Говорят, в пасхальное утро солнце играет. Так ли это — мы не проверяли, но знаем, что где-то там, высоко, над петербургскими облаками, солнечные лучи радостно переливаются всеми цветами радуги, славя воскресшего Господа. В дни Светлого Христова Воскресения мы, редакция сайта Санкт-Петербургской Духовной академии, сердечно поздравляем вас, наши дорогие читатели, с Великим праздником и делимся своими пасхальными историями.
Христос воскресе, дорогие братья и сестры!
Евгения Нарайкина, выпускница филологического факультета ПСТГУ, студентка 1 курса Регентского отделения, литературный редактор и корреспондент редакции сайта Духовной Академии.
…На левом клиросе в нашем маленьком храме когда-то хранили ковры, облачения и различные предметы храмовой необхомости: подносы для пожертвований, кропила и чаны для святой воды. В общем — все, что не поместилось в крошечные пономарки и подсобки.
Там-то, среди этих привычных вещей и стояли мы, дети, на пасхальной ночной службе.
Для меня пасхальная служба всегда выходила за грань реальности. И хотя мы жили напротив храма, прийти туда ночью было совсем не обыденным делом — это происходило всего лишь два раза в год — на Рождество и на Пасху.
В доме за неделю до Пасхи стоял какой-то сумрачный, замерший дух. То ли от отсутствия штор на окнах — их снимали в стирку, и в окна хмурилось серое апрельское небо, то ли от заунывного колокольного звона, доносившегося от храма… Кстати, Вы замечали, что в Страстную неделю всегда такая погода — унылая, мрачная, периодически припускает мелкий дождик и колючий ветер напоминает о скорбных днях?
После четверговых Евангелий в вечерних сумерках от храма тянется вереница сгорбленных фигурок — прихожанки, трепетно оберегая огонёк в пластиковых бутылках, спешат домой, чтобы покоптить на косяках крест. Несем зажженную свечу домой и мы.
Мальчики да девочки Свечечки да вербочки Понесли домой Огонечки теплятся, прохожие крестятся и пахнет весной…,
— напевает на кухне мама блоковские строчки, замешивая тесто на куличи. Вокруг неё трутся кошки — они почуяли запах непостных перемен и ждут, когда им перепадет лакомый кусочек чего-нибудь. Дом понемногу наполняется ароматами выпечки, ванили, корицы, чистых глаженых штор, топленого молока (у мамы традиция такая — на Пасху готовить варенец. Так всегда делала на Пасху её мама — моя бабушка. А бабушка, наверное, от своей бабушки переняла…).
Апрельскими вечерами порой нет-нет да и подморозит лужи, глубину которых ты ещё в обед мерил резиновыми сапожками, а теперь вот идёшь, специально наступая на них, чтобы звонко хрустнуть ледяной корочкой.
Идём на пасхальную ночную: мама торжественно несёт бережно завернутые куличи, творожную пасху, у меня не менее ценный груз — корзинка с крашеными яйцами. Бант на голове да ещё и корзина в руках обязывают меня вести себя чинно: не скакать по замерзшим лужам, не прыгать по бордюрчику.
«Воскресение Твое, Христе Спасе, ангели поют на небеси…». Огонёк свечи, что несешь в руках на крестном ходе, вот-вот задует предательский ветерок, стараешься прикрыть свечу ладонями: все равно гаснет. Мы, дети, идём впереди, вместе с певчими, и тоже потихоньку поем. Негромко, очень таинственно. Чувствуешь, что вот-вот произойдёт нечто великое. «Да воскреснет Бог и расточатся врази-и-и-и Его», — зычным голосом запевает батюшка, так, что мурашки бегут по коже. И весь год можно жить в радостном ожидании этих слов. Хор и все люди подхватывают долгожданное: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав». Здесь, перед закрытыми дверьми храма впервые звучат эти поражающие и даже ужасающие своим величием слова пасхального тропаря. Здесь понимаешь, что Христос действительно воскрес, что вера наша не тщетна. И все не бессмысленно происходит на земле. И как когда-то мироносицы шли ко гробу Спасителя, так и мы прошли крестным ходом, чтобы встретиться с Ним воскресшим.
