Индия… Как и тысячи лет назад эта страна не перестает удивлять людей со всего мира потрясающим разнообразием культуры – в чем-то утонченно-изысканной, а подчас невероятно дикой и даже жестокой. Но сквозь мрак язычества тоненьким лучиком все же пробивается Свет Христовой веры.
Это был не Гоа с пальмами у моря, как в рекламе батончика «Bounty», и не штат Ченнаи, прославленный могилой апостола Фомы, – мой путь лежал через самое сердце этой удивительной страны, туда, в город Чандрапур, где много промышленных районов, а реку зовут змеиным следом. Цель поездки не была миссионерской, однако мое путешествие вызывало беспокойство родственников. Там, в стране контрастов, меня ждал Климент Нехамайя – учащийся Факультета иностранных студентов нашей Духовной Академии, пригласивший посетить его семью. Но вот все сомнения позади, и сказочная Индия встречает меня сезоном муссонов в штате Махараштра, где население почти такое же, как в России. Как у примерного туриста со мной была видеокамера, материал из которой лег в основу фильма о православных общинах Индии.
Дом семьи Нехамайя внешне ничем не отличается от типичных индийских домов: двухэтажный, целиком из цемента с боковой узкой лестницей на второй этаж и крышу. На первом этаже – кухня, гостиная и спальни. Однако второй этаж немного необычен – его почти полностью занимает православный храм с престолом, семисвечником и небольшим иконостасом. В шкафах стоят богословская и богослужебная литература на языке маратхи. Меня поселили в комнатке для священников, примыкающей к храму. Как только общине стало известно о дате моего приезда, Поликарп созвонился с главами приходов, договорившись о встрече с христианином из России, после чего было составлено расписание посещения приходов, которых тогда было шесть, а сейчас семь. В это время начиналась горячая пора сельскохозяйственных работ – крестьяне сеяли рис, поэтому не все члены общины смогли собраться вместе. В свободные дни меня катали на байке по местным храмам и достопримечательностям. По приезде в Россию я составил описание нескольких дней моего путешествия в виде путевого дневника, желая поделиться с вами, дорогие читатели, моим удивительным опытом.
27 июля. Чандрапур, штат Махараштра. Утром, пообедав местной, немного острой на вкус пищей (об индийской кухне скажу отдельно), мы сели на мотобайки. Мы – это я, Поликарп, Климент и Екатерина. Поликарп, брат Климента, приехал из Нагпура в день моего приезда на такси. В Нагпуре у него жилье и работа, он ремонтирует компьютеры. Пару слов о Клименте и Екатерине. Их дома стоят по соседству, но соседство не такое, как в России или Европе, где за высоким забором и дома не видно, а такое, что на кухне слышно, о чем говорят соседи и видна еда на соседском столе. Между домами лежит дорога, по которой едва проезжает мотобайк. Дружат Климент и Екатерина с детства под грозные взоры родителей, а грозные не потому, что они не желают счастья детям, а потому что семья Климента – христиане, а семья Екатерины исповедуют индуизм. На все уговоры и угрозы родственников Екатерина ответила твердым желанием стать христианкой. Все родственники от нее отвернулись, и хотя они все еще соседи, ни мама, ни братья и сестры никогда не здороваются с Катей. Победила любовь, а о том, сколько пакостей успела сделать семья Екатерины своим соседям лучше и не рассказывать.
Мои индийские друзья решили показать мне сначала известного «черного бога». Черный он не потому, что занимается черной работой, или кого-то убивает, унося во тьму ночи, нет, просто когда-то его таким изобразили и наделили властью разрешать финансовые трудности. Нас в храме никто не ждал, поэтому внутрь нас не пустили, пригласив приехать позже к «молебну о мамоне». Сфотографировав храм снаружи, мы направились в старый город к высокой гранитной стене с громадными воротами, через которые легко проходили слоны с сидящими на них всадниками. В самом сердце старого города – большой музей, в котором все является достопримечательностью, даже ванная комната королевы. Когда-то Чандрапур был королевством со своими дворцами, крепостными стенами и сильной армией. Мы прошли во дворцы, где короли и королевы не жили при жизни, но в которые были водворены по кончине. Это необычные постройки без всяких символов индуизма, с гробницей в центре зала под большим мраморным куполом. Здесь Тадж-Махал только наоборот: после смерти короля королева построила ему дворец, но когда упокоилась и она, ей памятника не воздвигли, зато построили дворец для королевской наложницы, которая родила ему сына. В память о королеве осталась просторная подземная купальня с тайным тоннелем в сто километров. Мы еще встретимся с этим тоннелем на другом его конце, где нас ждут приключения.
За пределами дворца-музея мы набрели на индуистский храм, из полумрака которого доносились голоса молящихся женщин. Молельня располагалась ниже уровня земли примерно на метр. Заглянув вовнутрь, я увидел, как две старые женщины и три молодые девушки молились, поя и попеременно припадая к большому отверстию в земле, по форме напоминающему фаллос. Что-то красное, покрытое цветами возвышалось справа от них с вытянутым пригорком, дорожкой уходящим вглубь красного. Мне подсказали, что это знаки Шивы. Девушки были молодые и судя по одежде незамужние. Стоит только догадываться о чем молились они. Снаружи стены храма украшали маленькие фигурки-аватары свободного от колеса сансары Шивы, то с головой льва, когда он в гневе, то многорукий, когда он делает много дел одновременно, а то и с телом коня – настоящий кентавр.
Оглядев храм снаружи, мы отправились к богине Кали. Место считается священным, поэтому сквозь ряды торговых лавочек, где продавались жертвоприношения, мы шли босыми. Слева от дорожки на закопченном подсвечнике горел огонь для очищения души (сразу вспомнились слова песни «помни, водою грехов не омыть»), а напротив входной двери стоял бог… ног, настоящий, очень похожий на стопы древнего человека. У ног была и девушка-служительница, потиравшая их цветными порошками, читая молитвы на благословение ног. Обойдя бога ног, мы попали в большой храм, наполненный курениями и благовониями. Кали встретила нас с распростертыми огромными ушами, покрытыми странными рельефами интимных фигур. Обойдя капище, мы по узкому проходу спустились в подземелье, где спит богиня Кали. Говорят, что Кали постоянно спит и одновременно все слышит, причем спит, постоянно ворочаясь с боку на бок, будто совесть ее беспокоит. Кали в виде спящей девы мы застали неподвижной. Она была такой, как изображают спящую красавицу. Поднявшись из покоев богини, мы постучали в большие барабаны и сфотографировались на фоне дверных львов.
Последней остановкой стал англиканский храм, где нас встретил пастор со своим сыном. Отец Синил Годболе – коренной индиец средних лет. Надо признаться, что мы прибыли с авоськой вопросов и ожидали богословского разговора о церкви, о различиях между церквами, однако нас ждало разочарование. Отец Синил признался, что он вообще не видит необходимости в церкви, считая, что в современном мире Евангелие стало доступнее и верующие могут самостоятельно постигать Христа. Закончился день долгожданным ужином в доме Нехамайя.
28 июля. Второй день был богат на дальние переезды. Первым делом мы посетили поселение-приют, в котором проживают люди, переболевшие лепрой[1]. Мы не знали расписание посещения больных и по случайности приехали в «постный день». Это особые дни индуизма для отдыха и молитвы. В дома нас не пустили, но больных лепрой мы все же встретили на улицах. Эти несчастные, часто отверженные родственниками люди проживают здесь бесплатно с середины XX в. Многие из них полуслепые с отгнившими конечностями и чешуйчатой кожей, доставляющей неимоверные страдания. Жильцы в основном из индуистских семей, где им сказали о несчастной карме и проводили из дома. На мое удивление приют был основан убежденным атеистом. Однако говорят, что атеистом основатель приюта стал не сразу. Его вера пошатнулась, когда он, столкнувшись со страданиями, не смог найти ответ на вопрос: «Если есть бог, то почему столько страданий?». Говорят, этот человек искал ответ в христианских церквах Индии, но не нашел. Неизвестно, нашел бы он ответ в Православной Церкви – но тогда ее там не было. В итоге, разочаровавшись в религии, он и его жена – оба врачи – потратили свое состояние на строительство больницы и домов для больных лепрой. Скончались они в глубокой старости, а по смерти дело перешло в руки сына, который сейчас уже в преклонных летах.
Далее недолгая остановка у джайнистского храма. Впечатляют размер и роскошь строения. Храм стоит в тихом месте, повсюду охрана или полицейские, у ворот – дорогие машины с желтыми лотосами на номерах (символ нынешнего правительства). На воротах нас встречают два ангела с трубами и свастикой над ними. Судя по предупреждающей надписи у ворот место здесь особо священное: запрещено входить в обуви, черной одежде, с плохими мыслями, с фотокамерами, в алкогольным опьянении и символами других религий. Гуру в храме ждут нас чистыми, как лист бумаги, чтобы написать свое учение. Но мы пришли не учиться, а поглазеть на полупрозрачный белый мрамор, из которого сделан весь храм, и двадцать четыре гуру в статуях. Большой купол и алтарный неф с перегородкой и дверью по центру напоминает православный храм. По преданию джайнизм возник до Будды через ночное откровение одному небедному человеку. С тех пор двадцать четыре гуру, которые, наверное, любили животных больше чем людей, оставили своим последователям трудные правила жизни, например, не давить насекомых, процеживать воду и ходить только при свете дня. Джайнизм элитарен – бедным, которые ходят по земле пешком, очень трудно не наступать на насекомых, в то время как богатых обычно возят. При всей нарядности храма у меня он оставил ощущение пустоты.
По пути домой мы свернули к индуистскому храму королевской кобры. Издалека на плакате красовалось фото пятиглавой кобры. Маленький снаружи, но просторный внутри дом кобры познакомил нас с примерным идолопоклонством. Однажды родилась змея мутант с пятью головами и выжила. Цветные фотографии подсказывают, что это было не так давно. Индуисты приняли змею за бога и стали ей поклоняться, построив в честь нее храм и сделав золотое изваяние. При виде людей, простирающихся перед идолом, хотелось кричать: «Остановитесь, одумайтесь!», но меня вряд ли кто услышал бы. Били барабаны и звенели кимвалы, а хранитель кобры ловко распределял приношения.
В другой стороне храма расположилась еще одна тварь – огромный обезьян красного цвета, или, как его здесь зовут, Хануман. Во дворе оканчивался стокилометровый тоннель, который, как вы помните, начинался в Чандрапуре. Впечатления этого дня стали причиной ночных кошмаров, мучавших меня в ночь с 28 по 29 августа.
29 июля. На третий день Поликарп, Климент, Екатерина и я отправились совершать богослужение в один из приходов. В деревню мы ехали авторикшей, а затем автобусом. За окнами автобуса – джунгли и рисовые поля. В этих местах живет легенда о женщине оборотне, которая днем женщина красавица, а ночью тигрица. Питается она прохожими по дороге. На самом деле встретиться с тигром здесь довольно обыденная вещь, но я кроме людей и коров никого не увидел.
В деревне нас встретили старосты Петр и Иоанн. Иоанн – индиец, пришедший из индуизма сначала в англиканство, а затем в Православие. Его мама, жена и дети уже христиане, а остальные родственники индуисты. С какой-то удивительной уверенностью Иоанн говорил о будущем просвещении всей семьи.
С нами было все необходимое для службы – иконы, свечи, кадило, а также подарки для детей и зонтики для взрослых – как-никак, а на дворе сезон муссона. Меня с коробкой в руках любезно пригласили подвести до церковного дома на байке Иоанна. Водитель ловко вел мотоцикл, несмотря на перелом ноги, случившийся прошлым летом, когда он вез вино для Литургии в эту общину. В то время из России приезжал священник Станислав Распутин, который восполнил таинство миропомазания христианам и крестил всех желающих. Тогда приход был больше раза в три, теперь же мы застали всего около пятнадцати человек. Остальные ушли к пятидесятникам, вдохновившись их проповедью-атакой против идолопоклонства. Православие здесь в затруднительном положении. Кто-то из новообращенных никогда прежде не слышал о православном учении, а кто слышал, но еще не до конца понял. Одной службы и проповеди раз в месяц на каждом приходе недостаточно. Поликарп делает все возможное, но его не хватает. В отсутствии русских священников у христиан нет Церковных Таинств и обрядов, зато есть много времени томительного ожидания. Священнодействия имеют очень большое значение, а их длительное отсутствие – повод для критики со стороны и время подумать о своем выборе.
Из домовой Церкви до нас доносилось пение под музыкальные инструменты. Оказалось, что община собралась немного раньше и уже пела народные песни о Христе. Позже, когда я побывал на другой службе, мне объяснили, что есть народная традиция перед службой петь три-четыре песни. Все прихожане сидели рядами на полу, скрестив ноги. У каждого была Библия на языке маратхи и толстый сборник песнопений. Меня посадили на почетное место у самого престола, я пытался ускользнуть оттуда, но мне сказали, что так надо. Перед началом службы Климент и Екатерина раздали всем типику на языке маратхи. Типика – служба по чину Литургии, только без ектений и евхаристического канона. Эта служба нужна для подготовки и привыканию к православной Литургии. После чтения Евангелия наступило время проповеди и меня, дорогого гостя, пригласили на амвон. Не считая двух старост, передо мной сидели женщины, в основном пожилые. Почти все они из англиканства, хорошо знают Писание и народные песнопения. Так вот, меня пригласили сказать слово, а переводчиком стал Климент. Говорил я о борьбе с помыслами. Я специально выбрал тему из аскетики, решив, что Священное Писание членам общины и так объясняют старосты, а вот о православной аскетической традиции они не знают, и мне хотелось поделиться этим сокровищем. Поприветствовав всех собравшихся, я поведал о том, что узнали святые из наблюдения за собой, как развивается грех через прилог, сочетание, сложение и пленение. Климент переводил, активно жестикулируя. В конце типики Поликарп помянул о здравии Предстоятеля Русской Православной Церкви Патриарха Кирилла, архиепископа Гурьевского Марка, русских священников и всех членов общины.
По пути к дому мы сошли на одну станцию раньше, чтобы зайти в сиро-малабарскую церковь[2] имени апостола Фомы. В это момент к храму подъехал на джипе священник с двумя монахинями. Узнав о православных приходах в Индии, священник удивился, что такие есть. После разговора он гостеприимно пригласил нас в храм и стал рассказывать об особенностях их церкви и иконографии. В церкви оказалось немало икон и изображений креста. Особое внимание нас привлек крест ап. Фомы. Крест стоит на двух лотосах, а сверху над ним «дух в виде голубине». Такие кресты можно часто встретить в католических и англиканских храмах. Когда Климент спросил об отличиях в вероучении Православной Церкви от его Церкви, то священник уверенно сказал что отличий нет. На вопрос о несторианском уклоне священник сказал, что это было в прошлом, а сейчас они так не исповедуют. В его церкви на территории Индии внимание образования сосредоточено на богослужебной теории и практике, тогда как богословию и истории отводится второстепенное место. Мы сделали фото на фоне церкви и уставшие отправились домой.
Утро 30 июля было особенным – мы ждали верующих к утреннему богослужению в домовой Церкви семьи Нехамайя. Меня разбудил звонкий голос мальчишки, развозившего фрукты по улице. За дверью моей комнаты в храме вовсю шла подготовка к обеднице. В этот день на службу собралось около двадцати верующих, трое из которых еще не приняли Православие. Здесь был парень Ашиш со своей девушкой. Ашиш один из первых, кто принял Православие, но его подруга православной пока стать не может. Ей еще семнадцать, а ее родители исповедуют индуизм. Согласно индийскому закону до восемнадцати лет дети не имеют права менять религию без согласия родителей. Тайно от родственников она приходит на службы. Здесь же был англиканин Вивек. Ему нравится православное богослужение, однако он все еще не может понять иконопочитание. Он слышал немало объяснений, но ни одно из них не удовлетворило его вопрошание. Еще приходил один нищий в преклонном возрасте. Его история осталась мне неизвестна. После службы была праздничная трапеза. Все гости разместились на полу храма, а хозяева приносили им подносы с едой. Еда здесь очень острая, поэтому, где бы мы ни ели, мои спутники просили для меня «not hot». Обычно это вареный рис, подливка, овощное рагу, курица, хлеб «чапати» и вода «пани». Чая нет, а холодную воду пьют с содой перед едой. Все это надо есть руками, макая чапати в подливку и заедая рисом с овощами.
Вечером этого дня у меня поднялась высокая температура – предположительно от солнечного удара. В местной больнице мне сказали, что такое часто бывает с иностранцами. Доктор прописал лекарства и отпустил домой. Когда мы приехали домой, мне стало хуже, я бредил. За мое лечение взялась Шубха, мама Климента. Народной медициной она сняла жар и я уснул. Проснулся поздно вечером под молитвенное пение всей семьи Нехамайя. Потом узнал, что они читали акафист Иисусу Христу на своем языке. Ко мне подошел Поликарп и предложил помазать меня освященным маслом и помолиться. Он долго читал молитву, слова которой я не понимал а после благословил крестом. На утро температуры не было. Мы собирались ехать на приход ап. Фомы, но вдруг у меня расстроился живот. На приход отправились мужчины, а женщины остались дома приглядывать за мной.
Быстро приближалось время возвращаться домой. И вот уже в день отъезда мы отправились в пригород Нагпура на богослужение к общине Игнатия. Путь лежал через живописные горные массивы мимо нулевого километра Центральной Индии. Часто встречались католические и англиканские храмы и монастыри. Община в Нагпуре только появилась, ее основу составляют адвентисты, которые обучаются Православной вере, ожидая прибытия священника из России для перехода в Православие. Здесь служат не на языке маратхи, как в Чандрапуре и его окрестностях, а на хинди. После службы я предложил задавать мне вопросы. Верующих особенно интересовало, почему мы используем масло и иконы. А один маленький мальчик спросил: «Почему распяли Христа?». Кратко отвечая, я сказал, что Он Сам того пожелал ради нас. Через несколько дней как я улетел, община зарегистрировалась под именем «Православная Церковь Святого Креста».
Время, проведенное в обществе индийских верующих, было самым лучшим в моей жизни. Среди них я увидел искреннее уважение и любовь, взаимопомощь и молитву друг за друга. Многие из их живут за чертой бедности, и, несмотря на постоянную тяжелую работу, находят время для молитвенных собраний. Православное вероучение в стране, где среди христиан в большинстве протестанты, еще не успело проникнуть глубоко в быт и религиозное сознание людей. Православие в Центральной Индии имеет обширные перспективы, несмотря на антихристианское настроение правительства. Согласно Иакову Стамулису, классические примеры Православной миссии подсказывают условия и этапы успешной проповеди: во-первых, проповедь миссионеров, во-вторых, появление местных катехизаторов и рукоположение некоторых в сан, в-третьих, образование жизнеспособной Церкви с перспективой на самостоятельность. Очевидна необходимость миссионерской вовлеченности самих индийцев, как необходимо и духовенство из местных.
Пока же общины испытывают серьезные трудности с уяснением православного вероучения, не хватает катехизаторов. Отсутствие священников и Церковных Таинств способствует успеху протестантских проповедников, стремящихся оторвать членов общин от Тела Христова. Но многие мужественно держаться. Стоит также отметить, что православные общины, которые я посещал – не результат миссии Русской Церкви, как, например, общины Западной Бенгалии, где потрудились греческие миссионеры, но добровольно пришедшие к истинной вере англикане во главе с бывшим епископом Роханом, а теперь Поликарпом. Через изучение богословия и истории Церкви они смиренно пришли просить милости у Русской Церкви принять их под свой покров. И хотя до сих пор индийские приходы официально не приняты в Церковь – на этом пути много различных препятствий – верующие уверены, что Сам Бог ведет их, и Он их не оставит.
[1] Ле́пра — хронический гранулематоз, вызываемый микобактериями Mycobacterium leprae Mycobacterium lepromatosis, протекающий с преимущественным поражением кожи, периферической нервной системы, иногда передней камеры глаза, верхних дыхательных путей выше гортани, яичек, а также кистей и стоп. Из славянского перевода Священного Писания мы знаем эту болезнь как проказу.
[2] Сиро-малабарская католическая церковь – одна из Восточно-католических церквей sui iurius (своего права). Одна из четырех восточно-католических церквей, имеющих статус Верховного архиепископства. Церковь распространена, главным образом, в Индии и среди индийской диаспоры по всему миру. Сиро-малабарская церковь – самая многочисленная из церквей, восходящих к древней индийской христианской общине, известной как христиане Апостола Фомы. Церковь придерживается восточно-сирийского (халдейского) литургического обряда (кроме сиро-малабарской церкви этот обряд используется также Халдейской католической церковью и Ассирийской церковью Востока).
Сергей Соловьев, студент II курса библейско-богословского отделения Санкт-Петербургской Духовной Академии
