Благодаря своему географическому положению прежняя столица Османской империи Константинополь и окрестности в 1919-1921 гг. стали главным центром первоначального прибежища русских эмигрантов. К началу XX века в этом городе существовало семь русских храмов, в том числе три — при подворьях русских обителей Святой Горы Афон. Правда, все они были закрыты после начала Первой мировой войны в 1914 г., но в конце 1918 — 1919 гг. открылись вновь.
Благодаря своему географическому положению Турция стала главной страной первоначального прибежища русских эмигрантов. В результате пяти массовых эвакуаций: из Одессы в апреле 1919 г. и январе-феврале 1920 г., из Новороссийска в марте 1920 г., с Крымского полуострова — в ноябре 1920 г. и из Батуми – весной 1921 г. (после падения меньшевистского режима в Грузии) в зоне черноморских проливов сложился крупнейший за рубежом район концентрации русских эмигрантов. В начале 1920-х гг. только в Константинополе и окрестностях было сосредоточено около 200 тыс. беженцев из России, а на всей оккупированной войсками Антанты турецкой территории, включая полуостров Галлиполи (Гелиболу), побережье и острова Мраморного моря, по подсчетам некоторых историков, — до 250 тыс.[1]
На основании решений Севрского мирного договора 1920 г. Турция потеряла контроль над свой бывшей столицей, и она несколько лет находился под международным протекторатом в качестве «вольного города». Поэтому официальные турецкие власти в Анкаре первоначально не занимались делами русских беженцев.
В середине ноября 1920 г. в Константинополь приплыли из Крыма на 132 кораблях по данным командующего армией генерала П.Н. Врангеля 145 693 человека, из них около 40 тыс. составляли гражданские лица; по британским данным прибыли 148 678 человек, а по сведениям советской разведки — 86 тыс. военных и 60 тыс. гражданских лиц. В конце 1920 г. Главное регистрационное бюро в Константинополе зарегистрировало в своей картотеке 190 тыс. имен беженцев.[2] Обстановка среди беженцев была сложная, и в этих условиях особую роль в смягчении накала горестных страстей сыграла Православная Церковь.
По требованию англичан, видевших в русских войсках потенциальную угрозу своему господству над проливами, армейские части вскоре были удалены из самого Константинополя и размещены в конце ноября – декабре в трех основных местах: 1-й армейский корпус генерала А.П. Кутепова численностью 29 тыс. человек – в двух лагерях в районе г. Галлиполи; Донской корпус генерала Ф.Ф. Абрамова численностью 19-20 тыс. — в четырех лагерях в районе Чаталджи; Кубанский казачий корпус генерала М.А. Фостикова также численностью около 20 тыс. – в лагерях на острове Лемнос и в г. Мудрос.
Наиболее известными стали галлиполийские лагеря, здесь поддерживалась строгая военная дисциплина, существовало несколько полковых и корпусная походные церкви (всего более 10 храмов-палаток). В дальнейшем под давлением французов и англичан в течение полутора лет эти части были переведены в Болгарию и Королевство сербов, хорватов и словенцев (Югославию), последние 120 галлиполийцев оставили свой лагерь в мае 1923 г.[3]
16 июля 1921 г. на русском военном кладбище вблизи Галлиполи, где было погребено около 500 воинов и членов их семей, состоялось открытие памятника, возведенного самими галлиполийцами по проекту подпоручика Н.Н. Акатьева. На его сооружение ушло около 20 тыс. камней, которые сложили в виде увенчанного мраморным крестом шатрового каменного сооружения, напоминавшего шапку Мономаха или древний курган «в римско-сирийском стиле».[4]
Помимо центра русской военной эмиграции Константинополь и зона проливов некоторое время играли роль центра русской церковной эмиграции. Еще весной 1919 г. сюда приехали из Одессы митрополит Одесский и Херсонский Платон (Рождественский), сначала проживавший на подворье Андреевского скита, а затем – в здании Болгарской экзархии, архиепископ Минский и Туровский Георгий (Ярошевский) и архиепископ Кишиневский и Хотинский Анастасий (Грибановский), поселившиеся на подворье Пантелеимоновского монастыря. Именно Владыка Анастасий с января 1920 г. возглавлял созданное в Константинополе Русское церковное совещание, отвечавшее за организационные вопросы работы русских храмов, а 15 октября 1920 г. Временное Высшее Церковное Управление Юга России (образованное в Ставрополе 6 апреля 1919 г.) назначило его управляющим русских приходов Константинопольского округа на правах епархиального архиерея. В 1919-1921 гг. архиеп. Анастасий также был настоятелем храмов свт. Николая Чудотворца и свв. Константина и Елены при российском посольстве и представителем Русской Церкви при Вселенской Патриархии.[5]
В ноябре 1920 г. вместе с армией Врангеля и гражданскими беженцами в Константинополь прибыло возглавляемое митрополитом Киевским и Галицким Антонием (Храповицким) Временное Высшее Церковное Управление (ВВЦУ) Юга России, члены которого разместились на подворьях русских афонских обителей. Как раз 20 ноября Патриарх Тихон, Священный Синод и Высший Церковный Совет приняли указ № 362 о создании церковных управлений (автономных митрополичьих округов) под руководством старшего иерарха на территориях, оторванных от центрального церковного управления.[6] Он стал ключевым документом, на основании которого ВВЦУ продолжило свою деятельность за границей.
Правда, решение об этом само ВВЦУ по предложению епископа Севастопольского Вениамина (Федченкова) приняло 19 ноября на состоявшемся в константинопольском порту, на пароходе «Великий князь Александр Михайлович» первом своем заседании за пределами России, в котором участвовали митрополиты Антоний (Храповицкий), Платон (Рождественский), архиепископ Феофан (Быстров) и епископ Вениамин. На этом заседании было также подтверждено постановление ВВЦУ от 15 октября 1920 г. о назначении архиепископа Евлогия (Георгиевского) управляющим русским церквами в Западной Европе, включая Болгарию и Румынию. Кроме того, члены ВВЦУ решили «снестись с Константинопольской Патриархией для выяснения канонического взаимоотношения», а также просить генерала Врангеля «об обращении с его стороны к наместнику Святейшего Патриарха Константинопольского митрополиту Брусскому Досифею по вопросу об образовании Управления в Константинополе». Немаловажно, что участники заседания постановили оповестить о своих решениях Патриарха Московского и всея России Тихона.[7]
Вопрос отношений с Константинопольской Патриархией обсуждался также на втором (22 ноября) и третьем (29 ноября) заседаниях ВВЦУ, где помимо четырех указанных архиереев присутствовал архиепископ Анастасий (Грибановский). В результате митрополиту Антонию (Храповицкому) и епископу Вениамину (Федченкову) было поручено вступить в официальные контакты с Вселенской Патриархией.[8]
Русские иерархи обратились к Местоблюстителю Вселенского Патриархата митрополиту Досифею с просьбой позволить им окормлять русских воинов на землях, находившихся под его попечительством. 2 декабря при личной встрече Владыка Досифей сообщил митрополиту Антонию, что Патриархия, хорошо зная его, как ревнителя святых канонов, дает согласие, чтобы русские архиереи окормляли свой народ, оставивший Родину, на канонической территории Вселенского Патриархата. Указом № 9084 от 2 декабря 1920 г. Константинопольский Синод предоставил русским архиереям определенные полномочия для регулирования церковных дел эмигрантов в области своей юрисдикции (судебные прерогативы при разводах Константинопольская Патриархия сохраняла за собой). Митрополит Антоний и четыре других архиерея получили разрешение образовать «для пастырского обслуживания упомянутого населения временную церковную комиссию [«Эпитропию»] под высшим управлением Вселенской Патриархии для надзора и руководства общецерковной жизнью русских колоний в пределах православных стран, а также для русских воинов и беженцев, которые живут отдельно от остальных православных по городам и селам, лагерям и особым зданиям».[9]
29 декабря митрополит Досифей писал Владыке Антонию (Храповицкому): «Под вашим руководством Константинопольская Вселенская Патриархия разрешает всякое начинание, ибо Патриархии ведомо, что Ваше Высокопреосвященство не совершит ничего неканонического».[10] Хотя представители Константинопольской Патриархии никогда не присутствовали на заседаниях ВВЦУ, оно все таки информировало Вселенскую Патриархию о своей деятельности в течении всего периода пребывания в Константинополе. При этом порой возникали трения при решении бракоразводных вопросов.[11]
Следует отметить, что митрополит Антоний (Храповицкий), согласно приведенным в обвинительном заключении следственного дела показаниям на допросе в ГПУ 30 января 1923 г. Патриарха Тихона, получил согласие на деятельность ВВЦУ за границей и от Первосвятителя Российской Церкви: «В этом же показании гр. Беллавин признал, что дал свое благословение Высшему Церковному Управлению, организованному Антонием в Константинополе».[12]
В конце ноября 1920 г. на берегах Босфора с благословения Вселенского Патриарха состоялся первый заграничный Архиерейский Собор, который переименовал Временное Высшее Церковной Управление Юга России в Высшее Русское Церковное Управление за границей (ВРЦУ). Оно избрало Архиерейский Синод во главе с митрополитом Киевским и Галицким Антонием (Храповицким), который являлся исполнительным органом Собора в период между его созывами. В декабре был утвержден состав ВРЦУ: председатель – митрополит Антоний, члены – митрополит Одесский и Херсонский Платон, архиепископ Кишиневский и Хотинский Анастасий, архиепископ Полтавский и Переяславский Феофан и епископ Севастопольский Вениамин. Также были определены границы их деятельности: забота о религиозных потребностях беженцев, забота об окормлении православного духовенства, которое вынужденно оставило Россию, руководство русскими церквами и Духовными Миссиями в эмиграции в качестве легитимного представителя Священного Синода и Патриарха; обеспечение материальных интересов Русской Церкви и установление нормальных связей с Патриархом Тихоном.[13]
После окончания карантина, эвакуированные из Крыма архиереи переехали жить с парохода «Великий князь Александр Михайлович» в Константинополь. Митрополит Антоний (Храповицкий) поселился у архиепископа Анастасия, который имел две небольшие комнаты в чердачном помещении здания посольства России. Здесь Владыка Антоний прожил около трех месяцев – до своего отъезда в Королевство сербов, хорватов и словенцев.[14]
На заседании ВРЦУ 19-21 апреля 1921 г. было решено «организовать Собрание представителей Русской Православной Церкви заграницей для объединения, урегулирования и оживления церковной деятельности» (однако, прошел Русский Всезаграничный Церковный Собор уже в другой стране). 12 мая 1921 г. состоялось последнее заседание ВРЦУ в Константинополе, и в том же месяце оно переехало в г. Сремски Карловцы (Королевство сербов, хорватов и словенцев).[15]
В это время в Константинополе и окрестностях 27 русских храмов обслуживали свыше 100 тыс. беженцев (самый крупный гражданский лагерь находился в Кабакдже у г. Чаталджи – 22 тыс. человек). Лишь шесть из них действовали до I Мировой войны, остальные были устроены самими эмигрантами при русских учебных заведениях, военных лагерях, общежитиях, больницах и т.п. В ряде случаев общины возникли при греческих храмах, где русским священникам позволяли периодически совершать богослужения: в некоторых церквах Константинополя, в Кадикее и других пригородах, а также на Принцевых островах. К октябрю 1921 г. количество русских храмов вследствие закрытия военных лагерей и отъезда беженцев уменьшилось до 19.[16]
Очень активной была церковная жизнь в русских учебных заведениях. В 1921-1922 гг. Всероссийские союзы земств и городов содержали в Константинополе 3 гимназии (свыше 900 учащихся), 3 училища, 10 начальных школ, 9 детских садов, площадок, яслей и 2 детских дома; своя гимназия (имени барона П.Н. Врангеля) была и в Галлиполи. Всего же на территории Турции по некоторым сведениям было создано 11 русских гимназий и прогимназий, а также 12 начальных и подготовительных школ. При многих из них, в частности при 1-й Константинопольской гимназии и основанной в июне 1920 г. женой русского посланника В.В. Нератовой Крестовоздвиженской гимназии, имелись домовые храмы.
В дальнейшем, довольно быстро, — в течение двух лет почти все школьные учреждения были переведены из Турции в другие страны. В конце 1923 г. в Константинополе и окрестностях осталась только три русских школы – одна начальная имени баронессы О.М. Врангель и две средние: для мальчиков в Буюк-Дере (с марта 1924 г. – в Эренкее), имевшая небольшую церковь, устроенную личными стараниями воспитанников, и для девочек на острове Протии.[17]
Все русские общины находились в ведении архиепископа Анастасия, который, правда, периодически покидал Константинополь. Так летом 1921 г. он, по поручению ВРЦУ, посетил Афон и Палестину с целью ознакомления с положением афонских русских обителей и Русской Духовной Миссии в Иерусалиме после войны. В ноябре 1921 г. Владыка в качестве управляющего русскими общинами Константинопольского округа принял участие в состоявшемся в Сремских Карловцах I Всезаграничном Церковном Соборе и возглавил на нем отдел духовного возрождения.
Накопившиеся проблемы и нерешенные вопросы канонической принадлежности стали причиной того, что после переезда ВРЦУ в Сремски Карловцы временно заменивший Владыку Анастасия епископ Севастопольский Вениамин (Федченков) созвал Цареградское Русское церковное совещание. Он начало свою, продолжавшуюся около двух недель, работу 22 июня 1921 г. и приняло ряд определений о перестройке церковной жизни в новых условиях.[18] Участники совещания решили вовлечь в свою деятельность представителя российской дипломатической миссии, чтобы предотвратить возможное вмешательство Вселенской Патриархии в русские церковные дела; образовать Епископский совет, включив в него священников и мирян, для управления русскими храмами, решения повседневных вопросов и подготовки бракоразводных дел, которые затем высылались ВРЦУ для окончательного решения. Последний вопрос и ранее вызывал затруднения, так как Вселенская Патриархия считала, что русские церковные власти не имеют права на разрешение разводов, поскольку этим вмешиваются в область ее компетенции.
Самым важным определением совещания было решение образовать церковные приходы при каждом русском храме и даже при тех греческих церквах, где русские священники получили возможность совершать свои богослужения по определенным дням. Не смотря на сопротивление посланника А.А. Нератова, который опасался, что создание русских приходов на территориях, где уже существуют греческие общины, позволит Вселенской Патриархии вмешиваться в русскую церковную жизнь, епископ Вениамин сразу же начал формировать приходы. При этом, однако, было принято предложение российского посольства о том, чтобы название «приход» было заменено словом «община», что в большей степени соответствовало сложившейся ситуации. К осени 1921 г. при двух посольских храмах, Никольской больничной церкви и десятке домовых храмов при школах, общежитиях и лагерях были сформированы советы церковных общин, в которые вошли по одному представителю российского посольства.[19]
Одну из таких общин, а также церковную благотворительную организацию и братство Патриарха Николая Кесарийского (21 июня 1921 г.) основал епископ Царицынский Дамиан (Говоров).[20] Владыка Дамиана прибыл в Константинополь из Севастополя на транспорте «Рион» в ноябре 1920 г. вместе с многими членами возглавляемого им тогда Всероссийского Свято-Владимирского братства, деятельность которого в учебно-воспитательной области выразилась в создании в Крыму смешанной гимназии для детей беженцев. В Константинополе братство хотело продолжать религиозно-просветительскую деятельность, но это стремление не было поддержано предстоятелями Зарубежной Русской Церкви.[21]
В апреле 1921 г. Владыка Дамиан арендовал 36 комнат в так называемом «Русском доме» на Татовне, где планировал сосредоточить деятельность своего братства и разместить различные культурно-просветительные учреждения, в том числе создать Богословско-пастырское училище. С помощью Американского комитета спасения и воспитания русских детей епископу удалось отремонтировать комнаты и открыть в доме интернат для русских детей и юношей на 50 человек. Для добывания материальных средств братство устроило здесь прачечную, однако русское Богословско-пастырское училище открыть в Константинополе не удалось.[22]
Также в Болгарию со временем уехали архиепископ Полтавский и Переяславский Феофан (Быстров), до 1922 г. служивший на подворьях русских афонских обителей в Константинополе, и свт. епископ Лубенский Серафим (Соболев), некоторое время преподававший догматическое богословие в Высшей Духовной школе Константинопольского Патриархата на острове Халки.
Согласно указу Местоблюстителя Вселенского Патриархата от 2 декабря 1920 г. русские общины на территории Турции имели автономный статус, и до 1924 г. состоявший из них русский Константинопольский церковный округ фактически существовал в виде самостоятельной епархии, которой руководили архиепископ Анастасий и Епископский совет. Владыке Анастасию подчинялись и общины в русских военных лагерях на греческих островах Лесбос и Лимнос; 24 апреля 1922 г. он был избран председателем объединявшего 34 общественные организации Русского комитета в Турции.[23]
В мае-июне 1923 г. Владыка Анастасий принял участие в проходившем в Стамбуле Всеправославном совещании, где выступил в качестве руководителя оппозиции против предложенных Вселенским Патриархом «противоречивших православной традиции» реформ. Данный конфликт резко ухудшил отношения русских общин с Константинопольским Патриархатом. После завершения Всеправославного совещания Патриарх Мелетий указал архиеп. Анастасию, что он в будущем должен поминать за богослужением только Вселенского Патриарха. Это требование оказалось неприемлемым для архиепископа, и выполнено не было.[24]
На отношение к русским приходам повлияла и лояльная к советскому правительству политика Константинополя. 29 марта 1924 г. Владыка Анастасий получил грамоту Вселенской Патриархии, в которой русским клирикам на территории Патриархата предписывалось избегать «проявлений политического свойства, равно как возношения имен и особ, указывающих на политические упования и предпочтения и потому могущих причинить серьезный вред и в частности, и вообще». Разъясняя содержание этой грамоты, секретарь Константинопольского Синода писал, что здесь «запрещается касаться большевизма со всех точек зрения, даже как ярко выраженного антирелигиозного и антиморального начала, так как это могло бы набросить тень на советскую власть, признанную законной всем русским народом и Патриархом Тихоном».[25]
Кроме того, в связи с признанием Константинопольской Патриархией обновленческого Синода в СССР, русским архиереям в Стамбуле было строго запрещено возносить имя Патриарха Тихона за богослужением и поминать зарубежный Русский Архиерейский Синод. Архиепископы Анастасий (Грибановский) и Александр (Немоловский) отказались повиноваться этому указу. В результате Патриарх Григорий VII 31 марта назначил особую следственную комиссию из трех митрополитов по делу русских архиереев, которые, по его мнению, незаконно вторглись в область компетенции Вселенского Патриархата по окормлению эмигрантов из России, и обратился к Сербскому Патриарху Димитрию, с предложением упразднить Зарубежный Русский Синод, но сочувствия не нашел. 30 апреля, ввиду отказа пребывавших в Стамбуле русских архиереев прекратить поминовение Патриарха Тихона и признать советскую власть, Константинопольский Синод запретил в служении архиепископов Анастасия Кишиневского и Александра Алеутского и Северо-Американского. В этот же день Патриарх Григорий VII заявил о неканоничности Русского Архиерейского Синода за границей.[26]
8 мая 1924 г. Синодальная следственная комиссия направила Владыке Анастасию угрожающее письмо: «Постановление о Вас о немедленном пресечении священнодействования и церковнодействования здесь принято… не просто на основании только что поданных против вас жалоб, но также и главным образом вследствие данных, существующих уже давно, о том, что, к сожалению, Ваше Высокопреосвященство и отчасти и Высокопреосвященнейший Архиепископ Северо-Американский Александр в церковной деятельности Вашей здесь, в архиепископии Константинопольской, превышаете нормы, указанные в грамоте патриархии от 2 декабря 1920 г. за № 9084, возможной церковной деятельности Вашей здесь, как беженцев и гостящих в чужой епархии архиереев… Также из многократных данных удостоверено использование Вами Церкви при служениях и в проповедях для политических выступлений, несовместимых с церковным характером и по другим соображениям весьма неуместных здесь. По этим причинам, а не просто из-за поданных только что жалоб, Священный Синод счет необходимым пресечь немедленно данное ранее Вам разрешение священнодействовать и вообще исполнять какую бы то ни было церковно-административную власть здесь, до представления вами удовлетворительного ответа по всем пунктам обвинений, предъявленных Вам». В результате Владыка Анастасий после Пасхи 1924 г. был вынужден покинуть Константинополь.[27]
Таким образом, в середине 1920-х гг. еще сохранившимся в Турции русским общинам пришлось признать юрисдикцию Вселенского Патриархата. Бедственное материальное и жилищное положение беженцев, прекращение французскими оккупационными властями продовольственной помощи и ультиматум турецких властей о поголовной депортации военных спровоцировали отъезд русских из зоны черноморских проливов, — в основном в Королевство сербов, хорватов и словенцев и Болгарию. В конце 1921 г. в Константинополе осталось 30 тыс. русских, а в сентябре 1922 г. – 18 тыс. При этом в городе все еще было много православного духовенства, так на 26 октября 1921 г. из 30 тыс. беженцев — 150 являлись священнослужителями.[28]
Укрепление в Турции власти светского правительства генерала Мустафы Кемаля (Ататюрка) и его сближение с Советской Россией существенно сказалось на положении эмигрантов. По Лозаннскому договору 1923 г. между Турцией и европейскими государствами был урегулирован вопрос Константинополя и проливов. Они оказались демилитаризованы, а город вскоре возвращен под управление турецких властей. К началу 1924 г. в Стамбуле и его окрестностях осталось около 10 тыс. русских эмигрантов. В дальнейшем их число неуклонно сокращалось: в 1926 г. – 5 тыс., 1928 г. – 1747, 1934 г. – 1695, а в 1937 г. – 1200.[29]
Быстро уменьшилось и количество церквей – сначала до прежних шести, а потом до трех – при подворьях русских афонских обителей. После установления в 1923 г. дипломатических отношений Турции с Советской России все здания российского посольства заняли советские дипломаты, которые сразу же закрыли церкви свт. Николая и свв. Константина и Елены (ее осквернили, устроив в нем бойлерную). В 1923 г. турецкие власти передали Советской России и здание Никольской больницы, церковь которой была закрыта через несколько лет. Впоследствии больница и храм при ней оказались проданы и позднее снесены турками.[30]
Таким образом, ситуация, когда Константинополь являлся важным центром русской церковной жизни в эмиграции, продолжалась недолго. В 1920-е гг. Константинопольские Патриархи встали на путь реформ и выдвинули свои претензии на окормление всех православных диаспор в разных частях света. Это привело их к затяжному конфликту с Московским Патриархатом и с Русской Православной Церковью за границей, в результате чего Русский церковный округ в Константинополе был упразднен, и российские эмигранты постепенно покинули Турцию.
Доклад на конференции в Государственном музее истории религии «Религия и власть в России 1905-1917 гг.» 14 июня 2016 г.
[1] Ковалевский П.Е. Зарубежная Россия. История и культурно-просветительская работа русского зарубежья за полвека (1920-1970). Париж, 1971. С. 42; Раев М. Россия за рубежом. История русской эмиграции. 1917-1919. М., 1994. С.30; Бутузов А.Г. О географии русских на Балканах в XX веке // Славяноведение. 2004. № 5. С. 77-78.
[2] Врангель П.Н. Воспоминания Т. 2. М., 1992. С. 433; Спасов Л. Врангеловата армия в България 1919-1923. София, 1999. С. 63-65; Йованович М. Русская эмиграция на Балканах 1920-1940. М., 2005. С. 116.
[3] Русская военная эмиграция 20-40-х годов. Т. 2. М., 1998. С. 303-306.
[4] Черкашин. Н., Лобыцын В. Русский курган в Дарданеллах // Родина. 2008. № 3. С. 111.
[5] Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 5680, оп. 1, д. 128, л. 26.
[6] Протоиерей Георгий Митрофанов. Православная Церковь в России и эмиграции в 1920-е годы. СПб., 1995. С. 86.
[7] Кострюков А.А. Русская Зарубежная Церковь в первой половине 1920-х годов. Организация церковного управления в эмиграции и его отношения с Московской Патриархией при жизни Патриарха Тихона. М., 2007. С. 40-41, 47; Митрополит Вениамин (Федченков). На рубеже двух эпох. М., 1994. С. 321; Архиепископ Никон (Рклицкий). Жизнеописание Блаженнейшего митрополита Антония, митрополита Киевского и Галицкого. Т. 5. Нью-Йорк, 1959. С. 7.
[8] Кострюков А.А. Указ. соч. С. 47; Архиепископ Никон (Рклицкий). Указ. соч. С. 8.
[9] К делу о Всезаграничном Высшем Русском Церковном Управлении. Константинополь, 1924. С. 6-7.
[10] Архиепископ Нафанаил (Львов). Беседы о Священном Писании и о вере и Церкви. Т. 5. Нью-Йорк, 1995. С. 32.
[11] Архиепископ Никон (Рклицкий). Указ. соч. С. 8-9.
[12] Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России. М., 2001.С. 261.
[13] ГАРФ, ф. 5680, оп. 1, д. 109, л., л. 81; Йованович М. Указ. соч. С. 262.
[14] Письма Блаженнейшего Митрополита Антония (Храповицкого). Джорданвилл, 1988. С. 82.
[15] Кострюков А.А. Указ. соч. С. 41, 49, 54.
[16] ГАРФ, ф. 5680, оп. 1, д. 128, л. 19-20; Йованович М. Указ. соч. С. 266.
[17] Дети русской эмиграции. Сост. Л.И. Петрушева. М., 1997. С. 10-11.
[18] Митрополит Вениамин (Федченков). Указ. соч. С. 326.
[19] ГАРФ, ф. 5680, оп. 1, д. 128, л. 12, 17-20, 22, 26-27; Йованович М. Указ. соч. С. 266-267.
[20] Митрополит Мануил (Лемешевский). Русские православные иерархи периода с 1893 по 1965 годы (включительно). Т. 3. Эрланген, 1982. С. 19.
[21] Косик В.И. Русское церковное зарубежье: XX век в биографиях духовенства от Америки до Японии. Материалы к словарю-справочнику. М., 2008. С. 119.
[22] Из воспоминаний Юрия Словачевского, потомка архиепископа Дамиана // Русское зарубежье в Болгарии: история и современность. София, 2009. С. 299-230.
[23] Радић Р. Држава и верске заjеднице 1945-1970. Д. 1. Београд, 2002. С. 367.
[24] Seide G. Verantwortung in der Diaspora, die Russische Оrthodoxe Kirche im Ausland, München 1989. S. 90-91.
[25] Протопресвитер Георгий Граббе. Правда о Русской Церкви на родине и за рубежом. Джорданвилл, 1961. С. 198.
[26] Поспеловский Д.В. Православная Церковь в истории Руси, России и СССР. С. 234.
[27] Протоиерей Владислав Цыпин. Митрополит Анастасий (Грибановский) // Православная энциклопедия. Т. 2. М., 2001. С. 238.
[28] Русские в Галлиполи. Берлин, 1923. С. 252; Йованович М. Указ. соч. С. 145; Раев М. Указ. соч. С. 39.
[29] Йованович М. Указ. соч. С. 118, 121, 122.
[30] Русские храмы и обители в Европе. СПб., 2000. С. 355-356.