5-6 октября 2011 г. в рамках второй сессии III Международной научно-богословской конференции «Актуальные вопросы богословских исследований», посвященной 65-летию возрождения Ленинградских – Санкт-Петербургских духовных школ, состоялось заседание богословской секции.
Секцию велb секретарь Ученого совета СПбПДА протоиерей Кирилл Копейкин и доцент Тобольской духовной семинарии протоиерей Димитрий Кирьянов.
Доклад проректора Общецерковной аспирантуры и докторантуры протоиерея Владимира Шмалия «О подготовке документа «Соотношение науки и веры» в рамках Межсоборного присутствия» был посвящен проблеме соотношения науки и веры.
В XIX веке именно наука стала доминировать в вопросе осмысления важнейших тем. Конечно, это породило определенное сопротивление как со стороны Церкви, так и со стороны позднее возникшего постмодерна (например, Ю. Хабермас). Современная ситуация достаточна интересна. Социология религии говорит о современном обществе как о постсекулярном. В обществе продолжается религиозное присутствие.
И сейчас уместно говорить о рациональном осмыслении присутствия веры и религии в современном мире. Вера есть некие принципы, которые принимаются сами по себе, априорно. Вера есть и недостаток знания, это есть доверие. Причем в науке факт доверия тоже имеет место. Парадигма – это некоторое убеждение, доверие, которое не перепроверяется. Сегодняшняя наука в значительной степени зиждется на доверии к научным гипотезам.
Данный вопрос требует крайне серьезного и осознанного подхода. Необходимо подвести под науку присущие ей критерии, определить отношение субъекта и объекта исследования.
Доклад кандидата физико-математических наук и кандидата богословия, доцента СПбПДА протоиерея Кирилла Копейкина «Богословие в век науки» отвечает на вопрос, зачем нужно богословие в век науки. Все больший вес сейчас приобретает наука и технология, но в то же время – религия. Наука обращает свое внимание на книгу мира. Создатели новоевропейской науки считали, что, приобщаясь и разгадывая язык природы, можно приблизиться к сверхъестественному порядку. Наука теперь стремится ответить на фундаментальные вопросы, которые имеют свою интерпретацию в богословском контексте. Например, биология, изучая жизнь, не может дать точное определение жизни, поэтому она изучает скорее проявления жизни.
Научное знание является, по сути, неполным, так как в нем не находится места для категории личности. Факт существования закона предполагает Законодателя, с точки зрения религии. Наука же не позволяет включить туда Законодателя как личность. Непонятно, как включить субъект познания в эту картину. Занимаясь проблемой сознания, наука не может дать ему точное определение. Поэтому порождаемая наукой картина мира неполна, как и научное мировоззрение. Античная культура была безличной, так как абсолют был безличен. Личность была привнесена в античность через Филона Александрийского из Библии.
Богословие усваивает ту картину, в которой оно существует, поэтому до сих пор превалирует средневековое понимание. Если сегодня рассуждать о мире, о Боге и Его отношении к миру, то не можем не учитывать современный научный контекст. Без учета этих знаний заниматься богословием значит повторять старые парадигмы. Взаимодействие науки и богословия имеет большое социальное значение. В условиях глобализации важным моментом является понятие толерантности. Наука стремится создать такую сферу, где не имеет значения религиозные или культурно-национальные особенности. Поэтому именно мультирелигиозное участие в вопросах науки является оплотом стабильного и гармоничного взаимодействия.
Проректор и заведующий кафедрой богословия Самарской духовной семинарии протоиерей Олег Агапов выступил с докладом на тему «Триединая интуиция «сотворенности, падшести и возрожденности» как основа христианского художественного творчества (на материале анализа творчества А.И. Солженицына прот. Александром Шмеманом)».
В наследии прот. Александра Шмемана много внимания уделяется анализу именно литературы. Особое место в его рассуждениях занимает личность и творчество А.И. Солженицына. Конечно, в своей позиции по тому вопросу, что лишь Солженицын дерзнул противостоять советскому режиму, о. Александр не совсем объективен, так как были и другие представители культуры, делавшие это (В. Распутин, А. Вампилов).
Подчас в своем осмыслении творчества А.И. Солженицына о. Александр вырывает цитаты из контекста, интуиции героя приписывает автору.
В докладе кандидата исторических наук, доцента, декана факультета дополнительного образования Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета священника Льва Семенова «Противостояние тоталитарным сектам в современном обществе» было отмечено, что современная ситуация по вопросу сект осложнена тем, что число тех организаций, которые борются с сектами, меньше, чем тех, которые под лозунгом защиты прав человека, ратуют за нормальный правовой статус этих общин. Примерами таких организаций являются «Религия и право», Институт свободы совести, портал Credo.ru, Московская Хельсинская группа, Славянский правовой центр и пр. На противоположном фронте – РАЦИРС (Российская ассоциация центров изучения религий и сект), FECRIS (Европейская федерация центров по исследованию и информированию о сектантстве) и Центр религиоведческих исследований.
На данный момент можно обозначить мировой уровень опасности от сектантской деятельности, которая провозглашает миродержавные идеи. В глазах всех тех организаций, которые защищают их права, данные факты элиминированы.
Доклад кандидата философских наук, преподавателя Санкт-Петербургского государственного университета аэрокосмического приборостроения диакона Германа Каптена «Мистагогия прп. Максима Исповедника как философский трактат» посвящен таким темам, как логосы и Божественный Логос, человек как посредник мира видимого и невидимого.
Говоря о Божественной Литургии, в частности, о лобзании мира, он рассуждает об отношениях Бога и человека, призванного раскрыть свой логос. Литургия – акт вневременный. Тождество по действию приводит к тождеству по сущности – этот принцип очевиден при Евхаристической молитве. Человек, подобно ангелам воспевая славу Бога, становится близким миру ангельскому. Если мы называем Бога Отцом в молитве «Отче наш», то мы реально становимся его детьми, а Его делаем нашим настоящим Отцом.
«Мистагогия» – это не просто творение на определенную тему. Это философское произведение о том, что есть Церковь. Церковь есть образ Бога в этом мире. И мы, участвуя в жизни Церкви, наследуем подобие Бога.
Кандидат богословия, кандидат философских наук, доцент Тобольской духовной семинарии протоиерей Димитрий Кирьянов выступил с докладом «Богословие и наука: подход Б. Лонергана».
Этот богослов специализировался в различных гуманитарных дисциплинах. Диалог – наиболее приемлемая форма взаимодействия между наукой и богословием. Б. Лонерган на основе исследования природы нашего познания полагал основание для своих концепций. Он обосновывает единый метод познания. Его метод – наиболее общие закономерности, а не методы отдельной науки. Анализ структуры и динамики познания способен открыть весь корпус человеческого знания. В работе Insight он выражает сильное доверие к научному методу, так как он самокорректируем. Метод науки аккумулятивный, новое знание не ниспровергает старое, а дополняет его. Новое открытие не будет принято, если не будет согласовано с образцом научного метода. Современная наука не истинна сама по себе, но путь к истине. Объект – не необходимая, а верифицируемая возможность.
Суждения эмпирической науки не абсолютны, а вероятны. Эмпирическое знание подлинно, но не полно. Проверка гипотез порождает новые вопросы, порождает новые insights. Новые вопросы заставляют посмотреть по-новому на старые гипотезы и стандарты. Процесс понимания – это процесс накопления знания. Новое понимание не есть ниспровержение старого. Теория относительности Эйнштейна не отвергает теории Ньютона, но дополняет ее, включает в себя.
Развитие физики в XX веке минимизирует разрыв между физикой и философией. Появились дополнительные способы познания (принцип дополнительности, был введен Н. Бором). Дополнительность – путь познания, когда разные типы исследования обращены к одному типу знания. Поэтому динамическая структура познания с необходимостью предполагает дополнительность. Теология является изоморфной по структуре эмпирического познания. Она реагирует на развитие культуры, религии. Ключевые аспекты трансцендентального метода во многом похожи на эмпирический метод. Это фундаментальные действия и проявления человеческого познания. Мы выходим за пределы обычных наук, чтобы проникнуть в механизм познания человека. На уровне методологии нет принципиального различия между знанием эмпирической и теологической наук. Мы не можем говорить о познании Бога, если отрицаем познание насущной реальности. Человек не просто способен понять эту реальность, но и трансцендентальную сферу – Бога.
Тема доклада доктора философских наук, профессора кафедры истории философии Санкт-Петербургского государственного университета, декана факультета философии, богословия и религиоведения Русской христианской гуманитарной академии Р.В. Светлова «Сократ и образ воина Христова» связана с историей формирования образа христианина. Сократ, согласно жанру его описаний, является не только рационалистом, это пророк, это проводник божественных речей, это сакральная фигура. Но у этой фигуры есть и «военное» измерение. Его современники связывали самого Сократа со спартанцами, с правлением 30-ти тиранов, Критием. Платон и Ксенофонт это отрицали, отвечая на обвинения суда Сократу. Образ философа многажды совпадает со спартанским миражом. Те, кто предан философии, не боится смерти. Сократ говорит о бессмертии души, о безбоязненности смерти. Он призывает к мужественной встрече смерти. Платон изображает Сократа таким вот смелым и отважным воином, он готов умереть ради справедливости своих поступков. Сократ о своем приговоре констатирует, что его необходимо перенести так, как оно есть, так как это справедливо с точки зрения власти. Занявшись философией, Сократ оставил все иные дела, он не занят общественно-полезными делами. Богатство утратило всю свою ценность и притягательную силу. Необходимо было приучать свое тело к тяготам, поэтому Сократа почти не видели умытым и в сандалиях. Сократовцы говорят лаконично и ненавязчиво. Сократ перед судом полагает, что боги сами ведут его к смерти. Конечно, такая идея «добродетелей» ради собственной идеи, была в некоторой мере воспринята христианским сознанием.
Кандидат исторических наук, преподаватель СПбПДА Т.В. Николаева выступила с докладом на тему «История византийской философии конца XI – начала XII вв.: историография вопроса».
Эпоха греческой схоластики была наследницей патристической эпохи. Безусловно, в этот период были свои особенности в рассмотрении различных философских и богословских тем, тогда утвердилось богословие прп. Максима Исповедника. Но появляется и кружок Михаила Пселла, который критикует богословие прп. Максима. Среди исследователей этого времени можно назвать прот. И. Мейендорфа, В. Лурье и Г. Подскальски. Работы В. Лурье интересны, но рассматриваемый период исследован лишь отчасти. У прот. И. Мейендорфа интерес лежит больше к XIV веку. Г. Подскальски сделал попытку системного и целостного анализа.
Что касается издания источников, то локально они издавались в XX веке (например, Иоанн Итал – ученик Михаила Пселла). Монографии Безобразова и Любарского могут послужить хорошим пособием для изучения проблематики, касающейся Михаила Пселла и Иоанна Итала. На данном этапе труды Г. Подскальского продолжают быть актуальными. По Николаю Мефонскому самая лучшая работа еп. Михаила (Иващенко), написанная в конце XIX века.
В XII веке была развита проблематика по отношению к власти императора. Здесь интересен конфликт по поводу еп. Льва Антиохийского.
По истории богословско-философской мысли обозначенного периода написано множество литературы как русскими, так и заграничными авторами. Интерес не утрачен и по сей день. Но вот анализ именно богословской проблематики этого периода рассмотрен не столь подробным образом, поэтому имеет большое будущее.
Кандидат филологических наук, доцент СПбПДА С.Ю. Крицкая выступила с докладом на тему «Этимология слова «Церковь».
По вопросу этимологии слова «церковь» существует множество версий, не всегда корректных (например, словарь Г. Дьяченко). Слово «экклесия» производится от слова «эккалео», то есть «созывать на дело». В понимании древних греков – это место проведения народного собрания, или орган управления. В христианскую эру это слово приобретает иное значение: община, собрание, место службы, храм как сооружение. Славянское слово встречается в источниках уже в X веке, но написание варьируется. Самое раннее значение – храм, святилище, то есть место богослужения. Потом появляется другое значение: церковь как вера, как община, как собрание, собор (позднее значение). Для грека-христианина это именно здание, а для грека-язычника – собрание.
Все мнения утверждают, что слово заимствовано, но откуда – неясно. Непосредственно с греческого оно не могло быть заимствовано, так как «кириакон» – вариант поздний, а «церковь» появилась раньше. Есть попытки реконструкции какого-то незафиксированного греческого слова, которое через латынь пришло в славянский язык (*cyrika). А если мы производим его из германского материала, то возникают проблемы – буква «к» переходит в «ч», а не в «ц». Славянским языкам это нехарактерно, значит должен был быть язык-посредник. По версии С. Крицкой, это слово прошло через латынь как язык-посредник. Таким образом, слово «церковь» по фонетической форме является латинским, а по этимологически-грамматическому значению – греческим.
Преподаватель СПбПДА Н.О. Харламова выступила с докладом на тему «Семантические значения понятий «воскресение», «крест», «крещение» в трех литургических языках».
Греческому слово «анастасис» наиболее соответствует слово «реставро», то есть восстанавливать, поднимать, делать прямым. Наше русское слово «воскресение» также весьма интересно. Оно является калькой греческого слова, которое в славянском варианте – «восстание». От корня «крес» (пламя) возникли два глагола: кресати и кресити (воспламенять, обновлять). Поэтому сюда относят слово «воскресение» как обновление, очищение. То есть в этом слове есть древний сакральный смысл прекрасного, яркого, лучшего, нового, возрожденного. То есть все, что можно представить лучшего – в этом слове.
«Ставрос» имело значение «кол, шест». Оно стало трактоваться как орудие смерти в I веке. Также имело значение частокола, то есть ограждения, защиты. С латинским crux, crucis ситуация посложнее. Не так ясно, имело ли это слово именно значение креста как пересечения древ. Оно, скорее, значило орудие казни буквой Т. Корень cru родственен с cruor (кровавый, убийство) и производными словами. Это слово означает бесчеловечное орудие убийства с пролитием крови. Перевод этих слов на славянский язык представляется загадкой, никто из ученых не приводит убедительной аргументации. Коль слово не заимствовано, значит в момент перевода св. Кириллом и Мефодием было слово, близкое по значению. Слово «крестити» почему-то не стало калькой слова «ваптизо», хотя однокоренное с «крест». Крещение становится синонимом воспламенения (ср. крещение огнем).
Ректор Парижской духовной семинарии иеромонах Александр (Синяков) выступил с докладом на тему «Влияние св. Григория Богослова на христологические споры».
В XX веке наблюдается заметный интерес к богословскому наследию свт. Григория Богослова, в частности, его христологии и спору с Аполлинарием Лаодикийским.
Он был авторитетен во весь патристический период, являясь самым цитируемым автором после Священного Писания. Он стал систематически использовать термины двойственной природы Христа, называл даже Христа «двойным». Спор с Аполлинарием занял последний этап его жизни.
Были расхождения в терминологии и подходах. К Аполлинарию отношения были разные, порой дискуссии считали это братским спором. Позже свт. Григорий ознакомился со следствиями его богословия. Он резко осудил его позицию. Богословские письма свт. Григория являются по этой теме важнейшим источником. Аполлинарий считал, что Христос воспринял лишь плоть, что Он единой ипостаси и единой природы. Он так разрешал проблему двух начал во Христе, устранял опасность делить Его на двух «Сынов» (Сына Божия и Сына Человеческого). Сын Божий своим Божеством заменил разум человеческой плоти. Разум есть носитель ипостасности и личности человека, это образ Божий. Он приписывал все разумные действия Христа его Божественной сущности. Так как разум человеческий делает Христа неподобным Отцу. Свт. Григорий акцентирует известный принцип – что не воспринято, то не уврачевано. Его 101 письмо стало самым цитируемым в эпоху IV Вселенского Собора.
Бог Слово – движущая сила Христа, в таком абсолютном смысле Аполлинарий говорил о Христе. Свт. Григорий не отрицал этой фразы, но говорил, что человеческая природа здесь полностью была подчинена природе Слова. Оба используют выражение «из двух природ». Позже был принят вариант «в двух природах», который был предложен папой Львом и был наиболее приемлемым в то время.
Значение данного спора было очень большим для истории христологического догмата. Эти аргументы в свое время помогли прп. Максиму победить монофелитство. В современной науке свт. Григорий считается богословом именно Троицы, но нельзя умалять и его христологических трудов.
Пресс-служба СПбПДА
