Вопреки распространенному среди мусульман мнению о географической и культурной отдаленности Польши и исламского мира друг от друга, о непересекаемости их исторических судеб, о чуждости и закрытости католической среды для мусульман, Польша имеет с исламом и мусульманами давние и тесные связи.
Первыми мусульманами, появившимися на польской земле, вероятнее всего, являются татары, которых в конце 13 — начале 14 веков пригласил к себе на службу князь Витольд. Послужив князю, многие татары решили не возвращаться на родину и остались на выделенных им за службу землях. Многие польские и белорусские населенные пункты получили название от имён основавших их татар.
11 ноября 1821 года в Москве появился на свет отпрыск древнего восточного рода вельможи Аслана Челеби-мурзы. От западных же предков младенцу досталось право использовать знаменитый польский дворянский герб «Радван». А также фамилия, которая происходила от пожалованного ещё в XVI столетии сельца Достоево в Пинском повете. Впоследствии этого польско-татарского дворянина читатели и критики назначат главным ответственным по вопросам загадочной русской души. Звали новорождённого Фёдором Достоевским.[1]
Потомки татар, осевших в Польше в 13-14 веках, живут здесь до сих пор, в основном в восточной части страны возле границы с Белоруссией и на побережье Балтийского моря. Современные польские татары в большинстве своем уже не знают языка своих предков. Однако им удалось сохранить свою уникальность как этнической группы исключительно благодаря исламу.
Польша и Турция
В период своего расцвета и могущества Польша, или как она тогда назвалась — Речь Посполита, долгое время имела непосредственную границу с Крымским ханством и Османской империей. Оттого на восточных землях польского государства преобладало влияние восточной культуры, связанное не только с Русью, но и с мусульманскими народами. К примеру, роскошные национальные костюмы польского дворянства, шляхты, не оставляют сомнений в том, что многие их детали позаимствованы у турецких султанов.
В отличие от Болгарии и Румынии Польша не испытывала тягот турецкого ига. Турки и поляки «на равных» воевали из-за земель, отошедших затем к России, — молдавских и западно-украинских. А что касается мирной торговли, то главным центром польско-турецкой коммерции был Львов. В конце XVIII в., после третьего раздела Польши, и особенно в XIX в. турецко-польские отношения переживали пору расцвета. (Польша по-турецки называется Лехистан — «страна ляхов»).
В первой половине 18 века началось переселение в Польшу греческих православных семейств, которые начали прибывать сюда, спасаясь от турецкого ига. «Поселившись в Польше, — отмечал один из дореволюционных исследователей, — православные греки, будучи твердыми и непоколебимыми в своей вере, старались сохранить этот святейший залог спасения души ненарушимым и в крае иноверном. Они ходатайствовали у польского правительства о дозволении строить для себя церкви и содержать при них священников. Но при тогдашней польской нетерпимости в отношении к диссидентам вообще, означенное ходатайство было оставлено без всякого удовлетворения».[2]
Но все же около 1828 года греческие православные храмы уже появились в городах, расположенных сравнительно недалеко от краковских земель: в Петрокове, Опатове, а также в Варшаве и Люблине. Все они были снабжены иконами, ризницей и церковной утварью; богослужебные книги на греческом языке для этих храмов были выписаны из Венеции, где они печатались по благословению иерусалимских патриархов.[3]
В 18 веке, когда Польша, разделенная между тремя крупнейшими государствами Европы — Пруссией, Австрией и Россией, перестала существовать как государство, ближайшим союзником поляков стала именно Османская империя. Поляки не только искали с Турцией стратегического военного и политического союза, но и в огромном количестве устремлялись на турецкие земли, в мусульманские города в качестве беженцев.
Первая волна польских беженцев, прибывших в Стамбул в 1794-1795 годах, питала надежды на организацию польского легиона для освобождения своей страны. В ту эпоху у двух стран «был один общий враг — Россия». Полякам весьма импонировало, что Порта по политическим соображениям никогда не признавала факт исчезновения Польши с карты Европы. Так, известен дипломатический церемониал во дворце Топ-Калы, когда султан спрашивал о польском посланнике и слышал заранее заготовленный ответ: «Он задержался по не зависящим от него обстоятельствам».[4]
В 1994 году в петербургском Мраморном дворце на Миллионной улице была открыта мемориальная доска Тадеушу Костюшко (1746-1817). «В этом дворце в 1796 году пребывал Тадеуш Костюшко, польский государственный деятель, руководитель национально-освободительного восстания 1794 года», — гласит надпись. Костюшко – польский, белорусский и американский военный и политический деятель, участник войны за независимость США, организатор польско-литовского восстания 1794 года, национальный герой Польши, Белоруссии, США. Он скончался в швейцарском городе Золотурн. Его прах был перевезен для захоронения в Краков.
Оттоманская империя охотно принимала у себя польских эмигрантов всех «волн» — 1831, 1848, 1863 гг. Самое широкое сотрудничество польских борцов за независимость и Османского государства разворачивается в середине 19 века, когда 21 августа 1841 года в Стамбуле открылось политическое представительство польских переселенцев под названием «Главное агентство» или «Восточное агентство». Этим представительством некоторое время руководил Михал Чайковский (1808-1886), впоследствии принявший ислам и сменивший свое польское имя на Мехмед Садык-паша. Представительство просуществовало на турецкой земле почти до конца 70-х годов 19 столетия.
Некоторым польским патриотам, желавшим сражаться в турецкой армии против России, пришлось даже принять ислам. Среди них — генерал Йозеф Бем, участник Венгерской революции 1848 г., ставший Мурад-пашой; граф Владислав Замойский, дезертировавший из царской армии и принявший имя Яваш-паши; Михал Чайка (Чайковский), ставший Садык-пашой. Судьба последнего особенно любопытна: Чайковский, находясь под обаянием казачьей культуры, сформировал в Стамбуле особый полк «казаков султана» в 1400 шашек, а затем, разочаровавшись в турках, сбежал в Россию, где перешел из ислама в Православие и в конце концов покончил самоубийством.[5]
Одну из ведущих ролей в польско-турецком альянсе играл граф Адам Чарторыйский, основавший в 1842 г. на азиатском берегу Босфора целый военный лагерь, названный Адамполем («адам» — в честь основателя; «поль» — в честь Польши). По замыслу, поселенцами здесь должны были стать все славяне, противящиеся экспансии Российской империи. В период расцвета Адамполь насчитывал около 250 жителей (сейчас это местечко, до сих пор известное своей польской кухней, называется Полонезкей; а в 1933 г. тут был поставлен памятник Мицкевичу).
…Мицкевич прибыл в столицу империи в черный для Петербурга день. Провинциальный гимназический учитель оказался на берегах Невы не по собственному желанию. Семь месяцев он был под следствием и сидел в камере-келье Виленского монастыря бернардинцев. На допросах наместник Царства Польского искал соучастников студенческих обществ. Учителя спасло упорное молчание товарищей – его имени так никто и не назвал. Но следствие, не найдя нужных фактов, чувствовало – виновен без снисхождения. И было решено отправить странного учителя в столицу – пусть там решают его судьбу.
750 верст по жуткой дороге, сквозь осенние дожди, прочь от родных мест. В Петербург Мицкевич прибыл 24 октября 1824 года. Это был первый день города, пережившего страшное наводнение. И картина перед Мицкевичем предстала мучительная – погребальные дроги и мертвенно-серое небо.
Только потом открылся ему иной Петербург – пушкинский, дружеский, поэтический. В 1828 году Пушкин бывал в салоне Каролины Собаньской, где встречался с А. Мицкевичем и другими членами польской колонии в Петербурге.[6] Обретенные в ссылке друзья помогли «безвестному пришельцу с Запада» стать Поэтом. Его первые большие сборники стихов опубликовали именно в России. В салонах столицы и первопрестольной внимали его поэзии. Впервые Адам Мицкевич пришел в петербургский католический храм св. Екатерины в ноябре 1824 г., а в последний раз – накануне отъезда из Петербурга, 14 (26) мая 1829 г. [7]
Петербургскому периоду жизни Мицкевича посвящены пушкинские строки:
Он между нами жил
Средь племени ему чужего; злобы
В душе своей к нам не питал, и мы
Его любили,
Мирный, благосклонный,
Он посещал беседы наши. С ним
Делились мы и чистыми мечтами
И песнями ( он вдохновен был свыше
И свысока взирал на жизнь). Нередко
Он говорил о временах грядущих,
Когда народы, распри позабыв,
В великую семью соединятся.
Мы жадно слушали поэта. Он
Ушел на запад — и благословеньем
Его мы проводили…[8]
Однако в те же годы в западных губерниях России и в Царстве Польском периодически вспыхивали восстания, подавление которых сопровождалось гонениями на католиков и униатов, массовыми ссылками и репрессиями. Защищая поляков, Адам Мицкевич занял непримиримую позицию и обратил свой поэтический талант против царских властей. Между ним и его петербургскими друзьями образовалась «полоса отчуждения», о чем с сожалением свидетельствовал Пушкин:
…Но теперь
Наш мирный гость нам стал врагом — и ядом
Стихи свои, в угоду черни буйной,
Он напояет. Издали до нас
Доходит голос злобного поэта,
Знакомый голос!.. Боже! освяти
В нем сердце правдою Твоей и миром…[9]
Интересные сведения приводит в своей книге Н.О. Лосский. «Мицкевич, желая привлечь внимание папы Пия IХ к положению Польши, отправился в Рим вместе с другими польскими эмигрантами, — пишет русский философ. – Перед аудиенцией, назначенной для польской делегации, Мицкевич просил всех соединить свои души с его духом в том, что он будет говорить папе. Произнося свою речь перед папой, он пришел в состояние крайнего возбуждения, говорил повышенным тоном о наступлении новой эпохи духа, о необходимости для папы исполнить в ней свою обязанность, о необходимости помочь Польше. Наконец, он схватил папу за руку и воскликнул: «Знай, что дух Божий обитает теперь в блузах парижских рабочих!»[10]
Исступление Мицкевича было характерным проявлением бурной политической страсти, доводящей человека до потемнения сознания и утраты самокритики, — продолжает Н.О. Лосский, — возникают такие состояния тогда, когда множество лиц, принадлежащих к одной социальной группе, заражают друг друга своими эмоциями и утрачивают свою самостоятельность настолько, что становятся медиумами, исполняющими волю какого-то деятеля, принадлежащего к надчеловеческой области бытия. Прав был ксендз, который перед аудиенцией сказал Мицкевичу, что соединять свою душу нужно не с душами других людей, а с Духом Господа Иисуса Христа. Соединение души с волей Божией сублимирует всякую страсть, освобождает ее от чрезмерностей, от искаженных влияний ненависти, от разрушительных телесных проявлений и увеличивает свободу личности: действуя в состоянии «стояния пред Богом», человек становится не слепым медиумом, а высокосознательным, сохраняющим свою самостоятельность сотрудником Божиим.[11]
Мицкевич прибыл в Константинополь как волонтёр в Крымской войне, но здесь его ожидала внезапная смерть: в Крым отправились воевать казаки Замойского и Чайковского. Адам Мицкевич умер в Стамбуле в 1855 году. Поляки всегда помнили об этом и в 1870 году отстроили и приобрели сгоревший исторический дом. В 1984 году его собственником стало турецкое государство — здесь при содействии Польши был открыт мемориальный музей. Патронаж над домом-музеем Мицкевича осуществляет Музей турецкого и исламского искусства.[12]
14 декабря 1998 года в С.Петербурге трудами польского консульства был открыт памятник Адаму Мицкевичу (1798-1855). Бюст поэта установлен в Графском переулке (cкульптор — Григорий Ястребенецкий, архитектор — Станислав Одновалов).
С разгромом Турции в 1878-1879 гг. польские патриоты перестали на нее уповать, «золотой век» закончился. Но симпатии сохранились: современные турки не забывают, что Польша, восстановив независимость в 1918 г., стала первой в мире страной, признавшей новую республику Мустафы Кемаля.
Лехистан и Ичкерия (Польские мюриды имама Шамиля)
В ноябре 1830 года поляки подняли восстание против царской России, занявшей значительную часть прежнего польского государства, но потерпели поражение. Череда антиколониальных восстаний полыхала в Польше в 1846, 1848 и 1863 годах. Российские самодержцы, начиная с Николая I, не только жестоко подавляли восстания, но и проводили репрессии в отношении повстанцев. Часть из них была казнена, а оставшиеся были насильно направлены служить в российской армии на Кавказском театре военных действий, где в то время Россия терпела крупные поражения от крепнущего Имамата, во главе с духовным лидером и полководцем Шамилем.
Однако первая волна поляков, как пишет польско-французский исследователь Ежи Таргальски, около десяти тысяч военнопленных, была депортирована на Кавказ еще в 1812 году. Большая часть из них была освобождена в 1815 году, но поляки, отправленные служить на Кавказ в сороковых годах, еще встречали здесь некоторых из своих соплеменников.
Вторая волна — 9100 повстанцев, попавших в плен во время восстания 1830-1831 годов — была депортирована на Кавказ в 1832-1834 годы и осталась там на 20-25 лет. Наконец, до конца пятидесятых годов царские власти депортировали на Кавказ несколько тысяч польских повстанцев и партизан и около 20 тысяч новобранцев из Центральной Польши. В 1840 году французский консул в Тифлисе отмечал, что на 160 тысяч русских солдат на Кавказе приходится 25-30 тысяч поляков.
Поляки, депортированные на Кавказ, особенно повстанцы 1831 года, с самого начала отказывались участвовать в войне против горцев-мусульман, подобно самим полякам ведущих неравную войну за свою независимость с огромной империей, и регулярно предпринимали попытки бежать в Персию.
Некий Гралевский, который служил в царской армии на Кавказе с 1844 по 1857 год и встречал здесь польских ветеранов 1831 года, утверждал, что «одни тянулись с самого начала к грузинам, а другие хотели любой ценой перейти на сторону горцев». Наконец, в 1835-1836 годах, польские повстанцы начали группами, со всей военной экипировкой, пробивать себе дорогу в Турцию, Персию и в горы Кавказа.[13]
Руководитель Стамбульского политического представительства поляков Михал Чайковский (впоследствии Мехмед Садык-паша) в своем рапорте польскому правительству в изгнании от 23 апреля 1843 года предлагал установить контакты с имамом Шамилем, чтобы оказать ему военную помощь и организовать массовый переход польских солдат на Кавказе на сторону горцев.
Роман Сангушко, который был взят в плен во время восстания 1831 года и отправлен служить в русскую армию, рассказывает о приключениях некоего Барановского, который, перейдя на сторону имама, давал полезные советы горцам и командовал целыми батальонами. Другой поляк, вернувшийся с Кавказа, рассказывал матери Сангушко, что горцы отпускали польских военнопленных на свободу и «рассматривали их дело как общее со своим…»
Согласно Калиновскому, который провел год в армии Шамиля, у последнего, в сороковых годах был иностранный полк, включавший в себя вместе с другими иностранцами и поляков. Они служили, в частности, в артиллерии и изготовляли оружие. Другой польский беженец, прибывший с Кавказа в Турцию, некий Гротовский, утверждал, что поляк, повстанец 1831 года, которого звали Шанявский, был советником у имама.[14]
Становление сегодняшней мусульманской общины
В 1960-е годы число мусульман в Польше составляло 15 тысяч человек. Почти все они были татарского происхождения; их предки прибыли сюда как торговцы в Х1Х столетии, когда восточная часть нынешней Польши входила в состав России. Районом их концентрации являлся город Белосток на востоке страны, где сохранились старые мечети в Богониках и Крушинянах.
Проект строительства мечети в Варшаве был отложен из-за начавшейся Втopoй мировой войны. Но в 1980-х гг. снова был поднят вопрос о строительстве столичной мечети – из-за тенденции мусульман из восточных районов страны обосноваться в Варшаве. В те годы в польской столице проживал имам Махмуд Таха Зук, гражданин Польши, представлявший польских мусульман в сфере религиозной и социальной активности. В тот период в Польше не было никакой организованной мусульманской деятельности.
Татары перестали составлять большинство среди мусульман в стране, когда в социалистическую Польшу начали приезжать, в основном на учебу, выходцы из арабских стран Ближнего Востока. В 1960-1980-х годах их прибыло в Польшу около 20 тысяч, многие остались здесь, создали семьи, нашли здесь работу.
Очередное увеличение количества мусульман наступило после краха коммунистического режима. С середины 1990-х годов в Польшу начали приезжать тысячи беженцев со всего мира. По словам Юзефа Конопацкого, главного редактора выходившего в Польше журнала «Мир ислама», в те годы большинство среди новых эмигрантов составляли арабы — около 8 тысяч, чеченцы — около 3 тысяч, затем шли турки и иранцы. Это было количество легальных эмигрантов-мусульман, сколько же в Польше нелегалов — не знает никто. Также в Белостоке проживает около двух тысяч мусульман (татар), которые сохраняют свою религию уже 600 лет.
Считается, что на 2012 год в Польше, с ее 40-миллионным, преимущественно католическим, населением, проживало около 30 тысяч мусульман. Большинство из них — в Варшаве, это в основном — приезжие из Египта, Палестины и Турции. В Польшу также приезжают жители Марокко, Ливии, Сирии, а в ходе конфликта на Балканах туда ехали боснийцы и албанцы. Сегодня приезжающие в эту страну — в основном, бизнесмены и беженцы. Ежегодно в Польше оседает около двух тысяч новых мусульман. По сравнению с Францией, Германией или Великобританией, где численность мусульманского населения исчисляется миллионами, это не так много.
Тем не менее, эмигранты из стран Ближнего Востока в Польше, не менее активные и инициативные, чем их земляки в других странах Европы. После 1990 года они начали объединяться и создавать исламские организации. При этом мусульмане Польши пользовались опытом организационной работы, наработанным ранее мусульманами Западной Европы и Ближнего Востока.
Очень часто наиболее активными членами таких организаций становятся, прежде всего, поляки, принявшие ислам. Назвать хотя бы приблизительное количество поляков, принимающих ислам, чтобы отследить динамику этого процесса, сложно. Польская мусульманская община находится пока только на этапе своего становления и укрепления рядов. Но, по словам Селима Хасбуевича, председателя Союза татар Польши, явление перехода католиков в ислам начало набирать обороты после 11 сентября 2001 года, хотя, к примеру, ещё в начале 1990-х годов такие случаи в Польше не были известны. Сегодня, по некоторым подсчетам, количество поляков, обратившихся в ислам, составляет около тысячи.
По словам польского социолога Збигнева Гранковского, в ислам обращаются очень молодые люди, часто в еще юношеском возрасте. В своем интервью журналисту Алексею Дзикавицкому один польский студент, пришедший к принятию ислама через Интернет, признался: «Я из города Седлице — это на полпути от Варшавы до границы с Белоруссией. Живу уже в столице, но не хочу называть имя, чтобы меня не узнали. Я скрываю от родителей, что принял ислам. Они католики, и наверняка меня бы не поняли. Понимают ли другие? Не знаю…»
Сравнительно недавно в ислам перешел лидер довольно популярной в Польше хип-хоп группы «Грамматик» Лешик Казимирчик. В своем последнем хите он поет: «Иногда наступают в жизни минуты, когда хочется наплевать на все, но надо их перетерпеть, доверится Богу…».
Сегодня в Польше действует ряд ассоциаций, объединяющих мусульман, таких как Мусульманский религиозный союз (созданный еще в период между мировыми войнами), Мусульманская лига и другие. Эти структуры объединяют, главным образом, студентов и лиц, приехавших из исламских стран и работающих в Польше.
Избранный в 2007 году муфтием 30-летний имам мечети города Белосток татарин Томаш Мицкевич заявил, что до 2010 года в наиболее крупных польских городах будут построены и открыты около 10 новых мечетей, а где мусульман меньше — молитвенные дома. Он сообщил также о том, что в Польше будет создан Исламский центр стран Центральной Европы, одна из целей которого — выполнение посреднической миссии между исламом и христианством.
Польша и «чеченский вопрос»
Вскоре после ликвидации военного блока стран Варшавского договора и распада Советского Союза началась 1-я чеченская война. Польские власти, как и полтора столетия назад, встали на сторону чеченских сепаратистов. Ничего удивительного, что польская пресса с сочувствием писала о «чеченских партизанах, борющихся против России и коллаборационистов». И снова вспомнили о том, что польский кумир Адам Мицкевич организовывал польский казацкий легион для участия в Крымской войне на стороне «цивилизованной» Оттоманской империи против «варварской» России. И сегодня уголовному мятежу боевиков пытаются придать романтический ореол национально-освободительного движения.
Вскоре после заключения «Хасавьюртовского соглашения» началась 2-я чеченская война. И по-прежнему польские власти поддерживали самопровозглашённую «Ичкерию». Однако к началу 2000-х гг. общественное мнение стало постепенно склоняться на сторону России. В Интернете стали появляться десятки откликов на очередные события в Грозном. И что характерно, в большинстве своем они выражали объективное понимание причин происходящего в Чечне.
Почему мы все время слышим крики геноциде чеченского народа? – вопрошала читательница «Газеты выборчей», подписавшаяся популярным в Польше женским именем «Крыся». — Хочу заметить, что рядом с этим народом тихо и спокойно живут подобные им народы: кабардинский, балкарский, карачаевский, черкесский, дагестанский, ингушский, осетинский. И как-то обходятся без лишения жизни себя и других… Имеют (так же, как имела Чечня) свои правительства, являются мусульманами и почему-то не стремятся к «свободе» любой ценой. Жаждут стабильности.
А за что бьются в Чечне? Какая цель может оправдать неуважение к чужой и собственной жизни, к счастью ближних? Что за человек этот Масхадов, если ради него должны гибнуть тысячи человеческих личностей? Что такого может гарантировать его правительство?[15]
…1 сентября 2004 года исламистские боевики захватили школу с заложниками, при освобождении которых погибло несколько сот человек. Это дало повод к очередному витку русофобии в польской печати. В октябре 2004 года влиятельный польский журнал «Пшеглонд» опубликовал статью историка и публициста Анджея Валицкого, действительного члена Польской академии наук и профессора Университета Нотр Дам в штате Индиана (США), «Политика недружественных жестов» о роли «чеченского вопроса» в польско-российских отношениях. Автор полемизировал с рядом тогдашних публикаций на чеченскую тематику, опубликованных в польской «Газета выборча». Перевод статьи приводится с сокращениями.
Реакция польских средств массовой информации на резню в Беслане может быть охарактеризована как «антироссийское сумасшествие». Трудно отрицать, что реакция всей польской прессы не левой политической направленности определялась враждебностью к России и «сочувствием по отношению к чеченским борцам за свободу». Можно было бы обратить внимание на некоторую непоследовательность поведения президента Польши. В соответствии с повсеместно принятыми международными правилами Квасьневский должен был бы передать соболезнования президенту Российской Федерации. Можно в общем-то предполагать, что официальные соболезнования «североосетинскому народу» были выражены как невольной жертве российско-чеченского конфликта, что явилось исполнением ожиданий польских правых сил, страдающих от антироссийской аллергии.
Удивляет тот факт, что публицисты «Газеты выборча» вместе с ее главным редактором отнеслись к фактам участия арабских боевиков в чеченской войне как к московской пропаганде. Удивляет и то, что газета без комментариев опубликовала заявления Басаева о том, что он не знал Усамы бен Ладена и не поддерживал с ним никаких связей. Хаттаб погиб от руки россиян. В ответ на его смерть чеченские экстремисты напали в Каспийске на военный оркестр, окруженный детьми и ветеранами войны. Погиб 41 человек. Президент Буш прореагировал на это тогда выражением солидарности с Россией. В отличие от него «Газета выборча» опубликовала в те дни статью с фотографией Хаттаба и написала, что люди его типа «мечтали о чем-то чистом, справедливом, что могло бы положить начало возрождению в их родных странах». Таких статей «Газета выборча» никогда не публиковала в связи с палестинским терроризмом, хотя среди боевиков ХАМАС также хватало «героических идеалистов». Таким образом, использовались двойные стандарты, игра на антироссийских подсознательных эмоциях польских читателей.
Выразительным примером распространенного в польских средствах массовой информации отношения к России является статья Марчина Войчеховского, опубликованная в «Газете выборча» 17 сентября 2004 года, из которой следует, что единственный террорист, выживший в Беслане — Нурпаши, является «добрым» террористом, который не способен убить даже курицы и который глубоко переживает от того, что был вынужден вести войну с россиянами. Меня не интересует, сколько правды во всем этом (на свете бывают всякие чудеса), в этом контексте меня интересует лишь одно: была бы возможной публикация такой статьи, если бы нападение было совершено на американскую или израильскую школу? Без всяких сомнений ясно, что подобное было бы невозможным. Это, увы, наводит на мысль, что в Польше к России относятся как к парии международного сообщества, которая не может рассчитывать на такое же к себе уважение, как более сильные или влиятельные члены международного сообщества. Если это так, то это стало грубым политическим и моральным просчетом, вписывающимся в целую серию подобных жестов по отношению к России.[16]
А тем временем продолжалась «чеченизация Лехистана». На конец 2005 года в Польше 90% всех беженцев в стране составляли чеченцы.[17] Но для поляков это оборачивается головной болью. Так, в декабре 2009 года мигранты из Чечни и Ингушетии захватили польский поезд, который направлялся в Страсбург. Они заявили, что хотят добраться до Страсбурга, чтобы пожаловаться на плохие условия содержания в центрах временного размещения. Пограничники окружили состав и пытались уговорить мигрантов покинуть вагоны. На поезде беженцы написали слово SOS.[18]
Польша стала прибежищем для чеченских боевиков, таких как Руслан Озниев. Eгo биография туманна и запутанна. По некоторым данным, он в 16 лет участвовал в нападении на Дагестан, а потом через год (в 2000-м) — в атаке на псковских десантников и пермских омоновцев. А в 2003 году был приговорен к двум годам и девяти месяцам лишения свободы за участие в незаконном военном формировании. После освобождения Озниев уехал в Польшу, где получил политическое убежище.
До 2004 года Руслан Озниев жил тихо и мирно, а в боевики его завербовали уже во время эмиграции. В 2007 году Руслан Озниев вернулся в Россию и якобы был даже задержан в Москве по подозрению в подготовке покушения на Рамзана Кадырова. А в 2011 году он был приговорен к 17 годам лишения свободы за подготовку серии терактов в Москве.[19]
Дело Ахмеда Закаева
С 16 по 18 сентября 2010 года в польском городе Пултуске проходил «Всемирный конгресс чеченского народа», организованный самопровозглашенным правительством так называемой «Республики Ичкерия». В конгрессе приняли участие около 200 чеченцев со всего мира. Среди гостей были представители Европарламента и ООН. Этот конгресс также намеревался посетить Ахмед Закаев.
Российские власти в течение ряда лет обвиняли Закаева в причастности к терроризму и организации убийств мирного населения, и он был объявлен в международный розыск. (В 2000 году на «Всемирном конгрессе чеченского народа» в Копенгагене Россия потребовала от датчан арестовать Закаева. Тогда он был задержан, но отпущен на свободу, так как Россия, якобы, не предоставила исчерпывающих доказательств его вины).
По поводу предстоявшего визита Закаева в Варшаву в польском МИДе заявляли: «Нет никаких правовых оснований для отказа во въезде в страну Ахмеда Закаева». «Польша является демократическим государством, где проводились, проводятся и будут проводиться различные съезды и собрания общественности, гарантированные Конституцией», — сказал пресс-секретарь ведомства Марчин Босацкий. Вместе с тем он напомнил: конгресс чеченцев организует «так называемое правительство Чеченской Республики Ичкерия, которое не признавала и не признает ни одна страна в мире, в том числе Польша».[20]
«Мы считаем проведение таких конгрессов крайне опасным делом», — сказал журналистам посол России в Польше Александр Алексеев. Он напомнил: наша страна ведет сложную борьбу против международного терроризма. «Когда на территории какой- либо страны организуется встреча тех, кто так или иначе причастен к терроризму, мы воспринимаем это с болью», — заметил дипломат. «Пора закончить делить террористов на своих и чужих. Есть люди, которых мы требуем к международной выдаче. В частности,
Закаев — это человек, в отношении которого есть нeoпpoвеpжимыe данные о его участии в террористической деятельности. Наше крайне негативное отношение к подобного рода мероприятиям имеет очень серьезную основу, и мы надеемся на то, что дружественные нам страны с пониманием отнесутся к этой позиции», — сказал российский посол.[21]
«Эти люди не знают о таком понятии, как национальные границы, они действуют по всему миру, и только путем международного сотрудничества мы сможем справиться с этим колоссальным вызовом», — напомнил Алексеев. Дипломат пообещал: если Москва узнает о нахождении на территории Польши Закаева или какого-либо другого человека, которого ищет российская прокуратура по обвинению в уголовном преступлении, то будет требовать его выдачи.
Пресс-секретарь главного коменданта польской полиции Мариуш Соколовский сообщил: в случае появления Ахмеда Закаева на территории Польши его задержит полиция либо пограничники. «Международный ордер обязывает все государства, входящие в Интерпол, предпринять меры к задержанию указанного лица»,[22] — сказал Соколовский.
В случае появления Закаева на территории Польши он будет задержан, сообщил пресс-секретарь прокуратуры республики Матеуш Мартынюк. Если его задержат, то «после допроса прокуратура обратится в суд, который должен вынести решение о временном аресте». По запросу Генпрокуратуры РФ его потом экстрадируют в Россию.
15 сентября 2010 года прокуратура и полиция Польши выдали ордер на задержание Ахмеда Закаева. Как сообщил журналистам Мариуш Соколовский, «польская прокуратура выдала ордер на розыск и задержание главы эмиграционного правительства Чечни Ахмеда Закаева, объявленного в международный розыск».[23] Обвинение запросило арест на максимальный срок — 40 дней. «По отношению к Закаеву следует применить самые строгие меры», — сообщила пресс-секретарь польской прокуратуры Моника Левандовская.[24]
Однако 16 сентября Закаев объявил, что «сам явится в варшавскую прокуратуру». Но когда утром 17 сентября он в Варшаве садился в автомобиль, его задержала полиция и после положенных процедур проверки документов в корректной форме предложила пересесть в полицейскую машину, которая и доставила его в окружную прокуратуру.
Тут же представители всех польских политических сил — от правых до посткоммунистов — высказались, что исполнение процедур необходимо, но Польша не должна идти на экстрадицию Закаева в Россию. Особую активность в защите Закаева проявила оппозиционная партия «Право и справедливость» (возглавлявшаяся Ярославом Качиньским), попытавшаяся обвинить власти Польши в «прогибании» перед Россией, свидетельством чего, по ее мнению, стало задержание Закаева полицией. Впрочем, премьер Туск заявил публично, что решение будет приниматься «в соответствии с нашим пониманием польских интересов, пониманием честности и справедливости», а также, что следование праву вовсе не означает, что «мы будем исполнять заказ России в отношении этого человека».
Затем прокуратура передала дело в окружной суд, а российская прокуратура стала спешно готовить для передачи польской стороне документы, на основании которых могла бы произойти экстрадиция Закаева. Многие и в Польше, и в России предполагали, что Закаев будет задержан на 30—40 дней до судебного процесса об экстрадиции.[25] Однако после шестичасового допроса его отпустили на все четыре стороны — без залога и поручительства. Заполучитъ беглеца Москва не смогла даже с помощью солидной кипы документов по его делу, переданных накануне Варшаве. Суд сослался на вердикт британских коллег, который в ноябре 2003 года предоставил Закаеву статус беженца. А по законодательству ЕС этот статус распространяется на все страны Евросоюза, в том числе и на Польшу. А значит, экстрадиция рассматриваться не будет. Закаев вышел из суда, тут же отправился в Пултуск и был встречен участниками конгресса выкриками: «Свободная Чечня!» и «Аллах Акбар!»[26]
«Ситуация вокруг личности разыскиваемого Россией Ахмеда Закаева, который находится в Польше, не должна влиять на качество отношений между Москвой и Варшавой», — заявил посол России в Польше Александр Алексеев. По его словам, это было бы несправедливо по отношению к полякам и россиянам, которые хотят построить дружественные отношения. «Мы сожалеем относительно решения суда и считаем, что это решение имеет политический подтекст. Мы рассчитываем, что в дальнейшем при рассмотрении этого вопроса правовые составляющие также будут учтены. Надеюсь, что чуть позже наши компетентные органы после ознакомления с решением суда составят ноту. Однако я уверен, что Закаев не будет решать судьбу польско-российских отношений», — подчеркнул Алексеев.[27]
Между тем по поводу «чеченсколго конгресса» возник конфликт между полевым командиром Доку Умаровым и Ахмедом Закаевым. Умаров обвинил Закаева в том, что тот на проведение трехдневного Всемирного конгресса чеченского народа в Польше получил от фонда Джорджа Сороса 10 миллионов долларов. Доку Умаров заявил, что от этих денег «нет и не будет никакой пользы джихаду и мусульманам», поскольку главной целью конгресса, якобы, был раскол среди сторонников вооруженного подполья. Сам Закаев опроверг информацию о финансировании со стороны Сороса.[28]
А вот чьи национальные интересы защищало в этой истории белорусское ТВ — большая загадка. На государственном, Первом канале, прошел сюжет про «Всемирный чеченский конгресс» и счастливое освобождение Закаева — «мятежного чеченца» и «главу непризнанной республики». [29]
Политика двойных стандартов
На популярное в среде сепаратистов требование вывести российские войска из Чечни один из читателей «Газеты выборчей» ответил так: «Я бы не дал полной гарантии окончания войны в Чечне после ухода оттуда российских войск. Взгляните на Афганистан после того, как они оттуда вышли. А что сделалось с Чечней после первой войны в 1994 году?.. Каждый чеченец с карабином — это абсолютная власть. Чеченцы борются между собой, и это для них нормальное явление. То, что было здесь спокойно во времена коммуны, объясняется исключительно тем, что они не имели в руках «Калашниковых».[30]
Защищая кавказских исламистов, польские власти, тем не менее, вслед за США отправили «ограниченный контингент воинов интернационалистов» в Афганистан и Ирак. И вскоре почувствовали, что «наступили на грабли». Так, осенью 2006 года представитель правительства «Исламского Эмирата Афганистан» Кари Мухаммад Юсуф сделал официальное предупреждение правительству Польши в связи с намерением последней отправить в Афганистан дополнительный контингент из 1000 польских солдат на помощь США, в то время как почти все остальные союзники Америки отказывались это делать. В связи с тем, что «Исламский Эмират Афганистан» не имел дипломатических отношений с Польшей, предупреждение было сделано через СМИ, в частности, через информационное Агенство Афган-Исламик-Пресс.
«До сих пор Польша должна была радоваться тому, что ее солдаты не принимали активного участия в войне, как это делали армии США и Англии. Посмотрите на участь солдат этих стран. США поступили мудро, переложив на плечи НАТО участие в этой несправедливой и незаконной войне. Если на то будет воля Аллаха, Польша тоже потерпит поражение. Мы советуем правительству Польши пересмотреть свое решение и не посыпать свои войска в Афганистан».
Мы обращаемся с этим призывом к парламенту и народу Польши. Канадские и английские войска, которые считаются очень сильными, терпят в Афганистане поражения, поэтому вы тем более не должны принимать решение об отправке ваших войск в Афганистан. «Правительство Польши утверждает, что оно посылает свои войска… «в помощь афганцам». Посмотрите на эту безумную логику. Сначала они разрушают дома афганцев своими бомбами, а затем говорят, что помогают восстанавливать эти дома. Под видом помощи эти люди используют против афганцев танки, пушки и бомбы. Что касается марионеточного «правительства», то у Хамида Карзая меньше власти, чем у любого рядового армии США». [31]
Почувствовав, что «запахло жареным», польские власти попытались в Афганистане уйти на «вторые роли». И вот что получили. В декабре 2006 года эксперты указывали на то, что польская миссия в Афганистане будет не «стабилизационно-учебной» как в Ираке, а «боевой». «Жиче Варшавы» сообщило о разногласиях между командованием НАТО в Афганистане и военными из Польши по поводу будущей дислокации польского подразделения. Так, поляки хотели бы разместиться на относительно безопасной базе Баграм под Кабулом, в то время как союзники по НАТО тpeбовали, чтобы польский контингент расположился на одной из небольших отдаленных от столицы баз, где опасность нападений и обстрелов со стороны талибов значительно выше, чем в Баграме. На 2006 год на этой базе было расквартировано около 190 польских военнослужащих. После прибытия механизированного батальона общая численность солдат и офицеров Войска Польского в Афганистане достиг почти 1,2 тыс. человек.[32]
Предоставляя политическое убежище чеченским боевикам, польские власти долгое время не решались посылать свои войска в Ирак. В феврале 2003 года британская разведка прослушивала телефонные переговоры тогдашнего премьер-министра Польши Лешека Миллера. Это утверждал влиятельный и хорошо инфopмиpoвaнный еженедельник «Впрост». Прослушивание переговоров Лешека Миллера было предпринято с целью установить действительно ли он собирается послать войска в Ирак для участия в силах коалиции или его заявления о поддержке действий США и Великобритании являются только декларацией. По данным «Впрост», прослушивание скорее всего началось 9 февраля 2003 года с личной санкции премьер-министра Великобритании Тони Блэра. Он опасался, что в последнюю минуту Миллер может поддаться давлению членов своего кабинета, возражавших против участия в иракской миссии, и не отдать приказ на посылку солдат Войска Польского в Ирак. Техническая часть прослушивания была организована с помощью аппаратуры Агентства национальной безопасности США, установленной в Великобритании. В компьютер был введен фрагмент голоса Лешека Миллера, после чего автоматически стали отбираться и распечатываться все высказывания польского премьера, где содержалось ключевое слово «Ирак». Операция проводилась под личным контролем директора ЦРУ США Джорджа Тенета и руководителя британской спецслужбы МИ-6 Джона Скарлетта.[33]
Но всё же польский контингент был отправлен в Ирак, где вскоре у «легионеров» начались проблемы. Не дождавшись обещанной министерством обороны Польши новой техники, военнослужащие польского контингента в Ираке сами стали модернизировать и бронировать свои внедорожники и грузовики. Бока «бронировались» мешками с песком, а окна — бронежилетами. На крышах «Хонкеров» и в кузовах «Старов» солдаты самостоятельно монтировали самодельные поворотные турели для пулеметов, а на радиаторы укрепляли старые покрышки, чтобы легче было таранить сложенные боевиками баррикады.
Завесу над тайной, почему обещанные модернизированные машины так и не прибыли в Ирак, приоткрыл Войчех Лучак, издатель военного журнала «Рапорт». Министерство национальной обороны Польши для массовой закупки «Гиен» и «Скорпионов» просто не имело средств и рассчитывало, что американцы в рамках помощи пришлют польскому контингенту свои бронированные внедорожники «Хаммер». Однако американцы бесплатно передали Войску Польскому подержанные военно-транспортные самолеты «Геркулес» и больше денег на верного союзника тратить не пожелали.[34]
Ежегодно содержание в Ираке контингента численностью 2,5 тысяч человек обходилось в те годы Войску Польскому в 100 миллионов долларов. При этом не учитывались расходы на поддержание в боеспособном состоянии техники и вооружений. В 2003 году США компенсировали Польше всего 27 миллионов долларов. Руководство министерства национальной обороны Польши надеялось, что в течение 12 ближайших месяцев американские союзники выплатят Польше за Ирак 66 миллионов долларов. В соответствии с тогдашними социологическими опросами, 75% поляков выступали за вывод польского контингента из Ирака. Лишь с сентября 2003 по декабрь 2004 года в Ираке погибло 13 польских военнослужащих.[35]
В феврале 2005 года Войско Польское в срочном порядке приступило к строительству психо-неврологической больницы для лечения военнослужащих, чья психика была травмирована в ходе боевых действий в Ираке. Об этом на страницах газеты «Жиче Варшавы» заявил заместитель министра национальной обороны Польши Януш Земке. С каждой очередной сменой польского военного контингента в Ираке увеличивалась численность солдат и офицеров, страдавших от так называемого «боевого стресса». Если в первой смене, отправившейся в Ирак летом 2003 года, проблемы с психикой испытали по возвращении всего семеро военнослужащих, то во второй таких было уже 23 человека. В третьей смене больных было больше всего. Военные медики полагали, что на этот раз в лечении нуждались более тридцати военнослужащих. Это объясняется тем, что с течением времени иракские боевики активизировали нападения на польский контингент, и каждой новой смене приходилось все чаще находиться под неприятельским огнем. Симптомами «боевого стресса» являлись бессонница, кошмарные галлюцинации, проблемы с желудком, непроизвольное мочеиспускание, повышенная утомляемость. В Ираке ротация польского контингента осуществлялась каждые пол года. Третья смена насчитывала около полутора тысяч военнослужащих. [36]
Полумесяц против креста
Пока Войско Польское билось с исламистами в Ираке и Афганистане, они формировали «пятую колонну» в самой Речи Посполитой. В Польше — стране, в которой большинство жителей причисляет себя к католическому вероисповеданию, присутствие религиозных символов в школе — вопрос, в последнее время вызывающий споры.
В частности, как сообщали несколько лет назад польские СМИ, трое учеников в одном из городских образовательных учреждений Вроцлава направили письмо на имя директора, в котором протестовали против креста, висевшего на стене. «Размещение религиозных символов в общественном учреждении мы рассматриваем как проявление школой предпочтения конкретного вероисповедания», — писали молодые люди. Директор не знал, как поступить — согласно распоряжению министра образования от 1992 года, крест может висеть. Но, по мнению мусульман, не должен. Компромисс был найден: кресты оставили в тех классах, где проходят занятия религией.
Как сообщили в министерстве образования Польши, «учащимся школ не запрещено иметь при себе религиозные символы либо пользоваться предметами одежды, предусмотренными религиозными рекомендациями или требованиями определённого вероисповедания». Это относится, например, к платкам, которые надевают девочки-мусульманки. При этом хиджабы — это для Польши все-таки экзотика, а в уборе, закрывающем лицо, как чадра или паранджа, ученице, по мнению некоторых преподавателей, проще списывать со шпаргалки. Обычно девушки-мусульманки ходят в школу в платках, а те, кто не хочет выделяться, носят специальные шапки с козырьком и водолазки либо шарфики.[37]
Польские власти вынуждены всё чаще учитывать «исламский фактор». Так, в марте 2012 года в польской прессе обсуждались новые правила Польского футбольного союза о том, какие предметы нельзя проносить на футбольные матчи Евро-2012. В черном списке оказались не только оружие и бутылки, но и «материалы расистского, ксенофобского, политического, религиозного и агитационного содержания». Пресс-секретарь Евро-2012 в Польше Юлиуш Глузки сообщил, что речь, разумеется, идет не о нательных крестах или других повседневных религиозных символах. «Медальоны, крестики никто отбирать не будет. Это было бы как минимум несправедливо. У всех свои взгляды, свои убеждения», — пояснил он. «Но в рамках программы Respect, то есть «Уважай», которую поддерживает УЕФА, мы стремимся соответствовать следующему принципу: на Евро приедут представители разных стран, разных рас, разных воззрений. К этому нужно относиться с уважением. И, конечно, необходимо избегать любого рода демонстраций того, что, мол, «мои религиозные убеждения важнее, чем твои». Так что, если кто-то несет плакат с полумесяцем, то есть выражает желание демонстрировать свои религиозные взгляды, мы к этому относимся с пониманием, но из уважения к представителям других верований этот символ придется оставить в камере хранения.[38]
…Возвращаясь к «чеченско-польской проблематике», читатель «Газеты выборчей» отвечает своему собеседнику, который пытался оправдать действия экстремистов особо ценимым в Польше «стремлением к независимости»: «Русские пока не хотят уступать. Привыкли жить с чеченцами долгие годы в мире. А то, что некоторым чеченским бандитам это мешает, то уж их извечная проблема. Каждый чеченский командир — это «истинная» власть в стране. Нужны ли еще комментарии? Если так и дальше будешь думать, уступать и поддерживать «борьбу за независимость», которую, что, очевидно, не поддерживает чеченский народ в целом, то со временем можешь даже в Варшаве ожидать, что будешь молиться Аллаху пять раз в день».[39]
[1] Кудряшов Константин. Великий плохой писатель // Аргументы и факты, № 45, 2011, С. 60.
[2] Левитский А., свящ. Очерк истории Православия в городе Калише. Варшава, 1901, С. 6.
[3] Там же, С. 10.
[4] Талалай Михаил. Польша плюс Турция минус Россия // Русская мысль, № 4284, 16-22 сентября 1999, С. 18.
[5] Там же.
[6] Летопись жизни и творчества Александра Пушкина. Т. 2. М. 1999, С. 380.
[7] Шульц С. Храмы Санкт-Петербурга. Спб. 1994, С. 236.
[8] Пушкин А.С.Собрание сочинений. т. 2. М. 1974, С. 316.
[9] Там же, С. 316.
[10] Лосский Н.О. Условия абсолютного добра. Париж, 1949, С. 329.
[11] Там же.
[12] Талалай Михаил. Польша плюс Турция минус Россия // Русская мысль, № 4284, 16-22 сентября 1999, С. 18.
[13] Курахви Руслан. Мусульмане Речи Посполитой: прошлое, настоящее, будущее // http://tatarica.yuldash.com/culture/article501/ 2008.
[14] Там же.
[15] Литературная газета № 2-3, 22 — 28 января 2003 г. С. 3.
[16] Карцев Алексей. Русофобия // Дуэль, № 42, 19 октября 2004, С. 7.
[17] Дуэль, № 47, 22 ноября 2005, С. 8.
[18] Метро, № 237, 16. 12. 2009, С. 8.
[19] Петелин Герман. «Одесских террористов» снабжали боевики // Известия, № 169, 10. 09. 2012, С. 4.
[20] Воропаев Василий // Известия, № 172, 16. 09. 2010, С. 5.
[21] Там же.
[22] Там же.
[23] Санкт-Петербургские ведомости, № 174, 16. 09. 2010, С. 3.
[24] Алешина Марина. Закаева допросили и отпустили // Известия, № 174, 20. 09. 2010, С. 5.
[25] Липский Андрей. Из Закаева не получился Поланский // Новая газета, № 104, 20. 09. 2010, С. 5.
[26] Там же, С. 5.
[27] Закаев признан беженцем // Санкт-Петербургские ведомости, № 176, 20. 09. 2010, С. 1.
[28] Мухин Владимир. Немотивированные теракты бандподполья // Независимая газета, № 239, 3. 11. 2010, С. 2.
[29] Алешина Марина. Указ. соч., С. 5.
[30] Литературная газета № 2-3, 22 — 28 января 2003 г. С. 3.
[31] Дуэль, № 42, 17 октября 2006, С. 7.
[32] Карцев Алексей // Дуэль, № 51, 19 декабря 2006, С. 8.
[33] Карцев Алексей. Обыкновенная демократия // Дуэль, № 28, 13 июля 2004, С. 7.
[34] Карцев Алексей // Дуэль, № 39, 28 сентября 2004, С. 8.
[35] Карцев Алексей // Дуэль, № 49, 7 декабря 2004, С. 8.
[36] Карцев Алексей. Едет крыша // Дуэль, № 10, 7 марта 2005, С. 7.
[37] Рокоссовская Ариадна. Шапки с козырьком лучше экзотики // Российская газета, № 257, 8. 11. 2012, С. 9.
[38] Рокоссовская Ариадна. Крест и полумесяц попали в немилость // Российская газета, № 62, 22. 03. 2012, С. 8.
[39] Литературная газета № 2-3, 22 — 28 января 2003 г. С. 3.
// Доклад архимандрита Августина (Никитина) на VII международной научной конференции «Менталитет славян и интеграционные процессы: история, современность, перспективы», проходившей 23-24 мая 2013 года в Гомеле (Беларусь).
