Одно из глубочайших непониманий между Церковью и миром — а мирское мышление может проникать и в Церковь — связано с непониманием того, что есть безусловная любовь. Любовь не за что-то — а несмотря ни на что. «В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши (1Иоан.4:10)». Любовь, которая простирается к людям абсолютно дурным и недостойным, враждебным и озлобленным, к хулителям и распинателям. «Ибо и мы были некогда несмысленны, непокорны, заблуждшие, были рабы похотей и различных удовольствий, жили в злобе и зависти, были гнусны, ненавидели друг друга. Когда же явилась благодать и человеколюбие Спасителя нашего, Бога, Он спас нас не по делам праведности, которые бы мы сотворили, а по Своей милости, банею возрождения и обновления Святым Духом, Которого излил на нас обильно через Иисуса Христа, Спасителя нашего (Тит.3:3-6)», Бог любит и спасает абсолютно негодных людей — эта шокирующая идея появляется уже в Ветхом Завете, и настойчиво провозглашается в Новом. Бог не может разлюбить Вас. Это совершенно исключено. «Забудет ли женщина грудное дитя свое, чтобы не пожалеть сына чрева своего? но если бы и она забыла, то Я не забуду тебя (Ис.49:15)».
В миру любовь нужно заслужить, ее нужно добиваться, ее легко утратить. Чтобы быть востребованным, ты должен быть конкурентоспособным товаром на рынке. Любви на всех не хватит, и она достанется только умным, красивым, успешным, общественно одобряемым. Быть неуспешным в выполнении всех этих нормативов — значит быть нелюбимым, ненужным, исключенным, выброшенным, человеком третьего сорта — если человеком вообще. Если ты не выполняешь ожиданий окружающих — ты никому не нужен. Иди убейся веником, урод.
Отсюда возникает острый запрос — скажите нам, что мы хорошие. Что с нами все в порядке, что мы, в целом, сдаем норматив, живем правильно. Отсюда яростные требования нормализации греха — чтоб никто не просто не мешал грешить, но и не смел вслух сказать, что грех — это грех. Вот про любовь Божию — можете проповедовать. А про грех — нет.
Попытки пойти навстречу таким запросам были — и в протестантском мире уже предостаточно общин, которые приняли политику «инклюзивности», по-русски «всепринятия», чтобы никто не был обижен обличениями в грехе или требованиями переменить свой образ жизни. На днях я прочитал про одного служителя Американской Епископальной Церкви, который проповедовал либеральное благовестие, в котором не было требований и обличений, а только утешения — «Бог-любит-тебя и т.п.», как он сам это формулировал. Потом он стал замечать, что это не работает — люди не меняются, да и его собственная жизнь в большом беспорядке. Призадумавшись, он принял традиционные взгляды на грех и спасение — и его жизнь переменилась община стала расти. И правда, инклюзивное, открытое, либеральное благовестие не работает. Статистически, либеральные общины умирают, чем они более открытые и инклюзивные — тем быстрее.
Но почему? Они же стали такие хорошие, никому не говорят ничего неприятного, раскрывают объятья всем, идут в русле современных тенденций, отреклись от всего, за что их могла бы бранить либеральная пресса, дают людям ровно то, что они хотят — почему же люди уходят от них?
Потому что любовь, которая не обличает грех, не спасает. Спасение — это не исключительно потусторонняя реальность; это реальность, в которую люди входят (или отказываются войти) уже здесь и сейчас. И она проявляется в перемене жизни. Святой Апостол Павел, перечисляя грехи, которые отторгают человека от Царства Божия, в конце добавляет: «и такими были некоторые из вас; но омылись, но освятились, но оправдались именем Господа нашего Иисуса Христа и Духом Бога нашего. (1Кор.6:11)»
Такая благотворная перемена возможна, когда человек полагает, что его прежняя жизнь глубоко неправильна — и ее необходимо оставить в прошлом. Она предполагает болезненный момент признания, что со мной не все в порядке. Бог любит вас — и поэтому он хочет вывести вас из рва погибели, куда вы себя загнали. Пути ваши неправы, и Бог, в милосердии Своем, хочет вас вывести на пути совершенно другие.
Это благовестие вызывает сильное раздражение — «Это наши-то пути неправы? Это нам-то хватит бухать и блудить? А вот нам чрезвычайно горько и обидно, что вы порицаете наши пути! А где же ваша любовь, раз вы делаете нам так горько и обидно?». Поэтому желание убрать этот момент — и никого не раздражать — понятно. Но беда в том, что такое, очищенное от раздражающих моментов, благовестие, не спасает. «Бог любит тебя!» — «А толку?»
Обличение в грехе и наставление в праведности в христианской традиции воспринимается как проявление любви и заботы — в миру как проявления отвержения (вы плохие! некондиция! на помойку!) и высокомерия (уж мы-то, в отличие от вас, кондиция, и знаем, как надо!). И разница между двумя этим восприятиями — в безусловной любви Божией; я могу быть грешником, виновным и испорченным, и это ужасно, и это нетерпимо, и с этим надо срочно что-то делать — но Бог меня все равно любит, и я все равно дорог в Его очах, дорог настолько, что Христос за меня умер, Бог может и хочет спасти меня от моей вины и порчи. Я могу признать реальность моей вины и порчи, не впадая в самоненависть и отчаяние, именно потому, что уверен — Бог неизменно любит меня, всегда ищет простить и с будет с бесконечным терпением спасать.
Евангельское благовестие, которое спасает, которое меняет жизни, которое делает нас совсем новыми людьми, говорит и о грехе, и о спасении. Ваши пути неправы, и если вы не перемените их, вы погибнете; но вы можете покаяться и спастись, у вас есть надежда — «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Иоан.3:16).
