Протоиерей Кирилл Копейкин: Какую боль не объясняет физика

Многие священники пришли в Церковь из физики. Я считаю, что это не случайность, а закономерность. Дело в том, что изначально физика возникла как естественное богословие, как способ познать Бога через учение о творении. Средневековый аналог современной физики — это естественная этология, то есть узрение следов Творца в твари. Мне кажется, что в скрытом виде это и сегодня существует в физике. И я знаю, что действительно для многих изучение физики становится началом пути к Богу. Лично для меня сама по себе физика не стала тем, что заставило поверить в Бога. Хотя, надо сказать, что открытия физики в XX столетии опровергли наивные материалистические представления об устроении мироздания. Мы увидели, что человек оказался включенным в картину мира, и мир в значительной степени зависим от человека. То есть, в мире нет такой, условно говоря, тяжелой материальности, представление о которой возникает из школьного курса физики. А моя вера в первую очередь связана с личностным экзистенциальным опытом.

Мальчик, которому больно

Я был воспитан в обычной советской среде, и жизнь внешне складывалась очень успешно. Я был хороший мальчик, отличник, учился в физико-математической спецшколе. Потом поступил на физмат, попал на кафедру теории физики элементарных частиц, куда сложно было попасть. Но при этом внутри меня все время было ощущение какой-то душевной боли, которая непонятно с чем была связана. Я пытался ее заглушить, но что бы я ни делал, эта боль не проходила. Я пытался применять разные способы, например, занимался то йогой, то туризмом. На некоторое время это отвлекало, но по-настоящему боль не проходила. В поисках способов избавиться от этой боли я стал заходить в Церковь. И вдруг совершенно неожиданно для меня там мне стало легче. Так постепенно я стал ходить в Церковь, хотя это было не просто, потому что Церковь казалась чем-то слишком простым, близким скорее для бабушек. То есть к вере меня привело переживание общения с Богом через Церковь, которое питает мою душу и избавляет от боли.

Единственное, ради чего стоит жить

Решение стать священником произошло в результате соприкосновения со смертью. Есть такие замечательные слова, что явления безальтернативные для нас как бы не существуют. Если я только живу, и у меня нет опыта смерти, то я не понимаю, что такое жизнь. Когда мы дышим, то не замечаем сладости дыхания, пока не задержим дыхание. И вот через опыт соприкосновения со смертью моего отца, который умер достаточно рано, я понял, что единственное, ради чего стоит жить — это то, что остается с нами и за пределами этого мира. Тогда именно и пришло осознание, что надо быть священником. И через несколько месяцев после смерти отца я подал прошение о поступлении в семинарию.

Атмосфера свободы

Когда я учился в университете, меня никто не преследовал за веру. На физфаке была настолько свободная атмосфера, что каждый мог верить, во что угодно и обладать совершенно любыми взглядами на мир. Это абсолютно никого не удивляло. Более свободного мира, чем был среди физиков, я просто не знаю. Может быть, со стороны администрации могли быть какие-либо репрессии. Был случай, когда у нас выгнали студентов и преподавателей, узнав, что они в Церковь ходят. Их обвинили в создании религиозно-мистической секты. Но в своей среде я с такими проблемами не сталкивался. Сейчас у нас в Петербургском университете существует праздник — день физика. До сих пор на него приезжают люди даже с других факультетов, если им удается попасть на него, потому что это не просто. И все говорят, что это самый хороший университетский праздник, так как такой атмосферы свободы и доверительности нигде больше нет.

Темные силы в полемике

Порой возникают ситуации, когда священник, освещая с богословской точки зрения тот или иной аспект жизни, касается каких-либо научных вопросов, и это вызывает неприятие у специалистов в этой области. Есть мнение, что подобная реакция прямо провоцируется темными силами. Я бы не стал говорить про темные силы. Здесь есть вполне понятные и естественные причины, которые заключаются в следующем. Действительно, с одной стороны, предтеча современной физики — естественная средневековая этология. С другой стороны, новая европейская наука возникла как «богословие книги природы», противостоящее богословию откровения. В христианской традиции существовало представление о двух книгах, которые даны Богом человеку. С одной стороны, это Библия, которая повествует о замысле Создателя. С другой стороны — это «книга природы», которая говорит об обычаях Творца. И если в эпоху средневековья акцент делался на первой книге — на откровении, и именно исходя из Библии, понималась природа, то пафос новой европейской науки как раз состоял в том, чтобы на первое место поставить книгу Творца — природу, прочитать ее и решить те две главные задачи, которые, с точки зрения науки, не смогла решить Церковь. Первая задача — это преодоление такого последствия грехопадения, как необходимость добывать хлеб свой в поте лица. И вторая задача — это преодоление разноязычия, попытка обрести единый общий язык, тот адамов язык, которым он обладал в раю, которым он нарекал имена твари. В значительной степени науке удалось решить эти две задачи, поэтому, собственно, она и существует в оппозиции к Церкви. Наука претендует на то, что именно она обладает истиной.

Вера необходима науке

Самая большая проблема науки заключается в том, что в научную картину мира не удается включить личность, потому что личность не ухватываема объективными методами познания. В то, что другой обладает личностью, я могу только верить. Свою личность я чувствую, но откуда я знаю, что другой человек тоже личность? Это только акт моей веры. И мне кажется, что вера необходима науке для того, чтобы личность оказалась включена в картину мироздания.