В святоотеческой литературе достаточно часто можно встретить выделение определенных типов человеческого поведения, на примере которых показуется та или иная страсть или обсуждается способ борьбы с ней. Особенно интересными зарисовки церковных писателей могут быть для тех исследователей в области антропологии, которые пытаются выделить основные черты человеческого характера для их последующего психологического анализа.

В настоящем докладе в качестве примера рассмотрены некоторые психологические типы, обозначенные в трудах святителя Василия Великого, архиепископа Кесарии Каппадокийской. Они отличаются выразительностью речи, рельефностью образов и точностью наблюдений, и, что более важно, весьма актуальны для современного состояния современного нам общества.

Из зарисовок великого архипастыря прежде всего укажем на психологический тип, широко распространенный в наше время — это тип человека, поглощенного исключительно стремлением к материальным благам — настолько, что его сердце не дрогнет даже при виде голодающего ближнего. Именно засуха была причиной произнесения святителем Василием Великим грозного обличительного слова, причем, по рассказу свт. Грисгория Богослова, обличение было столь действенным, что за ним последовало чудо — богачи отверзли свои житницы дли бесплатной раздачи хлеба голодающим.

«Какая причина этого беспорядка? — обращается святитель к своим пасомым, говоря о засухе. — Неужели Бог забыл свое домоправление? Ясны причины, по которым поступают с нами: сами берем, а ближнего не снабжаем,.. из рабов делаемся свободными, плохо относимся к рабам… Кладовые засыпаны множеством хранимого в них, а голодных не призираем. Вы проводите время в куплях, немногие остаются здесь на молитве, да и у тех отяжелела голова, они зевают, оборачиваются, ожидая, когда освободятся. А множество людей совершенного возраста, опутанные грехами, беспечно, свободно и вольно ходят по городу, когда они-то и навлекли на себя бедствие…»

Он приводит пример ниневитян и показывает бессмысленность материального достатка, когда Бог попускает испытания для всех: «Вот, нет продающего, не стало хлеба в житницах, какая польза в деньгах? Всё приобрел ты, но нет у тебя возможности пропитать себя одного. Придумай способ сделать из богатства твоего хоть одно облако… Беден ты, но есть другой, бедней тебя, у тебя хлеба на 10 дней, у него на 1 день — уступи излишек неимущему. Если у тебя остается один хлеб, отдай его алчущему брату. Если так сделаешь, то хлеб этот будет семенем и принесет сторичный плод, исходатайствует помилование. Кто может уврачевать зло, но откладывает это, должен быть приравнен к убийствам. Мы, словесные твари, да не окажемся жесточе бессловесных, они пользуются всем вместе, — и волы, и овцы; и у некоторых язычников человеколюбивый закон делает один стол для всех… Поревнуем обществу первых христиан — у 3.000 было всё общее: стол, душа, согласие… Помышляй о настоящем, подумай и о будущем…»

Страсть к материальному преуспеянию в ущерб духовной жизни вырождается в своем крайнем варианте в сребролюбие, которое святитель Василий обличал в лице ростовщиков. Как известно, ростовщичество запрещено в христианской церкви, тем не менее, это явление имело место и во времена святителя и даже было разрешено римскими законами, по которым ростовщик имел полную власть над должником — даже мог продать в рабство его самого, его жену и детей.

Поэтому он говорит, обращаясь к ростовщикам из среды христиан: «Мир, забывший Бога, отличается несправедливостью. В законе много повелений, чтобы не делать вреда ближнему. Милостыни любит Бог. С этой стороны испытывай себя человек, и богатый пусть приносит свои доходы. Нам повелено соблюдать справедливость. Не лихоимсвуй, потому что силен, напротив, покажи права справедливости. Для чего оскверняешь свое богатство, внося в него неправедные прибытки. Помилуй того, кому делаешь неправду, с ним поступи человеколюбиво. Бог — не сообщник разбойников и хищников и требует от нас равного и человеколюбивого отношения».

А вот как выразительно описывает Василий Великий душевное состояние отчаявшегося бедняка: «Как представлю взорам твоим страдания бедного? Осмотрев внутренность дома, видит он, что золота у него нет, и никогда не будет; домашние приборы и одежда точно таковы, как и у всякого нищего; все они стоят не многих денег. Что ж еще? Обращает, наконец, взор на детей, чтоб, отведя их на торг, в этом найти пособие против голодной смерти. Представь при этом борьбу неминуемого голода и отеческой любви. Голод угрожает самою бедственною смертью, а природа влечет к противному, убеждая умереть вместе с детьми. Много раз собирается он идти, много раз останавливается; наконец препобежден, вынужденный необходимостью и неумолимою нуждою. И над чем еще задумывается этот отец? «Которого прежде продать мне? На которого приятнее взглянет хлебопродавец? Пойти ли к самому старшему? Но уважаю его старшинство. Или к младшему? Но жаль его возраста, который не чувствует еще несчастий. Этот сохраняет в себе ясные черты родителей; а этот способен к учению. Увы, какое затруднение! Что со мною будет? На которого из них напасть мне? У какого зверя занять мне душу? Как забыть природу? Если всех удержу при себе, то увижу, как все будут истаивать от голода. Если продам одного, то какими глазами буду смотреть на остальных, сделавшись уже для них подозрительным, так что перестанут мне верить? Как буду жить в доме, сам доведя себя до безчадия? Как пойду за стол, на котором обилие произведено такими средствами?» И он после слез идет продавать любезнейшего сына!»

Св. Василий Великий очень ярко обличает неправды, связанные с рабовладельческим правом заимодавца. Но при этом св. Василий указывает и на ошибки тех, которые становятся жертвами ростовщиков, желая предостеречь их от опасности брать в долг. При этом он рисует психологический тип честного труженика, не имеющего большого достатка, но и не обремененного излишними заботами: «Богат не тот, кто много имеет, но кто умеет довольствоваться своим достатком. Взяв заем, и богатым не сделаешься, и в рабство попадешь. Мы, бедные, отличаемся свободой от забот; наслаждаясь сном, смеемся над бессонными ночами богатых. Также и должник проводит бессонные ночи… Муравей и пчела пропитываются, никому не одолжаясь», что, по мысли святителя, возможно только благодаря упорному труду.

Из числа порочных типажей святитель Василий особенно выделяет фигуру человека, предающего себя увеселениям, распутного и пристрастившегося к вину: «Вино было причиной погибели стольких душ, соделавшись для невоздержанных орудием невоздержания… Какое различие между пьяным и животным? Остается ли он господином разума? Пьяный лишается рассудка больше, чем животное, пьянство лишает человека и действий внешних чувств. Не узнавая своих домашних, он часто бежит к чужим, уши его наполнены шумом, подобным шуму моря, земля под ним двигается. Проснувшись он бывает ещё бесчувственнее и глупее, чем во сне…» Далее он описывает состояние пьяного человека, желая показать, как это выглядит со стороны: «Они не только чавкают от излишества удовольствия, глаза у них синие, язык нетвердый, произношения не явственные, отделение излишеств происходит само собой, как у мертвых, как корабли иногда выбрасывают свой груз, так и упившиеся иногда изрыгают… Сами того не замечая, они теряют ощущение от удовольствий, вино для них кажется водяным, хотя оно не разведено. Когда мозговые оболочки наполняются чадом, голова поражается нестерпимыми болями, она тяжела, они дремлют, зевают, тело у них отекает, уста сухие и горят, глаза влажны. От пьянства происходит расслабление и дрожание… Жалкое зрелище для очей христианских — кто полон телесных сил, отличен в воинских списках — лежачего приносят домой, делается посмешищем ребятишкам». Впрочем, Василий Великий не только выявляет симптомы, но и предписывает лекарство: «Да уврачует пьянство пост, вместо рукоплесканий ударяй в грудь, нарядность в одежде да сменит смирение…».

Одна из лучших проповедей Василия Великого выявляет тип человека-завистника, огорчающегося чужому успеху и благоденствию. «Как ржавчина разъедает железо, так зависть разъедает душу завистливого… Зависть есть скорбь о благополучии ближнего, и нет у него недостатка в поводах для скорби… Обращает ли на себя вниманием красотой слова или богатством — это удары в сердце завистника… Всего мучительнее этой болезни, что завистливый не может открыть ее в себе — потупляет глаза, ходит унылый, но когда спрашивают его, не решается сказать… Для него одно утешение — видеть падение счастливого. Не веселится с веселящимися, но с плачущими плачет, чтобы сделать горе ещё более горьким. Телесную красоту он хвалит уже после болезни — враг того, что есть, друг того, что погибло… О чем скорбишь ты, не потерпев ничего худого, для чего идешь войной на человека, который ничего тебе не сделал? Чем больше оказывают завистливому благодеяния, тем больше он оскорбляется, уязвляясь силой добродетели. Псы, если их кормят, делаются кроткими, львы, если за ними ходят, делаются ручными, а завистливые ещё более свирепеют, если им делают добро… Одно можно похвалить в этом зле — чем сильнее оно в человеке, тем более оно наносит ему страдания. Сам завистливый, снедаемый скорбью, изнуряет себя».

Врачевство от этой болезни заключается в том, чтобы ничего человеческого не почитать великим, потому что истинное благо человека заключается не в преходящих вещах. Всем можно пользоваться (богатством, славой, здоровьем) — но только для добродетелей. Таковы некоторые жемчужины из огромной драгоценной россыпи литературной деятельности святителя Василия Великого. Надеюсь, приведенные примеры заинтересуют всех, кому небезразличен внутренний мир человека, поскольку, следуя за мыслью великого каппадокийца, мы в состоянии не только увидеть описанную им красочную картину конкретного психологического типа, но и узнать, какой способ пригоден для исправления деформаций этой личности.

Доклад, прочитанный на Третьих региональных образовательных Знаменских чтениях на секции «Духовно-нравственные ценности в становлении и совершенствовании личности» в Санкт-Петербургском государственном университете педагогического мастерства (СПбГ УПМ) 11 декабря 2002 года