Представители русской церковной эмиграции внесли большой вклад в развитие богословских наук и духовного образования в Югославии, Сербии, Болгарии, Венгрии, Германии. На материале публикаций последних лет рассматривается роль Свято-Сергиевского института в Париже в духовной жизни русских православных эмигрантов, деятельность его выпускников во Франции и на территории различных стран – в приходах Западноевропейского экзархата, находящихся под управлением митр. Евлогия.
Численность российских эмигрантов после событий 1917 г., по некоторым оценкам, только в Европе составила 2 млн человек. В целом же их количество достигло 4 млн чел. В основном это были представители православного вероисповедания. «Вместе с паствой за рубеж ушли и многие пастыри, и архипастыри, большинство из которых оставили родину и свои епархии перед лицом прямой угрозы для жизни».[1] Зачастую русская эмиграция только наполовину состояла «из крестьян, казаков и рабочих». Другая половина — это офицеры со своими семьями, а также «лица интеллигентных профессий» — инженеры, доктора, юристы, священники, чиновники, студенты…[2]
Представители русской церковной эмиграции внесли большой вклад в развитие богословских наук и духовного образования в различных странах, например в Югославии, Сербии, Болгарии, Венгрии, Германии. Так, основание богословского факультета Белградского университета в 1921 г. можно считать их заслугой: ранее такой факультет был запланирован, но не открыт из-за нехватки научных кадров; «в число его первых профессоров по контракту приняли пять русских».[3] Один из них, бывший ординарный профессор Петроградской духовной академии Николай Никанорович Глубоковский, стал в 1923 г. создателем Богословского факультета Софийского университета и основателем новозаветного богословия в Болгарии.[4]
Другим важнейшим достижением русской церковной эмиграции стало создание Свято-Сергиевского Православного Богословского института в Париже. Первое конкретное предложение по созданию института было сделано на съезде Всемирной Студенческой Христианской Федерации в Пекине в 1922 году. Доктор Лев Липеровский (впоследствии священник), доцент Владивостокского университета Лев Александрович Зандер и Александр Иванович Никитин представили председателю съезда доктору Джону Мотту докладную записку о создании Русского Студенческого Христианского Движения за рубежом, а также и православной богословской школы. Проект обсуждался на переговорах в Берлине и Праге. И наконец, в июне 1924-го, на съезде РСХД во французском Аржероне Джон Мотт вручил митрополиту Евлогию пособие в сумме 8 тыс. долларов, специально на создание Богословского института.[5]
После долгих поисков выбор остановился на бывшей немецкой лютеранской церкви, с усадьбой и несколькими домиками, на северо-восточной окраине Парижа. Как пишет в своих воспоминаниях Михаил Осоргин, «18 июля… около 4-х часов дня, столь дорогое и родное Сергиевское Подворье было куплено на публичных торгах. Торги про исходили [во Дворце Правосудия], согласно условию Версальского мирного договора о ликвидации немецких недвижимых имуществ».[6]
6 ноября 1924 года состоялось публичное собрание, устроенное Комитетом по сооружению. В выступлении о. Сергия Булгакова прозвучали такие слова: «10 лет тому назад всякая речь о духовной академии была делом профессиональным, сословным, интересующим только духовенство и совершенно чуждым обществу. Теперь же мы обращаемся к русскому сознанию, к русской душе, к русской воле, а через них, через русское общество, ко всей Европе. Ибо теперь создание православной духовной академии является делом не только национальным, но имеет историческое, и даже всемирно-историческое значение».
1 марта 1925 года митрополит Евлогий совершил освящение храма. В своей речи он, в частности, сказал: «Некогда, более 500 лет тому назад, [Сергий Радонежский] создал свою обитель в глуши лесов, в непроходимых дебрях пустыни. Мы устрояем эту новую обитель среди шумного города, очага всемирной цивилизации… Хотелось бы, чтобы и наши иностранные друзья, представители Западного христианства, нашли дорогу в эту обитель… Ведь и средства на это святое дело в значительной мере нам дали иностранцы. Нужно показать им красоту и правду Православия».
Интересно, что наименование «институт» было дано отчасти из скромности — не претендуя на равенство со старыми духовными Академиями, а также в память Богословского института, который существовал в Петрограде в 1919–1921 годах. Первыми преподавателями были: епископ Вениамин (Федченков), Сергей Сергеевич Безобразов (впоследствии епископ Кассиан), Антон Владимирович Карташев и Петр Евграфович Ковалевский. С осени переселились в Париж и приступили к преподаванию крупные профессорские силы: отец Сергий Булгаков, Василий Васильевич Зеньковский, позже из Берлина и Праги приехали Владимир Николаевич Ильин, Борис Петрович Вышеславцев, Георгий Васильевич Флоровский, Лев Александрович Зандер.
Учебный план Института ежегодно значительно пополнялся. К выше названным профессорам следует добавить имена И.А. Лаговского, Г.П. Федотова, Н.О. Лосского и Б.П. Вышеславцева и А.Г. Чеснокова. Кроме того, был приглашен для прочтения особого курса по философским предметам Николай Александрович Бердяев. Также читали лекции приезжавшие из-за границы профессора — H. H. Глубоковский, Н. К. Кульман, С.Л. Франк, H.M. Зёрнов и С.В. Троицкий. Показательным является тот факт, что даже и сегодня в Москве в качестве учебников издаются те самые курсы, которые в свое время были прочитаны в Париже нашими знаменитыми богословами.[7]
Расширялось общение профессоров с другими христианскими конфессиями. В частности, регулярно проходили англо-русские студенческие христианские конференции. От института в них участвовали митр. Евлогий, о. С. Булгаков, В. Зеньковский, С. Безобразов, Г. Флоровский, Г. Федотов, а с англиканской стороны — архиепископ Кентерберийский и епископ Трурский. Кроме того, о. С. Булгаков входил в состав Комитета Лозаннской конференции по вопросам веры и церковного устройства и принимал участие в ее ежегодных сессиях в Швейцарии.
Организация конференций была делом непростым. Вот как об этом вспоминал Борис Зайцев: «Теперь, в преддверии лета, [архимандрит Андроник] особенно завален работой. Кроме экзаменов в академии… подготовляет международный научный съезд, здесь же, в монастыре. Это нелегко. Переписка с Англией, Германией, не говоря уже о Франции. Хлопот много. Один ученый извещает, что приедет, а потом, извиняясь, отказывается, другого нужно убедить, что больше сорока минут читать нельзя, третий хотел бы знать, возможен ли тут режим питательный. Надо и разместить богословов этих по отелям, достать златниц достаточно. Но архимандрит упорен. И кроме лекций своих и патрологий наводняет почтовый ящик письмами на разных языках, ходит по ближайшим отелям, хлопочет об устройстве кое-кого здесь же, при монастыре».[8]
Профессора института завязали также прочные связи с православными богословскими факультетами на Балканах. В 1936 году в Афинах состоялся съезд православных богословов при активном участии профессоров Богословского института. А.В. Карташев провел целый семестр в 1937–1938 году в Греции, трудясь над современной историей Восточных Православных Церквей, после чего отправился в Прагу и Братиславу, где читал лекции по случаю торжеств в связи с тысячелетием св. князя Владимира. О. Георгий Флоровский провел половину 1938 года в Греции и на Афоне.
Периодом наибольшего расцвета института считается время с 1930 по 1939 год. Оно знаменуется также участием в зарождающемся экуменическом движении. Сергий Булгаков, Георгий Флоровский, Л.А. Зандер, Б.П. Вышеславцев, В.В. Зеньковский участвовали в двух международных экуменических съездах: «Жизнь и Труд» в Оксфорде в 1932 году и «Вера и Церковное Устройство» в Эдинбурге в 1937 году. Вот как об этой стороне деятельности института писал митр. Евлогий в книге «Путь моей жизни»: «Открытие Богословского Института именно в Париже, в центре западноевропейской — не русской, но христианской — культуры… предначертало нашей высшей богословской школе экуменическую линию в постановке некоторых теоретических проблем и религиозно-практических заданий, дабы православие не лежало больше под спудом, а постепенно делалось достоянием христианских народов».[9]
Постепенно стал приобретать широкую известность студенческий хор института. Ввиду экономического кризиса, начавшегося в Европе в 1932 году, пришла мысль организовать поездки хора за границу. С 1933 по 1938 год состоялось 15 «гастролей» во многих странах Европы. «Поездки эти были частным явлением в жизни института в годы перед Второй мировой войной, — пишет прот. Алексей Князев. — Руководили ими бывший артист Императорской оперы и в то же время великий знаток русского пения Иван Кузьмич Денисов и профессор Богословского института Лев Александрович Зандер. Под их руководством студенты Богословского института ездили по Швейцарии, Голландии, Англии, Скандинавии и давали концерты своего церковного хора в различных инославных приходах. Целью концертов были сборы средств для Богословского института. Но по сути оказалось, что эти поездки… составили одну из самых блестящих глав не только истории института, но также истории русского православного дела на Западе». Вот что о выступлениях хора говорил один базельский пастор: «Вы внесли в наши души нечто небесное и дали нам почувствовать сладостную тоску по нашему небесному отечеству».
Парижский Свято-Сергиевский институт подготавливал к церковной службе священников, псаломщиков, законоучителей, преподавателей богословских школ. Поскольку он относился к ведению митрополита Евлогия, огромное число его выпускников проходило свое дальнейшее пастырское служение на приходах Западноевропейского церковного округа. Среди самых известных его выпускников — патриарх Антиохийский и всего Востока Игнатий IV (Хазим), митрополит Гор Ливанских Георгий (Ходр), архиепископ Георгий (Вагнер), архиепископ Сергий (Коновалов), протопресвитер Иоанн Мейендорф, протопресвитер Александр Шмеман, профессор, библеист и литургист Борис Иванович Сове.
И в заключение позвольте привести слова двух авторитетных ученых. Первый, уже упоминавшийся профессор института Николай Михайлович Зёрнов, говорил: «С годами институт вырос в главный научный и духовный центр Русской Церкви и стал важнейшей точкой соприкосновения восточного православия и западного христианства».[10] А по мнению современного французского филолога Антуана Нивьера, «активное участие преподавателей и выпускников института в самых разных областях творческой жизни» позволило Свято-Сергиевскому Православному Богословскому институту стать настоящим духовным центром русской эмиграции.[11]
[1] Кашеваров А. Н. Печать Русской Зарубежной церкви. СПб.: Роза мира, 2008. С. 13–14. [2] Горячкин Г. В., Гриценко Т. Г., Фомин О. И. Русская эмиграция в Египте и Тунисе (1920–1939 гг.). С. 43. [3] Шкаровский М. В. Возникновение РПЦЗ и религиозная жизнь эмигрантов в Югославии // Христианское чтение. Санкт-Петербургская Православная духовная академия. 2012. № 4. С. 123. [4] Шкаровский М. В. История русской церковной эмиграции. СПб.: Алетейя, 2009. С. 55. [5] Преподобный Сергий в Париже. СПб.: Росток, 2010. С. 24. [6] Осоргин М. М. Воспоминания о приобретении Сергиевского подворья // Свято-Сергиевское Подворье в Париже: к 75-летию со дня основания. СПб.: Алетейя, 1999. С. 39. [7] Ефимов А. Б. Очерки по истории миссионерства Русской Православной Церкви. М.: Изд-во ПСТГУ, 2007. С. 527. [8] Зайцев Б. К. Из книги «Река времен» // Свято-Сергиевское Подворье в Париже: к 75-летию со дня основания. СПб.: Алетейя, 1999. С. 138. [9] Евлогий (Георгиевский), митр. Путь моей жизни: Воспоминания. М., 1994. [10] Цит. по: Ефимов А. Б. Очерки по истории миссионерства Русской Православной Церкви. М.: Изд-во ПСТГУ, 2007. С. 527. [11] Нивьер А. Православные священнослужители, богословы и церковные деятели русской эмиграции в Западной и Центральной Европе, 1920-1995. М.; Париж, 2007. С. 37.
