Одной из самых ярких форм антинацистской деятельности православного духовенства и мирян было спасение евреев во время Холокоста. Эта тема до настоящего времени мало привлекала внимание историков, между тем как христианские конфессии, и, прежде всего, Русская Православная Церковь, оказались в центре событий Второй мировой войны и были вынуждена самым непосредственным образом, так или иначе, реагировать на Холокост.
Целью доклада является определение отношения Русской Православной Церкви к Холокосту в годы Второй мировой войны и его эволюция к настоящему времени. При этом ставились следующие задачи для решения существующих в историографии проблем:
- Определение сходства и различия позиций по отношению к преследованию евреев среди различных юрисдикций и течений Православной Церкви на территории СССР;
- Установление объективных факторов, влиявших на церковную позицию в этом вопросе;
- Выявление преобладающей тенденции среди духовенства и мирян Русской Православной Церкви;
- Сравнение позиции Русской Церкви с отношением к Холокосту других Православных Поместных Церквей;
- Установление возможно большего количества праведников народов мира среди православного духовенства и мирян;
- Определение причин и форм спасения ими евреев;
- Показ приблизительной статистики участия православного духовенства и мирян в спасении евреев и количества спасенных.
Историография темы очень невелика. В отличие от соответствующей научной литературы в отношении католиков, протестантов и даже греко-католиков (униатов) на Украине, отношения Русской Православной Церкви к Холокосту изучено лишь в небольшой степени. Следует отметить, что до начала 1990-х гг. (прежде всего из-за влияния советской цензуры) изучение данной темы в СССР было невозможно, а зарубежные исследователи проявляли к ней мало интереса. В определенной степени эта традиция замалчивания существует и в настоящее время, и отношение Русской Православной Церкви к Холокосту остается для части церковных историков запретной темой.
Специальных монографий по данной теме до сих пор не существует. Среди немногих имеющихся публикаций присутствуют или статьи и небольшие книги, посвященные отдельным православным священнослужителям и мирянам, спасавшим евреев: священнику Димитрию Клепинину, монахине Марии (Скобцовой, Кузьминой-Караваевой), священнику Алексию Глаголеву и некоторым другим, или маленькие разделы общих монографий и статей о религиозной ситуации в тех или иных регионах СССР, содержащие факты отношения православных священнослужителей к Холокосту. При этом вне зоны внимания историков остаются, помимо указанных выше общих проблем, и некоторые более частные вопросы: 1. Степень распространения коллаборационизма среди православного духовенства в том или ином регионе; 2. Причины антисемитизма в церковной среде; 3. Степень воздействия антисемитской пропаганды нацистов на православное население оккупированной части СССР; 4. Богословские основы участия духовенства в спасении евреев и др.
Одной их причин небольшого количества исследовательских работ заключается в отрывочности и скудности источниковой базы. Практически все участники и свидетели описываемых событий уже ушли из жизни, оставив чрезвычайно мало нарративных источников. В доступных для исследователей архивных фондах соответствующую информацию приходится искать «по крупицам» в большом массиве документов различных организаций периода Второй мировой войны. Кроме того, часть документов до сих пор засекречена – в российских, белорусских и украинских государственных и ведомственных архивах (архивы Федеральной службы безопасности Российской Федерации, Комитета государственной безопасности Белоруссии, Службы безопасности Украины, Министерства обороны Российской Федерации и т.д.).
В своей работе автор использовал, прежде всего, документы семи государственных российских и трех немецких архивов: Государственного архива Российской Федерации, Российского государственного военного архива, Российского государственного архива социально-политической истории (все три в Москве), Центрального государственного архива Санкт-Петербурга, Центра документации новейшей истории Томской области, Архива Управления Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Псковской области, Архива Управления Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Санкт-Петербургу и Ленинградской области, Федерального архива (Bundesarchiv) в Берлине, Политического архива Министерства иностранных дел в Бонне (Politisches Archiv des Auswärtigen Amt Bonn), Архива Института современной истории в Мюнхене (Institut für Zeitgeschichte München), а также материалы Синодального архива Русской Православной Церкви за границей в Нью-Йорке и Архива научно-информационного центра «Холокост» в Москве. Кроме того, были использованы различные нарративные источники (дневники, воспоминания, мемуары, интервью, письма и т.д.), выходившая на оккупированной территории СССР пресса и русские эмигрантские церковные периодические издания военных лет: газета «Православная Русь», журналы «Церковный вестник», «Церковное обозрение» и т.д.
На наш взгляд, на церковную позицию по отношению к Холокосту влияли следующие факторы: 1. Воевала ли страна, на территории которой действовала та или иная часть Русской Церкви, с нацистской Германией; 2. Активность движения Сопротивления в данной стране; 3. Степень распространения националистических идей в церковной юрисдикции; 4. Наличие заметного количества крещеных евреев среди духовенства и мирян; 5. Политическая ангажированность церковного руководства; 6. Степень коллаборационизма среди прихожан.
Основные установленные причины помощи евреям со стороны православных священнослужителей и мирян заключались в следующем: 1. Личная религиозная мотивация (восприятие спасения евреев, как свой христианский долг); 2. Влияния позиции священноначалия и духовника; 3. Участие в движении Сопротивления; 4. Идейная оппозиционность нацистскому режиму; 5. Стремление обратить евреев в христианство; 6. Общие гуманистические идеалы; 7. Дружеские личные связи с евреями. При этом нередко сложно разграничить побудительные мотивы оказания помощи, на поступок верующего могло повлиять сразу несколько причин.
Формы же спасения евреев были очень разнообразными: 1. Крещение еврейских детей (а зачастую и взрослых) в православных храмах; 2. Предоставление убежища в религиозных учреждениях и домах священников; 3. Обеспечение евреям возможности выдать себя за представителя другой национальности (в том числе выдача фиктивного свидетельства о крещении); 4. Помощь в осуществлении бегства в безопасное место; 5. Временное усыновление (удочерение) еврейских детей; 6. Заступничество перед нападавшими на евреев, в том числе обращения иерархов в органы государственной власти; 7. Принятие на службу в храм или церковную организацию; 8. Помощь предметами первой необходимости; 9. Публичное проявление сочувствия, в том числе демонстративное ношение некоторыми православными священнослужителями на облачении «звезды Давида».
Несмотря на идеологические и политические различия среди различных течений и юрисдикций Русской Православной Церкви, везде преобладающей тенденции было неприятие Холокоста и оказание помощи гонимым евреям, хотя и без публичного высказывания священноначалием этой позиции. Из Православных Поместных Церквей наиболее заметную роль в противостоянии Холокосту сыграла Болгарская Церковь, но и Русская Церковь внесла заметный вклад в спасение евреев. Именно ее духовенство, помогая евреям, больше всего пострадало от рук нацистов.
Относительно статистики участия православного духовенства и мирян в спасении евреев и количества спасенных пока рано делать окончательные выводы. Автору удалось установить имена 12 священно- и церковнослужителей Русской Православной Церкви, погибших, спасая евреев. Четверо из них: священник Димитрий Клепинин, архимандрит Георгий (Перадзе), монахиня Мария (Скобцова, Кузьмина-Караваева) и псаломщик Юрий Скобцов уже прославлены в лике святых. Но активно помогавших евреям священнослужителей (не говоря уже о мирянах) было, как минимум, в четыре-пять раз больше, в том числе два архиерея; архиепископ Минский Филофей (Нарко) и епископ Таганрогский (позднее митрополит) Иосиф (Чернов). При этом большинство фактов спасения до сих пор остаются неизвестными. Количество же спасенных духовенством и мирянами Русской Православной Церкви, по всей видимости, превышает тысячу человек (по нескольку сот в Белоруссии, Франции, Украине и России).
Несомненно, тема требует дальнейшего углубленного изучения. При этом проблему отношения православных священнослужителей и мирян к Холокосту следует рассматривать, как составную часть истории Русской Православной Церкви в годы Второй мировой войны.
Несмотря на ожесточенные репрессии, проводившиеся против Московского Патриархата в 1930-е гг., его священноначалие, с первого же дня Великой Отечественной войны, выступило в поддержку государства. Местоблюститель Патриаршего престола митрополит Сергий (Страгородский) уже 22 июня 1941 г. написал послание к «Пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви», в котором осудил нападение нацистов на Советский Союз и их политику варварскому обращению с гражданским населением.[1] Это пастырское послание было разослано по всем приходам страны и уже вскоре читалось после богослужений. Так началось активное участие Русской Православной Церкви в патриотической борьбе.
Таким образом, Московская Патриархия заняла ярко выраженную антинацистскую позицию, и в первую очередь в отношении зверств, совершаемых гитлеровцами против мирных жителей страны. В целом ряде своих проповедей и выступлений в печати митрополит Сергий осуждал злодеяния оккупантов «над безоружным населением». В январе 1942 г. в специальном обращении к православным людям на временно оккупированной немцами территории Патриарший Местоблюститель напомнил, чтобы они, находясь в плену у врага, не забывали, что они — русские, и сознательно или по недомыслию не оказались предателями своей Родины. Одновременно митрополит Сергий призывал содействовать партизанскому движению.[2] Всего за годы войны Патриарший Местоблюститель обращался к верующим с патриотическими посланиями 24 раза, откликаясь на все основные события в военной жизни страны.
Занимая антинацистскую позицию, Московская Патриархия осуждала и преследования евреев, однако позиция государственных властей СССР не позволяла сделать это официально, как и дистанцироваться публично от начинавшего проявляться советского антисемитизма. Владыка Сергий (Страгородский) ни разу публично не говорил об уничтожении евреев. Митрополит Киевский Николай (Ярушевич), назначенный 2 ноября 1942 г. одним из 10 членов Чрезвычайной государственной комиссии по расследованию злодеяниях немецко-фашистских захватчиков, имел исчерпывающую информацию о преступлениях оккупантов на захваченной территории, но он также не упоминал советских евреев как отдельную категорию жертв. С церковного амвона осуждались все акты террора и насилия, совершенные оккупантами, однако о том, кого нацисты истребляли в первую очередь, Московская Патриархия была вынуждена молчать (хотя в Русской Православной Церкви традиционно имелась группа священников-евреев).
В результате, как справедливо отметил в своем докладе на II международной конференции «Богословие после Освенцима и Гулага» (1998) протоиерей Сергий Гаккель, многие возможности сбора информации об участии православных священнослужителей и мирян в спасении евреев в годы Великой Отечественной войны были упущены: «Так, например,.. Иосиф Сталин назначил представителя Русской Православной Церкви митрополита Николая Ярушевича членом государственной комиссии по расследованию преступлений, совершенных нацистами на оккупированных территориях Советского Союза. Митрополиту Николаю разрешено было ужасаться зверствами фашистов, но почти исключительно антиправославным. Так требовала советская политика того времени. Говорить о массовых уничтожениях евреев на той же территории и в то же время ему не полагалось. Даже этот свидетель был лишен возможности обратить внимание общественности на праведников из языков».[3]
Поэтому сейчас, более чем через 65 лет после окончания войны, бывает так сложно установить имена многих русских, белорусов, украинцев – священнослужителей и мирян Московского Патриархата, спасавших евреев от уничтожения. Эти сведения приходится по крупицам искать в архивных документах, воспоминаниях очевидцев событий, публикациях периодической печати. Об одном из таких случаев автору статьи рассказал петербургский профессор И. Левин[4]. В годы оккупации он проживал в г. Печоры Псковской области. Сын диакона местной православной церкви был застрелен нацистским солдатом, так как мальчик внешне походил на еврея. После этого священник в храме произнес резкую проповедь против действий оккупантов. Сам И. Левин, как и некоторые другие евреи Печор, остался жив при содействии православного духовенства.
В целом на Северо-Западе России, где в период оккупации действовала Псковская Православная Духовная Миссия, антисемитская агитация со стороны священнослужителей, несмотря на несомненное давление нацистов, почти не велась. Хотя оккупанты, несомненно, пытались использовать повышение статуса Церкви и религиозной системы ценностей для пропаганды элементов христианского антииудаизма. Например, в выходившей в оккупированном Пскове газете «За Родину» утверждалось: «Страдание русского народа подобно страданию на Голгофе…». Между тем, в источниках отсутствуют сведения о том, что местное население под воздействием многочисленных антисемистских статей этой газеты и других подобных изданий преследовало евреев. Наоборот, в литературе описаны случаи, когда жители Северо-Запада России прятали в своих семьях еврейских детей. Так жительница д. Коканогово Псковской области Пелагея Григорьева весь период оккупации укрывала пятилетнего мальчика Ефима Турбина, проживавшая в д. Загромотье той же области семья Артемьевых спасла трехлетнего Марка Фельдмана (жители деревень знали об этом, но никто из них не донес нацистам) и т.д.[5]
Медсестра больницы в поселке Колмово вблизи Новгорода Екатерина Королькова, при участии православного священника, спасла восьмилетнюю дочь бывшей соседки Фриду Рабинович. Сначала раненая осколком гранаты девочка лечилась в больнице (причем никто из медицинского персонала не выдал ее немцам), а затем Е. Королькова забрала Фриду домой, и местный священник (по всей видимости, новгородский протоиерей Василий Николаевский) крестил девочку, выписав ей, задним числом, свидетельство о крещении на имя Любы Корольковой. В 1999 г. Е. Королькова была удостоена звания «Праведник народов мира».[6]
Помогали евреям и другие православные священники. В 2009 г. на экраны России вышел кинофильм «Поп», где главный герой – священник Псковской Духовной Миссии усыновил и спас еврейскую девочку. И такие случаи имели реальную основу. Так, например, настоятель Павловского собора г. Гатчина Ленинградской области протоиерей Александр Петров был 3 августа 1942 г. арестован гестапо за связь с городским подпольем, однако он, по всей видимости, также помогал местным евреям. Всех схваченных участников подполья нацисты повесили в гатчинском парке Сильвия, а о. Александра вместе с группой евреев отвезли в район новгородской станции Батецкая и там, в конце августа, расстреляли.[7]
На юге России – в Ростовской епархии активную помощь евреям оказывал епископ Таганрогский Иосиф (Чернов). Он дважды: в сентябре 1942 г. в Ростове-на-Доне и в ноябре 1943 г. в Умани подвергался арестам со стороны гестапо, даже был приговорен нацистами к смерти, и чудом остался жив. Позднее Владыка Иосиф писал: «Немецкие власти меня дважды сажали под арест: В Ростове — 3 суток, в Умани — 66 суток, требуя от меня, как старожила Дона, выдавать им: евреев, комсомольцев и др., чего я не мог сделать, и готов был за это в Умани смерть принять… Что касается евреев, то я некоторым помог спастись от фашистов, а партизанам давал белье, деньги и завтраком кормил, ибо приходили рано-рано утром, и сам своими руками мыл им голову в своем кабинете, и ноги. Клянусь, что это правда, как перед самим Богом!»[8]
В Курске семья Дудиных, при помощи местного православного священника, спасла еврейскую девочку Инну Ларенц, дочку их знакомой. Позднее Изабелла Дудина-Образцова вспоминала: «Инна прибежала к нам ночью, во время облавы. Я положила ее в свою кровать, а наутро папа позвал священника. Он окрестил Инну, отец вписал ее в паспорт, как свою племянницу, и она стала Ниной Васильевной Лариной… А после войны Инночку нашел ее папа». В 1998 г. семье Дудиных присвоили звание «Праведники народов мира».[9]
На территории Смоленской епархии, входившей в период оккупации в состав Белорусской Православной Церкви (фактически автономной в составе Московского Патриархата), антисемитская агитации со стороны части священнослужителей, если судить по местной прессе, наоборот, было довольно ярко выраженной. Порой она была даже сильнее антисоветской агитации. И тон здесь задавали православные священники, приехавшие из Западной Белоруссии и настроенные националистически, прежде всего настоятель Смоленского кафедрального собора и председатель Епархиального совета протоиерей Николай Шидловский. Так, например, после обнаружения немцами в Катынском лесу весной 1943 г. останков расстрелянных органами НКВД пленных польских офицеров, Шидловский опубликовал в местной газете «За Родину» резкую антисемитскую статью «Непримиримые враги христианства». Для Шидловского были характерны и другие пронацистские заявления и поступки, при этом он даже внешне мало походил православного священника (не носил бороды и усов и т.д.) и скорее напоминал ксендза. Но подавляющее большинство верующих жителей Смоленска, по воспоминаниям очевидцев, негативно относилось к Шидловского и лично, и к его проповедям и статьям.
В целом же националистические взгляды были характерны для меньшей части священнослужителей Белорусской Православной Церкви. Именно в оккупированной Белоруссии произошла большая часть известных к настоящему времени случаев спасения евреев православными священниками и мирянами. Бежавших из гетто еврейских подростков скрывали православные священнослужители под Брестом и в г. Борисове. В г. Пинске православный священник отдал свой золотой крест, чтобы узники гетто смогли выплатить наложенную на них контрибуцию. Заслуживающее особенного внимания упоминание можно встретить в статье церковного журнала, посвященной кончине архиепископа Филофея (Нарко). В годы войны Владыка управлял Могилевской, Смоленской и Минской епархиями, а в июне 1942 – апреле 1943 гг. по поручению арестованного в этот период нацистами митрополита Минского Пантелеимона даже фактически управлял всей Белорусской Церковью. В статье подчеркивается: «Особенная заслуга его – спасение тысяч еврейских детей, которых он крещением сберегает от смерти в гитлеровских газовых камерах».[10] Правда, число спасенных детей в этой публикации, по всей видимости, преувеличено.
В судьбе белорусских евреев активное участие приняли и другие православные священнослужители и миряне, некоторые из которых погибли от рук нацистов за оказываемую помощь. Одни руководствовались при этом религиозными убеждениями, другие проявляли человеческое участие. Так, например, священник Иван Строк в г. Борисове взял в свою семью и этим спас еврейского мальчика Толю Шахвалова.[11] Священник Игнатий Ермолюк был арестован нацистами за крещение евреев и выдачу им метрик, пастыря отправили в концлагерь, откуда он уже не вернулся.[12]
72-летний протоиерей Павел Сосновский был зверски замучен нацистами за помощь евреям вместе с 11-летним мальчиком.[13] Священника Петра Бацяна, служившего настоятелем в церкви деревни Кобыльники Мядельского района Минской области за помощь в спасении евреев арестовали агенты СД. Над 60-летним иереем жестоко издевались в Минской тюрьме: запрягали в плуг, заставляя пахать тюремный огород, травили собаками до тех пор, пока отец Петр не умер.[14] Евреев — детей и взрослых также спасали православные верующие: Мария Семенович в Минске, семья Марченковых в д. Старый Шклов, монахиня Чубак и послушница Кевюрская в Пружанах и т.д.[15]
В 2011 г. были обнаружены интересные материалы в фонде актера театра С. Михоэлса, а затем командира танкового экипажа Виктора Соломоновича Цейтлина в Центре документации новейшей истории Томской области. Его сына Эдика Цейтлина, ныне живущего в Петербурге, три года спасала в оккупированном г. Белостоке (входившем тогда в состав Белорусской ССР) няня Александра Александровна Леонович с помощью настоятеля Свято-Николаевского собора г. Белостока протопресвитера Петра Петровича Гуткевича.[16] Отец Петр воспользовался своими полномочиями и выдал А.А. Леонович на бланке епархии фиктивное метрическое удостоверение о том, что Эдик — ее сын Валентин Леонович, крещеный 31 июля 1941 г. В настоящее время собираются материалы для присвоения спасателям мальчика звания «Праведник народов мира».[17]
Следует отметить, что на оккупированной территории республике все официальные структуры – государство, подполье, партизанское руководство, Церковь по разным причинам не пытались влиять на ситуацию, не призывали население оказывать помощь евреям, и спасатели руководствовались собственными представлениями о морально-нравственном долге и совести. В справочнике «Праведники народов мира Беларуси» из 508 приведенных случаев спасения евреев в 135 изложены мотивы спасателей и из них 13 действовали по религиозным убеждениям (православные, католики и баптисты).[18]
Конечно, от рук нацистов в Белоруссии погибали и православные священнослужители – евреи по национальности, которых там было немало. Так в братии Жировицкого монастыря Гродненской епархии к лету 1941 г. состояло 6 монахов еврейского происхождения. Когда в конце июня 1941 г. пос. Жировицы заняли немецкие войска, монастырь был окружен, всем его насельникам приказали выстроиться и из них отобрали евреев. Несмотря на протесты находившегося в монастыре митрополита Пантелеимона (Рожновского), нацисты расстреляли 6 монахов – евреев на месте.[19] Следует отметить, что именно в Белоруссии православные священнослужители особенно активно участвовали в партизанском движении.
Вместе с тем, были священнослужители Московского Патриархата, которые на оккупированной территории, так или иначе, сотрудничали с нацистами и участвовали в их пропагандистских мероприятиях антисемитского характера. Так, экзарх Латвии и Эстонии, митрополит Литовский и Виленский Сергий (Воскресенский) с самого начала немецкой оккупации Прибалтики занял активную антикоммунистическую позицию. Он ни разу не осудил еврейские погромы и массовые расстрелы, проведенные в крае полицией и частями СС, и неоднократно выступал с проповедью о поддержке немецкой армии в борьбе с «жидо-большевизмом». Проповеди митрополита Сергия, произнесенные в Рижском кафедральном соборе, публиковались на страницах печатных органов коллаборационистов, где, как правило, размещались антисемитские статьи. При этом позиция митрополита Сергия была все же неоднозначной, в душе он негативно относился к нацистам, так, например, известно его высказывание по поводу последних: «Не таких обманывали! С НКВД справлялись, а этих колбасников обмануть не трудно».[20]
К Холокосту Владыка никак причастен не был. Следует упомянуть, что митрополит Сергий (Воскресенский) был убит 29 апреля 1944 г. в 40 км от Каунаса, при невыясненных до конца обстоятельствах, но, скорее всего, агентами СД по заданию Главного управления имперской безопасности за нежелание осудить избрание Московского Патриарха Сергия и выйти из его юрисдикции.[21]
С лета 1942 г. в оккупированных областях Центральной России немцы стали в отдельных случаях допускать священников в лагеря для советских военнопленных. После молебнов священники иногда выступали с проповедями, в которых говорилось о том, что война послана Богом за грехи большевиков; пленных красноармейцев призывали молиться «за скорейшее окончание войны», «разгром жидо-большевизма» и «скорейшее возвращение домой». На подобных проповедях обязательно присутствовали представители лагерной администрации.[22]
После прихода советских войск священнослужители Московского Патриархата, помогавшие партизанам и подпольщикам вести борьбу с нацистами, нередко входили в состав комиссий по расследованию злодеяний, совершённых немецко-фашистскими захватчиками, и порой сами давали свидетельские показания, помогавшие выявлять участников преступлений среди коллаборационистов. В некоторых из этих показаний говорилось и о Холокосте.
Ситуация, подобная той, что существовала в Московском Патриархате, была в обновленческой Православной Церкви на территории СССР, которую возглавлял еврей по происхождению митрополит Александр Введенский. Доля священников-евреев в ней была выше, а на оккупированной территории нацисты преследовали обновленцев особенно активно. Например, был арестован обновленческий священник в г. Житомире на Украине, начавший служить после прихода германских войск. Кубань и Северный Кавказ являлись единственным регионом, где деятельность обновленцев хоть в каком-то виде допускалась оккупационными властями[23].
Наиболее явно отношение Православной Церкви к Холокосту проявилось на Украине, где проживала большая часть евреев СССР. Здесь в период оккупации существовали две Украинские Православные Церкви – автокефальная и автономная в составе Московского Патриархата. Автономная Украинская Церковь однозначно осуждала уничтожение евреев. Многие ее священнослужители пытались различными способами спасти их.
В ряде случаев клирики и простые миряне открыто и подчас небезуспешно протестовали против уничтожения евреев. Так в местечке Товта на Западной Украине подобная массовая казнь была остановлена священником Извольским. Ряд православных священников и члены их семей с риском для жизни прятали евреев. Скрывавшимся доставали поддельные документы; если это было невозможно – отдавали свои. Так, например, во Фроловском монастыре Киева настоятельница обители игумения Флавия укрывала еврейскую девочку Лиду Фельдман и других еврейских детей. В г. Симферополе православный священник также прятал в своем доме еврейских детей и т.д.[24]
Нацистские органы власти на Украине старались решительно пресекать попытки отдельных священнослужителей спасать евреев, выдавая им свидетельство о крещении. 29 октября 1941 г. оккупационные власти разослали циркуляр, который обязывал священников отказывать евреям в крещении. Но это не подействовало. Так в Кировоградской области священники православных храмов массово крестили евреев, предупреждая их об угрозе уничтожения. По некоторым данным, в день крестилось по 70 человек. В г. Кременчуге протоиерей Романский крестил евреев и давал им общехристианские или русские имена. Видимо, это происходило повсеместно, поскольку в распоряжениях местных оккупационных властей неоднократно подчеркивалось, что не только запрещено крещение евреев, но и всех ранее крещенных и полукровок следует считать евреями «наряду с некрещенными».[25]
Наиболее известен пример подвига священника Алексия Глаголева в оккупированном нацистами Киеве, служившего настоятелем храма св. Иоанна Воина при Покpовской цеpкви на Подоле. В период оккупации Киева, продолжавшейся до ноября 1943 г., он и вся его семья никогда не отказывал в помощи евреям, обращавшихся к ним и прилагали много усилий для спасения преследуемых людей. Однажды жена священника Татьяна Павловна Глаголева отдала одной женщине — еврейке свой паспорт, чтобы та скрылась в селе, и сама едва не погибла в очередной облаве.
С опасностью для жизни всей семьи, Глаголевы спасли от гибели в Бабь-ем Яру Изабеллу Наумовну Миркину с ее 10-летней дочерью, Полину Давыдовну Шевелеву с ее престарелой матерью Евгенией Абрамовной, журналиста Либермана, Веру Владимировну Виленскую. Однажды к ним за помощью обратилась жена подполковника Красной Армии А.А. Дьячкова, она с 6 дочерьми проживала на Печерске и когда на нее донесли немцам, вынуждена была срочно бежать со своими девочками и нашла убежище в семье священника. Были спасены и многие другие евреи. Дом № 7 на Покровской улице, где проживала семья о. Алексея и дома № 6 и № 3 по той же улице, где жил Дмитрий Лукич Пасечный, были надежным пристанищем для гонимых. С целью спасения людей использовались и помещения храмов, несмотря на то, что напротив Покровской церкви был размещен штаб оккупационных войск.[26]
В нескольких домах, относившихся к храму, под видом церковных служащих также скpывались много pусских и евpеев, котоpым о. Алексий выдавал свидетельства о кpещении. Священнику активно помогал управитель церковных зданий Александр Горбовский, который не только скрывал здесь евреев, но и доставал им метрики умерших, хлебные карточки. В октябpе 1943 г. нацисты жестоки избили о. Алексия, пpиняв его за евpея, но за священника вступились монахини Покровского монастыря, и это спасло ему жизнь.[27]
После окончания войны протоиерей А. Глаголев служил в разных храмах Киева и скончался 23 января 1972 г. Отец Алексий был одним из героев «Черной книги» Василия Гроссмана и Ильи Эренбурга. В 1992 г. все члены семьи Глаголевых: о. Алексий, Татьяна Павловна и их дети — Магдалина, Мария и Николай были удостоены звания «Праведников народов мира». В начале 2000-х гг. в музее мемориальной синагоги на Поклонной горе в Москве появилась небольшая экспозиция, посвященная подвигу о. А. Глаголева и его семьи.
Хотя о. Алексию в течение нескольких лет удавалось спасать от гибели многие десятки людей, он, к счастью, остался жив. Однако несколько священников и мирян на Украине были убиты нацистами за попытки спасти евреев. Так, в донесениях полиции безопасности и СД от 16 января и 6 марта 1942 г. сообщалось о расстреле бургомистра г. Кременчуга Полтавской области Синицы-Верховского за то, что он с сентября 1941 г. с помощью местного священника крестил евреев, давал им христианские имена и таким образом спасал их от уничтожения: «Только при допросе чиновниками оперативной команды было установлено, что он умышленно воспользовался фальшивыми анкетными данными, и решение еврейской проблемы саботировал тем, что уполномочил главного священника протоиерея Романского крестить указанных им самим евреев и давать им христианские или русские имена. Немедленный арест помешал большому числу евреев уйти из-под немецкого контроля. Сеница был казнен». Как был наказан священник, в донесениях СД не сообщалось, но, скорее всего, его также расстреляли.[28]
А в докладе крымского протоиерея А. Архангельского митрополиту Ленинградскому Алексию (Симанскому) от 13 июля 1944 г. говорилось, что во время оккупации протоиерей кладбищенской церкви г. Симферополя Николай Швец зачитал прихожанам антифашистское воззвание митрополита Сергия (Страгородского), распространять которое среди верующих помогал диакон Александр Бондаренко. «Их патриотический подвиг поддержал старец Викентий, бывший обновленческий епископ … Все они были расстреляны немецким гестапо… о. Н. Швеца обвиняли еще в том, что он крестил евреев»[29]. В других источниках говорится, что в спасении евреев участвовали все трое погибших священнослужителя: протоиерей Николай Швец, диакон Александр Бондаренко и епископ Викентий (Никипорчук).[30]
При этом часть украинских националистов добровольно и активно участвовала в уничтожении евреев. В основном они относились к Греко-Католической Церкви, но некоторые также к автокефальной Украинской Православной Церкви, действовавшей главным образом на Правобережной Украине. Уже с первых месяцев оккупации немецкие власти искали поддержку антиеврейских мероприятий со стороны части украинского духовенства. И в ряде регионах, особенно на первом этапе антиеврейских мер, им удалось этого добиться. Так, в отчете 2-го кавалерийского полка СС об уничтожении евреев от 12 августа 1941 г. говорилось: «Украинское духовенство проявило готовность сотрудничать с нами и принимать участие во всех акциях». В послании главы автокефальной Украинской Православной Церкви архиепископа Луцкого Поликарпа (Сикорского) от 19 июля 1941 г. также приветствовалась нацистская политика. В начальный период войны руководство автокефальной Украинской Церкви и часть духовенства было настроено крайне антисемитски. Так, например, в воскресной проповеди священника в храме г. Ковеля в мае 1942 г. говорилось: «Когда последний еврей исчезнет с лица земли, мы выиграем войну». Месяц спустя священник этой церкви Иоанн Губа благословил отряд украинской полиции перед уничтожением нескольких тысяч евреев Ковеля.[31]
Именно о пастве автокефальной Украинской Православной Церкви идет речь и в ужасном донесении оперативной команды СС № 5 осенью 1941 г. В нем говорится об уничтожении 229 евреев в г. Хмельнике, а также о том, что население города с таким энтузиазмом восприняло весть об избавлении от них, что отслужили благодарственный молебен.[32]
Для нацистской антисемитской пропаганды на Западной Украине, в отличие от других регионов республики, была характерна спекуляция на религиозных чувствах населения, так как в галицийских местечках священник являлся главным авторитетом. Публикации такого рода делились на две части: в первой использовались некоторые давние антиеврейские стереотипы — распятие Христа, истории мучеников, предательство Иуды и т.д., а во второй рассказывалось о попрании христианских ценностей советской системой образования, объединяя еврейство с коммунистической властью. Подобные публикации, например, вышедшее 25 января 1942 г. в газете «Бережанськи висти» стихотворение «Кузня характерив» (о том как еврейка-комсомолка учила в школе безбожию еврейский детей), были призваны произвести впечатление на верующего человека и вызвать гнев по отношению к «врагам».[33]
Следует отметить, что Московская Патриархия резко негативно отнеслась к деятельности автокефальной Украинской Церкви. 28 марта 1942 г. с посланием к «архипастырям, пастырям и пасомым в областях Украины, пока еще занятых гитлеровскими войсками», обратился Патриарший Местоблюститель митрополит Сергий. В нем говорилось о запрещении епископа Поликарпа в священнослужении. Собор архиереев Московского Патриархата, состоявшийся 28 марта 1942 г. в Ульяновске, своим «Определением» признал решение Патриаршего Местоблюстителя канонически правильным и утвердил его.[34]
Подводя итоги, можно сделать вывод, что занимая ярко выраженную антинацистскую позицию, Московская Патриархия осуждала и преследования евреев, хотя давление государственных властей СССР не позволила сделать это публично, как и дистанцироваться от начинавшегося советского антисемитизма. Многие возможности сбора информации об участии православных священнослужителей и мирян в спасении евреев в годы войны были упущены, и сейчас очень сложно установить имена этих людей.
Наиболее явно отношение Русской Церкви к Холокосту проявилось на Украине, где проживала большая часть евреев СССР. Здесь в период оккупации существовали две Украинские Православные Церкви – автокефальная и автономная в составе Московской Патриархии. Последняя однозначно осуждала уничтожение евреев, и многие ее священники пытались спасти их (о. Алексий Глаголев, монахини киевских монастырей и др.). Часть же украинских националистов добровольно и активно участвовала в уничтожении евреев. Они относились как к автокефальной Украинской Православной, так и к Греко-Католической Церквам. Таким образом ситуация в разных течениях Православной Церкви на территории СССР была различной, но в целом можно сказать, что Русская Церковь уже в 1941-1945 гг. пыталась противостоять уничтожению евреев, хотя практических действий в этом направлении было явно недостаточно.
В настоящее время теоретическое осмысление проблем христианства в связи с Холокостом происходит по нескольким направлениям. Одно из них — признание морально-политической ответственности христианских Церквей за Холокост. Другое направление критического анализа христианской истории — это исследование церковного антииудаизма как одного из источников расистского антисемитизма в XX веке. Лишь критическое осмысление христианами Холокоста доказало, что христианство и антисемитизм несовместимы.
В историческом плане тема «Русская Православная Церковь и Холокост», несомненно, требует дальнейшего изучения, в ней имеется еще много белых пятен. И, прежде всего надо установить имена православных праведников, которые на оккупированной территории СССР и других европейских стран, рискуя своей жизнью, спасали евреев. Большинство из них по-прежнему остается неизвестным. Важным является и содействие со стороны Русской Церкви реализации мемориального проекта «Вернуть достоинство», направленного на поиск, восстановление и поддержание в порядке мест захоронений евреев — жертв Второй мировой войны на территории бывшего Советского Союза.
[1] Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война. М., 1943. С. 50.
[2] Там же. С. 12.
[3] Протоиерей Сергий Гаккель. Западное богословие после Освенцима и Русская православная церковь // Страницы. Москва. 1998. Т. 3. Вып. 3. С. 403.
[4] Устное свидетельство автору 25 января 1998 г. в Санкт-Петербурге.
[5] Альтман И.А., Полтарак Д.И. Праведники Народов Мира. Россия. 1941-1945. Учебное пособие. 9-11 классы. М., 2011. С. 14-15об; Васильева А. Пропаганда антисемитизма в псковской оккупационной прессе как одно из средств формирования позиции местного населения по отношению к Холокосту // Мы не можем молчать: Школьники и студенты о Холокосте. Вып. 8. С. 40-42; Архив научно-информационного центра «Холокост» в Москве.
[6] Альтман И.А., Полтарак Д.И. Указ. соч. С. 13-13об; Архив научно-информационного центра «Холокост» в Москве.
[7] Архив Управления Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Псковской области, ф. архивно-следственных дел, д. А-10676, т. 1, л. 116; Архив Управления Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Санкт-Петербургу и Ленинградской области, ф. арх.-след. дел, д. П-25530, л. 3-4.
[8] Королева В.В. Таганрогский период служения митрополита Иосифа (Чернова) // XXI ежегодная богословская конференция Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Материалы. Т. 1. М., 2011. С. 422-426.
[9] Альтман И.А., Полтарак Д.И. Указ. соч. С. 31-32; Архив научно-информационного центра «Холокост» в Москве.
[10] Со Святыми Упокой… Кончина архиепископа Филофея // Вестник Германской епархии Русской Православной Церкви за границей. Мюнхен. 1986. № 5. С. 9-11.
[11] Гай Д. Десятый круг. М., 1991. С. 196, 199.
[12] Силова С.В. Крестный путь. Белорусская Православная Церковь в период немецкой оккупации 1941-1944 гг. Минск, 2005. С. 49.
[13] Раина П. За Веру и Отечество. Л., 1990. С. 57.
[14] Силова С.В. Указ. соч. С. 53.
[15] Смиловицкий Л. Катастрофа евреев в Белоруссии, 1941-1944 гг. Тель-Авив, 2000. С. 54-55; Еврейский камертон. 1998. 9 января.
[16] Альтман И.А., Полтарак Д.И. Указ. соч. С. 17-17об.
[17] Центр документации новейшей истории Томской области, ф. 5791, оп. 1, д. 8, л. 1, 3, 4, 7; Архив научно-информационного центра «Холокост» в Москве.
[18] См.: Праведники Народов Мира Беларуси / Сост. И.П. Герасимова, А.Л. Шульман. Минск, 2004; Розенблат Е. Спасение евреев Беларуси в годы Холокоста: праведники и праведные // Холокост: новые исследования и материалы. Материалы XVIII Международной ежегодной конференции по иудаике. Т. 4. М., 2011. С. 85, 87.
[19] Силова С.В. Указ. соч. С. 53.
[20] Алексеев В.И., Ставру Ф.Г. Русская Православная Церковь на оккупированной немцами территории // Русское Возрождение. Нью-Йорк-Москва-Париж. 1982. № 17. С. 133.
[21] Судебный процесс по делу о злодеяниях немецко-фашистских захватчиков на территории Латвийской, Литовской и Эстонской ССР. Рига, 1946. С. 131.
[22] Ковтун И.И. Русская Православная Церковь Московского Патриархата // Холокост на территории СССР. Энциклопедия. С. 881.
[23] Государственный архив Российской Федерации, ф. 6991, оп. 1, д. 6, л. 25; Алексеев В.И., Ставру Ф.Г. Указ. соч. // Русское Возрождение. 1982. № 18. С. 117-119.
[24] Ковтун И.И. Указ. соч. С. 881-882.
[25] Там же; Рогова А. Отношение к урокам Холокоста в православии, католицизме и протестантизме: прошлое, настоящее, будущее // Мы не можем молчать: Школьники и студенты о Холокосте. Вып. 8. С. 127.
[26] См. сайт: http://www.ekaterina.org.ua/pages/glagoleva.html
[27] См.: Книга Праведников. М., 2004.
[28] Рогова А. Указ. соч. С. 127.
[29] Религиозные организации в СССР в годы Великой Отечественной войны (1943-1945 гг.) / Публ. М.И. Одинцова // Отечественные архивы. Москва. 1995. № 3. С. 55; Алексеев В.И., Ставру Ф.Г. Указ. соч. // Русское Возрождение. 1982. № 17. С. 106.
[30] Ковтун И.И. Указ. соч. С. 881-883.
[31] Рогова А. Указ. соч. С. 127; Ковтун И.И., Бубнис А. Церкви // Холокост на территории СССР. Энциклопедия. С. 1043-1045.
[32] См.: Headtand R. Messages of Murder: A Study of the Reports of the Einsatzgruppen of the Security Police and the Security Service. 1941-1943. London and Toronto, 1992. P. 114.
[33] Смилянская Ю. Оккупационная пресса на территории Украины (1941-1944) // Холокост: новые исследования и материалы. С. 58-59; Бережанськи висти. Бережани. № 6 (49). 1942. 25 января. С. 1.
[34] Протоиерей Владислав Цыпин. История Русской Православной Церкви 1917-1990. М., 1991. С. 118-119.
// Доклад преподавателя Санкт-Петербургской православной духовной академии доктор исторических наук М.В. Шкаровского на конференции по иудаике 29 января 2012 года в Москве.