Служение профессора Санкт-Петербургской духовной академии Евгения Петровича Аквилонова на посту протопресвитера военного и морского духовенства.
Semper attendebas ubi veritas albescit[1].
Пост протопресвитера военного и морского духовенства в начале XX в.
4 апреля 1800 г. при императоре Павле I во главе всего армейского и флотского духовенства был поставлен обер-священник армии и флота. На эту должность был определен протоиерей Павел Яковлевич Озерецковский. В 1815 г. была учреждена должность второго обер-священника Главного штаба (с 1830 г. обер-священник Главного штаба и отдельного Гвардейского корпуса, с 1844 г. обер-священник Гвардейского и Гренадерского корпусов) с подчинением ему духовенства гвардейских полков. В 1816 г. была введена должность корпусного священника отдельного Грузинского корпуса (с 1840 г. обер-священник отдельного Кавказского корпуса). В 1858 г. обер-священники были переименованы в главных священников: 1) армии и флота, 2) гвардии и гренадер и 3) Кавказского корпуса. Началом нового периода в истории военного и морского православного духовенства послужило утверждение в 1890 г. «Положения об управлении церквами и духовенством военного и морского ведомства»[2]. Отныне управление духовенством и церквами армии, гвардии и гренадер было объединено под ведением главного священника гвардии и гренадер, армии и флота, с переименованием его в протопресвитера военного и морского духовенства[3]. Этот пост с 1890 по 1917 гг. занимали всего три человека: Александр Желобовский (1890—1910), профессор Санкт-Петербургской духовной академии Евгений Аквилонов (1910—1911) и Георгий Шавельский (1911—1917). Примечательно, что все протопресвитеры являлись выпускниками столичной духовной академии.
За два десятилетия, в течение которых Александр Алексеевич Желобовский в сане протопресвитера возглавлял ведомство военного и морского духовенства, положение военного духовенства изменилось в лучшую сторону самым серьезным образом. Протопресвитер Александр Желобовский был чрезвычайно деятельным управленцем и талантливым администратором. Именно он предпринимает издание ведомственного журнала «Вестник военного духовенства»[4], открывает свечной завод, доходы от деятельности которого направлялись на нужды военного духовенства и их семей; начинает регулярно проводить братские собрания, чтобы священники его ведомства могли своевременно и напрямую информировать не только протопресвитера, но и других священников-собратьев о возникающих проблемах и нуждах в том или ином регионе Российской империи. Сам протопресвитер предпринимает регулярные ревизионные поездки, рекомендует военному духовенству и сам регулярно проводит по церквам своего ведомства внебогослужебные беседы и собеседования, издает для офицеров и солдат книги и брошюры духовного содержания. Вся эта активная деятельность приносит свои результаты.
В начале XX в. занимать должность военного священника было почетно и престижно. Пост же протопресвитера военного и морского духовенства становится одним из самых элитных в Русской православной церкви. Одним из косвенных свидетельств в пользу данного утверждения является та нешуточная борьба, которая развернулась за пост протопресвитера в 1910—1911 гг. Отчасти отголосками закулисных баталий стали многочисленные публикации, появившиеся на страницах церковной и светской периодической печати.
Чиновник особых поручений при обер-прокуроре Св. Синода, известный миссионер и церковно-общественный деятель начала XX столетия В.М. Скворцов искренне считал, что пост главы военного и морского духовенства должен занять именно епископ. Скворцов меньше чем за год (с мая 1910 по апрель 1911 гг.), что объясняется быстрой кончиной протопресвитера Евгения Аквилонова и очередными выборами нового главы военно-духовного ведомства, поместил в своей газете «Колокол» три статьи практически с одним и тем же названием: «Протопресвитер или епископ?»[5], «Епископство или протопресвитерианство?»[6], «Протопресвитер или архиерей?»[7]. В первых двух статьях автор говорит о том, что по это уже не первое его выступление по данному вопросу. Еще в 1888 г. на страницах «Руководства для сельских пастырей»[8] он поместил статью, в которой уже тогда говорил о необходимости назначения на такой важный пост именно архиерея. Спустя двадцать лет Скворцов раскрывает завесу тайны тогдашней полемики перед своими читателями: «Наша статья выражала тогдашние воззрения примыкавшего к органу епископата, во главе с знаменитым митрополитом Платоном киевским[9], иерархом просвещенного и широкого кругозора. Нам сообщали тогда, что синодальные сферы, и в частности обер-прокурор Св. Синода К.П. Победоносцев, принципиально разделяли ту же точку зрения, что управителем военного духовенства надлежит быть епископу, а не пресвитеру»[10]. И только позиция великого князя Владимира Александровича[11], лично знавшего отца Александра Желобовского и высоко ценившего его, способствовала тому, что на этот пост был назначен именно белый священник, а не архиерей.
Далее Скворцов в очередной своей статье, которая была опубликована уже после смерти Аквилонова и предваряла назначение на пост протопресвитера Георгия Шавельского, отмечая, что о. Георгий «кандидат из достойнейших», продолжал настаивать на том, что во главе ведомства должен находиться именно епископ. Любой заинтересованный человек после даже самого поверхностного знакомства с биографиями трех протопресвитеров военного духовенства мог отметить одну общую деталь, что все они, как уже выше отмечалось, были выпускниками Санкт-Петербургской духовной академии. Однако В. Скворцов, пытаясь доказать и отстоять свой тезис, идет дальше и указывает на еще одно сходство. Все трое на момент назначения были уже вдовцами. «Лишь личные симпатии покойного кн. Владимира Александровича, – утверждает В. Скворцов, – склонили весы в пользу не протопресвитера собственно, а о. Желобовского. Причем иерархи, назначая его, как вдового, имели надежду, что он примет монашество и будет возведен в архиерейское достоинство. Не потому ли о. Аквилонов, и ныне о. Шавельский избираются Св. Синодом предпочтительно пред другими, казалось бы, более их по летам службы и опыту административному соответственных, что они вдовцы и не имеют таким образом непреодолимых препятствий к восприятию епископства, когда приспеет для сего время благоприятное»[12]. Насколько справедливым было данное замечание о желании и предпочтении членов Св. Синода, судить сложно.
В своих рассуждениях В. Скворцов ссылается на каноническое право, на сложность времени и на то, что епископу гораздо проще управлять военным духовенством, или точнее, «всероссийской военной епархией», каковой, по мнению автора, в сущности, управляет протопресвитер.
Такое обилие статей В. Скворцова на одну и ту же тему не могло не вызвать реакции. Так, на страницах официального издания Санкт-Петербургской духовной академии «Церковный вестник» за подписью редактора издания профессора Б.В. Титлинова появилась статья, в которой отстаивалась существующая практика назначения на пост протопресвитера именно белых священников.
Что касается претендентов на пост протопресвитера в 1910 г., то каждый из них был «тяжеловесом», представлявшим интересы той или иной придворной партии. Так, в газете «Колокол» утверждалось, что «левые» издания обеспокоены возможным назначением на пост главы военного и морского духовенства епископа Кишиневского Серафима (Чичагова). Еще одно издание сватало на протопресвитерский пост известного миссионера и монархиста протоиерея Иоанна Восторгова. Примечательно, что после смерти отца Евгения один из современников так вспоминал о «предвыборной борьбе»: «Одни писали и говорили: военное духовенство подчинено будет епископу, называли его имя и титул. Другие уверяли, что пост протопресвитера займет знаменитый московский протоиерей, проповедник и церковный деятель, которого будто бы сильно выдвигали союзники и на определение которого будто бы благосклонно смотрели и в Царском Селе и Св. Синоде. Третьи робко и неуверенно заявляли: наверно преемником А.А. (Желобовского – К.Д.) будет Е.П. Аквилонов»[13].
Действительно, если говорить о робких голосах третьих, то один из авторов «Русского замени», печатного органа Союза русского народа, разразился в адрес отца Евгения целым панегириком, предварив его риторическим вопросом по поводу того, кто может занять пост протопресвитера военного и морского духовенства после отца Александра Желобовского, как не его помощник? «Как профессор духовной академии, отец Евгений Аквилонов в полной мере обладает тем высоким научным и религиозно-философским цензом, который делает его исключительным по достоинствам кандидатом на пост протопресвитера военного духовенства; популярный духовный писатель, известный превосходным авторитетным исследованием кардинальнейших вопросов родной Православной Церкви; человек выдающихся нравственных качеств, стяжавших ему исключительную любовь и уважение паствы; великолепный оратор-проповедник Слова Божия, без ненужной аффектированности и обычной профессиональной рисовки, столь свойственной, к сожалению, многим лицам духовного звания, променявшим скромное, искреннее слово пастырского увещания на трибуну партийного оратора, – отец Евгений вдохновенным словом искренней, всегда корректной, умиляющей своею непосредственностью, проповедью производит на души слушателей глубоко-благотворное, согревающее и оживляющее воздействие»[14].
Как бы то ни было, каждый из вышеназванных кандидатов был достойным и очень известным церковным деятелем. По своим политическим взглядам они являлись монархистами, причем активно отстаивавшими свои взгляды в условиях церковно-общественной полемики начала XX в. В 1910 г. на пост протопресвитера был назначен Евгений Аквилонов. Возможно, что на решение властей повлияло решение первого протопресвитера отца Александра Желобовского. Ведь именно по его инициативе отец Евгений был назначен на должность помощника протопресвитера.
Через год, уже после кончины отца Евгения Аквилонова за пост протопресвитера вновь разгорелась нешуточная борьба и количество рассматриваемых кандидатов существенно увеличилось. Об этом позже написал преемник отца Евгения протопресвитер Георгий Шавельский в своих «Воспоминаниях»: «Тяжкая болезнь (саркома), необыкновенно прогрессировавшая, быстрыми шагами, видимо для всех, вела к могиле этого могучего и духом и телом, совсем еще не старого человека (он умер в 47 лет). Дни его были сочтены. «Кандидаты» на протопресвитерство, – а их было несколько, – уже подготовляли чрез сильных мира каждый для себя почву. <…> Больше всех старался епископ Владимир (Путята), склонивший на свою сторону императрицу Марию Федоровну и великого князя Константина Константиновича; затем настоятель Преображенского (всей гвардии) собора, митрофорный протоиерей Сергий Голубев, за которого ратовал салон графини Игнатьевой; престарелый (80 лет) настоятель Адмиралтейского собора, митрофорный протоиерей Алексий Ставровский подал морскому министру, адмиралу Н.К. Григоровичу, докладную записку, в которой доказывал, что именно он должен быть назначен протопресвитером, и эта записка была представлена в Синод; настоятель Сергиевского собора, председатель Духовного правления, протоиерей И. Морев, которого протежировал командир конвоя его величества, князь Юрий Трубецкой, и др.»[15]
Приведенные перечни кандидатов на пост протопресвитера военного и морского духовенства в первом и втором случаях свидетельствуют о том, что данная должность действительно была в начале прошлого века одной из самых элитных и завидных, занять которую было весьма много желающих. В этой связи весьма интересно будет узнать, кем же был отец Евгений до того, как занять один из самых престижных постов, который только мог занять белый священник в Российской империи.
Протоиерей Евгений Аквилонов – профессор Санкт-Петербургской духовной академии.
Евгений Петрович Аквилонов родился в семье благочинного Борисоглебского уезда Тамбовской губернии протоиерея Петра Васильевича Аквилонова. В 1882 г. окончил Тамбовскую духовную семинарию и поступил в Санкт-Петербургскую духовную академию. В это же самое время (в 1885 г.) в столичную академию на должность инспектора из Казанской духовной академии был переведен протеже обер-прокурора Св. Синода К.П. Победоносцева – архимандрит (с 1887 г. – епископ и ректор академии) Антоний (Вадковский)[16], которому Аквилонов, по словам одного из современных исследователей, приходился племянником[17].
Столичную академию Аквилонов окончил со степенью кандидата богословия в 1886 г. Сразу после учебы Евгений Петрович был оставлен при академии помощником инспектора. В 1890 г., после того как инспектор архимандрит Михаил (Грибановский) по состоянию здоровья был уволен от духовно-учебной службы и назначен настоятелем русской посольской церкви в Афинах, в академии освободилась кафедра «Введение в круг богословских наук». И именно ректор епископ Антоний (Вадковский) на заседании совета академии в сентябре 1890 г. предложил на вакантную кафедру кандидатуру своего племянника: «Имею честь с своей стороны указать совету, как на кандидата для занятия означенной кафедры, на помощника инспектора академии Евгения Аквилонова, успевшего заявить себя своими литературными трудами, преданного науке и богословски серьезно подготовленного для академической кафедры»[18]. Данное предложение было принято и одобрено. После прочтения пробных лекций Евгений Аквилонов в конце сентября был утвержден митрополитом Санкт-Петербургским Исидором (Никольским) в качестве исполняющего должность доцента по кафедре «Введение в круг богословских наук»[19]. Эту кафедру, которая до 1884 и после 1910 гг. именовалась «Основным богословием», до Аквилонова занимали выдающиеся профессора протоиерей Николай Павлович Рождественский[20] и упоминавшийся выше архимандрит, впоследствии епископ Михаил (Грибановский).
В своем курсе лекций Аквилонов следовал той программе, которая была выработана его предшественниками. Лектор подробно читал отделы о доказательстве бытия Божия, о достоверности чуда воскресения Христова и внутренних (субъективных) условиях богословского знания в связи с вопросом о смысле и цели науки введения в богословие[21]. Впоследствии о лекциях Аквилонова современники отзывались следующим образом: «На лекциях и в ученых исследованиях отец Евгений Петрович стремился изобразить непобедимую и возрождающую мир силу христианства и показать несостоятельность возражений против истины православия – преимущественно такие, в изображении коих христианство оказывалось бессильным и бесплодным для того, чтобы осмыслить и преобразовать жизнь человека. Вопреки современному пессимизму и индифферентизму, – тому настроению, в основе коего лежит отрицание или игнорирование целесообразности в устройстве и течении жизни мира, горячо убежденный профессор-апологет раскрывал несомненные признаки и проявления целесообразности бедствий и страданий человеческой жизни, их важное и глубокое воспитательное значение для христианина на пути к совершенству»[22].
Согласно действовавшему уставу каждый преподаватель духовной академии должен был иметь ученую степень не ниже магистра богословия. Молодому преподавателю предоставлялось всего лишь два года после назначения на одну из академических кафедр, чтобы написать и защитить магистерскую диссертацию. В противном случае ему грозило увольнение[23]. Конечно, далеко не всегда это правило соблюдалось. Тем не менее, написание и защита диссертации были необходимым условием для успешной преподавательской карьеры. В скором времени после назначения на должность и. д. доцента академии Е.П. Аквилонов завершил работу над своей магистерской диссертацией, содержание и защита которой привели к грандиозному скандалу не только в Санкт-Петербургской духовной академии, но и во всей Русской православной церкви. Случай с работой Аквилонова стал уже классическим и хрестоматийным для описания исторических судеб богословской науки в дореволюционной России.
Начиналось же все довольно буднично и прозаично. Представленная на соискание степени магистра богословия диссертация Е.П. Аквилонова «О существе Церкви»[24] была рассмотрена на заседании совета академии 22 декабря 1893 г. Были заслушаны отзывы научного руководителя профессора А.Л. Катанского[25] и рецензента профессора Ф.А. Тихомирова[26].
Катанский, который к этому времени также опубликовал несколько статей по православной экклезиологии[27], в своем отзыве отметил, что «рассматриваемое сочинение принадлежит к довольно необычному типу диссертаций; оно чуждо ученой сухости и тщательной отделки частностей и имеет вид учено-популярного изложения сложившегося у автора воззрения на предмет, которое он и старается провести во всем своем сочинении, пользуясь для этого разнообразными способами убеждения читателей в верности своих основных взглядов и не особенно много заботясь о развитии и обосновании частностей… Вообще сочинение, взятое в целом, не лишено значительных достоинств и, по нашему мнению, может быть признано полезным вкладом в нашу богословскую литературу. Внося некоторую поправку в существующее научное определение Церкви, оно дает вместе с тем оружие против наших рационалистических и протестантствующих сект и может доставить далеко не бесполезное чтение для тех лиц из нашей интеллигенции, которые склонны к увлечению или протестантскими, или римско-католическими идеалами Церкви»[28].
Довольно благожелательным был отзыв и профессора Ф.А. Тихомирова: «Результаты исследования г. Аквилонова бесспорно имеют научно-богословское значение: его попытка определить идею Церкви в связи с общим богословским мировоззрением, хотя и могущая подлежать оспариванию, действительно проливает свет к некоторому уяснению содержания неразвитой в научном отношении области православной экклезиологии»[29]. Таким образом, авторитетные специалисты в области православного богословия засвидетельствовали важность и значимость тех наработок и выводов, к которым пришел в своей работе молодой ученый.
Вполне объяснимо, что, согласно отзывам, Совет академии допустил диссертацию к магистерскому коллоквиуму. Защита состоялась 10 мая, Совет признал ее удовлетворительной[30] и просил митрополита Санкт-Петербургского Палладия (Раева) ходатайствовать перед Св. Синодом об утверждении Евгения Аквилонова в степени магистра богословия[31]. Однако, согласно указу Св. Синода от 4 февраля 1895 г., ходатайство академии об утверждении Аквилонова в искомой ученой степени было отклонено. Такое решение высшей церковной властью было принято на основании официальных отзывов митрополита московского и епископа каневского[32].
Митрополит московский Сергий (Ляпидевский) представил в Синод отрицательный отзыв, в котором, в частности, отмечал, что «сочинение Аквилонова в изложении носит печать темного немецкого богословствования, а по направлению и духу есть рационалистическое, и потому неудобоисправимое»[33]. Отрицательным и крайне эмоциональным был отзыв и ректора Киевской духовной академии епископа каневского Сильвестра (Малеванского): «Узнав о появлении сочинения Аквилонова, я призадумался над тем, что за охота была автору целое сочинение писать с целию разъяснения или определения Церкви. Ознакомившись с самим сочинением, я нашел его очень незаурядным и написанным так туманно и мудрено, что потребовалось не мало времени, чтобы разобраться среди оригинальных и тенденциозных мнений и взглядов автора и придти к более или менее определенному суждению об его сочинении. Автор совершенно произвольно противопоставляет существующему у нас определению Церкви Христовой, как основанного на земле Иисусом Христом с известным устройством общества верующих, свое собственное определение общества, как таинственного небесного возглавляемого Иисусом Христом организма, в состав которого входят не только члены церкви Небесной, как-то: бесплотные духи и души отошедших от мира, праведных людей, но и все живущие на земле истинно верующие, представляющие собою внутреннюю и нераздельную часть Церкви небесной… Нельзя не пожалеть, что автором много потрачено его богатых умственных сил на столь напряженно-мыслительную, но не полезную, а скорее вредную для богословской науки работу»[34].
Главная причина такой достаточно эмоциональной отрицательной реакции со стороны высокопоставленных иерархов заключалась в том, что диссертант попытался аргументировано доказать необходимость отказаться от устоявшегося определения Церкви как «общества верующих» и заменить его на евангельское выражение «Тело Христово».
Впоследствии протоиерей Георгий Флоровский невысоко отзывался о работе отца Евгения Аквилонова, отметив, что «книга написана языком вялым»[35]. А вот митрополит Владимир (Сабодан), в бытность ректором Московской духовной академии, наоборот, считал диссертацию Аквилонова прорывом в русской богословской науке конца XIX в.: «Она ознаменовала собой окончательный выход русского богословия из двухсотлетнего западного архаическо-схоластического плена и поворот к святоотеческой традиции»[36].
Как бы то ни было, согласно «разгромным» архиерейским отзывам Св. Синод забраковал работу Е.П. Аквилонова. Но это еще не все. В том же указе по делу Аквилонова было сделано указание правящим архиереям и ректорам академий внимательно и более строго относится к пропускаемым научно-богословским и церковно-историческим сочинениям. Указывалось, чтобы соискатели больше использовали в своих работах не труды западных ученых, а святоотеческую литературу, а студентам академии запрещалось без особой на то надобности использовать в своих сочинениях иностранные термины: «Святейший Синод признает необходимым: I, чрез местных преосвященных внушить ректорам академий, что рассмотрение тем на соискание ученой степени составляет их прямую обязанность, как в отношении предмета, так и точности выражения, и что пропуск оных в печать лежит на их ответственности; II, от академических Советов требовать, чтобы тщательно обсуждали достоинство сочинений, и допускали к защите не иначе, как уверившись в полном соответствии оных учению православной Церкви; III, пишущим сочинения на степень делать предупреждение, чтобы с прилежною разборчивостью обращались к произведениям иностранной литературы, при исследовании богословских вопросов, и весь свой труд освещали чистым учением святых отцев, отнюдь не ограничиваясь ссылками на их мнения, заимствованными из иностранных ученых книг, и для сего тщательно старались изучать святоотеческие творения, и IV, постоянно и строго внушать всем студентам, чтобы сочинения свои излагали языком чистым, точным и предмету соответствующим, а иностранные слова употребляли бы тогда, когда настоит в том неизбежная надобность»[37].
К слову сказать, на этом ужесточение мер по отношению к соискателям ученых богословских степеней не окончилось. В дальнейшем правила или ужесточались или просто настойчиво напоминались, сгущая тем самым тучи над молодой и еще не совсем окрепшей отечественной богословской наукой, которую ограждали барьерами, не давая возможности свободного поиска и исследования, о необходимости которого в свое время говорил известный русский религиозный философ-славянофил А.С. Хомяков: «Науке нужна свобода мнения и сомнения, без которой она лишается всякого уважения и всякого достоинства, ей нужна откровенная смелость, которая лучше всего предотвращает тайную дерзость»[38].
Что же касается Аквилонова, то в январе 1899 г. он представил на соискание степени магистра богословия свое новое сочинение «Новозаветное учение о Церкви. Опыт догматико-экзегетического исследования»[39]. Это была тщательная переработка прежней диссертации. Отзывы о новом сочинение представили профессор А.А. Бронзов[40] и и.д. доцента П.И. Лепорский[41]. Примечательно, что еще в 1897 г. данное сочинение было удостоено академической премии митрополита Макария (Булгакова) в размере 270 р. 90 коп.[42] Любопытно, что, соглашаясь с положительными отзывами рецензентов, Совет академии сделал предложение признать вышеозначенное сочинение заслуживающим ученой степени магистра богословия, не требуя уже от священника Евгения Аквилонова публичной защиты на коллоквиуме. С этим предложением академия обратилась к правящему архиерею Санкт-Петербургской митрополии[43].
Однако резолюция столичного митрополита, кстати, уже Антония (Вадковского), т.е. дяди Аквилонова, была иной. Правящий архиерей распорядился все же провести защиту диссертации на официальном магистерском коллоквиуме[44]. Коллоквиум состоялся и прошел вполне успешно[45]. Последующее утверждение соискателя ученой степени магистра богословия указом Св. Синода от 24 июня 1899 г. также прошло без каких бы то ни было трудностей и проволочек.
Сложно теперь сказать, как отразилась вся эта история на взглядах и характере Евгения Петровича Аквилонова. Одно можно сказать точно. Для докторской диссертации Аквилонов взял более безопасную и «проходную» тему, а именно: «О физико-телеологическом доказательстве бытия Божия». Защита диссертации, как и утверждение в искомой степени доктора богословия состоялись в 1905 г.[46] За эту работу Аквилонов вновь был удостоен академической премии митрополита Макария теперь уже в размере 800 р. Еще в 1901 г. Аквилонов произнес актовую речь по теме своего научного диссертационного исследования[47]. Однако на этот раз никакого обсуждения в церковной прессе данной работы практически уже не было. Один из современных исследователей по поводу данной научной работы позволил себе с долей иронии заметить, что докторская диссертация Аквилонова была посвящена узкой апологетической проблеме и поэтому осталась «почти не замеченной в научных кругах»[48].
В 1896 г. Аквилонов был рукоположен в сан священника и назначен к церкви в честь Входа Господня в Иерусалим (Знаменской). В 1902 г. его определили в состав Комитета по устройству Дома Трудолюбия на Смоленском кладбище для бедных женщин духовного звания. В том же году о. Аквилонов был награжден наперсным крестом из Комитета его императорского величества, а 6 мая 1903 г., по представлению академического начальства за усердную службу, возведен в сан протоиерея. В том же году о. Евгений переведен в ведомство протопресвитера военного и морского духовенства и стал настоятелем церкви во имя святых праведных Захарии и Елисаветы Лейб-гвардии кавалергардского ее величества императрицы Марии Федоровны полка. За активное участие в работах по сооружению полковой церкви в лагерном расположении полка протоиерей Евгений Аквилонов в 1905 г. был пожалован митрой. В это же время отец Евгений активно читает публичные лекции по православной апологетике в Соляном городке[49]. Кроме того, с момента назначения в ведомство военного и морского духовенства о. Аквилонов начинает регулярно проводить внебогослужебные беседы с офицерами и солдатами. Впоследствии, уже будучи протопресвитером, он в частных беседах неоднократно будет говорить: «Я не знаю, где я больше посеял – в академии ли, среди студентов на лекциях, или же здесь, в полку и в особенности в полковой учебной команде, среди этих студентов из нижних чинов»[50].
В годы Первой русской революции протоиерей Евгений Аквилонов проявил себя непоколебимым сторонником самодержавия. Современники впоследствии об этом скажут: «Аквилонов отличался твердыми и непоколебимыми убеждениями, сложившимися под благотворным влиянием воздействием учения православной Церкви, которое он знал в совершенстве, и окрепшими на основе канонической точности и строгости. В недавний период почти общего у нас шатания моральных устоев, когда в своих церковно-правовых воззрениях поколебались многие из членов нашего церковного общества, Евгений Петрович остался безусловно верен традициям Церкви, не отказался от своих канонических убеждений и не изменил своим строго церковным, вполне правильным воззрениям по вопросам внутреннего церковного устройства, дисциплины, общественных отношений»[51]. Действительно, отстаивая свои принципы и убеждения, Аквилонов выступал с речами на собраниях Союза русского народа[52] и на страницах церковной периодической печати[53]. Многие его выступления и публикации не остались незамеченными.
Протоиерей Евгений Аквилонов преподавал в Духовной академии практически на протяжении 20 лет, когда 7 мая 1910 г. был назначен на должность протопресвитера военного и морского духовенства, с увольнением от службы по духовно-учебному ведомству. Одновременно с этим согласно уставу 1910 г. кафедра «Введение в круг богословских наук» была переименована и получила свое прежнее название «Основное богословие».
На заседании Совета академии 29 сентября 1910 г. был рассмотрен вопрос о замещении вакантной кафедры. Из двух кандидатов – магистра богословия, ректора Подольской духовной семинарии протоиерея Александра Замятина и профессорского стипендиата при кафедре психологии Нила Малахова – единогласно (16 голосов) был избран Н. Малахов. При обсуждении кандидатов большую роль сыграло полученное письмо от протопресвитера Евгения Аквилонова, в котором тот, с большой похвалой отзываясь о курсовой диссертации Нила Малахова («Теория психофизического параллелизма и ее критическая оценка»), признал последнего «даровитым и многообещающим мыслителем, предлагающим не сырой и малообработанный материал, а логически стройную, пропорциональную в частях и философски-изящную работу». Далее в своем рекомендательном письме Аквилонов «приветствует – как самое удачное – предназначение г. Малахова на академическую кафедру Основного богословия»[54].
Основываясь на этой характеристике крупнейшего специалиста в области православной апологетики Совет академии поручил в 1910—1911 учебном году профессорам протоиерею П.И. Лепорскому и В.С. Серебреникову руководить научными занятиями профессорского стипендиата Н. Малахова для того, чтобы последний в следующем 1911—1912 учебном году занял вакантную кафедру[55]. Оставалось только найти преподавателя на текущий 1910—1911 учебный год. Было решено обратиться с просьбой о временном преподавании курса к уже бывшему профессору отцу Евгению Аквилонову[56]. К заседанию совета 12 ноября 1910 г. от него было получено письмо, в котором протопресвитер отказывался от преподавания: «Глубоко тронутый весьма лестным для меня вниманием Совета академии, к сожалению, не могу принять на себя чтение лекций, как по причине сложности моих настоящих обязанностей, так и по недостатку свободных часов, в виду которого я вынужден был, в начале текущего учебного года, выйти из Историко-филологического института и, только на этих днях, из состава Комиссии по вопросу о присоединении старокатоликов к православной Церкви. Кроме того, определяя меня на должность протопресвитера, Св. Синод в своем указе решительно и ясно связал мое назначение на новую должность с увольнением от духовно-учебной службы, вследствие чего мне представляется неудобным соглашаться на противоречащую упомянутому указу кандидатуру»[57]. Действительно, как писал впоследствии один из современников, видимо, наука не была окончательным предназначением отца Евгения, впереди была еще «практическая и административная деятельность»[58]. В связи с категорическим отказом отца Евгения на временное замещение кафедры было принято решение в 1910—1911 учебном году освободить студентов I курса академии от лекций по основному богословию, с тем, чтобы данный курс был ими выслушан в следующем году.
В 1911 г. к лекциям по основному богословию приступил рекомендованный Аквилоновым многообещающий молодой преподаватель Нил Малахов[59]. Сам о. Аквилонов, после ухода из академии, по отзывам его сослуживцев «не переставал с любовью отдаваться научному труду, выписывая новые книги по предмету своей богословской специальности. Чтение их было его благородным отдыхом, возвышенным развлечением, той сменой занятий, где он черпал новые силы»[60]. В январе 1911 г. протопресвитер Евгений Аквилонов был избран почетным членом Санкт-Петербургской духовной академии[61].
Профессор Евгений Аквилонов – протопресвитер военного и морского духовенства.
Весной 1910 г. в одной из статей «Вестника военного духовенства» отмечалось, что самым выдающимся для военного духовенства событием последнего времени стало открытие новой должности помощника протопресвитера военного и морского духовенства. При этом автор заметки осторожно намекал читателю, что разговоры об учреждении новой должности велись давно, точно также как давно велись ожесточенные споры по поводу кандидатуры на этот пост. Как бы то ни было, помощником протопресвитера стал именно протоиерей Евгений Аквилонов[62]. Официальное издание духовно-военного ведомства оценило это назначение следующим образом: «Назначенный помощником протопресвитера протоиерей Е.П. Аквилонов, профессор Санкт-Петербургской духовной академии, доктор богословия и проповедник, по справедливости считается выдающимся представителем столичного и военного духовенства. Нельзя сомневаться, что под руководством таких своих вождей военное духовенство не останется неподвижным в своей пастырской деятельности, но с большим уменьем и ревностью будет работать Св. Церкви и Отечеству»[63].
Согласно принятому «Положению о помощнике протопресвитера военного и морского духовенства» отец Евгений обладал довольно широкими полномочиями. Например, во время отсутствия или болезни протопресвитера помощник заменял его «по всем делам». Что же касается повседневных обязанностей , то он должен был следить за своевременным и образцовоым ведением всего делопроизводства Духовного правления при протопресвитере. Большое внимание помощник должен был уделять надлежащему ведению военными священниками метрических книг. Кроме того, в его функции входил контроль дел, связанных с преподаванием в полковых школах и учебных командах Закона Божия, а также присоединением к православию из других христианских исповеданий и о крещении нехристиан. Богослужения, ревизии, контроль за исполнением поручений протопресвитера, все это также входило в круг обязанностей помощника[64].
Смеем предположить, что будем не далеки от истины, если станем утверждать, что учреждение в 1910 г. новой должности было обусловлено следующими обстоятельствами. Протопресвитеру Александру Желобовскому, человеку, вне всякого сомнения талантливому и уважаемому, как в церковных, так и в военных и великосветских кругах, на тот момент времени было уже 75 лет. В силу возраста он уже не мог своевременно и качественно реагировать на многочисленные и возрастающие нужды своего ведомства. Отправить же отца Александра в отставку, после всего того, что он сделал для военного духовенства, было бы верхом бестактности и неуважения. Поэтому, чтобы ведомство не приходило в запустение, и был назначен помощник – человек авторитетный и уважаемый, известный апологет и проповедник, доктор богословских наук и монархист по своим политическим взглядам протоиерей Евгений Аквилонов.
Долго занимать новую должность отцу Евгению не довелось. Недели через две после издания указа отец Александр Желобовский скончался. Случилось это 29 апреля 1910 г. За несколько часов до смерти отцу Евгению удалось пообщаться с отцом Александром и узнать его мнение по всем наиболее важным вопросам. О чем конкретно говорил протопресвитер и его помощник, разумеется, неизвестно. Однако во время панихиды по почившему о. Желобовскому уже 7 июня 1910 г. в домовой церкви протопресвитера отец Евгений в своей проповеди сравнил свое положение с положением пророка Елисея тотчас по взятии на небо пророка Илии. Новый протопресвитер сам сказал, что в последние минуты общения со своим предшественником «просил у почившего своего предшественника и отца военного пастырства хоть частицу той милоти, которую тот имел и которая давала успех его делам»[65]. В данном случае, чтобы не было кривотолков, следует отметить, что согласно одному из толкований данного ветхозаветного отрывка, пророк Елисей просил двойных даров не потому, что был человеком горделивым и желал превзойти своего учителя, а потому что считал себя слабее своего наставника. И поэтому, чтобы нести служение так, как нес его пророк Илия, ему и нужно было в два раза больше сил и благодати.
Назначение на пост протопресвитера военного и морского духовенства протоиерея Евгения Петровича Аквилонова состоялось в мае 1910 г. В назначении на данный высокий пост именно его некоторые современные исследователи видят, «прежде всего, заинтересованность консервативно-монархических кругов, а также стремление ведомства военного и морского духовенства иметь во главе себя ученого священнослужителя»[66]. Обращается внимание и на тот факт, что о. Аквилонов был блестящим оратором, а его проповеди неизменно пользовались огромным успехом. Действительно, об отце Евгении современники отзывались исключительно как о талантливом ораторе и проповеднике: «Его живые речи и поучения на современные темы, будучи глубоко содержательными по существу, благодаря прекрасной дикции и мощному голосу, захватывали внимание слушателя, а величавая осанка и представительная внешность дополняли впечатление»[67].
Что касается повседневной деятельности отца Евгения на новой должности, то она была пусть и непродолжительной, но чрезвычайно активной и насыщенной. Отец Евгений старался сделать максимум за отведенное ему время. Сослуживцы отмечали, что новый протопресвитер к своим служебным делам относился с большим вниманием, «всякую бумагу прочитывал и полагал пространные резолюции, показывавшие основательное знакомство с делом: читал он даже то, что ранее протопресвитером не читалось, например, годовые рапорты благочинных, в которых он отмечал неполноту, краткость, шаблонность, и для которых хотел выработать особую программу»[68].
В первые месяцы после назначения отец Евгений совершал даже командировки, которых, если судить по сохранившимся отчетам, опубликованным в «Вестнике военного духовенства», было всего две. Обе командировки состоялись летом – в конце июня и начале июля 1910 г.
Так, 29 июня 1910 г. свое 200-летие праздновал лейб-гвардии Кексгольмский императора Австрийского полк, квартировавшийся в Варшаве. Юбилейные торжества, в которых принял участие и протопресвитер, проходили с 28 по 29 июня[69].
В начале июля того же 1910 г. в Риге проходили торжественные мероприятия по поводу 200-летия с момента присоединения этого города к России. Протопресвитер Евгений Аквилонов, надо полагать, прибыл туда из Варшавы[70]. В Риге, Ревеле и Петровском военном лагере были установлены памятники императору Петру I. Праздничные мероприятии начались 3 июля, когда в город на яхте «Штандарт» прибыл император Николай II. Среди тех, кто встречал главу государства в кафедральном соборе был не только архиепископ Рижский и Митавский Агафангел (Преображенский), но и протопресвитер Евгений Аквилонов. 4 июля была совершена литургия, после которой на центральной площади состоялось открытие памятника Петру Великому. Далее прошел парад, который, надо полагать, был первым парадом, на котором отец Евгений вместе с императором присутствовал будучи уже главой ведомства военного и морского духовенства. 5 июля праздничные торжества с участием императора прошли в Петровском лагере. Протопресвитер прибыл сюда еще накануне вечером. После торжественной встречи с благочинным протоиреем Павлом Мудролюбовым, «о. протопресвитер зашел в лагерный барак, где помещались священники и, за стаканом чая, братски беседовал с подчиненным его духовенством»[71].
Перед отцом Евгением стояли многочисленные вопросы, доставшиеся ему по наследству, в том числе и весьма сложные. Для разрешения этих проблем протопресвитер провел 22 октября 1910 г. Братское собрание «для рассуждения о важнейших делах пастырского служения и нуждах духовенства». Это было первое и последнее собрание священников военно-морского духовного ведомства в период протопресвитерства Евгения Аквилонова.
Отец Евгений открыл собрание своим пространным словом, в котором охарактеризовал современное время как тяжелое во всех отношениях и пророчески предрек: «Страшное время! Но гроза только еще приближается. Как путник иначе чувствует себя при надвигающейся грозе и совсем иначе, когда она разразится, с громом, молнией и ливнем; так и пастыри Церкви, положение которых сделалось необычайно тяжелым»[72]. Более пространно отец Евгений остановился на богословских аспектах священнического служения, обратившись к богословскому разбору пятой заповеди. Главную мысль, прозвучавшую здесь, можно свести к тому, что «чтить отца» для русского православного человека переросло в «чтить царя». о. Аквилонов довольно четко и определенно во всеуслышание вновь заявил о своих взглядах на самодержавную царскую власть, особо отметив и подчеркнув, что эта власть является драгоценной жемчужиной и великим сокровищем для России[73]. В этих словах, наверное, и был весь о. Евгений.
Отстаивая монархические идеалы, протопресвитер попутно заметил, что священники больше внимания должны уделять чтению Священного Писания и проповеди. Последнее невозможно без первого, но вот, что печальнее всего то, что, по словам отца Евгения, «должествующая быть настольной книгой в каждой православной семье, Библия, в действительности, не является таковою, даже в домах священников, и последние знают ее менее, чем она того заслуживает. Пробавляясь отрывочными сведениями из школьных учебников, многие пастыри редко заглядывают в эту книгу книг и потому сами себя лишают могучего средства к действенному благовестию, к утверждению истины и к опровержению лжи»[74].
После такого серьезного и обстоятельного богословского введения, которое лишь подтвердило, что во главе военного и морского духовенства стал не только авторитетный пастырь, но и выдающийся православный апологет, работа собрания была продолжена, и большая часть была посвящена делу более прозаическому, но чрезвычайно насущному, а именно – финансовым проблемам свечного завода[75].
Очень много внимания уделял отец Евгений журналу «Вестник военного духовенства». Протопресвитер думал о его внутреннем составе и внешнем виде, обращал внимание на шрифт и даже на то, где и как подписывается редактор[76]. В период протопресвитерства отца Евгения печатный орган военного духовенства был переименован из «Вестника военного духовенства» в «Вестник военного и морского духовенства». Кроме того, была проведена и смена редактора. Вместо протоиерея Иоанна Таранцева был назначен протоиерей Иоанн Морев[77]. С 1911 г. отчасти изменилась и структура издания. Вся реформа объяснялась новыми вызовами времени. Так, протоиерей Иоанн Морев отмечал, что одним из главных недугов русского общества являлось все большее распространение неверия и сектантства. Последнее, впрочем, как и первое, распространялось с поразительным успехом. Этому необходимо было противостоять, в том числе и в армейских кругах. С этой целью, например, предполагалось усилить в журнале апологетический раздел[78].
Современники высоко оценивали роль и значение пусть и кратковременной, но чрезвычайно насыщенной деятельности отца Евгения для ведомства военного и морского духовенства. Выделяли следующие особенности его служения на посту протопресвитера:
- во-первых, в своей повседневной деятельности о. Аквилонов придерживался взглядов своего предшественника о. Желобовского;
- во-вторых, отец Евгений был сторонником активизации проповеднического служения в рядах царской армии. Проведение собеседований как с офицерами, так и с солдатами должно было стать ежедневной деятельностью полковых священников. Именно поэтому протопресвитер обратил внимание и делал все, что от него зависело, чтобы привлекать в свое ведомство образованных священнослужителей, в первую очередь выпускников духовных академий. Определенных успехов в этом направлении ему все же удалось достичь;
- в-третьих, не чурался протопресвитер, известный своей ученостью, и хозяйственных нужд. Большое внимание отец Евгений уделял финансовым вопросам, связанным с деятельностью свечного завода, который приносил военным священникам серьезные доходы, а вместе с ними, как выяснилось, и серьезные проблемы;
- в-четвертых, отец Евгений уделял большое внимание и упорядочению деятельности своего ведомства, в том числе за счет увеличения числа сотрудников Духовного правления при протопресвитере.
Кроме того, занятие наукой продолжало оставаться любимым делом вчерашнего профессора духовной академии. И для этого дела о. Аквилонов находил время и в последние годы жизни, несмотря на большую административную и хозяйственную занятость. Сам высоко образованный, протопресвитер естественно требовал образованности и от подведомственного ему духовенства. Ему особенно хотелось, чтобы «столичное духовенство блистало своей образованностью, и чтобы отсюда, как из центра умственной жизни России, оказывало влияние на прочее военное духовенство, так сказать, давало ему тон»[79].
К сожалению, многие начинания отца Евгения не были реализованы. Причина тому – страшная болезнь и преждевременная кончина. Уже в 1908 г. у отца Евгения были обнаружены болезненные проявления в виде опухоли на шее. Вскоре выяснилось, что это саркома – роковой недуг для семьи о. Аквилонова. Именно от саркомы скончались мать и жена отца Евгения. В 1909 г. болезнь стала настолько быстро прогрессировать, что потребовалось хирургическое вмешательство. Произведенная операция на какое-то время остановила рост опухоли. Однако к концу 1910 г. опухоль вновь появилась и стала еще больше, чем до операции: «Произведенная операция не уничтожила корней этой болезни, которые не замедлили в несколько месяцев дать роковые побеги и принять еще более угрожающее положение. Опухоль увеличивалась и быстро захватывала головную, лицевую и грудную полости. Причиняемые боли так мучительны, что больной не мог спать по ночам. Самый вид его изменился сильно, и уже давно окружающие люди смотрели на страдальца, как на живого мертвеца»[80].
О. Аквилонов все прекрасно понимал. Еще в октябре 1910 г. он писал профессору Санкт-Петербургской духовной академии Н.Н. Глубоковскому: «Я должен с грустью поведать Вам о рецидиве своей болезни. Опухоль опять появилась и уже с приращением. Что ожидает меня впереди, о том ведомо Единому Богу. На вторичную операцию, более трудную по сравнению с первой, я не согласен, тем паче, что ею не страхуюсь от третичного возврата болезни, если только не от окончательной развязки с лучшим из миров»[81].
Несмотря на столь тяжелый недуг покойный протопресвитер не прекращал своей деятельности. Он по-прежнему совершал богослужения в своей домовой церкви, принимал посетителей, интересовался делами Духовного правления, над которыми он ежедневно просиживал по несколько часов[82].
Одни врачи считали нужным провести повторную операцию, другие настаивали на необходимости лечения за границей. Однако отец Евгений пожелал отправиться в г. Козлов Тамбовской губернии, откуда он был родом. Там проживал известный протопресвитеру врачеватель, своего рода народный целитель, некий художник М.Ф. Юрьев[83], который лечил от болезни рака «переданными ему секретно его отцом средствами»[84].
В марте 1911 г. Св. Синод разрешил протопресвитеру Евгению двухмесячный отпуск. Последними распоряжениями отца Евгения были назначение протоиерея Иоанна Морева исполняющим обязанности протопресвитера и назначение на 21 апреля братского собрания военного и морского духовенства[85]. В конце марта отец Евгений простился со своими сослуживцами и отправился в родные края. Во время своего слова, которое оказалось прощальным, он говорил: «Труженики! Знаю ваш труд и вижу, как некоторые изнемогают и падают от него. Может быть, той же участи не избегну и я…»[86]
В Козлове о. Аквилонов остановился в местной гостинице «Гранд-Отель». Вечером 29 марта у больного пошло кровоизлияние носом. Отец Евгений понял, что все кончено и, как настоящий христианин, стал готовиться к смерти. Скончался отец Евгений 30 марта в 11 часов дня, исповедавшись и причастившись Св. Таин. Последними его словами были следующие: «У нашего царя доброе сердце и образованный ум. Господи! Приими дух мой!»[87] В своем завещании отец Евгений сделал распоряжения о трех своих дочерях, воспитанницах Павловского института, а родной академии завещал свою библиотеку в количестве 839 книг[88]. Отпевание протопресвитера состоялось 4 апреля 1911 г. в Санкт-Петербурге, в церкви Кавалергардского её величества государыни императрицы Марии Федоровны полка, настоятелем которой он был многие годы. Похоронен он на Никольском кладбище Александро-Невской лавры[89].
Преемник отца Евгения на посту протопресвитера военного и морского духовенства Георгий Шавельский высоко оценивал научно-исследовательскую и административно-хозяйственную деятельность своего предшественника: «Служебная деятельность разделилась на две неравные части: 24 года были посвящены им академии, служению богословской науке; один год, последний, был отдан начальствованию над военным и морским духовенством, служению армии и флоту, служению царю, служению всему русскому народу. <…> Отец протопресвитер шел по пути правды твердо и неуклонно, не умея хромать на оба колена, не признавая никаких компромиссов, не допуская никаких уклонений в сторону от этого царственного пути»[90].
Доклад на научно-исторической конференции «История военного и морского духовенства в Российской империи в конце XIX – начале XX вв.». Санкт-Петербург, Санкт-Петербургская православная духовная академия, 9 сентября 2013 г.
[1] Ты всегда стремился туда, где мерцает истина (лат). См.: Щербаковский С., свящ. Речь, произнесенная при встрече тела умершего протопресвитера отца Евгения Петровича Аквилонова в церкви Кавалергардского ее Величества Государыни Императрицы Марии Федоровны полка // Вестник военного и морского духовенства, 1911. № 9. С. 263.
[2] Бугославский И., прот. К назначению помощника протопресвитера военного и морского духовенства // Вестник военного духовенства, 1910. № 8. С. 253.
[3] Савва (Молчанов), иером. Военное и морское духовенство России // Православная энциклопедия. Т. IX. М., 2005. С. 153—155.
[4] Никон (Лысенко), архим. Вестник военного и морского духовенства // Православная энциклопедия. Т. VIII. М., 2004. С. 41.
[5] Скворцов В. Протопресвитер или епископ? // Колокол, 9 мая. 1910. № 1241. С. 1.
[6] Скворцов В. Епископство или протопресвитерианство? // Колокол, 31 марта. 1911. № 1503. С. 1.
[7] Скворцов В. Протопресвитер или архиерей? // Колокол, 7 апреля. 1911. № 1509. С. 1—2.
[8] «Руководство для сельских пастырей» – еженедельное издание при киевской духовной семинарии; выходило в 1860—1917 гг.
[9] Платон (Городецкий) (1803—1891 гг.)– митрополит Киевский и Галицкий с 4 февраля 1882 по 1 октября 1891 гг.
[10] Скворцов В. Протопресвитер или епископ? // Колокол, 9 мая. 1910. № 1241. С. 1.
[11] Великий князь Владимир Александрович (1847—1909 гг.) – третий сын императора Александра II и императрицы Марии Александровны, младший брат императора Александра III; член Государственного совета (1872), сенатор (1868); генерал-адъютант (1872), генерал от инфантерии (1880).
[12] Скворцов В. Протопресвитер или архиерей? // Колокол, 7 апреля. 1911. № 1509. С. 1.
[13] Птицын Ф. Воспоминания о почившем о. протопресвитере Е.П. Аквилонове // Вестник военного и морского духовенства, 1911. № 10. С. 305.
[14] Полтавцев Н. К кончине о. Александра Желобовского // Русское знамя, 1910. № 98. 4 мая. С. 1.
[15] Шавельский Г., прот. Воспоминания последнего протопресвитера русской армии и флота. Изд. третье. М.: Изд-во Крутицкого подворья, Общество любителей церковной истории, 2010. С. 48, 51.
[16] Карпук Д.А. Священноархимандрит Свято-Троицкой Александро-Невской лавры митрополит Антоний (Вадковский) (1898—1912 гг.). К 300-летию Свято-Троицкой Александро-Невской лавры (1713—2013) и 100-летию со дня кончины митрополита Антония (Вадковского) (1846—1912) // История Петербурга, 2013. № 1 (68). С. 74—84.
[17] Просветов Р.Ю. К 100-летию со дня кончины протопресвитера Евгения Аквилонова // Сайт Тамбовской митрополии. URL: http://www.eparhia-tmb.ru/2011/03/30/akvilonov/ (дата обращения: 05.05.2015).
[18] Журналы заседаний Совета Санкт-Петербургской духовной академии (в извлечении) за 1890—1891 учебный год. СПб., 1896. С. 54.
[19] Там же. С. 57—58.
[20] С именем и деятельностью профессора протоиерея Николая Рождественского традиционно связывается появление апологетики как самостоятельной дисциплины в русской богословской школе. Его лекции («Курс основного богословия или христианская апологетика». В 2-х тт. СПб., 1884), изданные уже посмертно под общей редакцией профессора А.И. Предтеченского, стали главным трудом Н. Рождественского по апологетике. «Метод в изложении ее системы, предложенный Рождественским, остается до настоящего времени главенствующим. Он состоит в разделении всей апологетической проблематики на две основные части: вопросы, имеющие общерелигиозное значение, и вопросы специфически христианские». Осипов А.И. Путь разума в поисках истины. М.: Издание Сретенского монастыря, 2002. С. 45.
[21] Отчет о состоянии СПбДА за 1896 г. // Христианское чтение,1897. Ч. 1. С. 384.
[22] Отчет о состоянии СПбДА за 1911 г. СПб., 1912. С. 7.
[23] Карпук Д.А. История Санкт-Петербургской духовной академии (1889—1918 гг.). Дисс. … канд. богословия. СПб., 2008. С. 133—135.
[24] Журналы заседаний Совета Санкт-Петербургской духовной академии (в извлечении) за 1893—1894 учебный год. СПб., 1894. С. 103—113.
[25] Катанский А.Л. Отзыв о представленном на соискание степени магистра богословия сочинении и. д. доц. академии к.б. Евгения Аквилонова: «Церковь. Разбор научных определений Церкви и апостольское учение о ней, как о теле Христовом» // Журналы заседаний Совета Санкт-Петербургской духовной академии (в извлечении) за 1893—1894 уч. год. СПб., 1894. С. 104—110.
[26] Тихомиров Ф.А. Отзыв о представленном на соискание степени магистра богословия сочинении и. д. доц. академии к.б. Евгения Аквилонова: «Церковь. Разбор научных определений Церкви и апостольское учение о ней, как о теле Христовом» // Журналы заседаний Совета Санкт-Петербургской духовной академии (в извлечении) за 1893—1894 уч. год. СПб., 1894. С. 110—113.
[27] Карпук Д.А. Учение о Церкви в системе догматического богословия профессора СПбДА Александра Львовича Катанского // Ежегодная богословская конференция Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. 2012. Т. 22. С. 341—346.
[28] Журналы заседаний Совета Санкт-Петербургской духовной академии (в извлечении) за 1893—1894 уч. год. СПб., 1894. С. 109—110.
[29] Там же. С. 112—113.
[30] Магистерский коллоквиум в нашей академии // Церковный вестник, 1894. № 20. С. 312—313.
[31] Журналы заседаний Совета Санкт-Петербургской духовной академии (в извлечении) за 1893—1894 уч. год. СПб., 1894. С. 216.
[32] Подробнее об этом см. Катанский А.Л., проф. Воспоминания старого профессора (с 1847 по 1913 гг.). Вып. второй (годы 1867—1913). Пг.: Синод. тип, 1918. С. 118—119, 131—132.
[33] Журналы заседаний Совета Санкт-Петербургской духовной академии (в извлечении) за 1894—1895 уч. год. СПб., 1908. С. 76.
[34] Там же. С. 76—78.
[35] Флоровский Г., прот. Пути русского богословия. Вильнюс, 1991. С. 420.
[36] Владимир (Сабодан), архиеп. Экклезиология в русском богословии в связи с экуменическим движением. Дисс. … магистра богословия. Загорск: МДА, 1979. С. 164.
[37] Журналы заседаний Совета Санкт-Петербургской духовной академии (в извлечении) за 1894—1895 уч. год. СПб., 1908. С. 72—73.
[38] Цит. по: Пальмов И., проф. Памяти Владимира Ивановича Ламанского († 19 ноября 1914 г.) // Церковный вестник, 1914. № 49. Стлб. 1485.
[39] См. краткий анализ данной работы Е.П. Аквилонова: Лисовой Н.Н. Обзор основных направлений русской богословской академической науки в XIX – начале XX столетия // Богословские труды. Сб. 37. М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2002. С. 61—63.
[40] Журналы заседаний Совета Санкт-Петербургской духовной академии (в извлечении) за 1898—99 уч.г. СПб., 1905. С. 150—167.
[41] Там же. С. 167—169.
[42] Журналы заседаний Совета Санкт-Петербургской духовной академии (в извлечении) за 1896—97 уч.г. СПб., 1897. С. 132—147.
[43] Журналы заседаний Совета Санкт-Петербургской духовной академии (в извлечении) за 1898—1899 уч. г. СПб., 1905. С. 148—149.
[44] Там же. С. 149.
[45] Магистерский коллоквиум в нашей академии и завершение учебного года // Церковный вестник, 1899. № 24. Стлб. 887—898.
[46] Журналы заседаний Совета Санкт-Петербургской духовной академии (в извлечении) за 1904—1905 уч. год. СПб., 1905. С. 279—318.
[47] Аквилонов Е.П., протопресв. О физико-телеологическом доказательстве бытия Божия // Христианское чтение, 1901. Ч. 1. С. 313—335.
[48] Кнорре Б.К. Аквилонов Евгений Петрович, протопресвитер // Православная энциклопедия. Т. I. М., 2000. С. 387—388.
[49] От «Общества распространения религиозно-нравственного просвещения в духе Православной Церкви». Известия и заметки // Церковный вестник, 1904. № 7. Стлб. 220.
[50] Щербаковский С., свящ. Речь, произнесенная при встрече тела умершего протопресвитера отца Евгения Петровича Аквилонова в церкви Кавалергардского ее Величества Государыни Императрицы Марии Федоровны полка // Вестник военного и морского духовенства, 1911. № 9. С. 264.
[51] Памяти профессора прот. Е.П. Аквилонова // Церковный вестник, 1912. № 12—13. Стлб. 386.
[52] Аквилонов Е.П., протопресв. Христианство и социал-демократия в отношении к современным событиям // Христианское чтение, 1906. № 1. С. 44—70. Речь была произнесена на собрании «Союза русского народа» 21 ноября 1905 г. Присутствовало около 10 тысяч человек.
[53] Аквилонов Е.П., протопресв. Христианство и современные события // Христианское чтение, 1905. № 4. С. 517—539.
[54] Журналы заседаний Совета Санкт-Петербургской духовной академии (в извлечении) за 1910—1911 уч. г. СПб., 1911. С. 60—61.
[55] Там же. С. 61.
[56] Там же. С. 75.
[57] Там же. С. 89.
[58] Щербаковский С., свящ. Речь, произнесенная при встрече тела умершего протопресвитера отца Евгения Петровича Аквилонова… С. 264.
[59] Журналы заседаний Совета Санкт-Петербургской духовной академии (в извлечении) за 1911—1912 уч. г. СПб., 1912. С. 52—54, 80.
[60] Ласкеев Ф., прот. Труд и удовольствие пред лицом смерти (К нравственной характеристике почившего протопресвитера Е.П. Аквилонова) // Вестник военного и морского духовенства, 1911. № 12. С. 377.
[61] Отчет о состоянии С.-Петербургской духовной академии за 1910 г. СПб., 1911. С. 14.
[62] Указ Его Императорского Величества, Самодержца Всероссийского, из Святейшего Правительствующего Синода от 10 апреля 1910 г. за № 3535 // Вестник военного духовенства, 1910. № 9. С. 258—259.
[63] Бугославский И., прот. К назначению помощника протопресвитера военного и морского духовенства… С. 255.
[64] Положение о помощнике протопресвитера военного и морского духовенства // Вестник военного духовенства, 1910. № 9. С. 260.
[65] Бугославский И., прот. Торжественное богослужение в домовой церкви о. протопресвитера 7-го июня 1910 г. // Вестник военного духовенства, 1911. № 14. С. 437.
[66] Фирсов С.Л. Протопресвитеры русской армии и флота (1890—1917 гг.) // Новый часовой, 1994. № 1. С. 9.
[67] Богуславский И., прот. Венок на могилу в Бозе почившего протопресвитера военного и морского духовенства Евгения Петровича Аквилонова // Вестник военного и морского духовенства, 1911. № 9. С. 258.
[68] Удимов Д., свящ. Братское собрание военного и морского духовенства 21 апреля 1911 года // Вестник военного и морского духовенства, 1911. № 11. С. 343.
[69] Введенский К., свящ. Празднование 200-летнего юбилея г.-гв. Кексгольмского полка (1710—1910 гг.) // Вестник военного духовенства, 1910. № 15. С. 451—462.
[70] Мудролюбов П., прот. Юбилейные торжества в гор. Риге в Петровском лагере // Вестник военного духовенства, 1910. № 16. С. 485—490.
[71] Там же. С. 489.
[72] Братское собрание священно-церковнослужителей военного и морского духовенства (22 октября 1910 г.) // Вестник военного духовенства, 1910. № 23. С. 710-711.
[73] Там же. С. 715.
[74] Там же. С. 711.
[75] Там же. С. 718—723.
[76] Удимов Д., свящ. Братское собрание военного и морского духовенства 21 апреля 1911 года // Вестник военного и морского духовенства, 1911. № 11. С. 343—344.
[77] Вестник военного духовенства, 1910. № 23. С. 705—706.
[78] Морев И., прот. Братский призыв к военному и морскому духовенству // Вестник военного духовенства, 1910. № 21. С. 649.
[79] Удимов Д., свящ. Братское собрание военного и морского духовенства 21 апреля 1911 года… С. 343.
[80] Венок на могилу в Бозе почившего протопресвитера военного и морского духовенства Евгения Петровича Аквилонова // Вестник военного и морского духовенства, 1911. № 9. С. 259.
[81] Ласкеев Ф., прот. Труд и удовольствие пред лицом смерти (К нравственной характеристике почившего протопресвитера Е.П. Аквилонова) // Вестник военного и морского духовенства, 1911. № 12. С. 376.
[82] Богуславский И., прот. Венок на могилу в Бозе почившего протопресвитера военного и морского духовенства Евгения Петровича Аквилонова… С. 259.
[83] Уже после смерти Аквилонова местная власть проверяла Юрьева, у которого не было патента на занятия медицинской деятельностью, «не ускорило ли его лечение смерти почившему о. протопресвитеру». См. Сементовский Н., свящ. Последние часы жизни о. протопресвитера Евгения Петровича Аквилонова и проводы его тела из Козлова на вокзал для следования в Петербург // Вестник военного и морского духовенства, 1911. № 9. С. 279.
[84] Там же. С. 273.
[85] Распоряжения о. протопресвитера военного и морского духовенства // Вестник военного и морского духовенства, 1910. № 7. С. 193—194.
[86] Ласкеев Ф., прот. О. Протопресвитер Евгений Петрович Аквилонов // Вестник военного и морского духовенства, 1911. № 8. С. 226.
[87] Сементовский Н., свящ. Последние часы жизни о. протопресвитера Евгения Петровича Аквилонова… С. 277.
[88] Сосуд избранный. История российских духовных школ. СПб., 1994. С. 256.
[89] РГИА. Ф. 806. Оп. 5. Д. 7253. О смерти протопресвитера военного и морского духовенства Александра Желобовского, о назначении на его место помощника протопресвитера, протоиерея церкви Кавалергардского Ее Величества Государыни Императрицы Марии Федоровны полка Евгения Аквилонова и об определении к ц. Кавалергардского полка прикомандированного к домовой церкви протопресвитера военного и морского духовенства священника Стефана Щербаковского.
[90] Шавельский Г., прот. Речь пред гробом о. протопресвитера Евгения Петровича Аквилонова // Вестник военного и морского духовенства, 1911. № 9. С. 269—270.
