В своем докладе я попытаюсь сформулировать ряд общих, концептуальных соображений на обозначенную тему, а затем предложу ряд конкретных рекомендаций, как на практике можно попытаться реализовать озвученные принципы. Эти рекомендации выстраданы тем опытом, который мне посчастливилось накопить за истекшие годы служения в Феодоровском соборе.
Для начала я бы хотел внести маленькую поправку в название моего доклада. Оно должно выглядеть так: «Катехизация – стержень приходской жизни».
Тире вместо «как» заостряет формулировку, делая ее более бескомпромиссной. Катехизация – это не просто один из видов деятельности прихода и не просто послушание отдельных, «благословленных на сие» приходских служителей. Это один из главных смыслов существования Церкви и, следовательно, на приходском уровне, одно из главных служений прихода. Дерзну утверждать, что сказанное можно экстраполировать и на более широкий церковный масштаб, но это уже не есть сфера моей скромной компетенции, так же как и не тема данной конференции.
Да, можно сказать ясно и определенно: катехизация – это стержень, то есть центральная, так сказать, «несущая» опора, ядро, связующая , «красная» нить (можно подбирать сколько угодно подобных эпитетов), на которую (опору) опирается, вокруг которого (ядра) строится, на которую (нить) нанизывается все остальное, что есть в общине, в приходе, вся его деятельность и прежде всего богослужение.
Конечно, употребляя такие эпитеты, как «стержень», «ядро», «нить», мы тем самым вплотную приближаемся к знакомой нам метафорике – «основание», «краеугольный камень», – которая в Новом Завете применяется исключительно к Господу нашему Иисусу Христу. Мы будто бы даже покушаемся на нее. Но здесь нет никакого противоречия. Христос для нас и есть поначалу и прежде всего Учитель, Наставник и, можно сказать, Катехизатор, в процессе общения с Которым нам постепенно раскрываются и многие другие, с точки зрения догматики более важные и существенные Его свойства – как истинного Бога, Альфы и Омеги, Логоса, «имже вся быша», как Спасителя и Искупителя нашего.
Тезис о том, что Христос – первый катехизатор, конечно же, не нов, но мне бы хотелось на нем остановиться чуть подробнее.
Неслучайно во всех четырех Евангелиях, при всех их различиях, включая Евангелие от Иоанна, о чем говорят библеисты (и мы на уроках по Новому Завету в семинарии), говорится о призвании учеников и красной нитью проходит история их общения с Иисусом. И перед нами не что иное как история общины – той первоначальной церковной общины, по образу которой так или иначе формируются любая другая община, в какой бы культуре и в какой бы век это ни происходило. Читая Евангелие под таким углом зрения, мы можем увидеть типичные эпизоды катехизации как постепенного познания Истины, открывающейся в Личности Иисуса Христа.
Так, поначалу, несмотря на эйфорию от первоначальной встречи («Мы нашли Мессию!»), еще долго длится непонимание. Ученики не понимают многое из того, что говорит и делает Иисус.
«Ученики Его сперва не поняли этого; но когда прославился Иисус, тогда вспомнили» (Ин. 12, 16) – одна из цитат подобного рода.
А Он со Своей стороны терпелив к Своим ученикам в Своей педагогике. И ведь это и в самом деле один из главных, так сказать, сюжетов Евангелия, одна из отличительных черт Евангельской истории – постепенное вхождение в смысл. Как в детективе, в котором вся истина открывается в конце. Это нам, верным, просвещенным, как нам кажется, все в общем и целом объяснено и открыто (осталось уяснить лишь некоторые детали). Точнее, мы знаем, что в конце. А тем, кто шел этим путем впервые, то есть ученикам, о которых повествует Евангелие, все было по-настоящему внове, они шли непроторенным путем. И были сполна вознаграждены в итоге, хотя и не ведали, что их ждет.
И именно ощущение неведомого, но манящего, пленительного, подобно тому, что чувствовали Евангельские ученики, – вот что движет теми многими, кто приходит в Церковь и делает в ней первые шаги во все времена, в том числе и сегодня. Неповторимый, уникальный путь, который в сравнении с жизнью человека – краткий, но в высшей степени содержательный период, остающийся в памяти на всю оставшуюся жизнь.
Наверное, в том числе и этой доверчивой и романтической эйфорией ученичества питался тот восторг первоначального христианства, которым наполнен рассказ о первых днях и годах истории Церкви – Книги Деяний святых апостолов.
Постепенно эта свежая и всегда новая благодать ученичества перестала, так сказать, пользоваться спросом, стала отходить на второй план, оттесняться на периферию, чтобы окончательно уступить место уверенному знанию «верных», то есть тех, кто уже обрел свое место в Церкви, оставил позади стадию ученика. Церковь стала собранием, состоящим по преимуществу из тех, кто давным-давно прошел в том или ином виде свою катехизацию, свое воцерковление (можно употреблять разные термины в самом широком их смысле), или какой-то иной способ вхождения в пространство Церкви. Таково ощущение подавляющего большинства тех, кто с той или иной регулярностью исповедуется, причащается (пусть даже раз в год), служит в Церкви в том или ином качестве, и вообще знает, как вести себя в Церкви, знает, что его ждет и завтра, и послезавтра.
Такое самоощущение, судя по всему, пришло довольно скоро – ровно тогда, когда «ученики стали называться христианами» (Деян. 11, 26). И ушло ощущение учеников – пришло ощущение последователей определенного учения со своей традицией, школой и т.п.
Конечно, за прошедшие многие века и в течение жизней многих поколений Церковь «много накопила». И этим фактом все мы, Церковь, безусловно, по праву хвáлимся. Но одновременно эти наши несметные церковные богатства действуют как своего рода баррикада, через которую не всегда возможно перепрыгнуть желающим войти в Церковь. Примитивнейшее и нагляднейшее подтверждение: наличие злых, ворчливых «старух», которые учат любого входящего в храм, на которых все сетуют, а ничего сделать-то и не могут (какие бы авторитетные увещания на сей счет ни сотрясали воздух с самых высоких трибун и амвонов).
Тут перед нами явно какой-то стойкий наработанный веками синдром, которым как будто неминуемо, рано или поздно становится обуреваем почти любой пришедший в Церковь. Еще недавний ученик через какое-то время учит других, как одеваться и как перемещаться по храму. Напрашивается сравнение с Благодатным огнем, который, как говорят, поначалу горит, сияет и удивляет, при этом никого не обжигая, а потом превращается в обычный огонь, от которого нужно держаться подальше, созерцая издали, иначе обожжешь руки.
Конечно, жизнь и историю Церкви не повернешь вспять. Я далек от наивных требований «вернуться к первозданной простоте», игнорируя многосложное устроение Церкви сегодня. И вместе с тем считаю оправданным, реалистичным и вполне осуществимым придание самого важного, почетного и видного места тем, кто не просто называет себя учеником, а является таковым в силу того простого и очевидного обстоятельства, что он действительно делает первые шаги в Церкви, действительно начинает учиться христианству и пребыванию в Церкви. Их надлежит вывести вновь на самый первый план, – и тогда омолодится (не в возрастном, а в духовном и психологическом смысле), «обновится, яко óрля, юность» Церкви.
Для этого нужно не просто делиться, а перестать чувствовать себя собственниками, «учителями», памятуя крайне неудобные для нас слова Евангелия: «не называйтесь учителями: ибо один у вас Учитель – Христос» (Мф. 23, 8).
Перехожу к практической части. Что следует из выше приведенных общих утверждений и рассуждений?
Во-первых, ответственным лицом в приходе за катехизацию должен быть, как я уже сказал в начале, глава прихода – настоятель. Не какой-либо, пусть и очень грамотный, горящий этим служением, но специально поставленный служитель, будь то из числа клира или из числа мирян («ответственный» или «помощник настоятеля по катехизации»), а именно сам настоятель. И не просто «осуществлять общее руководство», а реально вести катехизацию от начала до конца, вникая во все детали, максимально способствуя течению процесса на всех его этапах. Ведь не секрет, что успех того или иного процесса в приходе зависит (в том числе и в материальном плане) от заинтересованности и отношения настоятеля.
Во-вторых, катехизация должна быть главным событием, точнее, цепью событий, которые непрерывно происходят в рамках прихода. Слово «событие» здесь очень уместно и точно. Ведь, строго говоря, богослужение, пусть даже самое торжественное и праздничное, – это не совсем событие. Устав богослужения таков, что во время него не происходит ничего нового. Например, из года в год мы совершаем одно и то же Пасхальное богослужение. Конечно, каждый раз – новые впечатления, даже, возможно, новые духовные открытия, новые встречи, – но эти вещи весьма субъективны и не прогнозируемы (могут быть, могут не быть) и в этом смысле не могут быть названы событиями. А вот по-настоящему, гарантированно новое событие, «происшествие» в хорошем смысле слова, – это встреча новых людей, для кого это «в первый раз» (как «первая любовь», где «первая» – не числительное, а прилагательное). Это как рождение новых членов семьи – событие разовое и неповторимое. Что-то произошло, изменилось, случилось! Причем, что немаловажно, это событие – не только и не столько в жизни «новорожденного», то есть проходящего (и, наконец, прошедшего) катехизацию, сколько в жизни семьи, то есть прихода, местной общины (церкви в исходном понимании этого слова).
Образно говоря, катехизации должна быть обеспечена зеленая волна (так сказать, «с эскортом и мигалками») на всем протяжении следования. В конце концов, этой «зеленой волной» катехизируемый проходит раз в жизни, после чего навсегда становится «в ряд» других верных!
В связи с этим, я бы даже скорректировал практику древности (о которой сегодня мы, увы, знаем только из учебников по истории Церкви или трудов по исторической литургике), согласно которой оглашаемые присутствовали на Литургии оглашенных в притворе (может быть, поэтому катехизация в конце концов и была вытеснена окончательно за двери Церкви). Необходимо приглашать их занимать самые почетные места в храме – у самой солеи, у амвона, чтобы они могли максимально полно видеть и слышать все происходящее на богослужении и чтобы их могли лицезреть верные. Так мать вынашивает в своей утробе будущее дитя свое – как говорят, «под сердцем» (а не где-то сбоку, в соседнем помещении, по временам туда наведываясь).
И это – не только жест гостеприимства по отношению к вступающим на путь ученичества, но и напоминание стоящим в храме верным о том, что все мы – чада одного Отца, ученики одного Учителя.
Разумеется, на этом самом почетном месте, впереди всех, катехизируемые стоят до повеления «Оглашеннии, изыдите». Выслушав проповедь после Евангелия, а также молитву верных об оглашаемых (ектению и молитву), они покидают храм.
Важный вопрос: кто эти люди, кто проходят путь ученичества, катехизации (оглашения) и потому покидают храм после первой части Литургии, названной в их честь? Ну, конечно, это те, кто еще не крещен, кто еще не сопричислен к верным, а потому не может участвовать в Литургии верных, в Евхаристии.
Такие, конечно, есть, но их немного – единицы. И думаю, что ради педагогической, катехизационной пользы к ним можно присоединить и тех, кто уже крещен, но чьи познания о вере и Церкви равны такому же нулю, как и у некрещеных. Речь идет о тех, кто никогда не причащался, и потому, будучи крещеным, так пока и не востребовал своей принадлежности к Церкви, которая, как известно, реализуется именно в Евхаристии.
Разумеется, никто никого не собирается крестить во второй раз. Однако путь, который проходит хоть и крещеный, но не воцерковленный (никогда не причащавшийся) человек, по своему содержанию тождествен оглашению перед Крещением. В этом случае катехизация становится по сути дела подготовкой к первому Причастию или даже к первому более-менее осознанному Причастию.
Наконец, и само Крещение, кульминационный момент катехизации, должно быть не частным, «периферийным» делом, производимым где-то в свободное от богослужения время, а делом всего прихода, всей общины, опять-таки во главе с настоятелем. Когда, в какой день совершать Крещение и, соответственно, «финал» воцерковления? Ответ, конечно, напрашивается. Его мы должны знать с семинарской скамьи. Конечно же, это Пасха – день смерти и воскресения, праздник погребения для жизни без Бога и возрождения для жизни во Христе. А точнее, это Великая суббота с ее крещальным апостолом, крещально-пасхальным Евангелием и крещальной символикой всей службы, о чем я не могу сейчас говорить подробно.
Все, о чем в данном случае идет речь, не есть отдельные акты, эпизодически совершаемые, а только лишь некоторые, взятые для примера, самые яркие моменты целостной системы, точнее, определенного пути со своими вехами и этапами, – пути, крепко и прочно вплетенного в богослужебный календарь, пути, который от начала до конца вместе с катехизируемыми (учениками) должен пройти весь приход во главе с настоятелем и в лице группы ответственных служителей.
И последнее, чисто личное. Когда-то, с какого-то момента меня стало все больше и больше удручать постоянное и частое употребление прошедшего времени тех глаголов, которыми на уроках и лекциях по литургике объясняется смысл целого ряда священнодействий Церкви, особенно тех, которые по букве и форме продолжают нами неукоснительно соблюдаться, но при этом по смыслу сегодня мало чему соответствуют. «А в этот момент в древности оглашаемые выходили из храма», «а так в древности совершалась крещальная Литургия», «а это паремии, которые в древности читались во время крещения», «а это в древности делалось так-то…», «а здесь в древности ходили туда-то…» Обычно такие фразы произносятся со смешанным чувством священного трепета перед омертвевшей древностью и какого-то смутного сожаления о безвозвратной, невосстановимой потере чего-то живого и актуального. И все-таки, почему же только «в древности»! Неужели мы настолько взрослее, чем эта самая детская «древность», что больше не нуждаемся в прямом, убедительном и потрясающем по своему воздействию смысле, который таится в этих древних обычаях и словах и который, как из бездонной сокровищницы, еще доставать и доставать, изучать и осваивать, удивляться и применять к жизни!
Актовая речь протоиерея Александра Сорокина в год 1000-летия преставления равноапостольного князя Владимира, произнесенная на международной пастырской конференции в Санкт-Петербургской духовной академии 1 октября 2015 года.
