«Некоторый человек был богат, одевался в порфиру и виссон и каждый день пиршествовал блестяще. Был также некоторый нищий, именем Лазарь, который лежал у ворот его в струпьях и желал напитаться крошками, падающими со стола богача; и псы приходя лизали струпья его. Умер нищий и отнесен был Ангелами на лоно Авраамово; умер и богач, и похоронили его. И в аде, будучи в муках, он поднял глаза свои, и увидел вдали Авраама и Лазаря на лоне его, и возопив сказал: отче Аврааме! Умилосердись надо мною и пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, ибо я мучаюсь в пламене сем. Но Авраам сказал: чадо, вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь; И сверх всего того между нами и вами утверждена великая пропасть, так что хотящие перейти отсюда к вам не могут, также и оттуда к нам не переходят. Тогда сказал он: так прошу тебя, отче, пошли его в дом отца моего, ибо у меня пять братьев: пусть он засвидетельствует им, чтоб и они не пришли на это место мучения. Авраам сказал ему: у них есть Моисей и пророки; пусть слушают их. Он же сказал: нет, отче Аврааме! Но если кто из мертвых придет к ним, покаются. Тогда Авраам сказал ему: если Моисея и пророков не слушают, то, если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят» (Лк.16, 19-31).
Древний Египет существовал так долго, что говорить о единстве мировоззренческих представлений, в том числе и в области нравственной жизни, чрезвычайно трудно. Более того, на почти трёх тысячелетнем историческом пути были взлёты и падения, эпохи действенного оптимизма и впадение в мистический пессимизм. Были даже времена рационалистического нигилизма и всегда эти изменения отражались на отношениях людей к нравственным ценностям и друг другу. Но всё же мир человека никогда не был полностью освобождён от бога. Ибо законы, по которым этот мир существовал, были учреждены богом или, по крайней мере, как это всегда понимали древние обитатели Египта, богами. Любой человек эти законы преступивший, должен был перед богом отвечать. В древнем Египте, когда речь шла о нарушении законов, учредителем которых был бог или о его суде над нарушителями этих законов, слово «бог» всегда употреблялось в единственном числе. Однако, несмотря на все изменения, которые происходили в жизни Древнего Египта, основные представления о нравственной жизни всегда оставались постоянными. Другое дело как их исполняли, считали ли их исполнение абсолютно обязательным? «Книга мертвых», магически заклиная сердце человека попавшего на суд Осириса, чтобы сохранить втайне возможные преступления и не попасть в пасть чудовища, перечисляет то, что считалось непозволительным во все времена, вплоть до сегодняшнего дня. «Я не делал вероломно зла какому-либо человеку, не заставлял работать сверх сил, не сделал никого больным или несчастным, не позволил господину обижать его раба, не заставлял голодать, не убивал, не лгал, не грабил запасы в храмах, не похищал ни хлебов, ни повязок у мумий, не прелюбодействовал, не совершал гнусные преступления с жрецом моего прихода, не нажимал на гири весов, не отнимал молока ото рта младенца, не обманывал богов, … Я чист, чист, чист…»
Такие представления могли возникнуть только лишь на основе представлений о целостности или о целостном единосущии Вселенной. В те времена, когда была написана эта книга, она уже мыслилась как единое пространство населённое богами и людьми, находящимися по отношению друг к другу в иерархическом порядке. Естественно – преодоление различия между богами и людьми не казалось не возможным… Это представление о том, что вселенная единосущна, верно для продолжительного раннего периода египетской истории, длившегося приблизительно до 1300 года до н.э.
Особый интерес у египтологов и вообще исследователей, которые занимаются Древним Востоком, вызывает «Песнь арфиста» (22-21 и 14 в. до н.э.). Здесь человек, наоборот, призывается не верить в то, что будет после смерти:
«Тела исчезают, другие пребывают, так со времён предков! Цари, которые были до нас, покоятся в пирамидах. Те же, которые строили гробницы, их мест погребения нет. Что сделалось с ними? Я слышал речи Имхотепа и Хардедефа, чьими словами говорят все. А что их места погребения? Их стены разрушены, их мест нет, как не бывало».
Для того, чтобы понять смысл этих слов необходимо принять во внимание, что в Древнем Египте верили: пока сохраняется вне прикосновенности место погребения умершего человека – он жив. А если гробница разграблена? Такое бывало и в древности. Этот грех указан в «Книге мёртвых». Поэтому со вздохом, который буквально ощущается при внимательном чтении, автор этого произведения продолжает:
«Никто не приходит оттуда, чтобы рассказать об их пребывании, чтобы успокоить наше сердце до того, как вы пойдёте туда, куда пошли они. Будь радостен, чтобы заставить забыть своё сердце, что тебя похоронят. Следуй своему сердцу, пока ты живёшь! Возлагай мирру на голову свою, одевайся в тонкие полотна. («Некоторый человек был богат; одевался в порфиру и виссон, и каждый день пиршествовал блистательно… (Лк.16, 19), умащайся чудесными, истинными мазями царей! Умножай удовольствия, которые ты имеешь, и не давай поникнуть своему сердцу. Следуй желанию его и благу своему! Совершай дела твои на земле по велению сердца и не печалься до того, как придёт к тебе день оплакивания. Не слышит воплей тот, чьё сердце успокоилось, оплакивания никого не спасают из подземного мира. Проводи день радостно, не унывай из-за этого. Ведь никто не уносит своего добра с собой. Ведь никто не вернулся, кто ушёл».
Автор Библейской книги Екклезиаст, бессомнения знал этот древний египетский шедевр, как он знал и месопотамское произведение «Эпос о Гильгамеше», о чём мы будем говорить ниже. Но, процитировав нужное для себя место, он прибавляет нечто существенное: то, что делает его рационалистический пессимизм не только многозначительным, но и заставляющим читателя задуматься над проблемами, которые как бы отсутствуют в самом произведении.
«Веселись юноша, в юности твоей, и да вкушает сердце твое радости во дни юности твоей, и ходи по путям сердца твоего и по видению очей твоих; только знай, что за всё это Бог приведёт тебя на суд»(Екк. 11, 9)
Рационалистические воззрения также появились неслучайно: пей, веселись, потому что скоро умрем. Так мог сказать только богатый, потому что у бедного другие проблемы. Поэтому такие воззрения возникали, вероятно, у сыновей богатых аристократов Египта, которые противопоставлялись взглядам жрецов. Суждения эти пропагандировались теми, кто жил за счёт праздной жизни богатых людей.
В ХХII в. до Р.Х. было написано и очень пессимистическое сочинение «Беседа разочарованного со своим духом».
Герой произведения не знает, каково на том свете, и никто не может ему рассказать, потому что оттуда никто не возвращается. Всё произведение проникнуто разочарованием в жизни: «Сердца жестоки, и каждый стремится отнять что‑то у другого,.. нет праведности, и земля предоставлена творящим беззаконие, грех поражает землю, и нет ему конца». Таким образом, мы видим, что увлечение праздной жизнью совсем не всех устраивало, но мировоззренческие выводы могли быть очень похожими.
К «Песне арфиста» есть некая апология, удручённого современным ему скептицизмом египетского жреца:
«Я слышу песни, в которых увеличивается земное и уничижается небесное,.. как хорошо соединиться с божеством и с глазу на глаз пребывать с богами».
В месопотамской же литературе даже можно встретить суждение, что во всем, во всех бедах человека, виноваты боги. В этом смысле чрезвычайно интересно для нас познакомиться с древним аналогом Библейской Книги Иова Многострадального Ludlul bel nemeqi («Я восхвалю господина мудрости). Как предполагает известный исследователь добронравной жизни в Древней Месопотамии Т. Якобсен, произведение это было составлено в период перехода от представлений, что жизнь человека целиком зависит от милости богов, к требованиям справедливости. (Обратите внимание, что Новый Завет есть обратный переход от идеи справедливости к милости. «Будьте милосердны, как Отец ваш Небесный милосерд есть» — читаем мы у евангелиста Луки в конце первой части Нагорной проповеди Иисуса Христа. Или Его же понимание Ветхого Завета: «Пойдите, научитесь, что значит: «Милости хочу, а не жертвы». (Мф. 9,13). Принимая во внимание развитие общественной жизни и представлений о законе, мы понимаем, что древний месопотамец начинает требовать справедливости не только от власть имущих, образ которых зачастую сливался с образами богов, но и от самих богов. Здесь и возникает конфликт между справедливостью, в которую уже свято поверил человек, и страданиями праведника.
А ведь я постоянно возносил молитвы! Мне молитва – закон, жертва – обычай! День почтения бога – вот радость сердца! День (процессий) богини – благо, и польза! Славить царя – моё блаженство! Песнопенья святые – моё наслажденье! Я сословье моё научал обрядам, Чтить богини имя я учил народ мой, Царя я славил, сравнял его с богом, Почтенье к дворцу внушал я войску! Воистину, верил, богам это мило!
Можно с большой долей уверенности сказать, что сочинил это жрец, служитель культа, тот, кто заинтересован в том, чтобы найти ответы на проблемы формирующиеся в общественной жизни. Смысл его сочинения в том, чтобы защитить от критики главенствующую в обществе мораль, основанную на религиозном мировоззрении. Он со всей серьёзностью подходит к проблеме и старается обострить противоречия до предела. Его герой, человек добронравной жизни, впал в страшное несчастье, в тяжёлую болезнь, потому что боги оставили его.
«Не помогал мне бог мой хранитель, не держал мою руку, Богиня заступница милости мне не явила».
Получается, что за свою добродетельную жизнь он получил возмездие, которое полагается безбожникам, тем, кто
Не склоняется ниц, не бьёт поклоны, Чьи уста забыли мольбы и молитвы.
Ответ на проблему, явленную самой жизнью, автор даёт двоякий. Во-первых, он старается удовлетворить тех, кто ищет разрешения данного противоречия на путях разума. Человек не должен равнять своё понимание жизни с тем, что о ней думают боги. Между богами и человекам слишком большая дистанция.
Но что мнится похвальным тебе, столь ли угодно богам? Что сердце твоё отвращает – быть может, пред богом – благо? Разум божий в глубинах неба кто может постигнуть? Мысли божьи – что воды глубокие, кто может в них погрузиться?
Человек существо сложное и не постоянное. Его отношение к жизни слишком зависит от различного рода обстоятельств. Он не способен судить о сложных перипетиях жизни с помощью холодного рассудка.
Неожиданно горе громит человека. Кто вчера ещё жив был, умирает сегодня. Вот миг один – он поёт-веселится, Ещё мгновенье – он, плакальщик, плачет. Переменчиво настроенье людское, утром — одно, ввечеру – другое. Когда голодны, лежат, как трупы, Наелись – им мнится, равны они богу. Всё ладно у них – твердят, что подымутся к небу, Беда приключилась — о мире подземном заводятся речи.
Конечно, не всем людям такое объяснение может показаться достаточным. Поэтому автор сочинения призывает человека попавшего в беду, человека добронравной жизни, обязательно надеяться на то, что боги вспомнят о нём и Мардук придёт на помощь и вернёт здоровье и достоинство.
В 1959 году были опубликованы в научной среде несколько шумерских пословиц свидетельствующие о чрезвычайном пессимизме и скептицизме многих людей того времени. Особенно интересна такая шумерская пословица о бедности:
«Бедняку лучше умереть, чем жить. Если у него есть хлеб, то нет соли; если у него есть соль, то нет хлеба; если есть мясо, то нет ягненка, а если есть ягненок, то нет мяса».
«Нет больше стыда у людей, – есть еще такая пословица, – каждый захватывает добро у своих соседей».
«Больше нет правды у людей, землю населяют только те, кто творит зло».
Кроме того, утверждается тщетность веры в исконное благородство людей в духе Жан-Жака Руссо, потому что в жизни это не находит подтверждения.
Народная поговорка гласила:
«они возьмут твой хлеб и будут проклинать тебя же».
Требование справедливости в жизни приводит зачастую к большим разочарованиям. Может быть, жизнь бессмысленна: ведь какой бы ты не совершил поступок, добрый или хороший, они могут иметь, самые разные последствия. Добрые поступки могут иметь дурные последствия, а дурной поступок неожиданно может иметь добрые последствие. Человек может сколько угодно, по мнению некоторых месопотамских мудрецов, уповать на богов, обращаться к ним за помощью, но они не помогают.
Месопотамских мудрецов нельзя заподозрить в атеизме. У них просто другие представления о взаимоотношениях между богами и людьми. Боги не обязательно должны прислушиваться к людям, у них свои проблемы. А человек это случайное, несчастное существо. Повезет – будет жить более-менее, но все равно умрет. Не повезет – будет всю жизнь страдать, и тоже, все равно умрет. Поэтому, по мнению этих рационалистов, выполнять предписания жрецов бесполезно, так же как бесполезно надеяться на загробную жизнь.
Тема о бесперспективности веры в загробную жизнь появляется в Шумерской литературе очень рано. В «Эпосе о Гильгамеше» мы сталкиваемся с очень древним размышлением на эту тему.
Причём, этот литературный памятник имел такую популярность на Ближнем востоке, что его цитировал уже ближе к нашей эре автор Библейской книги Екклесиаст. И, что особенно интересно, именно для того, чтобы подчеркнуть свой пессимизм по поводу загробной перспективы.
Гильгамеш уговаривает своего товарища не бояться смерти:
Кто, мой друг, вознёсся на небо? Только боги с Солнцем пребудут вечно, А человек – сочтены его годы, Что б он ни делал – всё ветер! Ты и сейчас боишься смерти, Где ж она сила твоей отваги?
Однако эта смелость древнего героя, основанная, как надо полагать, на определённом стереотипе мышления, который не чужд и современному человеку, не выдерживает испытания, когда Энкиду погибает:
Друг мой, которого так любил я, С которым мы все труды делили, — Его постигла судьба человека! Шесть дней, семь ночей над ним я плакал, Не предавая его могиле, — Не встанет ли друг мой в ответ на мой голос? Пока в его нос не проникли черви! Устрашился я смерти, не найти мне жизни! Словно разбойник, брожу в пустыне. И Гильгамеш отправляется на поиски бессмертия, которые оказываются тщетными.
И вот воинственный царь Урука сидит и плачет над своей судьбой, а боги утешают его такими словами:
Гильгамеш! Куда ты стремишься? Жизни, что ищешь, не найдёшь ты! Боги, когда создавали человека, — Смерть они определили человеку, Жизнь в своих руках удержали. Ты же Гильгамеш, насыщай желудок, Днём и ночью да будешь ты весел, Праздник справляй ежедневно, Днём и ночью играй и пляши ты! Светлы да будут твои одежды, Волосы чисты, водой омывайся, Гляди, как дитя твою руку держит, Своими объятьями радуй подругу – Только в этом дело человека!
В контексте этого призыва наполнить свою жизнь удовольствиями и радостью, приходит на память евангельская притча о «Богаче и Лазаре».
«Некоторый человек был богат; одевался в порфиру и виссон, и каждый день пиршествовал блистательно». (Лк. 16, 19).
Однако самое интересное заключается в том, что в Ветхом Завете, в книге Екклесиаст, мы находим почти прямую цитату этого места древнего эпоса.
«Итак иди, ешь с веселием хлеб твой, и пей в радости сердца вино твоё, когда Бог благоволит к делам твоим.
Да будут во всякое время одежды твои светлы, и да не оскудевает елей на голове твоей.
Наслаждайся жизнью с женою, которую любишь, во все дни суетной жизни твоей, и которую дал тебе Бог под солнцем на все суетные дни твои; потому что это – доля твоя в жизни и в трудах твоих, какими ты трудишься под солнцем.
Всё, что может делать рука твоя, по силам делай; потому что в могиле, куда ты пойдёшь, нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости». (Екк. 9, 7-9).
В Древне-Месопотамском диалоге «Господина и раба о смысле жизни» (литературный памятник II тыс. до н.э.) высказываются сомнения в истинности взглядов официальных служителей храмов – жрецов – на цель жизни. В этом диалоге господина и раба о смысле жизни утверждается, что господин не в состоянии понять – в чем, собственно этот смысл жизни состоит.
«Подымись на холмы разрушенных городов (в Месопотамии города, которые были разрушены, постепенно засыпались песком и на поверхности земли оставался только холм). Пройдись по развалинам древности и посмотри на черепа людей, живших раньше и после. Кто из них был владыкой зла и кто из них был владыкой добра?»
Как это похоже на высказывание Гамлета у Шекспира:
«Пред кем весь мир лежал в пыли, Торчит затычкою в щели».
Таким образом, можно сделать некоторые выводы: если есть возможность получать в этой жизни неумеренные удовольствия, ими нужно пользоваться. К этому склоняют человека те, кто продает услуги по удовлетворению человеческих страстей. В этом случае тема загробного воздаяния подвергается критике. Но если нет загробной жизни и загробного воздаяния — нет смысла искать бессмертие (а значит и смысл) — нужно пользоваться своими возможностями во что бы то ни стало. Carpe diem — говорили древние римляне устами Горация — рви день.
Для полноты картины следует вспомнить также Эпикура.
«Бог, — говорит Эпикур, — должен обладать по крайней мере двумя атрибутами: всемогуществом и всеблагостью». В данном случае он ссылается на Платона и Аристотеля, которые доказывали, что Бог есть Добро. Однако в мире есть зло и каждый человек может убедиться в этом на собственном опыте.
«Каково отношение Бога ко злу существующему в мире?
Бог или желает уничтожения зла, но не может этого достичь. Или же может его уничтожить, но не хочет. Или же не хочет и не может. Или же хочет и может».
Первое предположение не верно, потому что Бог оказывается не Всемогущим. Возможная правильность второго положения делает Бога не Всеблагим. Третье – утверждает отсутствие у Бога какого-либо интереса к миру. На этом Эпикур и останавливается не разбирая последнее положение о том, что Бог хочет и может, так как с его точки зрения оно противоречит действительности, а христианский ответ для него за пределами истории.
Для Эпикура, как для человека физически немощного, стремление избежать страданий и страх перед смертью были определяющими факторами в достижении блаженных состояний.
«Приучай себя к мысли, что смерть не имеет к нам никакого отношения. Ведь всё хорошее и дурное заключается в ощущениях, а смерть есть лишение ощущений, поэтому она не имеет никакого отношения к нам».
«Самое страшное из зол – есть смерть, но она к нам никакого отношения не имеет. Когда мы существуем смерть ещё не присутствует, а когда смерть присутствует, тогда мы не существуем».
Понятно, что здесь нет ни одной новой мысли. Все было уже сказано. Есть только одна особенность. Аскетизм позволяет Эпикуру избегать страданий и эти периоды покоя переживаются им как истинное блаженство. Остается только освободить себя от страха смерти. Нет ничего проще — ведь оттуда никто не приходил…
В этом смысле евангельская притча о «Богаче и Лазаре» является как бы прямым ответом и предостережением религиозному скептицизму. Безразличие к беде ближнего становится непреодолимой пропастью. Ибо тот кто забыл свой нравственный долг здесь, на земле, не должен надеяться на возможность объединяющей и спасающая любви Бога в загробной перспективе. Как ее можно доказать людям живущим на земле? Может быть, если бы вернулся оттуда кто-либо из умерших? Христос Воскрес! Но это тоже для многих проблема веры. Нужно очень захотеть пережить воскресение в своей внутренней жизни, чтобы стать способным жертвовать своим жизненным пространством для других в своей такой короткой и насыщенной многими проблемами судьбе.