Интервью со священником Александром Тимофеевым, секретарем кафедры библеистики Московской духовной академии.
— Отец Александр, скажите, пожалуйста, в каких археологических экспедициях Вы принимали непосредственное участие?
— Кафедра библеистики Московской духовной академии организует ежегодные экспедиции, и я стараюсь принимать в них участие. Мы ездим в Иерусалим, в Галилею, мы осматривали большое количество мест, связанных со Священным Писанием помимо Святой Земли: это Малая Азия, остров Кипр (места, связанные со св. ап. Павлом), Синай, Египет. Но современная археология охватывает очень широкую область: даже не то, что невозможно «везде копать» — невозможно просто все осмотреть. Например, сейчас только на территории Израиля работает более двух с половиной тысяч археологических экспедиций. Это огромное число. Осмотреть все, даже в течение жизни, невозможно. Но возможно ознакомиться с наиболее важными местами, предварительно прочитав определенную литературу. Я принимал непосредственное участие в двух экспедициях. Во-первых, это раскопки на Сионской горе в Иерусалиме, которые ведутся под руководством профессора Саймона Гибсона Американским университетом Южной Каролины и Дакоты. Во-вторых, это город царя Давида в древнейшем районе Иерусалима Хеньон Гевати. Это спасательный раскоп на месте будущей автостоянки. Задумали строить автостоянку, но по израильским законам положено проверить, что там было. Разведка показала, что это довольно интересное археологическое место. В результате автостоянки там нет, но открыт огромный раскоп с площадью на данный момент более чем полгектара. Это место затрагивает все периоды существования Иерусалима до самого древнего периода – Железного века два (период разделенного царства). Периода единого царства там нет – начинается скала. Видимо, во времена царя Давида там не было ничего. Это очень интересные места, которые позволяют познакомиться со всей историей Иерусалима. Там я, что называется, «учил керамику».
— В настоящее время в библейской археологии доминирует теоретическое направление. Укажите, пожалуйста, плюсы и минусы этого направления по сравнению с полевыми раскопками.
— И то и другое необходимо. Еще сто лет назад можно было поехать на Святую Землю с идеей что-либо откопать и написать, то теперь археология имеет колоссальный объем материала, не позволяющий развиваться узким практикам. Если просто заниматься раскопками всю жизнь, то ничего не поймешь и не увидишь, не ознакомившись, хотя бы частично, с основными существующими археологическими комплексами. Точно так же невозможно теоретизировать, не имея отношения к практической стороне археологии, не рассматривая и не анализируя то, что находят археологи. Нельзя стоять лишь на зыбкой почве теории, ибо всякое теоретическое обобщение должно быть построено четко на фактах. Поэтому здесь одно другому помогает.
Что касается современной теоретической археологии, то ее аналитическая часть очень важна. Сейчас ведется как минимум три крупных спора, связанных со Святой Землей. Это споры о методологии: возможна ли библейская археология как таковая, или нужно от нее отказаться и обратиться к светской археологии. Причем большинство археологов сейчас склоняется именно к светской археологии, которая учитывает Св. Писание как дополнительный, причем малодостоверный источник.
Второй крупный спор – спор минималистов и максималистов – вопрос о том, как рассматривать, например, Иерусалим времен царя Давида: как большую деревню или как маленький город. И, конечно, известнейший момент – спор о так называемом «десятом веке» — времени царя Давида и Соломона, связанный, например, с атакой современного библейского археолога Исраэля Финкельштейна, склонного омолаживать лет на двести все события, в итоге чего выходит, что Давид и Соломон жили не в десятом веке, а гораздо позже. Здесь усматривается схожесть методологии «омолодителей» и «минималистов».
Что касается методики археологических исследований, то здесь является важным выработать собственную методологию, потому что сейчас доминирует так называемая «новая археология» — процессуализм, который во второй половине XX века подвергся критике, а сейчас развивается так называемый «постпроцессуализм». И в области этих споров православному исследователю, способному найти какой-то смысл в истории, связать воедино факты, есть что сказать.
Постпроцессуализм критикует процессуализм, который сводит феномены человека к биологии: к вопросу происхождения цивилизации, к вопросу возникновения человеческой культуры и природных явлений и т.д. Например, Хананейская цивилизация рассматривается очень гармонично – культы плодородия, ежегодные смены времен года, Ваал, Астарта – это все естественно для человека. Такого рода направления, редуцирующие человека до животного, конечно, тупиковые. И постпроцессуализм был во многом основан именно на этом, что бессмысленно с философской точки зрения. Что археология дает человеку? О чем она говорит? Какой у нас смысл в истории, если не дается никого человеческого существования? Эта бессмыслица поднимет вопрос: а зачем тогда вообще масса археологий? Человеку ведь нужно что-то более существенное, и в этом смысле библейская археология нам много что дает.
— А каково вообще значение библейской археологии для подтверждения библейских свидетельств, фактов из Священного Писания?
— Вначале библейская археология вырастала отчасти как желание подтвердить события Священного Писания, но сейчас этого недостаточно. Любой артефакт сам по себе не подтверждает ничего, не будучи прочитанным. Пока он не истолкован определенным образом, он ничего не подтверждает. Для археологии очень важно восстановление исторического, культурного, религиозного контекста для понимания событий Священной Истории. Если контекст можно восстановить, можно решить множество задач. Во-первых, задачу апологетическую: мы подтверждаем подлинность Священного Писания. Действительно, авторы Св. Писания жили в то время, в той цивилизации, среди тех условий, которые описываются. Какая-нибудь небольшая деталь может нам многое дать. Например, мы читаем в Евангелии на водосвятии каждый раз: «купель, пять притвор имущи». Что это такое, почему пять? Археологические раскопки показывают: это бассейн, у которого пять перекрытий, четыре по периметру и одно, пятое, посередине. Оговорка, которая, казалось бы, ничего не значит для смысла этого текста, показывает, что тот, кто писал этот текст знает, о чем говорит. Он не придумал это, а был на том месте и он это знает. И вокруг масса таких вещей, когда детали показывают, что автор Св. Писания полностью включен в ту среду — она ему современна, он не анахроничен, это не какая-то сказка. Соответственно это может дать что-то для экзегезы, для лучшего понимания Св. Писания.
— Одним из наиболее актуальных вопросов современной русской библеистики является отношение православного толкователя к западным экзегетическим исследованиям, в частности, к подходу, известному под названием «историко-критический метод». В какой мере приемлем данный метод для православного богослова-экзегета, и приемлем ли вообще? Какие ошибки западной экзегетической и герменевтической традиции стоит учитывать отечественным исследователям Священного Писания?
— Историко-критический метод в целом возник на волне интереса к истории. В то же время протестантские либеральные школы, в которых этот метод развивался, весьма специфически относились к истории, причем не только к священной истории, но и к истории Церкви. Зачастую изучение истории культивировалось для того, чтобы лишить ее смысла: отказаться от реальной истории, обойти реальную историческую весть о Христе. Не зря христианство называют религией историков, потому что оно основано на реальном историческом факте Боговоплощения. Ветхий Завет также основан на конкретном факте: Бог дал Закон праотцам и заключил и ними Завет. Здесь тоже определенное историческое событие: Бог действует в истории. Священное Писание является отражением исторических событий, их осмыслением и передачей самой их последовательности. В традиции западных исторических школ было очень сильное желание лишить христианство исторического смысла. Это попытка оторвать Библию от истории или исторических персонажей от того, как они изображены в Св.Писании, привела к лишению смысла вообще самого христианства и Церкви. В этом «историцизме» западных школ содержится не только атака на христианство, но и откат к язычеству. История как бессмыслица – вот подлог к языческому сознанию. Древние греки не видели в истории смысла, потому что в их представлении история — это вечное возвращение.
Для христиан история – это вектор, ибо Христос есть Альфа и Омега. Для нас она имеет смысл, и мы не можем рассматривать историю как некую бессмыслицу. При так называемом историко-критическом подходе мы все время ищем исторического Иисуса, Которого не поняли сначала соборы, потом Его не поняли поздние отцы, не поняли Его отцы ранние, а потом и сами апостолы, а мы сейчас «поймем» то, что сказал тот самый исторический Иисус, на самом деле придуманный нами. На самом деле совсем не историчный этот исторический Иисус, которого реально не было. Такой подход совсем лишает смысла не только христианство, но и человеческую жизнь. Это сцепление бессмысленных событий, которое приводит к краху, что мы и видим в истории развития этого метода: с начала XIX века развиваются либеральные школы, а затем критика христианства приводит к таким чудовищным вещам как, например, развитие нацизма.
В той же самой Германии, где был развит историко-критический метод, его использовали для того, чтобы показать: ну вот, смотрите, то, что писали эти евреи – это на самом деле не исторично, все это было придумано, у нас, арийцев, другая история. Развитие арийского язычества было связано с этими процессами, не всегда напрямую, но многие идеи использовались (идеи мифологичности христианства и т.д.). Мы должны понимать, что это за метод и к чему в итоге он приведет. Этот метод – вечное противостояние между христианством и язычеством.
— Каким Вы видите путь развития современной русской библеистики? Какова ее самая главная идея?
— Как мне кажется, историко-критический метод нам в чем-то помогает. В том смысле, что как когда-то современная реформация помогла поднять образование и науку на высокий уровень, что привело к контрреформации, так соответственно для нас ответом на провокацию данного метода должно быть определенное движение со стороны православной библеистики. С другой стороны, мне кажется, что сейчас наиболее актуальными являются не просто филологические исследования Священного Писания, уже исчерпавшие себя. Можно бесконечно обсуждать какие-то смыслы языков – греческого, иврита и т.д., но если мы оторвем их от исторического контекста, они все равно будут непонятны.
Самое интересное, что сейчас может быть в сфере экзегетики, лежит как раз в области археологии, а не просто в филологии, взятой абстрактно от истории. Это одно направление. Второе направление, которое у нас необходимо развивать, — это проблема оторванности библеистики от святоотеческого наследия. К слову, данная проблема была весьма актуальна у нас и в дореволюционной библейской школе.
Так, в трудах только отдельных библеистов святоотеческая экзегеза использовалась полноценно. Можно вспомнить свт. Феофана Затворника. Его толкование на св. апостола Павла — это сборник святоотеческого наследия. Но далеко не всегда так было. Многие дореволюционные библеисты обходились и без этого. Западные, даже споря с ними, использовали святоотеческие комментарии. Они использовали предание, изобретая свое определенное учение. Поэтому наша библеистика далеко не всегда выглядела сильной. По сути дела, мы сражались на чужом поле.
Как мне кажется, смысл православной библеистики сейчас – заниматься не абстрактными вещами. Помните, была шутка в советское время: наука – это способ удовлетворить собственное любопытство за государственный счет. Мы не имеем права заниматься такими вопросами просто ради нашего любопытства, цель-то у нас все равно гносеологическая, т.е. мы занимаемся наукой там, где она помогает осмыслению Св. Писания, где она помогает защитить Св. Писание, там где она помогает спасать души сомневающихся в Св. Писании людей. Вот это самая главная идея, которая должна быть у библеистики. Священно Писание — это весть о Христе. Оно предназначено для того, чтобы открыть человеку путь ко Христу. Наука, которая не указывает путь ко Христу, не нужна. Это своеобразный западный материализм. Соответственно, святоотеческое понимание Св. Писания насквозь пропитано гносеологическим смыслом, и это то, что сейчас нужно освоить современной библеистике. Так должно быть, иначе наша библеистика окажется в коллапсе, и будет бесконечно повторять какие-то западные идеи, не давая нам ничего нового. А нужно наоборот. В этом, кстати говоря, и есть сила нашего святоотеческого наследия.
Беседовали: Алексей Медведев и Вадим Лозовский