Преосвященный Петр отошел ко Господу утром в Великую Субботу
Однажды в пасхальные дни ко мне в Мюнхен по пути в Париж приехал на несколько дней из Молдавии архимандрит Паисий (Чекан) с протодиаконом Онуфрием (Чекан) и монахом-водителем Ионикием. Это событие произошло за несколько лет до кончины (2006) приснопамятного епископа Доримедонта (Чекан), попавшего в автокатастрофу на севере Молдавии, но окончившего земные дни в одной из клиник Вены. Отец Паисий уже несколько лет был наместником Свято-Вознесенского Ново-Нямецкого мужского монастыря в селе Кицканы на правом берегу Днестра. В разные годы братья из многодетной молдавской семьи Чекан учились в Троице-Сергиевой Лавре.
Увидев в книжному шкафу мюнхенской квартиры 30-титомное полное собрание сочинений и писем А.П.Чехова (М.,1977), отец Паисий покорил хозяина своими знаниями жизни и творчества писателя. Он, как старательный студент во время экзамена начал перечислять все знакомые ему чеховские произведения религиозной тематики. Среди них прозвучало и название рассказа «Архиерей».
– Нам в академии говорили учителя, что рассказ этот очень любит наш Святейший Патриарх Алексий, – промолвил отец Паисий.
– Отец Паисий, рассказ был высоко оценен читателями-современниками Чехова. Произведением восхищался Бунин, его с интересом читали Толстой и Куприн… – А мы с братом Ионикием «Архиерея» не читали, – прервал меня протодиакон Онуфрий.
Мои собеседники не знали, что писатель Чехов скончался в 1904 году на лечении от туберкулеза в Германии. Я тут же подсунул им свою газетную статью «В Баденвайлере, где умер Чехов», где назывались все известные чеховские места в этом городе. Гости, кажется, забыли о конечной цели своего путешествия, и им захотелось обязательно побывать в Баденвайлере:
– Этот город может быть на карте и нашего маршрута. И он совсем недалеко от границы с Францией, – обращаясь к архимандриту, заметил монах Ионикий.
…В длинной дороге на юго-запад страны молдавские гости просили пересказать им в автомобиле содержание «Архиерея», для чего я и захватил с собою в автомобиль 10-й том Чехова. Я как бывший школьный учитель старался не просто пересказать сюжет рассказа, а проводил комментированное чтение.
…Действие рассказа разворачивается в одном провинциальном городе, где «было сорок две церкви и шесть монастырей». На Страстной неделе, в начале апреля чувствовалось «дыхание весны в мягком холодном воздухе». Главный герой повествования – викарный архиерей по имени Петр, который уже три дня был нездоров. В канун вербного воскресенья болезненный и усталый, он служит всенощную в переполненной народом церкви Старо-Петровского монастыря. Дыхание его было тяжелым, ноги дрожали. Ему было душно и его мучил жар. Под пение женского монашеского хора архиерею кажется, что вдруг к нему подошла его мать Мария Тимофеевна. С нею после пребывания за границей он не виделся уже девять лет. Архиерей читал Евангелие и его душу охватывала жалость к Иисусу, к людям, к самому себе. Он чувствовал приближение смерти и по его лицу потекли слезы. Чувства плачущего во время богослужения архиерея постепенно передаются всем присутствующим в храме. Верующие тоже в слезах. По завершении службы он возвратился в Панкратиевский монастырь, где узнает, что к нему действительно приехали его родная мать с маленькой племянницей. Остановились они на постоялом дворе Овсянникова.
Во время вечерних молитв архиерея посещают мысли о матери. Он вспоминает свое счастливое детство в бедном селе Лесополье, где он, тогда дьяконский сынок по имени Павлуша ходил за иконой во время крестного хода босиком и без шапки. У него, «бесконечно счастливого», были тогда «наивная вера и наивная улыбка». Больной архиерей беседует дома с 70-летним иеромонахом Сисоем, который по своей натуре был всегда чем-нибудь не доволен. Отец Сисой, служивший когда-то экономом у епархиального архиерея, «живет ов монастыре в 16 верстах от города, живет и в городе, где придется». Он часто употреблял в своей речи словосочетание «не ндравится мне!»
Забегая вперед отмечу, что Чехов в качестве прототипа этого действующего лица назвал монаха Анания из Давидовой пустыни, расположенной неподалеку от Мелихова монастыря.
На следующий день архиерей принимал своих дорогих гостей и заметил, что мать стесняется его, говорит с ним почтительно и робко. Вечером в теплой постели архиерей вспоминал, как он несколько лет он жил за границей и служил в церкви на берегу теплого моря. Здесь он очень тосковал по родине, когда слышал у него под окном пение слепой нищей. границей архиерей, вероятно, отвык от русской жизни и действительности. Это он особенно чувствовал во время приема посетителей. Он заметил, что никто не говорил с ним искренне и по-человечески. Ему кажется, что даже его родная мать стала уже «совсем не той». Архиерей словно задыхался в русской провинции и ему вдруг нестерпимо захотелось вновь за границу…
Вечером во время службы архиерей сидел в алтаре и слезно размышлял о своей прошедшей деятельности. Он многого достиг в жизни, но все это не удовлетворяло его, чего-то еще недоставало. Душа архиерея болела: ему не хотелось умирать. Как и в юные годы, архиерей надеялся на лучшее. В Великий четверг, когда на дворе выдался солнечный день, архиерей после обедни в соборе возвращается домой. Мать с ее добрым и робким взглядом все так же почтительна с сыном. Вечером в соборе, где cлужили утреню Великого Пятка с чтением двенадцати Страстных Евангелий, архиерея, чувствовавшего себя в начале богослужения хорошо, вдруг охватил страх, что от слабости он может упасть. Уже дома иеромонаху Сисою он говорит такие слова : «Какой я архиерей? Мне бы быть деревенским священником, дьячком… или простым монахом… Меня всё это давит».
На другой день у осунувшегося и очень похудевшего архиерея врачи диагностировали брюшной тиф. У больного началось кровотечение из кишок. Встревоженная мать архиерея, у которой было «девять душ детей и около сорока внуков», уже не помнила о духовном сане резко похудевшего сына. От кровотечений «он постарел, стал меньше ростом», побледнел и осунулся.
Больной взрослый сын был для Марии Тимофеевны «ребенком», и она впервые назвала его «Павлушей» и «сыночком». Силы покидали архиерея, и вот он уже не мог выговорить ни слова. Перед уходом из жизни ему представлялось, что теперь он уже совсем простой и обыкновенный человек. Вот он свободный, как птица, идет по бескрайнему полю… Он может идти куда угодно…
Преосвященный Петр отошел ко Господу утром в Великую субботу*( Я заметил, что , услышав эти слова, монахи перекрестились… ). За этим днем последовала Пасха с ее радостным перезвоном колоколов и народными гуляниями, – «было весело, всё благополучно, точно так же, как было в прошлом году, как будет, по всей вероятности, и в будущем».
Свое произведение А.П. Чехов завершает такими строками: «…Через месяц был назначен новый викарный архиерей, а о преосвященном Петре уже никто не вспоминал. А потом и совсем забыли. И только старуха, мать покойного, которая живет теперь у зятя-дьякона, в глухом уездном городишке, когда выходила под вечер, чтобы встретить свою корову, и сходилась на выгоне с другими женщинами, то начинала рассказывать о детях, о внуках, о том, что у нее был сын архиерей, и при этом говорила робко, боясь, что ей не поверят…И ей в самом деле не все верили…»
Этот красивый и исполненный лиризма рассказ Чехова, говорившего о себе, что он растерял христианскую веру, произвел на монахов-молдаван сильное впечатление. Писатель работал он над этим шедевром в непрестанной борьбе с прогрессировавшей болезнью. Перед завершением работы над текстом в декабре 1901 года Чехов был не совсем здоров. Он чувствовал общую слабость, у него было кровохарканье, принимал сильнодействующие лекарства.
Я рассказал своим гостям в мчащемся по автобану автомобиле все, что знал на тот час о возникновении замысла и об истории написания чеховского произведения, а также о и его возможных прототипах. В мемуарной литературе о Чехове можно найти информацию о том, как возник замысел рассказа. Так, С. Н. Щукин, с кем Чехов познакомился в январе 1899 года, в своих воспоминаниях упоминает относящийся к тому же году один эпизод из жизни писателя, жившего «на даче Иловайской» (См.:2). Однажды писатель возвратился из города с приобретенной там у одного фотографа карточкой «жестоко страдавшего от чахотки» архиепископа Крымского и Симферопольского Михаила Грибановского, известного церковного публициста. Карточка произвела на Чехова сильное впечатление. Он дома рассматривал и показывал фотографию другим и «расспрашивал о преосвященном Михаиле». На фотоснимке епископ «был снят вместе со старушкой матерью», к которой приник своей головой. Лицо женщины выражало «тяжкую скорбь». чрезвычайно своей. С. Н. Щукин подметил, что на фотографии лицо епископа выглядело «очень умным, одухотворенным, изможденным и с печальным, страдальческим выражением». Глядя на лица матери и сына, «хочется плакать», потому что они выражали «тяжелое человеческое горе», вспоминал С. Н. Щукин. По мнению последнего, именно этот эпизод и стал отправным пунктом «для начала обдумывания рассказа и работы над ним Там же). Тот же С. Н. Щукин позже подарил Чехову известный труд епископа Михаила Грибановского «Над Евангелием», издававшийся в Санкт–Петербурге в 1896 и 1898 годах. Чехову было известно, что у епископа Михаила, ставшего в 1897 году правящим архиереем, резко пошатнулось здоровье – » к горловой чахотке присоединилась легочная». Перед кончиной епископ Михаил, чтобы на вырученные от продажи его «Над Евангелием» приобрели и потом раздавали верующим людям книг церковного содержания. Имеется и другое мнение замысел рассказа сформировался «под влиянием описания смерти патриарха Иосифа» ( 4, с.7).
Исследователи считают, что свой рассказ Чехов писал с перерывами с декабря 1899 года и завершил его в первой половине февраля 1902 года. Писал он его в основном в Ялте, а отдельные фрагменты – в Москве и Ницце. Издатель популярного в России «Журнала для всех» В. С. Миролюбов торопил писателя. Последнему приходилось нелегко особенно на стыке двух столетий, когда цензоры усиливали свои претензии к тем произведениям, где изображались представители православного духовенства. Чехов готов был бороться с ними за каждое, по их мнению, подозрительное слово в «Архиерее». Он не желал «уступать цензуре ни одного слова». Наконец, этот рассказ был напечатан в 1902 году сначала в «Журнале для всех» (N 4 ), а в 1903 году вошел в «Приложение» к журналу «Нива».
…Отец Паисий посоветовал мне написать какой-нибудь материал о прототипе чеховского рассказа «Архиерей». Небольшая статья на эту тему появилась на иерусалимском сайте «Россия в красках» ( См.:1). И вот по прошествии 11 лет после публикации, в Страстную неделю 2017 года мне вновь вспомнился главный герой чеховского рассказа «Архиерей»: «Преосвященный Петр скончался утром в Великую субботу»… Я «поминаю» этого архиерея как усопшего и при этом крещусь. Почему-то ежегодно перед Пасхой в моей памяти всплывает образ этого чеховского архиерея. И конечно,– приснопамятного епископа Доримедонта ( Чекан). После изучения дополнительной мемуарной литературы о Чехове мне хотелось бы вновь возратиться к знаменитому произведению писателя.
Конечно, его художественный образ является собирательным. Чехов не изобразил в нем какого-то определенного архиерея. Писатель не использовал для создания образа главного героя какой-то единственный прототип. Сюжетные ситуации рассказа, некоторые факты из жизни архиерея, а также особенности его личности и поведения аккумулированы Чеховым не из одного, а из разных источников. Автор рассказа, чувствующий и свое приближение смерти, наделил своего героя и многими собственными размышлениями о смысле жизни и неотвратимости смерти. Художник рассказал о тяжело больном человеке, в положении которого он сам находился в дни написания «Архиерея». Причем, некоторые темы рассказа созвучны и другим произведениям Чехова, созданным в конце 80-х – начале 90-х годов.
Письма Чехова и воспоминания современников писателя – единственные источники нашего знания о том, что говорил Чехов о своем рассказе «Архиерей».После смерти писателя некоторые мемуаристы тоже размышляли о том, какого именно архиерея изобразил писатель. Воспоминания разных людей содержат и противоречия. Однако воспоминания – «это всегда реконструкция виденного ранее, всегда некоторый домысел, а иногда и вымысел». Об этом, в частности, рассказывала экспозиция интересной московской выставки из фондов Государственного литературного музея – «Врут все: А.П. Чехов в воспоминаниях современников». В Ялте многие говорили, что Чехов художественными средствами представил «в рассказе тогдашнего таврического епископа Николая». Однако, по словам мемуариста С. Н. Щукина, сам Антон Павлович не соглашался с такими слухами: «– Слушайте, говорят, что я описывал вашего архиерея; вздор, я не имел его ввиду…» (См.:2). В 1954 году писатель Борис Зайцев приводит воспоминания Бунина: «В «Архиерее» он слил черты одного таврического архиерея со своими собственными, а для матери взял Евгению Яковлевну» (3, с.257–258). Доверять или не доверять этим воспоминаниям!? «Новых» воспоминаний вряд ли мы дождемся.
…Незабываемыми были для молдавских монахов из Кицкан длинные часы пребывания в Баденвайлере. Здесь они многое узнали о Чехове, написавшем за несколько лет до смерти свой рассказ-шедевр под названием «Архиерей». В народе этого писателя давно назвали «архиереем русской литературы». Фотографии чеховских мест и краткие монашеские записи об одном «чеховском дне»,проведенном в Германии, были положены в основу рассказа отца Паисия многочисленной братии в ставропигиальном Свято-Вознесенском Ново-Нямецком монастыре на правом берегу Днестра. А вот как объяснил в обители отец Паисий, почему они, кицканские паломники, так и не поехали из Бадевайлера в Париж, автору этих строк неизвестно.
Литература:
1.Холодюк А. О прототипе чеховского рассказа «Архиерей». Электронный ресурс azbuka.ru.– См 2.А. П. Чехов в воспоминаниях современников. –М.: 1986. 3. Зайцев Б. Чехов. Литературная биография. – Нью-Йорк, 1954. 4. Люстров М.Ю. О возможном источнике рассказа А.П.Чехова «Архиерей».–Русская речь.1998, номер 6.Великая суббота, 2017 г. Мюнхен.
