На сегодняшний день в представлении немецкого обывателя хорошая «мультикультурность» сводится к итальянским и греческим ресторанам, к ларькам с дешёвыми помидорами и кебабами, к «турецким» магазинам, где овощи и зелень можно купить дешевле, чем у немецкого «бауэра», к русской забегаловке у вокзала, где его накормят порцией пельменей за три евро и напоят рижским бальзамом. Он готов терпеть закутанных в чадру или в платки женщин — пока они работают уборщицами или же остаются в пределах «своих» кварталов. Но когда его дети, придя из муниципального детского сада, пытаются заговорить с ним по-арабски! Когда они в первом классе начальной школы не могут научиться читать и писать на родном языке, потому что большинство детей в классе — иностранцы! А уж когда турецкие дети во время игры кричат его ребёнку: «Христианская свинья!» — обыватель всерьёз начинает задумываться о судьбах Европы».
В Германии много мусульман, и один из наиболее деликатных вопросов связан с образованием. В частности, это объясняется тем, что в стране на разных уровнях образовательной системы в 2000 году насчитывалось около семисот тысяч учащихся, исповедующих ислам. Религиозное обучение входит в образовательные программы и контролируется государством, которое, будучи нейтральным по отношению к религии, тем не менее, сотрудничает с различными конфессиями по вопросам организации религиозного преподавания. Трудность внедрения исламского обучения в государственные школы обусловлена, главным образом, следующими обстоятельствами. Во-первых — это отсутствие какой-либо организационной формы, в рамках которой признавали бы друг друга различные группы мусульман и наличие которой позволило бы разработать обязательную программу преподаваемых предметов. Кроме того, это связано с тем, что в университетах не было необходимых преподавателей, а также отсутствовали четкие критерии распределения и отбора студентов, имеющих право слушать лекции по мусульманской религии.
В 2004 году в гамбургском районе Сан-Георг открылась первая в Германии начальная школа с преподаванием на двух языках – немецком и турецком. Две учительницы начали заниматься с классом, состоявшим из 21 ученика, — больше не набралось: родители неохотно отпускали сюда своих детей. Поэтому на занятия этих детей, живших по всему городу, собирал специальный автобус, и его оплачивало генеральное консульство Турции. «Ничего, — улыбался директор, — лиха беда начало!»[1]
В Германии власти разрешили преподавать в школах основы ислама, но с пожеланием, чтобы преподавание велось, как в Великобритании, в рамках курса истории религий. Но вскоре выяснилось, что для этого в школах просто не хватает преподавателей. Научный совет при министерстве об¬разования и научных исследований ФРГ подсчитал: для 700 тысяч будущих мусульманских школьников в скором времени понадобятся около 2000 учителей. Поскольку уроки религии в государственных школах могут вести только преподаватели с немецким дипломом, проект введения урока ислама едва не провалился. Всего Министерство образования выделило на пятилетнюю программу развития подготовки собственных учителей ислама 20 миллионов евро.[2]
В начале 2004 года в Мюнстерском университете открылось отделение, готовящее преподавателей ислама для средней школы. Несколько месяцев шли активные приготовления, проводились коллоквиумы, корректировались учебные планы. Предполагалось, что ко времени, когда студенты закончат учебу, для них в школах будут рабочие места.
В 2012 году в Германии открылся Центр исламской теологии. Он будет действовать на базе двух университетов — в Оснабрюке и Мюнстере. В первом вузе акцент будет делаться на обучение педагогов, во втором — на подготовку научных кадров. Предусмотрены кафедры для 15 профессоров. Студентов, желающих обучаться исламской теологии, предостаточно. Как рассказал официальный представитель Оснабрюкского университета Утц Ледербоген, некоторых даже пришлось отсеять — подвели отметки в аттестате. Всего по специальностям «исламская педагогика», «исламская религия» и «исламская теология» в университете будет обучаться 129 студентов. Как объяснил председатель комитета бундестага по внутренним делам Вольфганг Бозбах, лучше давать уроки мусульманским ребятишкам в государственных школах. Иначе они наберутся «знаний» на задворках мечетей у радикальных исламистов. Еще в 2010 году на базе университета Оснабрюка было открыто обучение имамов. Здесь до сих пор проходят двухлетнее «переобучение» священнослужители, приехавшие из Турции и арабских стран.[3] Курсы по исламской теологии введены в университетах Тюбингена, Эрлангена, Нюрнберга, Франкфурта. Выпускники получат диплом, позволяющий преподавать основы ислама в школах.
За прошедшие годы в Германии появилось четыре кафедры исламского богословия, на которых будут готовить мусульманских теологов и учителей. Здесь же будут разрабатываться и соответствующие религиозно-дидактические материалы по исламу. В сентябре 2008 года вышел первый учебник по исламу на немецком языке, который допущен в четырех федеральных землях.[4]
За введение в государственных школах по всей стране преподавания ислама высказались предсгавители оппозиции и СДПГ. Хотя вопрос этот все еше остается открытым, в школах многих городов страны практикуется, тем не менее, множество моделей преподавания ислама. Так, например, в Берлине, где учащиеся вольны в посещении уроков религии и этот предмет не контролируется со стороны государства, ислам преподается в двух школах. Единственное требование состоит в том, что занятия разрешается проводить признанной религиозной обшине. Именно такое разрешение получила в столице еще в 1998 году Исламская федерация.
Германия не нарушает права человека, оставляя мусульманских детей без начального религиозного образования. И учреждение нового факультета – это не победа мусульманской общественности, долго боровшейся за равноправие с христианами и иудаистами, которые изучают свою религию в рамках школьной программы и имеют оценку в школьных аттестатах. Как раз мусульмане меньше всего переживают из-за отсутствия в школах такого предмета, как ислам.
Ислам не был представлен в немецких школах по той простой причине, что у столь многолюдного религиозного сообщества нет в стране своего единого законного представителя, с которым правительство могло бы вести диалог по всем религиозным вопросам. У христиан есть Римско-Католическая и Евангелическо-Лютеранская Церкви, у иудаистов – Центральный совет евреев в Германии, а у мусульман, при обилии различных союзов и объединений, нет ни одного непререкаемого для всех авторитета. При этом наиболее крупные и признанные в Германии организации, такие как Центральный совет мусульман и Исламский совет, — не столько религиозные объединения, сколько, по оценке земельного правительства – «выразители политических интересов».[5]
Религия как дисциплина (в т.ч. учебные планы, оценка знаний и предоставление права на преподавание) является в Германии компетенцией государства, но нуждается в согласии соответствующих религиозных общин. В этой связи политика в области образования и министерства культов испытывают некоторые трудности, так как в стране нет единой организации различных исламских верований и, соответственно, нет центра, с которым можно было бы выработать общее рещение. Ислам не знает таких организационных структур, какими располагают Церкви, а имеющиеся отдельные организации часто возникали в контексте различных политических течений.
Все это не означает, что подрастающее поколение мусульман не получает надлежащего религиозного образования и воспитания. Как раз для этого возможностей в Германии хватает с лихвой. Умеренный традиционный ислам представляет, например, подотчетный турецкому Управлению по делам религии «Турецко-исламский союз при религиозном учреждении», обосновавшийся в Кельне (600 отделений по всей Германии). Фундаменталистское направление находится под сильным влиянием Саудовской Аравии (один из его центров – в Аахене). Можно выбрать и нечто среднее из богатого спектра направлений и толкований ислама.
Пока что уроки по исламу есть только в отдельных федеральных землях. Однако они не носят характера «ординарного урока религии», о котором идет речь в Основном законе, а целиком и полностью находятся в компетенции федеральных земель. Трудности с введением регулярных уроков ислама до сих пор были связаны с тем, что с исламской стороны нет общего для всех мусульман в Германии официального представителя, нет единой религиозной общности с однозначным членством и однозначным признанием германской Конституции. Что ввести урок религии в школе вовсе не так уж сложно, показал пример алевитской общины с четкой структурой (к ней в Германии принадлежат около 500.000 человек): с 2008/2009 учебного года в трех федеральных землях вводится «алевитский религиозный урок» в качестве «ординарного урока религии».[6]
Но не только бедность и безработица создают питательную почву для радикализации ислама, хотя сторонники «политики развития» и считали в своё время, что достаточно обеспечить бедным слоям третьего ми¬ра приемлемые жизненные условия — и они автоматически превратятся в просвещённых демократов. Возвращение к «своим» корням, опора на «свою» культуру и религию — явление, присущее на сегодняшний день не только социально обделённым, но и благополучным в имущественном отношении мусульманам, проживающим в Германии. Не только дети арабских иммигрантов, но и дети из турецких семей помимо обычных школ четыре раза в неделю посещают «школы Корана».[7]
Однако это-то и беспокоит правительство: уследить за всем, что происходит за закрытыми дверьми школ Корана, и какие ценности – часто весьма далекие от демократических – вбиваются в юные головы, совершенно невозможно. Об этом только остается догадываться, и догадки не вселяют оптимизма. К тому же все чаще разгораются скандалы, подобные разразившемуся вокруг боннской «Академии имени короля Фахда». В начале 2000-х гг. 500 учащихся этой школы воспитывались в духе непримиримого исламизма, а преподаватели были замечены в связях с «Аль-Каидой». (Из 50 известных спецслужбам боннских исламистов 17 посылали своих детей учиться в эти школы). Но закрыть Академию не удалось, потому что правительство Саудовской Аравии – формальный патрон школы – пригрозило закрытием немецких учебных заведений у себя в стране.
Одно из сравнительно новых явлений – открытие в Дуйсбурге исламского интерната, где живут 30 мальчиков, которые днем ходят в немецкую школу, а остальное время проводят вне контактов с внешним миром, в строго исламской среде. Открывшая заведение религиозная организация «Союз исламских культурных центров» уже содержит четыре подобных интерната в других землях Германии и планирует открытие новых. Умело приспосабливаясь к немецким законам, она представляет свои детища как «вклад в интеграцию», и тревога всех причастных к открытию инстанций, вплоть до министра по делам школ и молодежи Уте Шефер (Ute Schaefer) разбивается о железное соблюдение «Союзом» всех правовых норм. В уставе даже оговорено, что языком общения в закрытых стенах интерната будет немецкий. Проблема в другом – как это проверить?
Немецкие власти заинтересованы в массовом, утвержденным министерством программам преподавания ислама в школах – ислама умеренного, свободного от крайностей фундаментализма и радикальных идей. Пока единственное, что удалось сделать, — это предложить (еще в 1999 году) курс так называемого «знакомства с исламом», который ввели у себя 90 школ земли Северный Рейн – Вестфалия, и изучают 37000 учащихся. Но на этих уроках дают информацию, а не учат религиозной практике, они не конкуренты школам Корана.
С 2012/13 учебного года школьники федеральных земель Северной Рейн-Вестфалии и Нижней Саксонии изучают ислам в обязательном порядке. Ландтаг земли Северной Рейн-Вестфалии подписал указ о введении ислама в учебную программу в обязательном порядке. Здесь обучается около 320 тысяч учеников-мусульман. Преподавание ислама будет вестись под бдительным надзором администрации. В будущем предполагается обязательное изучение основ ислама и в других федеральных землях, — там, где проживает значительное число мусульман. При этом следует представлять, какое значение они имеют для интеграции мусульман в немецкое общество и для предупреждения опасностей «геттизации». Последней, напротив, способствуют получающие все большее распространение курсы внутри исламских центров.[8]
Уроки религии для детей-мусульман в государственных школах Германии проводятся на турецком и арабском языках. Директора школ имеют право предоставить для этих уроков помещение, оплатить электроэнергию и отопление и… не вмешиваться с расспросами. Вся надежда на то, что удастся собрать «ассамблею» из представителей различных течений и договориться с ними, каким будет урок ислама в немецкой школе. До сих пор такие попытки успеха не имели.[9]
Очевидно, берлинский сенат недостаточно хорошо информирован, если разрешает проводить занятия по исламу в официальных школах экстремистской исламской федерации и к тому же оплачивает работу их преподавателей. По мнению мусульманского ученого Бассама Тиби, попытка интеграции в Германии не удалась. В школах Корана детей сознательно обучают идеям, противоположным ценностям немецкой демократии и христианским представлениям. Молодежь обучают не книги, а мусульманские экстремисты. Нельзя заблуждаться по поводу прослойки добропорядочных мусульман во втором поколении, которые без особых проблем смогут интегрироваться в общество. «Тот, кто знаком с исламской диаспорой в Европе, знает, что не только исламисты мечтают об исламской Европе, находящейся под властью шариата. Ортодоксальные мусульмане также стремятся к этому. По причине демографической исламизации, которая осуществляется благодаря миграции, они считают Европу Дар аль-ислам — домом ислама»,[10] — считает Бассам Тиби.
Сходное положение сложилось и в России. 15 февраля 2008 года Совет муфтиев России опубликовал обращение, в котором запрет исламской религиозной литературы был назван знаком «возвращения былой цензуры и тотального идеологического контроля» и подчеркивалось, что только специальная экспертиза вправе решать, какая религиозная литература является экстремистской, а какая — нет. У некоторых служителей религиозных культов существует мнение: «Нельзя запрещать — пусть сами читатели разберутся!» Высказывания светских ученых по тем или иным вопросам воспринимаются как приступ исламофобии. Поэтому можно провести следующую аналогию. Если отец ребенка увидит в руках у своего маленького сына инструкцию «Как под¬жечь родной дом», неужели он даст «добро» на практические занятия?
Рассмотрим данную ситуацию на примере учебника арабского языка Багауддина Мухаммеда, который последовательно проводит мысль, что все его читатели «должны быть солдатами ислама», которые должны защищать «свое государство ислама» (хотя и не все изучающие арабский язык являются мусульманами, а среди арабов немало христиан и атеистов). Для этого нужно «становиться в ряды» защитников, поднять везде знамя ислама: «Мусульманин служит государству ислама».
Приводимые автором примеры для запоминания слов на арабском языке представляют настоящую опасность для Российской армии: «Я учился в военном училище, чтобы служить исламу… Я воин на пути Аллаха, будь и ты воином на пути Аллаха». Характерно упоминание России — она «великолепна», но «жаль, что она в руках гяуров, а не мусульман». Существенно, что иные тексты этого «учебника» психологически программируют обучающегося на автоматическое следование по-армейски чеканным установкам: «Хватит говорить! Тебе не следует так много говорить! Воспитанный ученик много не разговаривает, он много думает и много делает и мало говорит»; «Аллах дарует победу мусульманам, когда они подчиняются Ему»; «Большим и маленьким государствам необходимо объединиться во всем мире и создать великую исламскую державу»; «Мы воюем с гяурами, и гяуры воюют с нами постоянно».
Между тем эта книга «гуляет» по пространству России уже с 1992 года. Где же мнение исламских богословов, улемов?[11]
Когда некоторые немецкие политики высказываются на религиозные темы, их простодушие просто поражает. Оценка исламского террора немецким правительством говорит скорее о мировоззренческом плюрализме, чем о компетентных религиозных и политических выводах. Политики должны, прежде всего, обратить внимание на религиозные трения сейчас и в будущем. Вот как высказался на эту тему вице-президент немецкого бундестага (2000 г.) Ганс Ульрих Клоссе. «Некоторые исламские молитвенные дома и школы Корана ведут опасную игру, способствуя дезинтеграции людей, — сказал Клоссе. — Молодые турки обособляются от немецкого общества или чувствуют себя обособленными, а заменитель родины находят там, где проповедуются военные антизападные идеи».[12] Клоссе предвидит, что немецкое общество столкнется с тяжелыми временами, если по-прежнему будет видеть вокруг только прекрасный новый мир разных культур и не закроет школы Корана в Германии из-за агрессивных антиконституционных учений.
Осенью 2010 года в Германии было запрещено строительство школы, обучающей воинствующему исламу. В ответ на это 200 мужчин, принадлежащих к группе «Приглашение в рай», вышли на площадь города Мёнхенгладбах (Moenchengladbach) во время рамадана с молитвенными ковриками и молитвами Аллаху. Власти наложили запрет на строительство данной школы, ссылаясь на требования безопасности. Германские спецслужбы нacтaивали на причастности группы «Приглашение в рай» к салафитскому движению, которое связано с террористами и стремится возродить мусульманские доктрины эпохи пророка Мухаммеда. Однако лидер группы «Приглашение в рай» Аднан Безлижиа (AdnanBeslija) отрицает причастность к Аль-Каиде и требует права на исповедание своей религии. Тем не менее, его группа имеет большое количество приверженцев в Интернете, которые останутся с ним не зависимо от того, будет школа Корана или нет.
В то же время 60-летний Вилфрид Шульц (Wilfried Schultz), глава организации «Граждане за Мёнхенгладбах», протестующей против строительства школы, заявил: «Мы не собираемся мириться с тем, что эти исламисты подрывают наши либеральные германские ценности».
В начале 2008 года в Берлине под председательством министра внутренних дел ФРГ Вольфганга Шойбле прошла III Германская исламская конференция, посвященная интеграции мусульман. На конференции, в частности, обсуждалась тема введения в немецких школах уроков изучения Корана. Причем Шойбле выступил за то, чтобы такие занятия проводились исключительно на немецком языке, под контролем государства, а преподаватели утверждались совместно Министерством образования и мусульманской общиной.
В итоге было принято решение, согласно которому в будущем в немецких школах дети-мусульмане смогут изучать основы и историю ислама. Иоганн-Альбрехт Хаупт, член старейшей правозащитной организации Германии «Гуманистический союз», требующей последовательного соблюдения принципа отделения религии от государства, счел такое решение закономерным. Ведь в немецких школах преподается Закон Божий. В то же время, по мнению Хаупта, государство должно быть мировоззренчески нейтральным и не выступать в роли проводника религии. Впрочем, по мнению Иоганна-Альбрехта Хаупта, организация занятий по основам ислама неминуемо натолкнется на множество трудностей. Например, не совсем понятно, как построить такого рода курс, если представления суннитов, шиитов и алевитов об исламе далеко не во всем совпадают.
Тем не менее, прецеденты уже имеются. В Нижней Саксонии преподавание ислама было опробовано в нескольких десятках школ. Содержание уроков тогда совместно выработали различные исламские объединения, представители которых собрались вместе на специальном круглом столе. Преподаватели ислама, по большей части турки, обязались вести уроки на немецком языке и перед тем, как приступить к своим обязанностям, проходить проверку на «профпригодность».[13]
Хотя введение курса «Основ ислама» для школьников-мусульман уже носит необратимый характер, германские политики разделились во мнении о преподавании ислама в немецких школах. Ряд политиков поддерживает это введение. Но категорически против министр внутренних дел Ганс-Питер Фридрих (ХСС) и члены Христианского демократического союза. По их мнению введение ислама в образовательный процесс нарушает светскость образования в Германии; в более невыгодное положение ставятся другие религии. Ислам – наиболее агрессивное религиозное учение. Католичество и лютеранство в этом проигрывает исламу.
Эти споры в чем-то перекликаются с вопросом о преподавании «Основ православной культуры» (ОПК) в российских школах. В 2007 году этот факультативный предмет был включен (в качестве эксперимента) в учебную программу школы при посольстве России на Кубе. А вскоре представитель мусульманской уммы России, а точнее, незначительной её части в лице главы Духовного управления мусульман азиатской части России Нафигуллы Аширова, выступил с антицерковным опусом. Известный своими провокационными заявлениями сопредседатель Совета муфтиев России Аширов заявил, что считает недопустимым факультативное преподавание «Основ православной культуры» в школе при посольстве России на Кубе и сравнил ОПК … с «Майн кампф».
«Решение родительского собрания не может идти вразрез с Конституцией. Если завтра родители захотят, чтобы их дети изучали «Майн кампф», это что, будет законно, и директор школы обязан будет идти у них на поводу? Есть же государственные нормы!» — заявил сильно озабоченный положением дел на Кубе азиатский муфтий. По его мнению, преподавание ОПК на Кубе — это «одно из проявлений ползучей христианизации, которая сегодня проводится вопреки конституционному принципу отделения Церкви от государства”. При этом Аширов не пояснил, каким образом преподавание ОПК нарушает права детей, родители которых и попросили о введении этого предмета. Не удивительно, что апофеозом гневного выступления муфтия-«азиата» стало утвержде-ние, что Русская Православная Церковь «уже по самому своему названию объединяет только часть русских». «Это даже не христианство, это какая-то национальная религия, которую сегодня пытаются навязать всем остальным народам России», — негодовал он.
В ответ на это заместитель главы Отдела внешних церковных связей Русской Православной Церкви епископ Егорьевский Марк вынужден был призвать представителей Совета муфтиев России быть более корректными и уважительными по отношению к священноначалию РПЦ, добавив, что те высказывания, которые прозвучали из уст г-на Аширова, «не соответствуют фактам и граничат с оскорблением». «По меньшей мере тенденциозно и необъективно обвинять Церковь в том, что она кому-то что-то навязывает, — заявил владыка Марк. — Церковь идет навстречу людям и стремится к нравственному оздоровлению нашей страны».
С протестом против выпада Аширова выступили и другие клирики РПЦ. «Только при условии, что люди будут знать, любить и хранить свою культуру, мы будем уверены в будущем наших детей», — подчеркнул иеромонах Меркурий. – Он также отметил, что воспринял бы реакцию муфтия всерьёз, если бы не имел возмож-ности ознакомиться с монографией исламоведа Романа Силантьева «Новейшая история исламского сообщества России», «в которой подробно описываются разнообразные проказы дважды судимого Нафика Худчатовича Аширова, ныне именующего себя «верховным муфтием азиатской части России». «Думаю, что теперь мне придётся прочитать всем желающим несколько лекций о поло-жении дел в российском исламе, сделав особый акцент на проблеме самопровозглашённых муфтиев, с завидной регулярностью выступающих от имени всех российских мусульман”, — заключил отец Меркурий.
С протестом против высказываний сопредседателя Совета муфтиев России выступили также Союз православных граждан, Клуб православных журналистов, общество «Радонеж», Византийский клуб «Катехон», православный политологический клуб «Третий Рим”, Клуб православных политических журналистов святителя Ермогена, а также Православное молодёжное движение ”Георгиевцы”. «Мы требуем извинений Совета муфтиев за провокационные, подстрекательские заявления Аширова и их немедленной денонсации. В случае, если таких извинений не будет принесено, мы требуем отзыва главы Совета муфтиев Равиля Гайнутдина из Общественной палаты, а также его исключения из Межрелигиозного совета России и Межрелигиозного совета СНГ”, — говорится в совместном заявлении православной общественности.[14]
Школьный культуркампф
В апреле 2010 года впервые в истории Германии мусульманка турецкого происхождения Айгёль Озкан вступила в должность министра. Ее назначение привело в восторг левые и правые политические партии, а также всю прогрессивную общественность, включая, разумеется, 15-миллионную армию иммигрантов. Назначение «женщины с необыкновенным потенциалом», как назвал свою протеже президент земли Нижняя Саксония Кристиан Вульф, резко повысило рейтинг правого Христианско-Демократического Союза.
«Потенциал» самоуверенной дамы оказался действительно незаурядным — первое же заявление 38-летней адвокатессы, еще не переступившей порог кабинета министра по социальным делам, вызвало скандал и негодование в ХДС. В интервью журналу Focus молодая турчанка предложила изъять из немецких школ христианские символы. «Школа должна быть нейтральной, в ней не место ни распятиям, ни мусульманским платкам», — сказала она.
Комментирует Олег Кременчугский, историк и журналист, живущий в Германии.
Это заявление не только бесцеремонное и наглое для человека, представляющего второе поколение турецких иммигрантов в Германии, но и не слишком умное в политическом смысле. Ведь это не Франция с ее более чем вековой традицией светской республики. В Германии государство не декларирует себя как светское, подобно соседям по ту сторону Рейна. Основной закон Федеративной республики Германии, принятый в мае 1949 года, гарантирует изучение религиозных дисциплин в государственных школах и не запрещает проявление религиозной идентичности (сам закон начинается словами: «Сознавая свою ответственность перед Богом и людьми…»). Поэтому в школу и учительница, и ученица могут прийти в платке, с крестиком или с звездой Давида. Так что инновация министра-мусульманки не уместна, особенно с учетом того, что она представляет христианскую партию. Такт и уважение к местным традициям украсили бы даже турчанку, сделавшую успешную карьеру в европейской стране… [15]
Реакция политиков в «родном» ХДС не замедлила выплеснуться в прессу. Заместитель министра иммиграции Марии Бёмер, сказала, как бы оправдываясь перед нагловатой дочерью гастарбайтеров, что «распятие — это многовековая немецкая традиция, и оно выражает наши ценности», но поспешила окрестить подход Айгёль Озкан «новаторским». Реакции других политиков были намного жестче. Глава парламентской фракции Христианского союза баварец Штефан Мюллер назвал выпад новоиспеченного министра «настолько нелепым, что от него становится страшно». «Политики, которые хотели бы изгнать из наших школ распятия, должны задуматься, место ли им в христианской партии», — резонно посетовал Мюллер.
Сам Кристиан Вульф, политический «крестный отец» Айгёль Озкан, поспешил дистанцироваться от своей протеже: «Правительство Нижней Саксонии считает, что распятие принадлежит к числу наших христианских ценностей, наряду с воспитанием религиозной терпимости». Левые партии тотчас раздули свой костер, заклеймив ХДС как партию, которая еще не созрела для назначения министра турецкого происхождения».[16]
Осенью того же 2010 года масла в огонь подлил в телеканал RTL. Как сообщили журналисты телеканала, в городке Бетцдорф в западной федеральной земле Рейнланд—Пфальц пожилая учительница, раздававшая школьникам еду в столовой, по ошибке дала ученику-мусульманину не куриный, а свиной шницель. В ходе последовавших протестов родителей-мусульман проработавшую в школе 18 лет учительницу временно отстранили от выполнения обязанностей, а из меню в столовой на всякий случай убрали свинину.[17]
В конце 2011 года – очередное событие из серии «Семья и школа». После многолетней судебной тяжбы Высший административный суд ФРГ запретил 18-летнему берлинскому гимназисту-мусульманину Юнусу М. открыто молиться в своей школе. Суд посчитал, что это нарушило бы мир на территории гимназии.
Эта история берет свое начало в 2007 году. Тогда 14-летний Юнус, по его же словам, следуя заветам пророка, стал совершать намаз натерритории берлинской гимназии, где он учился. Тогда руководство гимназии запретило учащемуся делать это, поскольку его поведение нарушало нормальный учебный процесс. Юнус, в свою очередь, обратился в суд и в 2009 году отстоял свое право на намаз. Правда, гимназию обязали выделить правоверному специальное помещение для молитв. Такое в берлинских школах, расположенных в эмигрантских районах Берлина, не редкость. Даже в Государственной библиотеке есть помещение, отведенное для мусульман, строго соблюдающих ритуалы исповедуемой ими религии. И для Юнуса нашелся пусто¬вавший класс.
Однако ученик предпочел эпатаж, редко показывался в отведенном для молитвы классе и продолжал поклоняться Аллаху в коридоре. Ни уговоры учительницы, ни увещевания директрисы на него не подействовали. И дело снова дошло до суда. Земельный суд Берлина постановил, что поведение Юнуса создавало напряжение в школе, обостряло конфликтные ситуации. А их в гимназии, 90 процентов учеников которой ненемецкого происхождения, было предостаточно. Девочек-мусульманок с платками на голове дразнили, высмеивали. Среди мусульманских школьников, строго следующих принципам религии и не соблюдающих их, происходили и драки, и разборки на национальной и религиозной почве.
Юнус и его родители не смирились с решением второй инстанции и подали в третью — Высший административный суд ФРГ. Юнус уже вырос, стал совершеннолетним и самостоятельно держал речь перед судом, в которой описал ущемление своего права на свободу вероисповедания. Однако суд не усмотрел нарушения прав и свобод личности. Напротив, он поставил право других учеников на спокойный бесконфликтный учебный процесс выше права отдельного ученика на молитву в коридоре. Юнус и его адвокат решили подавать жалобу в Конституционный суд. Пока тот рассмотрит дело, юноша уже окончит школу.[18]
Мусульманская умма продолжает бороться за свои интересы. Очередное требование правоверных — ввести раздельные занятия по плаванию для мальчиков и девочек в начальной и средней школе. Однако суд города Мюнстера отказался удовлетворить просьбу родителей девятилетней девочки освободить её от совместных уроков. Ввести раздельные занятия в государственных школах отказались также и немецкие союзы учителей, а также органы управления образованием, которые настаивают на том, что совместное обучение полов является одной из целей образования. В качестве компромисса власти предложили родителям одевать их дочь в полностью закрытый купальный костюм. Стоит отметить, что эта проблема разделила исламское сообщество страны на консерваторов и либералов, полагающих, что в Германии традиция должна претерпеть определённые изменения.[19]
А теперь – отрывок из статьи под названием «Исламская республика Германия?».
В 1996 году к директору школы одного городка в земле Баден-Вюртемберг явилась молодая женщина и предложила свои услуги в качестве учительницы. Документы у нее были в порядке: немецкий паспорт, немецкий же аттестат зрелости, свидетельство, дающее право работать в государственной школе. Смутило директора другое: одета была Ферешта Лудин, что называется, по всей мусульманской форме. На голове — хиджаб (специальный платок, тщательно скрывающий волосы), платье до пят, из-под которого выглядывают шаровары. Тем не менее, у директора не было оснований для отказа в работе немецкой профессиональной учительнице. Не было у него и оснований заподозрить в ней исламскую фанатичку.
Во-первых, биография соискательницы ни о чем подобном не свидетельствовала. Родилась г-жа Лудин в Кабуле. Ее отец был сначала политическим советником короля Захир-шаха, затем стал министром внутренних дел этой страны, а позже — послом Афганистана в Германии. Вот тогда-то, в свои шестнадцать лет, Ферешта приехала вместе с семьей в Бонн, быстро освоила немецкий язык и навыки здешней жизни. Казалось, судьба ей благоволит, но в 1979 году Советский Союз напал на Афганистан. Родина Ферешты была оккупирована, всюду разбойничали советские солдаты, причем по старой традиции начали они с преследования «бывших». Семья Ферешты вынуждена была бежать в Саудовскую Аравию. И вот там-то выросшую на Западе девушку из вполне светской семьи превратили в рьяную фанатичку ислама. А в 1987 году Ферешта вместе с матерью (отец ее погиб) вернулась в Германию, где завершила образование и получила немецкое гражданство.
О саудовском периоде жизни директор школы в Баден-Вюртемберге, естественно, не знал, и хотя наряд госпожи Лудин его смутил, тем не менее, логика подсказывала: если бы перед ним была исламская фанатичка, то зачем бы ей в таком случае наниматься в немецкую государственную школу? Ведь в стране полным-полно мусульманских школ, где и платят много больше, и проповедовать можно все что угодно, в частности — ненависть к неверным. Короче, афганка по происхождению и немка по паспорту была принята на работу. Однако вызывающее поведение госпожи Лудин, демонстративно игнорирующей местные традиции, ее экзотический внешний вид и отказ от занятий спортом возмутили учеников и их родителей. Тем более, что дело было в немецкой глубинке, в меньшей степени зараженной декадентскими настроениями, чем большие города. Начались протесты, под давлением которых учительницу уволили. С этим госпожа Лудин не смирилась, опротестовала увольнение в суде низшей инстанции. Получив отказ, она в течение шести лет прошла все судебные ступени, пока не добралась до самой высшей — Конституционного суда Германии в Карлсруэ.
Этот суд вынес по делу Ферешты Лудин определение, которое пресса назвала соломоновым. Решение это таково: суды имеют право увольнять работников государственной и общественной сферы за использование предметов религиозного культа в служебное время только в том случае, если на то имеется специальный земельный закон. (Сфера образования находится в Германии в компетенции не федерального, а земельных парламентов).[20] Решение Конституционного суда вызвало противоречивую реакцию. Законодатели в некоторых консервативных землях поспешили заявить, что готовы принять соответствующие законы, а СМИ открыли широкие общественные дебаты. Тема (мусульмане в Германии) снова вышла в заголовки новостей и на первые полосы ведущих средств массовой информации.
Как же реагирует общественность на дело г-жи Лудин? Одни требуют запретить учительницам и девочкам-школьницам носить в школе хиджаб, другие протестуют — это-де нарушение прав человека! Поражает, впрочем, не разноголосица мнений — это дело естественное и полезное. Поражает банальный уровень дебатов, нежелание посмотреть правде в глаза, вникнуть в суть дела и увидеть его в исторической перспективе. Суть же вовсе не в головном платке и шароварах, носить которые, между прочим, предписывают не Коран и даже не шариатские законы, а бытовая традиция. Вдумаемся в другое. Госпожа Лудин — не одна из каких-то темных старушек из Хацапетовки, которые под видом евреек наводнили эту страну. Она — образованный человек, без акцента говорит по-немецки, свободно владеет французским и английским, не говоря уж о фарси и арабском. Она видела свет, встречалась с самыми разными людьми. Она знает, что делает.
А что она делает? Конституция послевоенной Германии обязывает страну неукоснительно соблюдать права человека, предоставлять людям, гонимым в своих странах по политическим, расовым и религиозным причинам, политическое убежище. После войны Западная Германия приняла миллионы беженцев и тех, кто сумел себя за таковых выдать. К примеру, во время югославских войн Германия разом приняла 300.000 беженцев из одной только Боснии. Что касается так называемых еврейских беженцев из стран СНГ, здесь Германия переплюнула все существующие стандарты — десятки тысяч людей просто-напросто были взяты на пожизненное и весьма пристойное содержание. Короче, немецкое государство тратит на прием и содержание беженцев и иммигрантов больше всех прочих стран в мире, за исключением Израиля.
Совсем другое дело — система интеграции. Она здесь хромает на обе ноги. Как интегрировать в общество миллионы иностранцев? Толком этого не знает никто, и дебаты на тему интеграции не утихают. А дело Ферешты Лудин к этим дебатам отношения не имеет, ибо надо еще поискать немку с таким знанием немецкого и такой эрудицией, как у этой женщины из элитарной афганской семьи. Проблема г-жи Лудин не в том, что она не может интегрироваться. Она не хочет интегрироваться. Ее цель — не утвердить право мусульманской женщины — оно и без того строго соблюдается. И даже не расширить права мусульман в этой стране. Ее цель — утвердить право мусульман на эту страну. Г-жа Лудин — тоньше и умнее примитивного фанатика Метина Каплана. Ни о каком халифате она не говорит. Она говорит о том, что Германия должна стать мультикультурной страной, где мусульманские ценности и символы будут равноправны с христианскими.
У кого есть глаза, тот видит, у кого есть уши — слышит. Сначала исламские и христианские традиции станут равноценными. Затем — более ценными. А затем? Разрешит ли исламское правительство в Берлине носить нательные крестики редким потомкам сегодняшних немцев? [21]
Бундесменьшинство
Уже сегодня в Берлине нередко в одном классе начальной школы учится больше турецких детей, чем немецких. Около половины детей, рождающихся ныне в Берлине — потомки иммигрантов, и какие культурные традиции будут определять по преимуществу его образ жизни — предсказать с уверенностью сегодня не возьмётся никто.
«На сегодняшний день в представлении немецкого обывателя хорошая «мультикультурность» сводится к итальянским и греческим ресторанам, к ларькам с дешёвыми помидорами и кебабами, к «турецким» магазинам, где овощи и зелень можно купить дешевле, чем у немецкого «бауэра», к русской забегаловке у вокзала, где его накормят порцией пельменей за три евро и напоят рижским бальзамом, — пишет исследовательница Светлана Погорельская, живущая в Германии и знающая проблему «изнутри». — Он готов терпеть закутанных в чадру или в платки женщин — пока они работают уборщицами или же остаются в пределах «своих» кварталов. Но когда его дети, придя из муниципального детского сада, пытаются заговорить с ним по-арабски! Когда они в первом классе начальной школы не могут научиться читать и писать на родном языке, потому что большинство детей в классе — иностранцы! Когда учительница-мусульманка затевает судебный процесс против государства, требуя разрешить ей вести уроки в платке, ибо этот платок является неотъемлемой частью её идентичности! А уж когда турецкие дети во время игры кричат его ребёнку: «Христианская свинья!» — обыватель всерьёз начинает задумываться о судьбах Европы».[22]
Сходная ситуация складывается и в крупных российских городах, — там, где быстро увеличивается число мусульман. Так, по неофициальным данным, школьников-нероссиян в Москве около 100 тысяч человек. Эти дети, как и многие взрослые в их семьях, практически не говорят по-русски. Обычная средняя школа сегодня, в зависимости от рай¬она столицы, состоит из русских (имеются в виду носители языка) на 30-70%. Осталь¬ные дети — представители той национальности, которая обосновалась по соседству. Бывает, что в одном учебном заведении можно встретить учеников 15-16 этносов одновременно. Позиция столичных властей в этом вопросе однозначна — все дети должны учиться. С одной стороны, такая позиция заслуживает уважения, с другой — русские дети начинают говорить с акцентом, падает общий уровень образования. Потому что трудно объяснить ребёнку и без того сложную алгебру или физику, если он с трудом понимает простые русские слова. Учителя в таких ситуациях вынуждены облегчать программу. Как следствие, более состоятельные родители переводят своих чад в другие школы, лицеи, гимназии, в том числе частные. Вот откуда «растёт» расслоение общества. Сначала плохой русский язык, затем сокращённая программа, и как результат — неконкурентоспособность в будущем.[23]
Точно так же дело обстоит и в Санкт-Петербурге. Причём городские власти, заинтересованные в притоке дешёвой рабочей силы («откаты»), занижают количество «нетитульных» учеников в местных школах. Так, в официальном издании «Петербургский дневник» утверждается, что на конец 2008 г. число детей из семей иностранных граждан и семей, не имеющих постоянной регистрации, обучающихся в общеобразовательных учреждениях Санкт-Петербурга, составило около 18 800 чел, т.е. 6,23% учащихся.[24]
А вот что сообщалось в независимой прессе (2008г.): «Сколько мигрантов живет сейчас в Северной столице, никто толком не знает. Только легальных работников в текущем году поступило около 130 тысяч. А нелегалов и россиян, приезжающих за рублем из разных регионов страны, никто не считал. Правда, некоторые прикидки можно сделать. Около 20% учеников, например, — дети мигрантов. Если учесть, что всего в питерских школах занимается свыше 700 тысяч ребят да на каждого приезжего ребенка по два родителя, — получится около 300 тысяч».[25]
В конце сентября 2010 года берлинская Tagesspiegel сообщила о многочисленных случаях дискриминации немцев со стороны одноклассников-мигрантов. Как отметил один из учителей школы, расположенной в берлинском районе Кройцберг, населенном преимущественно выходцами из мусульманских стран, немецкие школьники оказались в положении «отторгнутого, подвергающегося провокациям и дискриминации меньшинства».
Другие учителя заявили о своеобразном «политическом экстремизме», жертвами которого становятся не только немцы, но и все те, кто не является мусульманином. Два преподавателя из общеобразовательной школы имени Гектора Петерсена опубликовали в издании BerlinerLehrerzeitung, принадлежащем профсоюзу работников образования и науки (GEW), статью под заголовком «Враждебность к немцам в школах», в которой изложили свой каждодневный опыт.[26]
В статье отмечается, что положение учеников-немцев, особенно во время перемен на школьном дворе, можно уподобить наказанию розгами. Немецкие ученики подвергаются психологическому насилию, оскорблениям и угрозам. В итоге они вынуждены объединяться в своеобразные «общества взаимопомощи», чтобы как-то поддержать друг друга. Одной из причин такого положения вещей учителя назвали «культурный конфликт между западными ценностями и традиционалистскими представлениями, почерпнутыми из ислама».[27]
Со своей стороны директор школы имени Гектора Петерсена Дитмар Пагель заявил, что термин «враждебность к немцам» выбран неверно и неправильно передает суть происходящего. По его словам, действия учеников-мусульман, травящих своих однокашников, направлены не только против немцев, но также против евреев и американцев, а также всех тех, кто не является мусульманином. Ответственность за происходящее Пагель возложил на мусульманские общины района Кройцберг, которые, по его словам, поощряют агрессивные настроения школьников из турецких и арабских семей.[28]
Вслед за Tagesspiegel о подобных случаях сообщили газета Bild и телеканал Das Erste. Уже сегодня в Германии существует масса школ, где дети-иностранцы составляют подавляющее большинство — свыше 90%. Обычно эти школьники — выходцы из социально неблагополучных семей. Как выяснили журналисты, попавшие в такой класс подростки-немцы зачастую подвергаются издевательствам. Одноклассники заставляют их говорить на ломаном немецком языке, их обзывают «собаками» и «свиноедами», немецких девушек и учительниц регулярно называют «шлюхами».[29]
А если дело доходит до драки, на помощь иммигрантам приходят их родственники и друзья. Bild дала интервью с 15-летним Домицианом, учеником школы в берлинском районе Шарлоттенбург. По его словам, «из 29 учеников в классе, кроме меня, только один немец, все остальные — арабы и турки», которые с первых дней учебы начали подвергать мальчика оскорблениям из-за его светлых волос и чистого немец¬кого языка. «С первого же дня начались преследования. Они спросили, что мне здесь надо, и почему я разговариваю по-немецки без акцента. Все они говорил на смеси немецкого и других языков и требовали того же от меня, но я хочу говорить по-немецки». Мальчик начал пропускать занятия, но учителя ничем не могли ему помочь. Родителям пришлось перевести его в школу, где есть больше немцев. Невероятно, но этот белобрысый мальчик Домициан оказался в роли еврея “старых добрых» времен Германии. Его прадед был бы поражен! [30]
Аналогичная ситуация, по данным телеканала Das Erste, сложилась в школах Эссена (Северный Рейн-Вестфалия). Дети иммигрантов составляют там около 70% и в классах царит настоящая «германофобия». «Над ними насмехаются, часто даже бьют. В классе с ними никто не разговаривает, они держатся забито, постоянно начеку и редко высказывают свое мнение, короче говоря, они не интегрированы в классе. Думаете, речь идет о детях иммигрантов в немецкой школе? Нет, это немецкие дети в обычной средней школе — 5-9 классы», — сообщается в репортаже телеканала.
«Они, конечно, не угрожают ножами каждый день, но иммигрантские дети ведут себя своеобразно, — говорит директор школы в Эссене. — Нашим учительницам приходится работать с детьми, которые говорят о них своим сверстникам: «Не разговаривайте с ней, это просто немецкая шлюха». «В период рамадана школа на чрезвычайном положении, — рассказывает преподаватель. — В этот рамадан дошло до того, что они плевали в еду соучеников. Принято считать, что дискриминируют иностранцев, но у нас как раз наоборот». В ответ немецкие дети или дерутся, или стараются приспособиться к ситуации. На переменках они жмутся по углам. «16-летний Себастьян чувствует постоянную угрозу со стороны иммигрантских детей и часто дерется».[31]
Похожая ситуация складывается и в «окраинных» московских школах. О причинах межэтнических конфликтах на «площадках молодняка» рассуждает член-корреспондент РАО, доктор педагогических наук, Евгений Ямбург.
Одной из табуированных тем является проблема генетической усталости. Она нарастает в тех популяциях, где нарушается естественный отбор. Цивилизационные достижения оборачиваются грозными проблемами. Медицина торжествует: сегодня по европейским нормам в роддомах вытаскивают пятимесячных недоношенных детей. Они продолжают ослабленный род в следующих поколениях. Любой практикующий педагог скажет, что с каждым годом приходит все более сложный и ослабленный контингент. Дети, находящиеся в пограничных состояниях, с дисфункциями мозга, с дислексией, дисграфией, с синдромом дефицита внимания <…>
Проблема неуклонного ухудшения психофизического здоровья детей и подростков, не получающих своевременной профессиональной поддержки, переплетается с еще одной табуированной темой: демографического сдвига, который все больше затрагивает контингент учащихся в массовых школах крупных (и не только) городов. Дело в том, что проблема генетической усталости не стоит остро перед этносами, чей образ жизни определяется традиционной архаичной культурой. Добавим к этому миграционные процессы и получим серьезный демографический сдвиг в этническом составе учащихся. Уже сегодня в Москве есть классы, в которых русскоязычные дети составляют меньшинство.
В массе своей учителя оказались не готовы к этой новой ситуации, когда приходится сталкиваться с иной этнопсихологией, преподавать русский язык как иностранный, упираться в стену религиозных догматов даже при решении элементарных вопросов организации учебного процесса. «Я не позволю своей дочери (первокласснице!) посещать уроки физкультуры в бассейне, где мальчики занимаются совместно с девочками», — заявил мне в начале учебного года многодетный отец, недавно переселившийся в микрорайон школы. В таких условиях проблема интеграции детей, воспитывающихся в иной этнокультурной среде, приобретает первостепенное значение.
Не менее важно налаживать взаимодействие между детьми, принадлежащими к разным этносам. В противном случае мы получим в школах сплоченные землячества, члены которых в силу лучшего физического развития и высокого боевого духа быстро установят свои порядки. Так проблема формирования толерантности, вызывающая аллергию и усмешки у национал-патриотов, все громче заявляет о себе. Опыт показывает, что наиболее успешно и органично интеграция детей осуществляется в детском саду Более того, австралийские исследования доказали, что формирование толерантности возможно до пяти с половиной лет. Дальше поздно. [32]
Комментируя репортаж немецких СМИ, министр по делам интеграции в правительстве ФРГ Мария Бемер заявила, что власти предпримут ряд мер против растущей дискриминации немецких школьников со стороны учеников-мигрантов во многих школах столицы и всей страны. «Мы должны серьезно отнестись к сообщениям из берлинских школ, — отметила Бемер в интервью Passauer Neuen Presse. — То, что ученики и учителя вынуждены сталкиваться с враждебными по отношению к немцам высказываниями, больше не является единичными случаями». По ее словам , нельзя мириться с тем фактом, что на переменах дети боятся выходить на школьный двор.[33]
11 октября 2010 года федеральный министр по делам семьи Кристина Шредер выступила по государственному телеканалу с предупреждением о том, что многие дети из семей «этнических» немцев подвергаются унижениям и дискриминации со стороны детей иммигрантов. Ей пришлось признать, что «немецких детей унижают за то, что они немцы». «Антигерманские выступления — это форма ксенофобии и расизма» — подчеркнула министр. И посчитала нужным пояснить: «Это дискриминация за принадлежность к определенной этнической группе». Шредер добавила, что это явление распространено в школах и в общественном транспорте. А глава правительства земли Бавария Хорст Зеехофер не удовлетворился констатацией печального факта дискриминации коренного населения, и добавил, выступая в тот же день, что Германии следует закрыть двери перед мусульманскими и арабскими иммигрантами.[34]
Ликбез по-турецки
В политике интеграции весьма значительным стал 1979 год, когда в ФРГ началось осуществление ряда программ школьного образования и внеклассной подготовки. Наиболее существенной из них можно считать программу, получившую название «Меры по подготовке молодых иностранцев к труду и интеграции в общество». Это 10-месячный курс комплексного обучения, основная цель которого — дать подросткам трудовые навыки, основы знаний языка и общее образование. Большинство учащихся (95%) составляли турецкие подростки. Первоначально планировалось придать этой программе общегосударственный характер и довести число учащихся до 20 тысяч, однако на самом деле число мест, начиная с 1980 года, когда была принята программа, непрерывно сокращалось, так что в 1983/84 учебном году было охвачено лишь 6,5 тысяч подростков.[35]
В 1985 году дети иностранцев уже составляли значительный контингент учащихся в школах ФРГ (845 тысяч): каждый двенадцатый ученик — иностранного происхождения. В некоторых городах они составлял 25—30% учащихся начальных и средних школ, причем большинство из них турки (53%). Возможности интеграции в общество для этих учащихся минимальны; 20—25% пропускали занятия, примерно 50% не мoгли получить свидетельство о школьном образовании и лишь немногие продолжали обучение после окончания средней школы. Хотя дети иммигрантов стремятся к получению образования практически в том же объеме, что и немецкие дети, 75% из них не поднимаются выше уровня средней школы и не получают профессиональной подготовки. Одна из главных причин — недостаточное знание немецкого языка.[36]
…В марте 2010 года Анкару и Берлин едва не рассорил «школьный вопрос». Турецкие власти полагали, что их соотечественники вправе иметь собственные гимназии в Германии. Там это предложение вызвало дискуссии. Многие немецкие политики — в том числе и турецкого происхождения — высказались против. «Я не понимаю, откуда такая ненависть к Турции?» — этим вопросом задавался премьер-министр Тайип Реджеп Эрдоган не-задолго до визита в Анкару немецкого канцлера Ангелы Меркель. Дело в том, что он предлагал создать в Германии турецкие школы. Ведь примерно 1,7 миллиона жителей этой страны — «турецкоподданые», как выразился бы Остап Бендер. Впрочем, количество этнических турок гораздо больше — часть из них обладает немецкими паспортами. Всего эта община насчитывает около трех миллионов человек — это самое большое количество турок за пределами их родины.
В Германии идею премьер-министра Турции восприняли поначалу в штыки. «Детям турецкого происхождения в нашей стране следует посещать немецкие школы», — за¬явила Ангела Меркель. Предложение Эрдогана не понравилось даже «турецко-немецким» политикам. Депутат бундестага от Свободной демократической партии Серкан Терен был не согласен с ним в корне: «Наоборот, детям из семей, в которых дома говорят по-турецки, нужно начинать изучение немец¬кого языка как можно раньше». Парламентарий убежден: это поможет им быть более успешными и на работе, и в жизни. А представитель партии «зеленых» Экин Делигез напомнила: у детей из турецких семей, закончивших гимназию, нет проблем с родным языком. Гораздо серьезнее другая проблема: 20 процентов из них покидают школы, так и не закончив их.[37]
Впрочем, не все немецкие политики согласны с такой точкой зрения. «Премьер-министр Эрдоган выдвинул хорошее пред-ложение. В нашей стране нужно большее количество немецко-турецких школ, поскольку это не только способствует интеграции, но и делает Германию более интернациональной», — написал в газете «Бильд» экс-канцлер Герхард Шредер. «В Германии есть французские, английские, греческие и иные иностранные школы. Почему не должны по¬явиться школы турецкие?» — задает он вопрос. Турция — важный партнер Германии, а значит, очень нужны люди, которые отлично говорят на обоих языках.
…Прибыв в Анкару, Ангела Меркель пояснила: речь должна идти не об ассимиляции, а о «двуязычии и интеграции». Она смягчила свою первоначальную позицию, поддержав идею преподавания на турецком и напомнив, что этот язык используют во многих германских учебных заведениях. Меркель отметила: «Однако это не должно становиться отговоркой, чтобы не учить немецкий язык».[38]
В 2012 году немецкая журналистка Регина Мёнх сообщила, что в Германии (с населением в 81,7 миллиона), оказывается, живет 7,5 миллионов неграмотных (т.е. совсем не умеющих читать и писать). Это почти 10% населения, а если учитывать, что речь идет только о взрослых, то гораздо больше. Автор, правда, ни слова не говорит о том, кто же эти неграмотные, неужели все до одного 7,5 миллионов больны дислексией? Несколько откровеннее в этом отношении другая газета — “Тагесшпигель”, сообщившая о том, что для 58% неграмотных родным языком является немецкий. “Тагесшпигель” “забывает”, правда, что в абсолютном отношении немцев в Германии вообще гораздо больше, чем иностранцев. 42% неграмотных иностранцев — это 3,15 миллиона человек из 7,2 миллиона живущих в стране иностранцев. Т.е. если правильно интерпретировать эти цифры, то выясняется, что почти каждый второй живущий в Германии иностранец не умеет читать и писать. Если учесть еще другие побочные статистические данные (например, “Шпигель” в 2010 году приводил статистику, что среди детей русскоязычных родителей количество гимназистов и тех, кто делает Abitur (т.е. сдает экзамен на аттестат зрелости), даже выше, чем среди немецких подростков, а вот каждый третий турок в стране не может закончить даже среднюю — т.е. очень среднюю, примерно соответствующую российской восьмилетке — школу), то понять, к какой категории чаще всего относятся неграмотные иностранцы и какова корреляция между 3,15 неграмотных иностранцев и 4 миллионами живущих в Германии мусульман, больших усилий для любого самостоятельно мыслящего человека не составит.[39]
А ведь еще весной 2010 года Федеральная Федеральная служба Германии по делам иммигрантов и беженцев опубликовала доклад, из которого следует, что проживающие в стране турки значительно хуже других иммигрантов интегрируются в немецкое общество. По данным исследования, большая часть из 6,8 миллионов иммигрантов нашли свое место в обществе и владеют немецким языком в достаточной степени для того, «чтобы без проблем справляться с повседневными требованиями». Сказанное касается выходцев из Италии, Греции, Польши, бывшей Югославии и бывшего СССР. Вместе с тем каждый пятый живущий в ФРГ выходец из Турции не знает немецкого языка или знает его плохо. Только 41% турок получили среднее или полное школьное образование. Турецкая диаспора сохраняет абсолютное лидерство по числу абсолютно безграмотных – 7%. Половина турецких иммигрантов не имеют никаких контактов с немцами, а 15% живут исключительно на государственное социальное пособие Hartz-IV.[40]
Канцлер ФРГ Ангела Меркель в очередной раз обратила внимание на «безъязыкую умму». Выступая 26 апреля 2010 года на собрании молодежной организации Христианско-демократического союза (ХДС) в Потсдаме, глава правительства потребовала от иммигрантов учить немецкий язык и интегрироваться в немецкое общество. «Те, кто хочет стать частью нашего общества, должны не только соблюдать наши законы, но и говорить на нашем языке», — заявила Меркель. По ее мнению, мигранты, приезжающие на работу в Германию, должны говорить по-немецки, поскольку только в этом слу¬чае они могут стать полноценными участниками рынка труда. «Мы не хотели бы видеть тех, кто не может сразу заговорить на немецком языке», — процитировали слова Меркель мировые информагентства.[41]
В том же 2010 году по итогам ежегодной конференции ХДС, прошедшей в Карлсруэ, была принята резолюция, содержавшая следующие строки: «Наша страна получает выгоду от иммигрантов, которые живут и работают здесь. Но Германия никакой пользы не получает от меньшинства, отказывающегося интегрироваться, не желающего учить наш язык и отрицающего необходимость участия и развития своих детей в рамках нашего общества… Мы ожидаем, что те, кто приезжает сюда, будут признавать и уважать нашу культурную идентичность».[42]
В октябре 2010 года правительство ФРГ пообещало ввести комплекс мер с целью «обуздать» мигрантов, не желающих интегрироваться. «Мы должны быть уверены, что мигранты, которые обязаны посещать курсы немецкого языка, действительно это делают», — заявил в интервью газете «Тагесшпигель» глава МВД Томас де Мезьер. К примеру, предлагается улучшить обмен информацией между учреждениями, предлагающими курсы немецкого языка, иммиграционной и социальными службами. Отныне, чтобы продлить вид на жительство в стране, мигранту нужно будет подтвердить, что он посещает «интеграционные курсы». В противном случае его заставят покинуть страну. [43]
Стамбул отреагировал на кампанию по ликбезу немецко-турецких мусульман в стиле «двойных стандартов». В дискуссию о провале политики создания мультикультурного общества, которая ведется в Германии, вмешался президент Турции Абдуллах Гюль. В интервью «Зюддойче цайтунг» он призвал граждан ФРГ турецкого происхождения не обосабливаться, а активно интегрироваться в немецкую реальность. Их важнейшая задача, по его мнению, — свободно владеть немецким, говорить без акцента. Процесс интеграции, как полагает Гюль, должен начинаться с обязательной отправки детей из турецких семей в немецкие детские сады.[44] А турецкий премьер Тайип Реджеп Эрдоган, выступая на стадионе Кельна перед двадцатитысячной турецкой аудиторией, назвал интеграционные процессы «преступлением перед человечеством» и потребовал от турок основать в Германии свою партию. [45]
Разнообразные исследования показывают, что исламская молодежь с трудом и весьма неохотно интегрируется в немецкое общество, зачастую не желая даже на достаточно высоком уровне изучать немецкий язык. Многие (10-15%) не желают посещать специальные курсы по интeграции. изучать язык, культуру, историю и право Германии. А ведь именно знание языка и культурных традиций страны, а также отказ от ряда своих обычаев, считающихся в Европе варварскими (прежде всего, речь идет об «убийствах чести» и браках по принуждению) многие немецкие политики считают лучшей демонстрацией лояльности стране, предоставившей иммигрантам и их потомкам так много возможностей. «Мусульмане-имммигранты должны быть осведомлены о западно-христианских корнях германского общества и должны учить немецкий язык в первую очередь», — сказал в марте 2011 года министр внутренних дел Ханс-Петер Фридрих. «Мы чувствуем связь с христианским образом человечества — это то, что определяет нас. Тем, кто не принимает этого, мы здесь не рады»,[46]- еще раньше говорила Ангела Меркель.
В ФРГ с 2005 года действует закон, по которому иммигранты из разных стран обязаны доказать свою «волю к интеграции в немецкое общество», посещая специальные курсы. Содержание занятий — немецкая история, политика, общественная структура Германии и, конечно, немецкий язык. Как рассказал представитель интеграционного ведомства в Берлине Петер Циглер, курсы должны проходить не только турки, но и все иностранцы, желающие получить немецкое гражданство или разрешение на постоянное место жительства.[47]
В ноябре 2012 года Административный суд города Карлсруэ обязал 61-лет¬нюю иммигрантку из Турции изучить немецкий язык. На подобное решение турчан¬ка «напросилась» сама, подав иск против районного учреждения по делам иностранцев. Под угрозой денежного штрафа раз¬мером 100 евро его сотрудники пытались заставить мать шестерых детей, 30 лет прожившую в Германии, посещать интеграци¬онные курсы. Обладая турецким гражданством, женщина собира¬лась продлить разрешение на постоянное проживание в Гер¬мании. Она, однако, не подозревала, что отныне эта процедура не происходит, как прежде, автоматически.
Турчанка, живущая в окрестностях Карлсруэ, наотрез отказалась садиться за школьную парту. С помощью адвоката она опротестовала решение учреждения по делам иностранцев. Слов «помидор», «картошка» и «детский сад», по ее словам, ей хватает, чтобы ходить в магазин и ухаживать за внуками. Кроме того, ее муж — владелец успешной продовольственной лавки, который прилежно платит налоги. Однако суд не согласился с такими объяснениями. Как рассказал Хеннинг Екель-Лайт, судья административного суда Карлсруэ, истица не могла даже простейшим образом изъясняться по-немецки и поэтому для нее был вызван переводчик. А это стоило дополнительных затрат. Поскольку согласно новому закону все иммигранты должны говорить по-немецки и общество заинтересовано в этом, суд не стал делать исключение и в данном случае.
Чтобы развеять все сомнения, суд даже заказал дорогостоящее медицинское освидетельствование. Врачи пришли к выводу, что пожилая турчанка вполне в состоянии отсидеть положенные 30—40 часов уроков. Не помогло иммигрантке и то, что она не умеет писать и читать. Как рассказал представитель министерства по интеграции земли Баден-Вюртемберг, в регионе нет недостатка в учителях и проблем с курсами для разных групп населения. Решение суда в Карлсруэ наверняка станет прецедентным для всех последующих юридических разбирательств. Без сомнения, вердикт отобьет охоту у иммигрантов жаловаться на введенную государством законную «обязаловку».[48]
Но не следует полагать, что турецким школьникам грозит «онемечивание». Так, в Баварии уже с давних пор в школах, в качестве дополнения, детям мигрантов предлагается изучать родной язык. И преподавателей для этого выписывают специально из Турции. Используются турецкие учебники, а учителя обязуются «служить чести турецкого народа». Возможность проникновения фундаменталистских влияний в школьную среду там опасений не вызывает, так как учителя подотчетны баварскому школьному ведомству. А в городе Эссен при школьном ведомстве с 1986 года существует курс для преподавателей турецкого языка — до сих пор единственный в своем роде во всей Европе.
[1] Немировский Борис. «Русская Германия»: Германистан, открой личико! // Портал-Credo.Ru, 9. 12. 2004.
[2] Розэ Анна. Ислам по науке // Российская газета, № 254, 2. 11. 2012, С. 8.
[3] Там же, С. 8.
[4] Deutschland Online: Ислам в Германии 18.09.2008.
http://www.magazine-deutschland.de/ru/artikel-en/article/article/vielfalt-islam-in-deut…
[5] Кеслер Мириам. «Русская Германия»: Уроки ислама // Портал-Credo.Ru, 27. 01. 2004.
[6] Deutschland Online: Ислам в Германии 18.09.2008.
http://www.magazine-deutschland.de/ru/artikel-en/article/article/vielfalt-islam-in-deut…
[7] Погорельская Светлана. Прощание с «мульти-культи» // Литературная газета, № 30-31, 26 июля – 1 августа 2006, С. 4.
[8] Новая Европа, № 13, 2000, С. 58.
[9] Кеслер Мириам. «Русская Германия»: Уроки ислама // Портал-Credo.Ru, 27. 01. 2004.
[10] Kotsch Michael. Gewalt im Islam? (Коч Михаил. Насилие в исламе?) Издательство Логос, Германия, 2002, С. 204-205.
[11] Ярков Александр. Не нужно ждать решения суда // НГ-Религии, № 5 (221), 19. 03. 2008, С. 5.
[12] Kotsch Michael. Gewalt im Islam? (Коч Михаил. Насилие в исламе?) Издательство Логос, Германия, 2002, С. 228-229.
[13] Светланова Мария. Ислам по-немецки // НГ-Религии, № 6 (222), 2 апреля 2008, С. 4.
[14] Аширов должен уйти в отставку // Русский Вестник, № 5, 2007, С. 3.
[15] Кременчугский Олег // ZMAN.com 2010.
[16] Там же.
[17] Сумленный Сергей. Мигранты ответят за все // Эксперт, № 42, 25 – 31 октября 2010, С. 71.
[18] Розэ Анна. В коридорах не молиться // Российская газета, № 227, 8- 12. 2011, С. 12.
[19] Плещунов Ф.О. Ислам в Германии: две стороны медали // Islamnews, 30. 10. 2012.
[20] В соседней Франции соответствующий закон был принят еще в 1906 году. Правда, тогда он был направлен прежде всего против священников и монахов, которым запретили преподавать в государственных школах в церковном облачении.
[21] Финкельштейн Эйтан. Исламская республика Германия // Форвертс (Нью-Йорк), № 411, октябрь 2003 г.
[22] Погорельская Светлана. Прощание с «мульти-культи» // Литературная газета, № 30-31, 26 июля – 1 августа 2006, С. 4.
[23] Бычкова Екатерина // Аргументы и факты, № 11, 2008, С. 15.
[24] Петербургский дневник, № 50, 22 декабря 2008, С. 17.
[25] Иванова Елена. Приехали и… остались? // Аргументы и факты – Петербург, № 33, 2008, С. 22.
[26] Мальцев Владислав. «Сарацинский вопрос» // НГ-Религии, № 18 (278), 20. 10. 2010, С. 4.
[27] Мигранты запугали одноклассников // Санкт-Петербургские ведомости, № 194, 14 октября 2010, С. 3.
[28] Однако, № 38, 18 октября 2010, С. 8.
[29] Сумленный Сергей. Мигранты ответят за все // Эксперт, № 42, 25 – 31 октября 2010, С. 71.
[30] http://www.newsland.ru/Blog/View/user/1046124/id/87575/
[31] Там же.
[32] Ямбург Евгений. Близорукий бухгалтер пришел на смену учителю // Новая газета, № 50-51, 11. 05. 2012, С. 20.
[33] Мигранты запугали одноклассников // Санкт-Петербургские ведомости, № 194, 14 октября 2010, С. 3.
[34] http://www.newsland.ru/Blog/View/user/1046124/id/87575/
[35] Апитш Гизела, Диттмар Норберт. Интеграция или репатриация? // Курьер ЮНЕСКО, 1985, октябрь, С. 18-20.
[36] Там же, С. 20.
[37] Воропаев Василий. Откуда у немца турецкая грусть // Известия, № 56, 1 апреля 2010, С. 4.
[38] Там же, С. 4.
[39] Ислам и нарастание насилия в Германии // Svargaman Мар 4, 2012. http://lussen.livejournal.com/32337.html
[40] Выпавшие из «плавильного котла» // Однако, № 15, 26 апреля 2010, С. 6.
[41] Санкт-Петербургские ведомости, № 196, 18. 10. 2010, С. 3.
[42] Плещунов Ф.О. Германия: натиск на ислам. 30.07.2012. mnenia.zahav.ru/Articles/ArticlePrintVersion.aspx?articlelD=1585
[43] http://www.vz.ru/politics/2010/10/26/442547.print.html 26. 10. 2010.
[44] Турки должны заговорить по-немецки // Известия, № 195, 19 октября 2010, С. 5.
[45] Сумленный Сергей. Мигранты ответят за все // Эксперт, № 42, 25 – 31 октября 2010, С. 71.
[46] Плещунов Ф.О. Германия: натиск на ислам. 30.07.2012.
mnenia.zahav.ru/Articles/ArticlePrintVersion.aspx?articlelD=1585
[47] Розэ Анна. Язык до Карлсруэ довел // Российская газета, № 275, 29. 11. 2012, С. 8.
[48] Там же, С. 8.
Конференция Русской Христианской гуманитарной Академии (РХГА) «Проблемы гуманитарного образования», Алма-Ата, 2-4 декабря 2013 г.
