Что отличает истинного христианина от добросовестного нехристианина? Внешне их поведение может выглядеть совершенно одинаково: оба могут получить одну и ту же профессию, проявлять заботу о семье или, скажем, заниматься строительством дома. Оба могут проявлять одинаковое старание и демонстрировать хорошие результаты труда. Тем не менее, разница между ними есть. Мотивы их деятельности, мировоззрение и даже практические последствия их жизнедеятельности будут разными.Оба считаются с реальностью (необходимость профессии, забота о семье, жилище), но христианин считается с ней во всей ее широте, а не с отдельными аспектами. Его горизонт не заключен лишь видимыми границами – имуществом, семьей или работой. Линия зримого им простирается и за пределы смерти.
Такое мировоззрение христианина не делает его пассивным в этом мире, но приводит к более глубокому пониманию окружающего мира и своего места в нем. Как результат, оно наделяет его способностью наблюдать за происходящим в мире «очами Бога», помогает усваивать Божье понимание мира и человека. Следуя мысли Тейяра де Шардена, в мире все становится для христианина «областью Божественного», где он с осознанной ответственностью продолжает дело Творца, которое выражает себя двояко – в его способствовании мировому развитию и исцелению общества от язвы зла. Отсюда все проблемы, которые волнуют человечество – война и мир, вина и прощение, достойный общественный строй и справедливый раздел богатств нашей земли – рассматриваются христианином с точки зрения соработника Богу.
В своей жизни христианин руководствуется не одним лишь накопленным человечеством опытом. Он стремится вступить в живой диалог с Богом, слушать, созерцать Его и поступать в соответствии с этим. Как известно, человек живет не в безвоздушном пространстве, а в реальности, которая побуждает его к разговору с Богом. Неотъемлемыми свойствами этой реальности являются «порядок творения», «законы природы» и «вписанный в естество природы человека нравственный закон». Наконец, если человеку присуще религиозное чувство, должен быть Тот, Кто удовлетворит его! Значит, Бог должен дать человеку верный и достойный ответ.
Как это работает? Неодушевленная природа развивается под внутренним нажимом естественных законов, без какого бы то ни было исключения, притом не сознавая происходящего. Но в случае с человеком все обстоит совсем иначе. Он тоже должен учитывать физические законы природы, если не хочет погибнуть. Но вместе с этим он в состоянии подчинить эти законы своей воле во многих аспектах. Но его вмешательство может нарушить или изменить эти законы. Вот тут и начинается ответственность человека за свои действия. Иными словами, либо человек осознает свою принадлежность к сообществу людей, в котором каждый обладает равными правами на жизнь, что требует от него бережного и искреннего отношения к другим, либо он запустит механизм самоуничтожения.
Анализируя свои действия, человек ощущает, что он подвергается не физическому нажиму (как в случае с законами природы), а скорее моральному «ты должен». Осуществление жизненного порядка, которое совесть ощущает, как требование, зависит от его личного решения. Это требование выступает не в качестве инородной или деспотической воли, противостоящей человеку с тем, чтобы поработить его. Это сам миропорядок, являющийся лучшим благом для самого человека. Всюду, где человек действует в гармонии с ним, он совершает нравственные поступки. Нарушение миропорядка — это всегда сотрясение основ жизни; оно противоестественно и рано или поздно отомстит за себя. Последствия в виде урона, катастроф не заставят себя ждать. Так, измена разрушает семьи, угнетение рождает бунт, лень ведет к бедности. Или есть альтернатива?
Следовательно, человек чувствует, что поставлен в такое положение Богом. Значит, он не чужой в этом мире, он скорее доверенное лицо, управляющий. Мир и себя он воспринимает как акт творения Бога.
Значит, человеку не так легко понять окружающую его действительность и характер своих действий в той или иной ситуации. Расслабленность, нерешительность и предрассудки затемняют наше сознание.
Но нашему познанию мира содействуют два вспомогательных фактора: это наша способность к моральной самооценке, называемой совестью, а также проявление Божией воли в Откровении Ветхого и Нового Заветов.
Суть в том, что вне зависимости от знания Библии или заповедей, от веры или неверия, человек уже наделен способностью отличать добро от зла. Природа одарила его особым чувством, некоей разновидностью нравственного инстинкта, которым он руководствуется в своих действиях: способностью произвольно оценивать данную реальность. Эту врожденную способность моральной оценки мы называем совестью.
Совесть — это своего рода внутренний компас, указывающий нам правильный путь; радар, говорящий о близкой опасности. Она побуждает нас к действию или предупреждает о последствиях. Послевкусие нашего поступка – радость или тоска – тоже есть проявление «работы» совести. Для верующего человека характерна ответственность перед своей совестью, ибо она – высшее свидетельство Бога внутри нас. В равной силе, ему присуща также и ответственность за свою совесть. Живая вера не позволяет усыпить ее, равно как и удерживает ее от чрезмерной щепетильности усматривать повсюду одно зло.
Не секрет, что существует постоянная угроза сделки с совестью, когда на карту поставлено личное преуспевание человека. Гордыня, дух времени, страсть и своенравность могут исказить голос совести. Если мы не хотим допустить серьезных ошибок в расчетах, мы предварительно проверяем измерительные приборы на точность; точно так же следует проконтролировать, насколько соответствуют требования нашей совести миропорядку и слову Божию. Иными словами, протестировать состояние совести на ее созвучие заповедям.
Зачастую люди воспринимают заповеди как ограничение их свободы. Такую внутреннюю защитную реакцию вызывает воспитание, основанное на авторитарном «ты должен, обязан». Это понятно. Но на самом деле, в Божьих заповедях заключаются всего лишь нормы жизни, способствующие человеческому счастью. Кому в голову придет мысль утверждать, что безоглядное злоупотребление властью, обман и грабеж, угнетение и издевательство, убийство и шантаж направлены на благо отдельного человека или всего общества? Иначе говоря, заповеди оберегают те ценности, без которых жизнь людей станет почти невыносимой; они выражают неписаный закон достойного человеческого поведения.
При этом заповеди не являются инструкцией на все случаи жизни. Они всегда лишь уточняют нижнюю границу, но никак не могут и не хотят заменить собой свободное человеческое решение. Поэтому нельзя противопоставлять заповеди совести: по сути, совесть и нравственный закон, заложенный в человеческой природе, выражают одно и то же добро. Обязательный характер обоих проистекает от Создателя всего миропорядка — от Бога, а никак не из опыта поведения большинства людей. Зло никогда не превратится в добро из-за того, что его совершают многие или даже все.
Если заповеди Божьи есть откровение воли Творца, то законы издаются человеческим авторитетом — государством. Отличаясь в основе своего происхождения от первых, законы – в лучшем случае — конкретизируют ценности и порядок, оберегаемый Божьими заповедями, и объясняют их для каждой культурной эпохи. Совесть колеблется во многих вопросах, а Божьи заповеди не могут и не стремятся давать точные указания в каждом отдельном случае. Поэтому Церкви и было дано особое поручение Христа: «Что свяжете на земле, будет связано и в небе».
Поэтому жизнь христианина вовсе не сводится к рабскому следованию буквам закона. Безусловно, существует некоторая опасность в переоценке заповедей и в превращении закона в законничество. От этого отмежевался Сам Христос, подчеркнув, что главное не в исполнении буквы закона, а в помыслах. Грехом является не только убийство, но уже ненависть, даже неприветливость. «Законник» спрашивает: как далеко я могу зайти, где начинается и где кончается мой долг? Где та дырка в сети закона, через которую я мог бы проскользнуть? Это роль подданного, раба, который покоряется лишь потому, что боится наказания. По-другому думает свободный человек. Его вопрос не «Что мне положено делать?», а «Что я могу сделать?».
Любовь идет еще дальше. Она не задается вопросами, «что можно» и «что нужно». Она инстинктивно умеет отличить самое лучшее от просто хорошего, ищет самое прекрасное решение, истинно христианский ответ. О самом зле здесь вообще нет речи: одно только пренебрежение добром она уже считает предательством. Потому «новая заповедь» Христа такова: Любовь. Она требует от человека гораздо больше, чем указ или закон, ибо любовь не знает границ. Она — предел и исполнение закона (ср. Рим 13:10), так как делает его ненужным.
Вот почему апостол Павел постоянно противопоставляет свободу закону. Отрицая «закон», он имеет в виду «законничество», а не провозглашение беспредела: христианская свобода не означает своеволия. Ведь именно «взрыв» свободы порабощает человека. А свобода предполагает долг, не навязанный извне, но принятый по собственной воле ради любви (ср. Гал 5).
Истинную свободу может дать лишь тот, кто не боится за нее, а его могущество не зависит от беспомощности остальных. Это Бог. Он одновременно всемогущ и свободен и поэтому может позволить себе сотворить свободного человека. Иметь в нем не раба, а соработника (см. Гал 4:4 и далее).
Христианство начинается с сознания того, что нас берет под свою защиту Бог и что Он любит нас. Мы не слуги, а друзья; более того, дети и наследники. Но ведь и в дружбе есть мера, и сын зависит от отца, причем гораздо сильнее, чем слуга отца. Сын чувствует свою зависимость благодаря наследству, а ведь его положение сильно отличается от положения подданного. Будучи Божьим сыном, христианин спрашивает, какова Божья воля. Из Божьего замысла он творит свой замысел, а потому молится: да будет воля Твоя. Вот почему Христос может вместить все в одну заповедь – «Возлюби» (Втор 6:5 и Мф 22:37).
Это значит, что одного хорошего отношения к людям недостаточно. Многие уверены, что «христианство практических действий» — единственно верное служение Богу. Здесь не хватает одного измерения: любви к Богу. Она, разумеется, относится не к области неконтролируемых чувств, а, скорее, к воле. Кто любит, стремится понять любимого, найти для него время, поговорить с ним.
Эта любовь не забывает ни о ком. Христос распространяет эту главную заповедь даже на врагов (см. Мф 5:44 и далее). Здесь мы достигаем точки, где христианские требования превышают то, что наше врожденное чувство признает справедливым. «Великая хартия» христианства, то есть Нагорная проповедь, возвышает эти требования до запредельности, невозможности: «Итак, будьте совершенны, как совершенен Отец ваш небесный» (Мф 5:48).
Этого требования не надо бояться: ни один человек не может выполнить его. Но разве в повседневной жизни не ставятся все более высокие цели? В тот миг, когда человек достигает намеченного, он начинает стремиться к чему-то новому. Если бы он удовлетворился достигнутым, его жизнь стала бы бесцветной, лишенной интереса. Вот и христианское учение ставит перед человеком недостижимые цели, и в этом заключается его динамика.
Как строит свою жизнь в соответствии с этим христианин? Она зависит не от какого-то морального кодекса, но от определенной Личности — Христа. Его жизнь и Его слово — путеводные звезды. Но следовать за Христом не означает копировать Его. Слишком просто было бы получить опробованные рекомендации на все случаи жизни, но Христос не дает их, ибо не хочет раз и навсегда закрепить понятие добра, но непрестанно развивает и совершенствует это понятие. Его образ – это мера, модель. Однако это открытая модель, которую каждый может реализовать в зависимости от своей натуры и способностей, а также требований своей эпохи. Поэтому никто не будет освобожден от собственных раздумий и личного выбора.
Священное Писание четко и кратко учит: мы должны стать «вторым Христом» (ср. 2 Кор 5:17 и др.). Так же, как Он любит и служит, должны возлюбить и служить мы. Подобно Ему сообразовываться с волей Бога, стремиться познать ее. Поэтому жизнь христианина – это каждодневное хождение перед Христом и совет с Ним в молитве: «Как бы Ты поступил на моем месте, как Ты думаешь, что мне дальше делать?».
Все это хорошо звучит. Но кто хочет во всем жить по-христиански, того остальные часто считают «не от мира сего». Стоит ли удивляться тому, что многие не хотят и даже не могут жить по-христиански? Но разве это оправдывает нашу собственную пассивность? А вправе ли мы отказать человеку в имени христианина, если у него не все получается? Осуждать легко. Но если стремиться к осуществлению идеала, мучиться собственной половинчатостью и постоянно совершенствоваться, то встреча со Христом состоится. Надо иметь мужество признаться: «Путь мой негладок, но я иду вперед, часто спотыкаюсь, теряю из виду цель». Евангелие требует не останавливаться на своем пути. Кто познает слова Иисуса, должен идти вперед. А тот, кто идет, меняется, и тем самым изменяет мир. Это постоянное изменение к лучшему, обретение смысла и любви и есть главная цель жизни христианина.
