнего Глагола, Ты отзвук Старины святой – Крестом ознаменное слово.
Это трехстишье Виктора Иванова, одного из авторов «Петербургских строф». Поэт много потрудился для того, чтобы выработать оригинальную форму выражения своего внутреннего мира. Кажется, что такая форма связана с восточной поэзией, в частности, с японскими танками. Налицо три строки, обрыв мысли и возникновение новой, общая недоговоренность и, вместе с тем, рождение общего смысла, домысливаемого читателем. Виктор Иванов, выпускник философского факультета ЛГУ , в течение многих лет изучал философию и культуру Востока. Но главной духовной опорой его поэзии стал исихазм, Иисусова молитва, под влиянием которой он и стал стремиться к короткому и емкому стиху. Вместе с тем автор связывает свое творчество и с поэзией древних скальдов, видя в технике их стиха праоснову. Учитывая, что Петербург стоит на древней земле, где переплелись древненовгородские и скандинавские корни, этот факт особенно интересен. Следуя за поэзией скальдов, автор использует аллитерационный стих (то есть такой, где в каждой строке встречаются несколько слов, начинающихся с одного звука), свойственный древнегерманской поэзии.
Не только невский стержень люб, Но и «Дворцовой» окоем. И здесь и там – Имперский дух.
В данном стихотворении рифмуются «не только» и «окоем», но и неточной рифмой «люб» и «дух». Сочетание фольклорной (скальдической) традиции и христианского молитвенного опыта породило оригинальную поэтическую форму духовных размышлений на нравственные темы. Размышляя о гражданском долге поэта, вспоминая русских святых, таких как Александр Невский Сергий Радонежский, молитвенников и столпников, Виктор Иванов пишет:
И вкупе с молитвой святых На страже Отчизны найду я И русский классический стих.
Думается, духовные поиски поэта, опирающиеся на древние традиции, не перестают звучать современно и вносят свой вклад в развитие современной русской поэзии.
Если Виктор Иванов опирается в своем творчестве на идеи и молитвенную практику исихазма, то поэт Иван Стремяков больше погружен в стихию народного языка и русской народной культуры. Он старательно избегает формальной языковой игры, но чутко прислушивается ко всему богатству великого русского языка. Одно из лучших стихотворений поэта последних лет посвящено чуду облета Ленинграда самолетом с образом Казанской Божьей Матери.
<…>В эту ночь тревожную и жуткую, С бликами на золоте погон, Видели задумчивого Жукова Со свечою в храме у икон.
А когда, блокадники-заложники, Мы пошли в атаку напролом, Даже убежденные безбожники Осенили грудь свою крестом.
Мы врага отбросили, попятили, Совершили чудо из чудес. Светлый лик Казанской Богоматери Нам сиял с очищенных небес<…>
Иван Стремяков пишет о том, что русский человек в минуты смертельной опасности, нависшей над родной землей , всегда просит заступничества у своих русских национальных святынь. Так делали наши далекие предки во времена нашествия иноплеменников, так поступили и наши деды во время Блокады Ленинграда, несмотря на тоталитарный режим. И именно православная вера помогла им победить.
Интенсивными духовными поисками отмечено творчество поэта и прозаика, постоянного автора альманаха «Петербургские строфы», недавно скончавшегося Сергея Поликарпова (1947 -2014). По профессии аэрогеофизик, он много лет проработал в экспедициях на Дальнем Востоке. Большой жизненный опыт сочетался у него с глубоким молитвенным настроением и искренней верой в Бога. Он был певчим в храмах Старой Ладоги и Петербурга.
Люблю, мой Бог, люблю Твое прикосновенье, Твой знаменный распев, густой кадильный дым, Люблю, когда Ты даришь мне стихотворенье, Скрывая авторство под именем моим<…>.
Мастерски написанные стихотворения Сергея Поликарпова полны искреннего чувства. Ему удается избежать навязчивой псевдоцерковной риторики, чем грешат многие современные поэты-стилизаторы. Он пишет простым, понятным языком, но при этом умеет выразить тонкие духовные переживания, пропуская их сквозь свое сердце.
Крещенье
Помолюсь, поставлю свечку, Отдавая Богу дань. С топором пойду на речку, Буду делать иордань.
Полушубок скину — жарко, Закатаю рукава. Я бы спел тропарь, да жалко — Сил не хватит на слова. Вскрою Вечности теченье И ладони окуну. Подо льдом мое прощенье. Я прощенья зачерпну.Его стихи музыкальны, философичны, можно сказать, молитвенны.
Молитвенным духом наполнены и произведения Михаила Аникина, писавшего религиозные стихи еще в условиях тоталитарной системы.
Один в поле…
Раскинулось поле – не видно границ! Здесь многие пали, Кто – навзничь, Кто – ниц. Один я стою, ни копья, ни коня… Ей, поле, Чего же ты ждешь от меня? Я крикнул. И стая взлетела ворон. Во взмахе их крыльев мне слышен был стон. Но поле молчало… немела рука. А колокол неба был без языка…
Да… Легких не видеть мне в жизни трудов. Я голос твой, поле, – Во веки веков!
Стихи Михаила Аникина молитвенны и философичны. Одно из его стихотворений «Молитва» было положено на музыку и стало песней Валентины Царевой. Как мне кажется, в этом стихотворении выражена суть современного православного вероисповедания.
Молитва
И недостойного, и грешного Помилуй, Господи, меня… Молил Тебя в минуты вешние, Молю теперь – На склоне дня.
В один из дней И я последую Путем всея, Всея земли… Мы ничего здесь не наследуем, Мы от рождения- Твои.
Опять гордыня шепчет истово Пустые громкие слова… Да ложный мир звенит монистами, Волнуя море бытия.
И слабый дух к тому склоняется. К чему влекут его враги… А сильный к Богу обращается, Взывая: Боже, помоги!
Наряду с названными поэтами среди авторов альманаха «Петербургские строфы» можно выделить таких поэтов как Ирэна Сргеева, Валентин Голубев, Николай Астафьев, Александр Люлин, Татьяна Егорова, Алексей Любегин и ряд других.
Современная духовная поэзия Санкт-Петербурга переживает состояние подъема, удивляет своим мастерством, радует сочетанием традиций и новаторства. Она легко доходит до сердца читателя, отвечая самым разным запросам.