Приснопамятный Блаженнейший митрополит Киевский и всея Украины Владимир (Сабодан) отмечал, что решение проблемы экклезиологии есть задача, завещанная современному богословию святоотеческой эпохой[1]. Нам представляется, что задача эта состоит лишь в построении системы, а не создании чего-то принципиально нового.

Как и в любой другой области богословия, нам важно отталкиваться от определений данных самой Церковью в первую очередь на Вселенских Соборах. Центральным исповеданием веры в Православной Церкви является Никео-Цареградский Символ веры. И 9-ый член этого Символа содержит краткое, но емкое утверждение догмата о Церкви: верую «во едину, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь». Эти свойства Церкви: единство, святость, соборность (или кафоличность) и апостоличность, таким образом являются основными для понимания сущности Церкви. Как и любые догматы, принятые Церковью, это исповедание не возникает из воздуха, оно имеет своим основанием Писание и учение Отцов Церкви, в которых оно находит свое раскрытие. На примере одного из свойств Церкви мы рассмотрим возможность систематического изложения православной экклезиологии.

Первая часть 9-го члена Символа веры гласит: «Πιστεύω <…> εἰς μίαν <…> Ἐκκλησίαν»[2]. Согласно словарю Г. Киттеля в новозаветных текстах слово εἰς  преимущественно используется в значении «единственного», «одного за всех», «уникального», «единичного», «одного из двух или многих». Его основное богословское значение относится к выражению εἰς θεός, обозначающему единого и единственного Истинного Бога[3]. В этом контексте важно сказать и о православном учении о единоначалии Бога Отца, который будучи ипостасной Причиной Сына и Духа Святого, является и источником единства Святой Троицы[4]. Церковь, будучи Телом Христовым, являет органическое единство богатых и бедных (см. 1 Кор 1:26; 2 Кор 8:9; Гал 2:10; Деян 5:4, 6:1), рабов и свободных (см. 1 Кор 7:17; Кол 3:22), мужчин и женщин (см. Гал 3:28; 1 Кор 11:11), эллинов и иудеев (см. Гал 3:28, 6:15; 1 Кор 7:17, 12:13; Рим 10:12; Кол 3:11)[5]. Учитывая вышесказанное, можно выделить два основных значения слова εἰς в отношении Церкви – она с одной стороны являет единство многих своих членов, а с друг стороны она единственна, то есть уникальна, как уникален Сам Христос, Телом Которого она является.

В Своей Первосвященнической молитве (см. Ин 17:21-23) Спаситель утверждает принципиальную необходимость единства Своих последователей. Единство и единственность Церкви вытекает также из христологического догмата уникальности, то есть единственности Личности Богочеловека. В своей Главе Церковь находит основание своему единству и своей единственности[6]. Прообразом единства, к которому призывается и которое являет Церковь, является единение Лиц Святой Троицы[7]. Призывая Своих последователей к единству, Господь не просто дает заповедь о единстве, но и подает силы к этому единению в Самом Себе[8].

Как мы постараемся показать ниже, единственной и единой Церковь была с самого своего основания и остается такой по сей день. Единство Церкви не было некоторой абстрактной идеей или мечтой первых христиан[9]. И хотя это единство не было оформлено ни организационно, ни юридически[10], оно было основой жизни всей христианской общины. Нарушение этого единства было бы равнозначно смерти Церкви, а слова Христа о том, что она будет неподвластна даже вратам ада (см. Мф 16:18), были бы не пророчеством, а красивой сказкой. Единство веры было необходимым и достаточным основанием единства Церкви, в то время как внешние формы церковной жизни могли различаться в церковных общинах находящихся в разных культурных условиях[11].

Одним из первых глашатаев единства Церкви является святой апостол Павел. Именно у него мы находим видение Церкви как Тела Христова, восполняющего и дополняющего Самого Христа (ср. Еф 1:23), являющегося Его продолжением[12]. И это восполнение, эта полнота (τὸ πλήρωμα) не являются статичными, Церковь находится в непрестанном становлении и совершенствовании, стремится все к большему единению, она «есть совершенствующееся единство живых личностей»[13]. И основным принципом этого единения согласно апостолу является любовь. Именно причастностью к закону любви, новому принципу жизни обновляющегося во Христе человечества, обусловлено все возрастание и совершенствование церковного организма[14]. Как мы увидим далее, этот закон любви как основа церковного единства будет проходить красной нитью сквозь все учение Отцов о Церкви.

Сщмч. Игнатий Богоносец видел главным делом своего служения как епископа единение членов Церкви[15]. Адресатов своих писем он непрестанно призывает к послушанию иерархии в целом и епископату в особенности. Отделение от епископа он уподобляет служению диаволу[16]. Тема единства христианской общины, ее единомыслия, является одной из ключевых в посланиях св. Игнатия. Так магнезийцев он призывает быть столь едиными, что уподобляет это единство одному храму Божию, одному жертвеннику и даже одному Иисусу Христу[17]. Избегающих общих собраний он называет гордыми и лишающими себя хлеба Божия[18]. А отделение от Церкви еретиков Антиохийский святитель предпочитает называть очищением, а не разделением ее[19]. Это единство Церкви, ее единомыслие согласно Игнатию зиждется на любви, из которой рождается единая для всех молитва, единое прошение и единая надежда[20]. Св. Игнатий призывает своих адресатов как можно чаще собираться для Евхаристии, чтобы через являемое в ней единомыслие разрушались козни диавола[21]. Для него именно в Евхаристии, совершаемой единственным епископом, наиболее очевидно и ярко проявляется единство Церкви[22].

Сщмч. Ириней Лионский тесно связывает вопрос единственности Церкви с ее апостоличностью. Только Церкви основанные апостолами содержат в себе Истину, непрерывная связь с апостолами епископов возглавляющих эти Церкви является гарантом неповрежденности вероучения[23]. И любой желающий может увидеть это в любой из Поместных Церквей, где сохраняется апостольское преемство, и где преподается «предание апостолов, открытое во всем мире»[24], и никакого другого тайного учения нет и быть не может. Именно единство веры согласно Иринею является ключевым для сохранения единства Церкви[25], вопросы обряда, местных обычаев или порядков, не разделяют ее[26].

У св. Иринея мы можем также заметить тесную связь между экклезиологией и христологией[27]. Христос Своим пришествием приносит в мир Себя Самого и в Себе обновляет и оживотворяет человечество[28]. Бог делает Христа Главою Церкви, чтобы через Нее завершить свое дело восстановления[29], и все привлечь «к Себе в надлежащее время»[30]. И опять же ключевым моментом для Иринея Лионского является закон любви, согласно которому живет новый род людей находящихся на пути к обожению, под действием Святого Духа, образующих собою Церковь[31].

Сщмч. Киприан Карфагенский представляет учение о Церкви уже в виде достаточно цельной системы, объединяя, развивая и дополняя более ранние результаты догматической мысли[32]. Единая Церковь распространяется по всему миру, разливая свет Христовой Истины повсюду, сама при этом не разделяясь[33]. В одном из своих писем он пишет, что «нам передано, что и Бог один, и Христос один, и вера одна, и надежда одна, и Церковь одна, и крещение одно (Еф 4:5), установленное в одной Церкви»[34]. Отпадающий от единства с Церковью отпадает и от веры[35], лишается благодати Святого Духа[36]. Св. Киприан относит к единству Церкви такие образы[37] как: Ноев ковчег[38] (Быт 6:9-7:16); не сшитый хитон Господа[39] (Ин 19:23-24); пасхальный агнец[40], который должно было съедать в одном доме (Исх 12:46); единый хлеб образующийся из многих зерен собираемых вместе[41]; корабль с епископом в качестве кормчего во главе[42]. Однако самым любимым[43] его образом является образ Матери[44], которая рада обнимать единый народ, составляющий одно тело и находящийся в единомыслии[45].

Единство Церкви согласно Киприану базируется на епископате, действующем наподобие сената[46]. Епископы – преемники апостолов, которых избрал Сам Господь как «епископов и предстоятелей»[47]. Таким образом единство Церкви у свт. Киприана, также как и у св. Иринея, увязывается с другим свойством Церкви – апостоличностью.

Также важным основанием единства Церкви с точки зрения св. Киприана являются слова сказанные Господом апостолу Петру в Мф 16:18, однако он понимает эти слова, как относящиеся ко всецелому епископату[48], объединенному законом «нераздельной взаимности и согласия»[49]. Для него основание Церкви на одном апостоле Петре, имеет символическое значение, указывающее на единство Церкви[50].

Если попытаться выделить самую главную мысль в экклезиологии сщмч. Киприана, то можно сказать следующее: основанная Господом Иисусом Христом кафолическая Церковь едина и единственна[51]. При этом ее единственность основана на единственности, уникальности Личности Господа Иисуса Христа, Который является ее Главой. А ее единство базируется на единомыслии епископата и является следствием любви[52]. По мнению смщч. Илариона (Троицкого), после Киприана Карфагенского по существу ничего нового не было прибавлено в учении о единстве Церкви и об органе этого единства в лице иерархии[53], объединяющейся на Соборах[54]. Находящийся вне этой единой и единственной Церкви не может спастись[55], как не спаслись те, кто находился вне Ноева ковчега[56]. По сути этим сщмч. Киприан ставит вопрос о границах Церкви, однако эта мысль не получает у него окончательного развития, и находит свое раскрытие в лице его приемника – свт. Августина, епископа Иппонского.

Экклезиология является одним из краеугольных камней богословия Блаженного Августина[57]. Полноценное единство Церкви с точки зрения Августина обозначает единство в вере, таинствах и служении любви[58]. Именно этому триединству он противопоставляет ересь, раскол и грех, которые всегда являются следствием недостатка любви[59]. Как мы уже писали выше, свт. Августин разрешает вопрос о границах Церкви поставленный его предшественником сщмч. Киприаном.

Вопрос по сути сводился к действительности крещения за пределами Церкви. Причиной, по которой Августином был вновь поднят этот вопрос, явилось то, что донатисты, ссылаясь на мнение сщмч. Киприана, крестили переходивших к ним членов Кафолической Церкви. Согласно Августину во времена Киприана еще не было высказано общего мнения Церкви по вопросу о необходимости крещения еретиков[60], более того сам Киприан не настаивал на своем мнении как на общеобязательном[61]. По этому поводу блж. Августин пишет, что в таком важном вопросе как Святое Крещение мы должны следовать во всем тому, чему учит вселенская Церковь, несмотря на притязания схизматиков, и, если среди людей существуют различные мнения по какому-либо вопросу, следует дождаться пока вопрос не будет разрешен окончательно на уровне Вселенского Собора, а до тех пор не следует нарушать церковного мира, любовью покрывая человеческие ошибки согласно Писанию (1 Пет 4:8)[62]. Такой Собор, на котором были прояснены все сложности, состоялся уже после мученической кончины сщмч. Киприана и до рождения св. Августина, и это мнение Собора следует предпочитать всем частным мнениям, сам Киприан, будь он жив, с радостью принял бы решения этого Собора[63].

Основываясь на решении этого Собора, св. Августин утверждает, что всякий крещеный тем образом, который освящен Евангелием, т.е. троекратным погружением в воду во Имя Святой Троицы, имеет Отца, и Сына, и Святого Духа посредством самого Таинства[64]. Напротив те, кто будучи формально в Церкви, свое сердце оскверняют греховной жизнью, сами лишают себя общения со Святой Троицей[65]. Для всех противников единства воды Крещения будут служить на погибель, а не на спасение[66]. При этом, однако, может возникнуть вопрос: если Таинства действительны и вне Церкви, каким образом можно понимать единственность Церкви, ее уникальность как института спасения? Возможно ли при этом спасение вне Церкви? Отвечая на этот вопрос, блж. Августин, как и Киприан Карфагенский, обращается к образу Ноева Ковчега. Как одна и та же вода была спасительна для находившихся в Ковчеге и несла смерть пребывавшим вне его, так и воды Крещения спасительны для находящихся в Церкви и губительны для еретиков и схизматиков[67].

Причиной, по которой Крещение становится для них не спасением, а погибелью, является отсутствие любви, которое они являют, отделяясь от Церкви[68]. А недостаток любви не позволяет им быть и причастниками Святого Духа[69], а без Него никакие Таинства не несут спасения[70]. Августин также указывает[71] на слова ап. Павла, согласно которым никакие «дары», никакие дела милосердия, и даже мученическая кончина не имеют никакой цены в глазах Божиих в отсутствии любви (см. 1 Кор 13:1-3).

При Крещении, совершаемом схизматиками, не происходит прощения грехов. Таковое Крещение хотя и совершает возрождение человека, но так как сердце его лишено любви, грехи ему не разрешаются, при воссоединении же с Церковью это препятствие исчезает, и грехи отпускаются без нового Крещения[72]. Крещение приносит прощение грехов и обновление только там, где сохраняется единство Церкви[73]. Полученное прежде Крещение при воссоединении с Церковью получает спасительную силу[74].

Св. Августин также допускал возможность сохранения истинной веры вне Церкви, но одно лишь знание истины не является спасительным. Если для Киприана схизматики, как и еретики, имеют другую веру и потому христианство, понимаемое как набор вероучительных истин, для него полностью совпадает с Церковью, то для Августина Церковь понятие более узкое. Мало иметь согласие в области веры с Церковью – необходимо желание пребывать в Церкви, общение с ней[75]. Так как находящийся вне Церкви не имеет любви, а значит, не имеет Святого Духа, то спасение вне Церкви невозможно, даже при сохранении вероучительных истин. Вне Церкви можно иметь многое, но спасение возможно только в ней[76].

Также важно сказать, что согласно Августину Господь Иисус Христос, будучи главой Церкви, всегда присутствует и действует в ней, как в Своем Теле. Душой этого Мистического Тела является Дух Святой[77]. Таким образом «одна лишь Кафолическая Церковь является Телом Христовым <…> Вне этого Тела Святой Дух не подает жизни, ищущим ее»[78].

Таким образом, в отношении святоотеческого учения о единстве Церкви можно сказать следующее. Уникальность, то есть единственность Церкви, определяется единственностью ее Главы – Господа Иисуса Христа. Спасение возможно только в Церкви, и потому необходимо сохранять единство с ней. Единство не означает однообразие, возможно наличие различных традиций, обрядов и порядков, но важно сохранять единомыслие, то есть единое «правило веры». Для этого требуется следовать догматическому вероучению сохраняемому Церковью; отделяющийся от Церкви по вопросам вероучения делает ее более чистой. Однако помимо этого необходимо хранить единство с епископом, который не только является хранителем «правила веры», но и служителем единства. Через общение с епископом члены Церкви имеют благодать Святого Духа. При этом вне Церкви возможно сохранять правильное вероучение, иметь Евангелие, веру в Троицу, даже совершать Таинства, но спасения вне Церкви достигнуть невозможно. Церковь есть организм, в основе единства которого лежит не только признание учения Церкви, но и нравственное единство ее членов в любви, пребывающий вне Церкви, пребывает и вне любви. «Церковь есть общество верующих в Господа Иисуса Христа, Сына Божия, людей, возрожденных Им и Духом Святым, соединенных в любви и под непрекращающимся воздействием Святого Духа достигающих совершенства»[79]. Как видимый институт она не дает гарантированного автоматического спасения независимо от обстоятельств, а лишь содействует ему. Но отделение от Церкви непременно ведет человека к погибели[80]. Наиболее ярко и очевидно единство Церкви является в совершении Евхаристии. В первые века через совершение единственной Евхаристии единственным епископом Местной Церкви, а в настоящее время через поминовение этого епископа на всякой Евхаристии совершаемой в возглавляемой им епархии. И в Евхаристии не только является церковное единство, но и благодаря участию в ней членов Церкви, все они приходят все к большему единению, потому что по слову свт. Афанасия Великого «все мы, приобщаясь Его тела, делаемся едино тело, имея в себе Единого Господа»[81].

Доклад магистранта II курса Библейско-богословского отделения Санкт-Петербургской Духовной Академии иеромонаха Афанасий (Букина), на VIІ ежегодной студенческой конференции Киевской Духовной Академии и Семинарии «Студенческая наука в духовной школе, прошедшей в Киеве 9 марта 2016 года.

[1] Владимир (Сабодан), архиеп. Экклезиология в русском богословии в связи с экуменическим движением // Богословские труды. – К., 1980. – Вып. 21. – С. 157.

[2] Schaff P. The Greek and Latin Creeds, with Translations // The Creeds of Christendom with a History and Critical Notes in Three Volumes / USA: Baker Book House, 1998 Vol. II. – P. 57-58.

[3] Cf.: Theological Dictionary of the New Testament [Electronic resource] / ed. G. Kittel, G. Friedrich, trans and ed. G. W. Bromiley. – Electronic data. – USA: Logos Research Systems Inc., 2000.

[4] Так Бога Отца свт. Григорий Богослов называет Единением, «из Которого Другие, и к Которому Они возводятся, не сливаясь, а сопребывая с Ним, и неразделяемые между Собою ни временем, ни хотением, ни могуществом» (Григорий Богослов, свт. Слово 42 // Святитель Григорий Богослов, Архиепископ Константинопольский. Творения: В 2 т. – М.: Сибирская Благозвонница, 2007. – Т. 1 – С. 503).

[5] Cf.: Theological Dictionary of the New Testament [Electronic resource] / ed. G. Kittel, G. Friedrich, trans and ed. G. W. Bromiley. – Electronic data. – USA: Logos Research Systems Inc., 2000.

[6] См.: Иустин (Попович), прп. Догматика Православной Церкви: Экклезиология / М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2005. – С. 212, 215.

[7] См.: Иларион (Троицкий), сщмч. Христианства нет без Церкви // Христианства нет без Церкви: Сб. – М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2007. – С. 35.

[8] См.: Там же. – С. 41.

[9] См.: Иларион (Троицкий), сщмч. Очерки из истории догмата о Церкви // Творения: в 3 т. – Т. 1. – М.: Изд. Сретенского монастыря, 2004. – С. 94.

[10] См.: Там же. – С. 88-89.

[11] См.: Там же. – С.137.

[12] См.: Там же. – С. 80.

[13] Там же. – С. 85.

[14] См.: Там же. – С. 87.

[15] См.: Там же. – С. 182.

[16] См.: Игнатий Антиохийский. Послание к Смирнянам. Гл. IX // Писания мужей апостольских / предисл. Р. Светлова. – СПб.: Амфора, 2007. – С. 437.

[17] См.: Игнатий Антиохийский. Послание к Ефесянам. Гл. V. – С. 388.

[18] См.: Игнатий Антиохийский. Послание к Магнезийцам. Гл. VII. – С. 403.

[19] См.: Игнатий Антиохийский. Послание к Филадельфийцам. Гл. III. – С. 425.

[20] См.: Игнатий Антиохийский. Послание к Магнезийцам. Гл. VII. – С. 403.

[21] См.: Игнатий Антиохийский. Послание к Ефесянам. Гл. XIII. – С. 393.

[22] См.: Игнатий Антиохийский. Послание к Филадельфийцам. Гл. IV. – С. 426.

[23] Cf.: Quasten J. Patrology / Vol. I. The Beginnings of Patristic Literature. Westminster, Maryland: Christian Classics, Inc., 1986. – P. 301.

[24] Ириней Лионский, сщмч. Против ересей. 3. III. 1. // Против ересей. Доказательство апостольской проповеди / Пер. прот. П. Преображенского, Н. И. Сагарды. – СПб.: Издательство Олега Абышко, 2008. – С. 222.

[25] Существенным здесь является понятие «правило веры» (regula fidei). См.: Тертуллиан. Прещения против еретиков. XIII // Творения Тертуллиана, христианского писателя в конце второго и в начале третьего века / 2-е изд. – Пер. Е. Карнеева – Часть I. – СПб: Издание Кораблева и Сирякова, 1849. – С. 161. То же самое сщмч. Ириней обозначает как «правило истины» (κανών τῆς αληθείας) – См.: Ириней Лионский, сщмч. Против ересей. 1. ΙΧ. 4. – С. 52.

[26] См.: Иларион (Троицкий), сщмч. Очерки из истории догмата о Церкви. – С. 137.

[27] См.: Там же. – С. 105.

[28] См.: Ириней Лионский, сщмч. Против ересей. 4. XXXIV. 1. – С. 422.

[29] Cf.: Quasten J. Patrology / Vol. I. The Beginnings of Patristic Literature. Westminster, Maryland: Christian Classics, Inc., 1986. – P. 299.

[30] Ириней Лионский, сщмч. Против ересей. 3. XVI. 6. – С. 283.

[31] См.: Иларион (Троицкий), сщмч. Очерки из истории догмата о Церкви. – С. 109.

[32] См.: Сагарда. Н.И., проф., Сагарда А.И., проф. Полный корпус лекций по патрологии. Учебное пособие / СПб.: Воскресенiе, 2004. – С. 647.

[33] См.: Киприан Карфагенский, сщмч. О единстве Церкви // Творения св. Священномученика Киприана Епископа Карфагенского. – Киев: Типография Г. Т. Корчак-Новицкого, 1879. – Ч. 2. – С. 174.

[34] Киприан Карфагенский, сщмч. Письмо 61, к Помпею // Творения св. Священномученика Киприана Епископа Карфагенского. – Киев: Типография Г. Т. Корчак-Новицкого, 1879. – Ч. 1. – С. 309-310.

[35] См.: Киприан Карфагенский, сщмч. О единстве Церкви // Творения. Ч. 2. – С. 170.

[36] См.: Киприан Карфагенский, сщмч. Письмо 61, к Помпею // Творения. Ч. 1. – С. 304.

[37] Cf.: Quasten J. Patrology / Vol. II. The Ante-Nicene Literature after Irenaeus. Westminster, Maryland: Christian Classics, Inc., 1986. – P. 373-374.

[38] См.: Киприан Карфагенский, сщмч. О единстве Церкви // Творения. Ч. 2. – С. 174.

[39] См.: Там же. – С. 175.

[40] См.: Там же. – С. 177.

[41] См.: Киприан Карфагенский, сщмч. Письмо 63, к Цецилию // Творения. Ч. 1. – С. 346.

[42] См.: Киприан Карфагенский, сщмч. Письмо 51, к Луцию, Папе Римскому // Творения. Ч. 1. – С. 239.

[43] Cf.: Quasten J. Patrology / Vol. II. The Ante-Nicene Literature after Irenaeus. Westminster, Maryland: Christian Classics, Inc., 1986. – P. 374.

[44] См.: Киприан Карфагенский, сщмч. О единстве Церкви // Творения. Ч. 2. – С. 174.

[45] См.: Там же. – С. 189.

[46] Cf.: Quasten J. Patrology / Vol. II. The Ante-Nicene Literature after Irenaeus. Westminster, Maryland: Christian Classics, Inc., 1986. – P. 374.

[47] Киприан Карфагенский, сщмч. Письмо 4, к Рогациану // Творения. Ч. 1. – С. 31.

[48] Cf.: Quasten J. Patrology / Vol. II. The Ante-Nicene Literature after Irenaeus. Westminster, Maryland: Christian Classics, Inc., 1986. – P. 375.

[49] Киприан Карфагенский, сщмч. Письмо 41, к исповедникам, поздравительное по поводу обращения их от раскола // Творения. Ч. 1. – С. 143.

[50] См.: Сагарда. Н.И., проф., Сагарда А.И., проф. Полный корпус лекций по патрологии. Учебное пособие / СПб.: Воскресенiе, 2004. – С. 649.

[51] См.: Киприан Карфагенский, сщмч. Письмо 45, к Епиктету и народу Ассуританскому о Фортунациане, прежнем его епископе // Творения. Ч. 1. – С. 185.

[52] См.: Иларион (Троицкий), сщмч. Очерки из истории догмата о Церкви. – С. 267.

[53] См.: Там же. – С. 280.

[54] См.: Там же. – С. 270.

[55] См.: Сагарда. Н.И., проф., Сагарда А.И., проф. Полный корпус лекций по патрологии. Учебное пособие / СПб.: Воскресенiе, 2004. – С. 650.

[56] См.: Киприан Карфагенский, сщмч. О единстве Церкви // Творения. Ч. 2. – С. 174

[57] Cf.: Quasten J. Patrology / ed. by Angelo Di Bernardino. – Vol. IV. The Golden Age of Latin Patristic Literature From the Council of Nicea to the Council of Chalcedon. Westminster, Maryland: Christian Classics, Inc., 1986. – P. 445.

[58] Cf.: Ibid. – P. 446.

[59] Cf.: Ibid.

[60] Cf.: St. Augustine, Bishop of Hippo. On Baptism, against the Donatists. I. 18:28 // A Select Library of the Christian Church. Nicene and Post-Nicene Fathers. Series I. Vol. IV. Augustin: The Writings against the Manichaeans, and against the Donatists / ed. by P. Schaff. – USA: Hendrickson Publishers, Inc., 1995 – P. 423.

[61] См.: Иларион (Троицкий), сщмч. Очерки из истории догмата о Церкви. – С. 342.

[62] Cf.: St. Augustine, Bishop of Hippo. On Baptism, against the Donatists. I. 18:27. – P. 423.

[63] Cf.: St. Augustine, Bishop of Hippo. On Baptism, against the Donatists. II. 9:14. – P. 431-432.

[64] Cf.: St. Augustine, Bishop of Hippo. On Baptism, against the Donatists. VI. 17:29. – P. 488. Вероятнее всего это утверждение связано со словами св. Киприана: «Тот не может уже иметь Отцем Бога, кто не имеет матерью Церковь» (Киприан Карфагенский, сщмч. О единстве Церкви // Творения. Ч. 2. – С. 174).

[65] Cf.: St. Augustine, Bishop of Hippo. On Baptism, against the Donatists. VI. 17:29. – P. 488.

[66] См.: Иларион (Троицкий), сщмч. Очерки из истории догмата о Церкви. – С. 343.

[67] Cf.: St. Augustine, Bishop of Hippo. On Baptism, against the Donatists. VI. 40:78. – P. 496.

[68] Cf.: St. Augustine, Bishop of Hippo. On Baptism, against the Donatists. III. 16:21. – P. 442.

[69] Cf.: Ibid.

[70] Cf.: St. Augustine, Bishop of Hippo. On Baptism, against the Donatists. V. 23:33. – P. 475.

[71] Cf.: St. Augustine, Bishop of Hippo. On Baptism, against the Donatists. III. 16:21. – P. 442.

[72] Cf.: St. Augustine, Bishop of Hippo. On Baptism, against the Donatists. I. 12:18. – P. 419.

[73] См.: Хегглунд Б. История теологии / пер. В. Володин. – СПб: «Светоч», 2001. – С. 101.

[74] Cf.: St. Augustine, Bishop of Hippo. On Baptism, against the Donatists. I. 12:18. – P. 419.

[75] Cf.: St. Augustine, Bishop of Hippo. On Baptism, against the Donatists. I. 1:2. – P. 412.

[76] См.: Иларион (Троицкий), сщмч. Очерки из истории догмата о Церкви. – С. 347.

[77] Cf.: Quasten J. Patrology. – Vol. IV. The Golden Age of Latin Patristic Literature From the Council of Nicea to the Council of Chalcedon. – P. 447.

[78] St. Augustine, Bishop of Hippo. The Correction of the Donatists. 11:50 // A Select Library of the Christian Church. Nicene and Post-Nicene Fathers. Series I. Vol. IV. Augustin: The Writings against the Manichaeans, and against the Donatists / ed. by P. Schaff. – USA: Hendrickson Publishers, Inc., 1995 – P. 651.

[79] Иларион (Троицкий), сщмч. Очерки из истории догмата о Церкви. – С. 70.

[80] См.: Там же. – С. 349.

[81] Афанасий Великий, свт. На ариан слово третье, 22 // Творения иже во святых отца нашего Афанасия Великого, архиепископа Александрийского. / Изд. 2-е испр. и доп. – Сергиев Посад: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. – Ч. 2. – С. 398.