Академик, протоиерей Владимир Алексеевич Мошин [1], выдающийся ученый-византолог и славист, специалист по славянской археографии, основатель югославянской палеографической науки, родился 26 сентября (9 октября) 1894 г. в семье писателя Алексея Мошина. В 1913г. Владимир Мошин поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета, где слушал лекции С.Ф. Платонова, Н.И. Кареева, А.А. Васильева, А.Е. Преснякова, А.И. Введенского, Н.О. Лосского, и Д.В.Айналова. С началом Первой мировой войны Владимир Мошин с группой товарищей записался добровольцем. Уже осенью 1914 г. он участвовал в боях Брусиловской армии, за что был награжден Георгиевской медалью и произведен в прапорщики. Служил в чине прапорщика 155 пехотного Кубанского полка. За героическое участие в операции под Эрзерумом он получил орден Святого Владимира с мечами, и был представлен к ордену Святого Георгия.
Оказавшись осенью 1917 г. в Тифлисе, В. Мошин записался на историко-филологический факультет, где прослушал два семестра. Летом 1918 г. он перебрался в Киев и продолжил учебу. Параллельно он записался в Киевский Археологический институт, где в то время работали В. М. Довнар-Запольский, С.И. Маслов, Ю.А. Яворский, Н.Д.Полонская, с которой Владимир Мошин особенно подружился. Он принял участи в археографической секции, руководил которой С.И.Маслов. В Киеве произошла встреча Владимира Мошина со своей будущей женой, Ольгой Яковлевной Кирьяновой.
В августе 1920 г. Владимир Мошин присоединился к Добровольческому движению в составе сводного кирасирского полка Добровольческой Армии на южном фронте. После взятия Перекопа Владимир Мошин с женой эвакуировался из Крыма.
В декабре 1920 г. семья Мошиных оказалась в Югославии в небольшом хорватском городке Копривница в составе группы русских из 50 человек. Ольга Яковлевна сразу стала давать уроки французского и музыки, а в августе 1921г. они оба получили места преподавателей в местной гимназии.
С первых же дней эмиграции Мошин наладил связи с русскими научными обществами, восстановил личные контакты, переписку. В 1921г. он сдал в Белграде выпускные государственные экзамены за университетский курс по исторической группе историко-филологического факультета перед Белградской Комиссией весьма представительного общества русских ученых, которую составляли профессора: Е.В. Спекторский – председатель, А.П. Доброклонский – история средних веков, М.А. Георгиевский – древняя история, П.Ф. Афанасьев – история нового времени, Ф.В. Тарановский и А.В. Соловьев – русская история, А.Л. Погодин – история славян, В.В. Зеньковский – история новой философии.
Занимаясь преподавательской работой, Мошин продолжал свои научные исследования. В годы, проведенные в Кропивнице, им были написаны три больших сочинения: «Древнейшая этнология Восточной Европы» (осталась неопубликованной), «Варяжский вопрос» и «Черноморская Русь». Написание этих работ стало возможным в результате изучения им фондов хорватских библиотек и архивов, сотрудничеству с профессором Степаном Ившичем из Загреба и профессором Райко Нахтигалем из Любляны. Весной 1928 года Владимир Алексеевич Мошин защитил в Загребском университете докторскую диссертацию о норманской колонизации на Черном море.
С середины 1920-х гг. В. Мошин установил постоянные и плодотворные контакты с белградским и пражским научными кругами, вел активную научную переписку. Одним из первых, кто вовлек его в работу Белградского круга историков, был выдающийся представитель русского славяноведения А.Л.Погодин.
Наиболее тесные связи В. Мошин поддерживал с Семинарием имени Н.П.Кондакова в Праге, публиковал в его изданиях свои статьи и рецензии, состоял в его редакционной коллегии. В 1929 г. В.А. Мошин присутствовал на I Международном конгрессе славистов в Праге, где русские историки-эмигранты находились в центре научного внимания. Около 1930 г. В.А. Мошин связался с А.Л.Погодиным по поводу возможной научной и преподавательской работы для себя в Белграде, запросив о месте ассистента в Белградском университете. Однако Погодин сообщил В.А. Мошину о возможности получить место доцента византиноведения на философском факультете в Скопье. Переезд в Скопье был для В.А. Мошина радостью, т.к. в это время там работали русские коллеги: В.А.Розов, Е.В.Аничков, сербские ученые: Душан Неделькович, Радослав Груич, Мита Костич и другие.
В 1930 г. В. Мошин принял участие в III Международном конгрессе византологов в Афинах в качестве докладчика о Кембриджском хазарском документе. Здесь он познакомился с крупнейшими учеными – Ш. Дилем, А. Грегуаром, А. Гейзенбергом, Фр. Дэлгером и др.
После сдачи необходимых экзаменов В. Мошин был выбран на должность доцента по кафедре византиноведения философского факультета и в 1930 г. приступил к чтению лекций по истории Византии и Римского царства в университете в Скопье. Однако процесс утверждения в должности затянулся, и В.А. Мошину в 1930-е годы так и не довелось стать сотрудником университета в Скопье. В 1932 г. он переехал в г.Панчево. Панчево находилось ближе к очагам русской культуры, недалеко от Белграда.
С 1932 г. В.А. Мошин теснейшим образом был связан и с работой Русского Научного института и Белградского университета, в котором получил место приват-доцента по кафедре византиноведения. Годы работы в Белградском университете были необычайно плодотворны. В эти годы укрепилась его дружба с русскими коллегами по Университету и научным интересам – А.В. Соловьевым и Г.А. Острогорским. В центре внимания В.А. Мошина было изучение памятников по истории Руси, южных славян и Византии.
Совместно с А.В. Соловьевым он много работал над изданием греческих грамот сербских государей, обращался к проблемам внутреннего устройства Византии – финансам, податной системе, социальной структуре, а также историей Руси и ее связи с южными славянами. Он много публиковался в следующих изданиях: «Записки Русского Научного института в Белграде», «Сборники Русского Археологического общества», «Владимирский сборник», в пражских изданиях «Филологические пражские сборники», а также в разных западноевропейских изданиях. Интересно, что В.А. Мошин предпринял даже попытку стать главным редактором вновь созданного совместного русско-сербского издания «Русско-Jугословенски алманах», издававшегося в Панчево. Однако дальше первого номера дело не пошло.
В тридцатые годы в качестве члена редакции по изданию греческих источников по истории Сербии Сербской Академии наук В. А. Мошин занимался разысканием, изучением и публикацией средневековых документов, освещающих внутреннюю и внешнюю политику сербских князей и деятельность православных монастырей и их обитателей. С целью выявления этих материалов он неоднократно командировался на Афон и в Фессалоники.
В центре внимания В.А. Мошина в 1930-е годы находилось изучение письменных памятников Афона. С 1935г. он каждое лето проводил на Афоне. Там он изучал в архивах монастырей важнейшие сербские и греческие источники. Совместно с А.В.Соловьевым издал книгу «Греческие грамоты сербских государей». Уже в первое лето Мошин и Соловьев обследовали 15 афонских монастырей, изучая и копируя греческие грамоты. В 1936 г. работа была продолжена в монастыре Ватопед в Великой Лавре. Дольше всего Мошин пробыл на Афоне в 1938 г. сначала с Георгием Острогорским, а потом один, работая с грамотами Деспота Углеши и царя Душана. В последний раз он побывал на Афоне летом 1939 года. Особое место в трудах В.А. Мошина занимают его работы об игуменах Хиландара (сербского монастыря на Афоне), а также «Русские на Афоне и русско-византийские отношения в XI-XII веке» и «Житие старца Исайи, игумена русского монастыря на Афоне». Как писал В.А. Мошин в 1934 году: «Всякий раз, обращаясь к нашей средневековой истории – изучая государственное устройство, исследуя фрески или грамоты, читая апокрифы и агиографическую литературу, сталкиваешься с влиянием Византии на наши народы»[2].
В 1939 г. В.А. Мошин был снова приглашен на кафедру византиноведения в Скопье. Там его застала немецкая оккупация. После перехода Македонии под власть Болгарии профессорский состав был причислен к философскому факультету Белградского университета. Болгарские коллеги-историки в это время предложили Мошину перейти на службу в Болгарию и возглавить музей в оккупированном греческом городе Кавалле. Мошин этого предложения не принял. В Скопье шла ускоренная болгаризация. Большинство русских преподавателей остались на своих местах, но для них это было большим испытанием. В.А. Мошин с семьей в товарном вагоне с небольшими остатками обстановки, книгами, картинами и носильными вещами переехал в Белград. В Белграде В.А. Мошин был включен в состав профессуры университета. Одновременно он преподавал историю в русской гимназии в Белграде.
Основным центром притяжения в оккупированном Белграде для него стала Церковь. Они с женой бывали в храме ежедневно, иногда и утром, и вечером. В.А. Мошин руководил церковным хором. Ольга Яковлевна, обладая прекрасным голосом, пела в хоре. Здесь нужно отметить, что в связи с тяготением русского общества к Церкви при благословении митрополита Анастасия (Грибановского) были организованы богословские курсы для популяризации знаний догматического богословия, истории Русской Церкви, канонического права и церковного устава. В занятиях принимали участие видные профессора: С.В.Троицкий, А.В. Соловьев, сам В. Мошин и др. После прослушанных курсов в оккупированном Белграде ряд русских интеллигентов – выдающихся деятелей РПЦ, приняли церковный сан: Н.В. Рклицкий – архиепископ Никон (США), Федор Раевский – епископ Савва (Австралия), братья Антоний и Леонтий Бартошевичи (занимавшие кафедру в Женеве) и др. В то время В.А. Мошин также принял священный сан. 26 сентября 1942 митрополитом Анастасием (Грибановским) он был рукоположен в сан диакона, а 14 октября 1942 в сан иерея, после чего он стал служить в Русской церкви Св.Троицы (в Белграде) как сверхштатный священник (до 1947 г.). Летом 1944 года началась спешная эвакуация немецких учреждений, тогда же уехала большая часть русского духовенства во главе с митрополитом Анастасием. В храме св.Троицы остались 4 священника: настоятель о.Иоанн Сокаль, о.Владислав Неклюдов, о.Виталий Тарасьев и о.Владимир Мошин. В 1944 г. В. Мошин был арестован. Из воспоминаний протоиерея Владимира Мошина: «Советские воины… не проявляли никакого недружелюбия к моей священнической рясе… В первый же вечер… во время обхода арестовывали всех, подозреваемых в сотрудничестве с немцами, к их числу относили и русских эмигрантов… Арестовали и меня… В подвале были профессора университета, политические деятели периода оккупации, соседи-эмигранты…» Вскоре он был освобожден из-под стражи. Из воспоминаний протоиерея Владимира Мошина: «Наутро меня вызвали на допрос к молодому советскому офицеру. Это был культурный, очень симпатичный боевой офицер, который подробно расспросил меня о положении русских в Белграде, о русской церкви… После окончания допроса сразу передал меня в местный орган управления для немедленного освобождения и сам вывел меня на улицу, чтобы предохранить от возможных неприятных столкновений…»[3]
20 апреля 1945 году иерей Владимир Мошин был принят в юрисдикцию Московской Патриархии. В 1947 году церковь св.Троицы в Белграде стала подворьем Московской Патриархии. Семья Мошиных, как и семьи других иереев, приняли советское гражданство. В этот период В.А. Мошин размышлял о переезде и продолжении научной работы в СССР, но было одно серьезное обстоятельство, которое исключало такой переезд – это невозможность совмещать в СССР научную работу и обязанности священника. В этом же 1947 году возобновилась научная жизнь в Белграде. Начали создаваться научные институты Академии Наук. Одним из первых образовался Исторический институт Академии Наук, куда Мошина пригласили на должность старшего научного сотрудника, однако он к тому времени уже вел переговоры о переезде в Загреб. Летом 1947 г. семья Мошиных переехала в Загреб. В Загребе В. Мошин получил место директора Архива Академии Наук и Искусства по приглашению академика и крупного слависта Степана Ившича. В 1947 г. протоиерей Владимир Мошин получил отпуск из Белградской Русской Церкви и был причислен к клиру Загребской епархии Сербской Православной Церкви, где начал служение в Преображенской церкви. Годы работы в Архиве в Загребе были наполнены научным описанием, изучением и каталогизацией собрания славянских рукописей – кириллических, глаголических и латинских. Кроме того, он занимался подготовкой и воспитанием научных кадров. Для этого о. Владимир организовал при Архиве практические курсы по архивистике и палеографии. Он наладил при Архиве консервацию и реставрацию ветхих рукописей. В центре его внимания была филигранология. Владимир Мошин завершил описание кириллических рукописей собрания Академии Наук Югославии, и это описание стало образцом для археографов.
В центре внимания его исторических работ по-прежнему находились связи Руси – России с Византией и с южными славянами: «Русские на Афоне и русско-византийские отношения в XI-XII вв.» [4], «Переписка русского самозванца Ивана Тимоки Акундинова с Дубровником, год 1648», «К истории взаимоотношений русской и южнославянской письменности», «Из истории сношений Римской курии, России и южных славян в середине XVII века», «К вопросу о периодизации русско-южнославянских литературных связей в X-XV вв.». В своих работах он много внимания уделял проблемам средневековой культуры и взаимовлияния культур. В 1958 г. он участвовал в работе IV Международного съезда славистов в Москве. На этом съезде проблема межславянских литературных связей была одной из ключевых. В. Мошин предострегал от преувеличения влияния болгарской литературной традиции на Русь, будучи противником высказанного акад. Д.С. Лихачевым одностороннего представления о Болгарии в XIV в. как об «огромном центре, через который проходило византийское влияние на Сербию и Россию, центре, через который византийское влияние получило свою славянскую окраску….». В пользу своей позиции Владимир Мошин приводил аргументы: «…Именно для XIII и XIV вв. наиболее характерной чертой в области южнославянской письменности является чрезвычайно близкая связь между сербской и болгарской культурной жизнью…» Кроме того, В.А. Мошин напоминал, что в рассматриваемый период посредническая роль Болгарии для связей Сербии с Византией была совершенно не нужна, так как в XIII-XIV вв. «Политически и династически сербы были более связаны с Византией, чем болгары. Следует говорить о живой культурной связи всех славянских Балкан». В.А. Мошин приводил убедительные факты культурного взаимодействия сербских земель и Руси.
Также на съезде славистов рассматривался вопрос о составлении генерального каталога славянских рукописей по странам и методах описания их. Активное участие в обсуждении данной проблемы принял Владимир Алексеевич, к тому времени уже накопивший богатый опыт археографической работы. На съезде был принят его метод, учитывающий новейшие требования наук к описаниям рукописей. Возвратившись со съезда, он обратился в Совет по культуре Народной Республики Сербии с предложением перспективного плана систематической работы по выявлению и описанию славянских рукописей в Югославии и сербских рукописей за ее рубежами. Этим планом предусматривалось решение следующих задач: 1) составление каталога всех собраний южнославянских рукописей; 2) составление каталога рукописей по отдельным собраниям; 3) систематическое описание южнославянских рукописей для будущего «Корпуса южнославянских кириллических рукописей». Для выполнения предложенного плана и была создана Археографическая комиссия и заменившее ее позднее Археографическое отделение Национальной библиотеки Сербии. С целью осуществления первого и второго намеченных пунктов Владимир Алексеевич продолжил поездки по Югославии и зарубежным странам. Им опубликован список хранилищ, владеющих кириллическими рукописями (1961; на русском языке: ТОДРЛ. М.; Л., 1965. Т. 21), зарегистрированы и кратко описаны кириллические рукописи большинства собраний Югославии и наиболее крупных фондов Ленинграда (1958, 1973). С 1971 г. началось осуществление и третьей части плана: изданы два двухтомника полного научного описания рукописей — 1) Исторического музея Хорватии, собрания Е. Копитара и Цойсова отрывка в Любляне и 2) славянских рукописей Македонии. В 1986 г. увидело свет описание собрания рукописей Национальной библиотеки Сербии, составленное учениками Владимира Алексеевича, а немного раньше, в 1978 г., его ученик академик Дм. Богданович опубликовал (также в двух томах) каталог кириллических рукописей монастыря Хиландара.
Очень плодотворной была деятельность Владимира Алексеевича на посту директора Архива Югославянской Академии наук и искусств в Загребе. Здесь, благодаря его исключительным организаторским способностям, высокой квалификации, большому научному кругозору, была проведена активная и целенаправленная работа по систематизации, регистрации и каталогизации всех коллекций архива, осуществлено описание кириллических и глаголических рукописей, начато описание латинских рукописей. По его инициативе приступили к машинной реставрации рукописных материалов, была основана специальная лаборатория и сконструирована машина для импрегнирования (один из способов консервации бумаги с помощью полимерной пленки), которой сейчас пользуются реставраторы во многих странах мира. Одновременно В.А. Мошин активно занимался разысканием и описанием рукописей в различных местах Югославии. Здесь же он начал систематически собирать водяные знаки древней бумаги, в результате чего образовалась коллекция численностью около 10 000 знаков, часть которых вошла в опубликованные им альбомы филиграней: «Vodeni znakovi XIII i XIV veka» (1957, совместно с С. Траличем); «Водени знак „Круна са звездой и полумесецом”» (1963, совместно с М. Грозданович-Паич); «Agneau pascal» (1967, совместно с М. Грозданович-Паич); «Anchor Watermarks» (1973).
В 1959 году протоиерей Владимир Мошин вышел за штат для научной деятельности. Через некоторое время он был вынужден оставить свой пост директора Загребского Архива и вернуться в Белград. В 1967 году в его жизнь снова вмешалась политика – в результате политических интриг он был вынужден покинуть Белград. С 1967 г. по 1971г. он работал сотрудником отдела по описанию славянских рукописей Народной библиотеки Скопье. В третий раз ему пришлось начинать работу на новом месте. Он развернул работу по созданию нового центра археографических исследований. После страшного землетрясения в Македонии Архив ютился в бараках. Условия, в которых ему приходилось работать, были в прямом смысле полевые – у него был один стол и единственная сотрудница. Его научный энтузиазм, человеческая воля и обаятельность вновь привлекали к нему молодежь. Он вновь читал курсы по палеографии, готовил описания собраний рукописей. Он издал «Дипломатический корпус» материалов по истории македонского народа, проводя мысль о том, что несмотря на то, что македонский народ всю свою историю находился под суверенитетом соседних мощных государств – Византии, Болгарии, Турции и Сербии, он «сохранил свою самобытность при переменчивости фактора власти», как и его собственная Родина – Россия.
В 1971-1974 гг. – прот. Владимир Мошин – ординарный профессор филологического факультета университета Скопье по кафедре истории южных славян. Он был избран членом-корреспондентом Македонской Академии наук, явился автором многочисленных статей на сербском и русском языках по византологи и истории южных славян.
Живя в Скопье, несмотря на свой преклонный возраст, он напряженно трудился, не разрывая научных связей с Загребом и Белградом, часто читал там лекции, вел археографические исследования. Почти до последних дней жизни Владимир Алексеевич сохранил юношескую свежесть восприятия и завидную работоспособность. В свои 90 лет он с легкостью совершал дальние поездки из Скопье в Ленинград, где ежедневно работал в библиотеках, встречался с коллегами и посещал научные заседания. Во время последнего пребывания в Северной столице осенью 1984 года Владимир Алексеевич без перерыва прочел вызвавший живой интерес двухчасовой доклад об исторической связи Остромирова евангелия и Куприяновских листков, хотя в это время он уже страдал почти полным отсутствием зрения и единственным реальным инструментом общения для него оставался слух.
Скончался действительный член Македонской Академии наук В.А. Мошин на 93 году жизни 3 февраля 1987 года в Скопье, где и был похоронен рядом с супругой. Владимир Алексеевич Мошин прожил долгую и очень плодотворную жизнь, им создано более 250 исследований по проблемам русской истории, русско-византийских и русско-южнославянских политических и культурных связей в средние века. Многие работы посвящены научному описанию коллекций древних славянских рукописных книг, их художественному оформлению, водяным знакам – филиграням. Профессор Мошин сформировал направление в южнославянской палеографии и археографии, и в то же время его творческое наследие принадлежит русской исторической науке.
Заслуги Владимира Алексеевича в развитии археографии, южнославянской палеографии, дипломатики, эпиграфики и других вспомогательных историко-филологических дисциплин огромны. Им написано несколько работ, имеющих важное методологическое и теоретическое значение. Из таковых можно назвать: «FiligranoJogija kao рогаосна historijska nauka» (1954), «Ornament južnoslovenskih rukopisa XI—XIII veka» (1957), «0 periodizaciji rusko-južnoslavenskih književnih veza» (1962; на русском языке: ТОДРЛ. М.; Л., 1963. Т. 19), «Револуције у историји старог српског правописа» (1964), «Metodološke bilješke о tipovima pisma u ćirilici» (1965), «Најстарата кирилска епиграфика» (1966), «Палео-графско-правописне норме за јужнословенске рукописе пергаментног раздобља» (1970), «Палеографическо-орфографические нормы южнославянских рукописей» (1973). Не менее значимы в этом отношении и введения к его книгам: Ćirilski rukopisi Jugoslavenske akademije» (1955) и «Македонско евангелие на поп Јована» (1954). Как византолог и славист широкого профиля, Владимир Алексеевич, естественно, не мог не коснуться и Кирилло-Мефодиевской проблематики. Ей посвящены его статьи: «Heretici trojezičnici u staposlovenskom prije-vodu Trioda» (1972), «Još о Hrabru, slavenskim azbukama i azbučnim molitvama» (1973), «Почему Кирилл Философ перевел Мт XI: 5 и Лк VII: 22 – „и нищии благовествуют”» (1984)[5].
В России в память об ученом в 1998 году вышел сборник «Русь и южные славяне», в который были включены как избранные статьи самого В.А. Мошина, так и 40 работ других исследователей. Все статьи охватывают преимущественно круг тех проблем русской и южнославянской средневековой истории и книжности, которыми занимался В.А. Мошин. В книгу вошло несколько статей с обзором и публикацией эпистолярного наследия ученого, а также воспоминания о нем. В сборнике приняли участие исследователи из Англии, Болгарии, Канады, Македонии, Польши, России, Сербии, пожелавшие таким образом почтить память ученого и человека.
священник Игорь Иванов, доцент СПбДА[1] См.: Бондарева Е.А. Владимир Алексеевич Мошин (1894-1987) // История и историки. Историографический вестник / Отв. ред. А.Н. Сахаров. 2003. С. 293-310. Живоинович М. Владимир Алексеевич Мошин как историк Афона // Русская эмиграция в Югославии. — М.: Институт славяноведения и балканистики РАН. — 1996. — С. 174-182. Булатова Р.В. Основатель югославской палеографической науки — В.А. Мошин // Русская эмиграция в Югославии. — М.: Институт славяноведения и балканистики РАН. — 1996. — С. 183-199. Нивьер А. Православные священнослужители, богословы и церковные деятели русской эмиграции в Западной и Центральной Европе. 1920-1995: Биографический справочник. М.: Русский путь; Париж: YMCA-Press, 2007. 576 с.: ил. С.333. Воспоминания академика, протоиерея Владимира Мошина // в кн. Косик В.И. Русская церковь в Югославии (20-40-е гг. XX века). М., 2000.
[2] Mosin V. Les etudes byzantines et les problemes de l’histoire interbalkanique // Revue des Etudes Balcaniques. № 1. 1934. P. 315.
[3] См.: Воспоминания академика, протоиерея Владимира Мошина // в кн. Косик В.И. Русская церковь в Югославии (20-40-е гг. XX века). М., 2000.
[4] Мошин В.А. Русские на Афоне и русско-византийские отношения в XI-XII вв. // Byzslav. №9. 1947-48. С.55-85.
[5] Библиографию трудов В. А. Мошина до 1981 г. см.: 1) Зборник Владимира Мошина. Београд, 1977. С. 7-16; 2) Археографски прилози. Београд, 1983. Бр. 5. С. 75-77.
