Ко дню памяти и 30-летию прославления (06.06.1988) св.блж.Ксении Петербургской мы публикуем актовую речь, прозвучавшую 9.10.1988 г. на торжественном заседании в день памяти небесного покровителя СПб Духовных Школ, св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова, и принадлежащую перу почившего пятнадцать лет назад преподавателя СПбДАиС, кандидата богословия игумена Венедикта (Кантерса; † 16.10.2003).

***

Среди святых, канонизированных на Поместном Соборе РПЦ, посвященном 1000-летию Крещения Руси, находится и одно женское имя: к лику угодников Божиих причислена великая подвижница 18-го века блаженная Ксения Петербургская.

Ее прославление — событие долгожданное, имеющее значение не только для духовности верных почитателей новопрославленной святой в пределах ее Отечества, но и для множества христиан других Православных Церквей. Не будет ошибкой утверждать, что канонизация блаж. Ксении оставит глубокий след в жизни Православия, по крайней мере, по четырем причинам.

1. Снова, после 16-ти столетий, в лике празднуемых святых Православной Церкви появляется имя юродивой Христа ради. Первой и единственной до нашего времени была подвижница 4 века Исидора.

2. Практически с 16-го века женщины не причислялись к святым в Русской Церкви[1]и прославление блаж. Ксении, т.о., исправляет эту «ненормальную традицию», восстанавливая тем самым историческую справедливость в отношении к благочестивым русским женщинам, чьих имен, еще по никем не объясненному недоразумению, очень мало в церковном календаре.

3. Снова, после длительного периода «настороженного» отношения к юродивым, юродивая Христа ради причисляется к признанию духовной и социальной миссии нескольких поколений юродивых 18-19 вв.

4. И, наконец, прославляется первая святая, жившая и освятившая своим подвигом город на Неве, история которого бережно сохраняет имена множества праведников. Этой канонизацией переворачивается новая страница в отечественной агиологии.

В Священном Писании нет прямого указания на подвиг юродства. Некоторым исключением могут считаться слова ап. Павла: «мы безумны Христа ради» (1Кор 4,10; ср. 1Кор 3,18). В этом тексте употребляется термин «mwrÒj» — «неразумный, безрассудный, глупый». Однако, в истории Церкви совершители этого служения получили более народное именование — «di¦ CristÒn salÕj» — «простой ради Христа», «неученый ради Христа».

Традиция юродства пришла на Русь из Византии, где уже существовала продолжительное время. Выше было упомянуто, что первой известной истории юродивой была подвижница Тавенского монастыря Мен Исидора. Ее житие описал преп. Ефрем Сирин, посетивший незадолго до смерти прославленные обители Египта. Его сообщение позднее дополнил автор «Лавсаика» епископ Палладий Еленопольский.[2]

Собранные ими сведения можно назвать первой емкой богословской характеристикой служения юродивых, свойственной в разной степени всем совершителям этой харизмы в последующие времена. Юродивая Исидора представляется окружающим скудоумной и бесноватой, отличается одеждой от остальных монахинь: они носят кукули, она покрывает голову тряпкой и ходит босая. Она никогда не сидит за трапезой вместе с другими сестрами, довольствуясь остатками пищи. И, наконец, ее поведение встречает не только непонимание, но и активное неприятие: ею гнушаются, ее бьют, мажут грязью в насмешку, выливают на нее помои.

Подвиг юродства на Востоке чаще всего принимался монахами. Трудно сказать, каково было их число, но, видимо, оно было небольшим, т.к. один из первых описателей этого подвига — церковный историк Евагрий — в первой книге своей «Истории» говорит о юродстве как «о роде жизни, который превосходит всех».[3] И неудивительно, что в календаре Востока было включено только шесть имен святых — юродивых.[4] В этом видна определенная тенденция: на всем протяжении христианской истории, в т.ч. и в Русской Церкви, имела место некоторая осторожность в вопросе церковного признания и канонизации юродивых.

Подвиг каждого святого, в т.ч. и юродивого, индивидуален и неповторим. Но, тем не менее, можно указать на некоторые общие черты юродства Христа ради:

1. К служению юродства человек призывается через особое откровение или через благословение старца. Большинство житий или сообщений иного характера об этих святых содержат на это указания[5] и, напротив, самовольное присвоение этой харизмы осуждается церковным сознанием как лжеюродство.

2. Крайнее аскетическое попрание тщеславия и самолюбия. Юродство — это борьба с самим корнем греха — гордостью.

3. Оригинальность языка проповеди: юродивый своим «ненормальным», часто доходящим до аффектов аморализма и нарушения норм общественного спокойствия, поведением достигает поставленной цели — пробуждение людей от духовной спячки. Неслучайно юродство справедливо сравнивают именно с пророчеством, — это решительное средство обращения Бога через блаженного праведника к миру, это свидетельство о Боге на «ином», немирском языке.

4. Будучи служением богоизбранным, юродство появлялось в то время и в том месте, когда обмирщение проникало внутрь самого церковного двора.

5. По справедливому замечанию Г.П.Федотова, это служение на Руси часто приобретало социальный и даже политический характер.[6] Юродивые, лишенные совершенно страха, не боялись пробуждать совесть «сильных мира сего», заставляя их жить и поступать по заповедям.

6. И, наконец, все юродивые — носители глубокого дара молитвы и прозорливости.

Весть о юродивых была принесена на Русь вместе с христианством. Жития двух самых почитаемых греческой Церковью юродивых св. Симеона (6 в.) и св. Андрея (9 в.) были хорошо известны русским читателям и имели большой успех. Интересно, что некоторые православные Церкви вообще не имеют в своих календарях юродивых и только РПЦ причислила к лику святых 36 угодников, спасавшихся в этом образе.[7]

Еще большее число юродивых осталось неканонизированными. Среди них всегда было много и женщин, как, напр., праведная Марфа (+ 1 марта), погребенная в Ивановском Московском монастыре.[8]

Как и монашество, юродство на Руси знало и подъемы, и падения. Его расцвет падает на 15-16 вв. Причинами для этого могли быть: угасание княжеской святости, уродливые явления общественной, государственной и церковной жизни. Большинство юродивых этого времени миряне.

Следующим периодом настоящего ренессанса юродства Христа ради становятся конец 18-го и весь 19-й века. Несмотря на то, что происходящие в Российской Империи процессы, ее постепенная культурная европеизация, казалось бы, не способствовали духовному росту ее граждан, факты свидетельствуют об обратном: это время возрождения монашества, появление старчества, возникновение монастырей — духовных центров и широкое распространение юродивых. Блаженные появляются в самых различных районах страны. Часть из них «возвращается» в монастыри, как это видно на примере Дивеевской обители, часть остается в миру. Одной из колыбелей юродивых становится Санкт-Петербург.

Самым ярким представителем этой новой школы юродства Христа ради, без сомнения, является блаж. Ксения.

Записанных источников о жизни осталось немного, но и их сообщения опираются, в большинстве случаев, на устные предания, а не на сообщения очевидцев. Однако, нет никаких оснований сомневаться в подлинности этих известий: рассказы о блаж. Ксении бережно сохранялись ее многочисленными почитателями, передавались из поколения в поколение в семьях (как это видно на примере ряда чудес), собирались и фиксировались духовенством Смоленской церкви.

Как пример такого сохранения преданий о жизни св. Ксении может служить свидетельство русской эмигрантки Анны Анановой. Ее семья до революции проживала в Петербурге и в ней, как святыню, сохраняли рассказы о том, как блаж. Ксения посещала дом их прадедов. Уже находясь в эмиграции, Ананова опубликовала эти воспоминания в журнале «Orthodox Life» («Православная Жизнь», январь, 1955 г.).

Большинство источников называют мужем блаж. Ксении певчего Придворной капеллы Андрея Федоровича Петрова,[9] хотя в них не везде по-одинаковому приводится его имя и фамилия. Есть сообщения, что он был пожалован в чин полковника. Елизавета Петровна сама любила пение и уделяла особое внимание придворному хору: певчие получали хорошее жалование, дворянство, титулы. Но, к сожалению, от архива Придворной капеллы за 18-й век сохранилась только одна папка и по этой причине документально подтвердить чин и период службы Андрея Петрова пока не представляется возможным.

Однако, на то, что Петров был певчим, указывает и само место проживания семьи Петровых — Петербургская сторона. Здесь, еще во времена Анны Иоанновны, были отведены земельные участки для жительства военного гарнизона и придворных певчих. Дом семьи Петровых, подаренный затем Ксенией своей родственнице Антоновой, находился на углу бывшей Петровской улице (ныне — Лахтинская) и Большого проспекта. Сейчас на этом месте разбит сквер. В ряде справочных изданий о Петербурге («Петербургский некрополь» и др.) можно найти упоминания и лицах, встречавшихся в рассказах о блаженной: о купчихе Крапивиной, о Евдокии Гайдуковой, о Параскеве Ивановне Антоновой.

Переломным моментом в жизни Ксении Петровой, или ее «призванием», была внезапная смерть горячо любимого супруга. Вдова надевает на себя его платье и принимает имя покойного: «Андрей Федорович не умер, — но воплотился в меня, Ксению, которая давно умерла».[10] Один из современных исследователей жития блаженной епископ Киприан справедливо отмечает исключительность такого поступка: «юродство Ксении, — пишет он, — представляло из себя что-то совершенно особенное и гораздо более глубокое, чем известные нам случаи подобных обращений. Все ее стремление подчинялось глубокой духовной любви к своему супругу. Она имела надежду, т.о., принять на себя тяжесть нераскаянных грехов молодого Андрея, умершего без Причастия».[11] Так начался крестный путь 26-летней вдовы, продолжавшийся 45 лет.

Причину появления в истории русской духовности за обозреваемый период нового «золотого века» юродивых видимо следует искать в обмирщении жизни, что особенно касалось городских жителей. Заботой юродивых охватывается все слои населения Петербурга: блаж. Ксения (купцы и военные), блаж. Анна Лашкина (образованная часть общества), Мария Александровна (рабочие и беднота).

Одновременно, обнищание, а иногда и прямое закрытие монастырей, вмешательство правительства в самую сокровенную жизнь Церкви были причиной появления святых — юродивых в обителях. Но, говоря о юродстве Христа ради времени блаж. Ксении, нельзя не упомянуть о другом величайшем явлении духовной жизни, ставшем знаменем Церковного возрождения целой эпохи, а именно о старчестве.

Тем более, что есть все основания полагать, что от старцев, из новых, известных своими насельниками монастырей, получили благословение на миссию многочисленные юродивые — подвижники того времени.[12]

Одним из святых, «вернувших» подвиг юродства в русские монастыри, был преп. Серафим Саровский. После долгой шестичасовой беседы он благословляет свою духовную дочь Параскеву Семеновну Мелюкову стать первой юродивой Христа ради Дивеевской обители. В дальнейшем юродивые постоянно проходили служение в этом известном монастыре: последней из них была Пелагия Ивановна, скончавшаяся в 1915 г.[13] Преп. Серафим вдохновил на такой же подвиг основательницу Дальне-Давыдовской Пустыни Неониллу[14] и блаж. Ирину Зеленогорскую.[15] Столетие спустя, известный по всей России подвижник Гефсиманского скита Троице-Сергиевой Лавры иеромонах Варнава, по известным данным трех из своих духовных чад послал на стезю юродства.[16] Перечисление свидетельств о тесной духовной связи между старчеством и юродством можно легко продожить.

Был ли такой руководитель у блаж. Ксении? Ее обращение произошло внезапно, но во время своего 45-летнего жизненного подвига она могла и даже должна была иметь такового наставника.

Автор подборки материалов о бл. Ксении, опубликованных в журнале «The Orthodox Word» («Православный мир»)[17], делает предположение, что таковым духовником для св. Ксении мог быть известный подвижник 18 в., один из предвосхитителей оптинского старчества, Федор Ушаков. Федор служил при дворе офицером и уже в силу этого мог быть знакомым с мужем Ксении. Однажды, во время дружеского ужина один из его коллег — офицеров внезапно скончался. Эта смерть сильно повлияла на Ушакова: он без дозволения оставляет военную карьеру и становится монахом.

Сторонники такого предположения, а среди них находился и упомянутый нами епископ Киприан, ссылаются при этом на свидетельство Ивана Егорова, опубликованное в США, где говорится, что муж Ксении умер так же внезапно и во время ужина. Не на этом ли ужине присутствовал и Федор Ушаков? Не смерть ли мужа будущей юродивой повлияла на изменение жизни двух подвижников: Федора и самой Ксении? Позднее, уже будучи игуменом Санаксарского монастыря, он основывает вблизи Арзамаса женскую Алексеевскую обитель, полагая, таким образом, начало новой традиции старческого руководства женскими монастырями, продолженной затем преп. Серафимом Саровским и Оптинскими старцами. С другой стороны, по свидетельству, сохраненному Егоровым, в один из моментов своей жизни, уже известная всему городу подвижница бл. Ксения внезапно покинула Петербург и отсутствовала в столице 8 лет.[18] Не в известной ли уже тогда Алексеевской обители под руководством старца Федора проживала она это время? Такого рода предположения разделяются в той или иной степени большинством современных исследователей жизни и чудес святой,[19] хотя следует признать, что точных исторических свидетельств по этому вопросу в нашем распоряжении пока нет.

История связывает служение блаж. Ксении с приходом ап. Матфия на Петербургской стороне, где первыми свидетелями и очевидцами подвига святой стали ее соседи, знакомые и сослуживцы покойного супруга. В то время Петербургская сторона представляла из себя явление интересное во многих отношениях, если не единственное в своем роде. Население состояло почти из одних военных: от солдат, которые тогда могли жениться и жили с семьями вплоть до высших офицеров. Неизвестно, как представители этой прослойки населения, которая никогда не отличалась религиозностью, восприняли перемены, происшедшие в поведении их бывшей соседки. Однако, есть одно свидетельство, позволяющее утверждать, что если не сразу, то со временем к ней начали относиться с уважением. В этой части города существовал интересный обычай: народ сам давал наименования улицам, как правило, по имени наиболее примечательных лиц, на них проживавших. Так, на карте города появились улицы Бармалеева, Теряева, Полозова, Замшина. Некоторые из них сохранили свое название и до сего дня. Одна из улиц Петроградской стороны до 1877 года называлась Петровой или Андрея Петрова. Писатель Гребенка Е.[20] в начале 40-х гг. прошлого столетия, гуляя в этом районе столицы, обратил внимание на такое «странное» название и от одной из старожилок услышал рассказ о вдове, некогда жившей здесь и принявшей на себя имя своего мужа. Когда тот же любознательный писатель интересовался у жителей о происхождении названий других улиц, то, как правило, убедительных объяснений не получал. Следовательно, в народной памяти бережно хранилось предание о Ксении на том месте, где она когда-то жила.

Исследователи жития Блаженной насчитывают более ста чудес, совершенных ею.[21] Во время жизни она обладала даром прозорливости,[22] помогала в деле семейного устройства,[23] избавляла от бед.[24]

Здесь упомянем о двух чудесах, отсутствовавших в литературе о Блаженной на русском языке. Анна Ананова в своих воспоминаниях сообщает, что дом ее прабабки не раз посещала святая. Однажды, во время чаепития она чудесным образом предсказала, что на другой день в этот дом попадет молния. Слова святой сбылись и только благодаря приготовлениям удалось спастись от пожара.[25] В другой раз, Ксения прибежала на Сытный рынок и опрокинула огромную бочку меда, продавец которой бойко вел торговлю. К удивлению всех присутствующих на ее дне оказалась дохлая крыса огромных размеров.[26]

Для своих современников блаж. Ксения была настоящим благословением: считалось счастьем для того, чей дом она посещала, почиталось добрым знаком, если она возлагала руки на детей, купцы зазывали ее в лавки, извозчики наперебой предлагали ей свои услуги.

Дат жизни Блаженной не сохранилось. Видимо, она скончалась между 1794-1806 годами. Об обстоятельствах смерти юродивой Христа ради сообщает только одна Ананова. По ее словам, Ксения, чувствуя свою близкую кончину, прощалась со всеми знакомыми, говоря: «я уезжаю в далекое путешествие». Вскоре ее нашли сидящей под деревом на Смоленском кладбище.[27]

В какой церкви был совершен чин отпевания над телом усопшей праведницы — сказать невозможно. Приходские книги Смоленского кладбища и прихода ап. Матфия не содержат упоминания ее имени.

Нет сомнения, что почитаемая святой еще при жизни, блаж. Ксения с первого дня своей кончины «собирала» верующих вокруг своей могилы. Со временем на месте ее погребения была возведена и каменная часовня.

По словам свидетелей, нигде в городе не совершалось так много панихид. Бывали дни, когда число паломников достигало пяти тысяч, а количество заказанных панихид дл 200.[28] В октябре 1902 г. была освящена новая часовня над могилой Блаженной, построенная по проекту архитектора А.Всеславина, а через год, по благословению митрополита СПб Антония (Вадковского) и при активном содействии настоятеля церкви Смоленского кладбища протоиерея А.Сперанского, был устроен на Малом проспекте Васильевского острова «Дом трудолюбия в память р.б. Ксении».

Можно констатировать бесспорный факт: за все время существования могилы Блаженной не известно такого периода, когда бы это святое место было бы забыто народом. По свидетельству одного очевидца, в 1930-40 годы, когда доступ в часовню был закрыт, ежедневно можно было видеть множество «коленопреклоненных молящихся, стоящих перед закрытой дверью». С этого времени берет начало и обычай писать свои просьбы и обращения на стенах часовни. Сам очевидец написал на стене: «Блаженная Ксения, помоги мне найти работу» и, по его глубокому убеждению, святая на другой же день исполнила его просьбу. Во время войны вокруг часовни можно было видеть ежедневно толпу народа.[29]

Часовня, как и церковь Смоленского кладбища, были переданы верующим после войны, в 1947 г. Богослужения начали опять совершаться в самой часовне и при большом стечении народа. Нередко здесь можно было увидеть и паломников из других городов. Другие присылали по почте свои пожертвования и поминовения.[30]

Но Господь еще раз испытал веру почитателей Блаженной…[31]

Опять на стенах появились надписи, возникает обычай трижды обходить ее могилу. Кем-то составляется акафист, тропарь и кондак в честь святой, которые хотя по своему содержанию находились на очень низком уровне и факты из жизни блаж. Ксении в них часто смешивались с биографическими данными о другой юродивой — блаж. Анне, но все-таки — это есть тоже, пускай неумелое, но предельно искреннее свидетельство о непрекращающемся народном почитании.

В 1985-87 гг. здание часовни опять было передано общине, а 10 августа 1987 года освящено. Год спустя, на Поместном соборе состоялась и ее канонизация.

В Православной Церкви святые не избираются ни иерархией, ни собором. Вера народа в праведность и благочестие угодника, его почитание, свидетельства о чудесной помощи — есть критерии для прославления. Свидетельств о чудесах, совершенных бл. Ксений после кончины, очень много, при этом они не ограничиваются пределами нашей страны: она оказывала помощь в Тегеране,[32] Америке,[33] Греции.[34]

Имя бл. Ксении уже давно не является достоянием одной Русской Церкви. Об этом говорит желание многих зарубежных гостей нашего города посетить ее могилу. Иконы с ее изображением можно видеть в православных храмах Греции, Кипра и др. стран. Существует несколько публикаций о святой на английском языке. В Афинах описание ее жития выдержало три издания.[35]

Причисление блаж. Ксении к лику святых выставляет в новом свете сам облик города на Неве. С нее в истории С.-Петербурга началась особая глава, к сожалению, еще мало изученная и ожидающая своих исследователей, — а именно описание духовности, жизни и трудов блистательной плеяды праведников северной столицы. Без учета, а тем более при полном игнорировании этой стороны истории города, легко можно впасть в крайность, увидев в граде святого Петра только «окно в Европу», через которое в Россию «дули» холодные ветры западной культуры.

Церковная история С.-Петербурга, Петрограда, Ленинграда богата как именами поборников веры, так и различными направлениями святости праведников. Здесь найдем целую школу юродивых Христа ради, многие из представителей которой были подражателями блаж. Ксении. Лучшей иллюстрацией в этом отношении является Смоленское кладбище — свидетель женской святости, подвизавшихся, в основном, именно в этом «превосходящем все» подвиге. Это праведная Анна Ивановна Лашкина, бывшая прежде фрейлиной Екатерины II, праведная Марфа, блаж. Матрона, подвизавшаяся на Смоленском кладбище и считавшая себя ученицей блаж. Ксении. Блаж. Ольга, Анна Петровна Комиссарова, Мария Александровна, известная своей активной социальной деятельностью в бедных кварталах города. Блаж. Ирина, юродивая Харитина, монахиня Мария. На этом же кладбище когда-то были известны и могилы юродивых Василия и Исидора. Большим почитанием верующего народа пользуется и место погребения блаж. Матфея на Никольском кладбище.

Золотыми буквами в церковную летопись города вписались: прозорливый митрополит Гавриил (Петров), устроители и продолжатели монашеского делания в «молодых» обителях города: основательница Новодевичьего монастыря игумения Феофания, подвижники Александро-Невской лавры: схимонах Алексий, молчальник Патермуфий, монах Авраам, Серафим Вырицкий и насельник Троице-Сергиевой пустыни схимонах Михаил Чихачев. Особое место в этой истории города по достоинству принадлежит протоиерею Иоанну Кронштадтскому как носителю исключительного дара Св. Духа, чудотворцу, духовнику и церковному писателю. Не должны быть забыты и имена тех, кто в тяжелые годы обновленческих смут, нестроений и культа личности укреплял и сохранял церковную жизнь Ленинграда и был верен Христу даже до конца.

Без признания роли Православной Церкви, духовного влияния праведников, социальной и благотворительной деятельности ее членов, значения трудов богословов и историков не может быть никакой связи настоящего Ленинграда с его историческим и культурным прошлым. В этом отношении показательным является пример блаж. Ксении, которую ни при каких обстоятельствах не забыли ленинградцы, вдохновляясь ее примером на жертвенное служение ближнему и почитая место ее погребения священным достоянием города.

Итак, канонизация блаж. Ксении перелистнула новую страницу в истории города на Неве, истории святости, и есть все основания надеяться, что эта страница не будет последней.

Примечание:

[1] Федотов Г.П. Святые древней Руси. Париж 1985, с. 209; Кологривов И. Очерки по истории русской святости. Брюссель 1961, с. 255.

[2] Ефрем Сирин, св. Творения, ч.2. М. 1858, сс. 596-598. Палладий, еп. Еленопольский. Лавсаик. Приложение к журналу «Русский инок» за 1914 г., гл. 37, с. 92.

[3] Евагрий, Церковная история. Спб, 1853, сс.48-50.

[4] См. Канонизация святых. Поместный Собор РПЦ с.15.

[5] См. Ковалевский И. Юродство о Христе и Христа ради юродивые Восточной и Русской Церкви. М. 1902 с.80.

[6] Федотов Г. цит. соч. с.203.

[7] Там же, с. 211.

[8] Барсуков Н. Источники русской агиографии. Спб 1882, с.258.

[9] Ведомости Санкт-Петербургской городской полиции, 1847 №264; Историко-статистические сведения о Спб епархии, 1875, с.139.

[10] Белорус Ф. Юродивый Андрей Федорович или раба Божия Ксения. Спб, 1893, с.4.

[11] Kuprianoà œpiskoÒpu «H Ósi…a Xšnh» Ful», 1984, с.24.

[12] Имена неканонизированных юродивых можно найти у: Барсуков Н. цит. соч.

[13] О Дивеевских юродивых см.: монахиня Таисия, Русское православное женское монашество 18-20 вв. Джорданвилль, 1985, с.11-17.

[14] Там же, сс.125-126.

[15] Там же, с.176.

[16] Там же, сс.218-219.

[17] Vol. 1.14, N 4(81) July-August, 1978, 191.

[18] См. Kuprianoà, цит. соч. с.17.

[19] См. там же, с.22.

[20] Гребенка Е. Петербургская сторона в сб. Физиология Петербурга. П. 1984, с.117.

[21] См. Kuprianoà, с.44; The Orthodox Word, c.148.

[22] Рахманин Е. Раба Божия бл. Ксения, Спб. 1913, с.30; Булгаковский Д. Р.Б, Ксения, СПб 1896, с.10.

[23] Раба Божия бл. Ксения, Лондон, 1986, с.12.

[24] «Блаженная Ксения», Вера и Жизнь, 1978, №18, с.6.

[25] Orthodox Life (январь, 1955).

[26] The Orthodox Word, 195-6.

[27] Orthodox Life

[28] Опатович С. Смоленское кладбище в С-Петербурге. «Русская старина» 1873, август, с.194; Поселянин Е. Петербургские святыни. СПб, 1903, с.134.

[29] The Blessed Xenia, цит. соч., сс.20-22.

[30] См. негативную реакцию — «Наука и религия», 1961, №4; Юдин Н., Правда о петербургских «святынях», Л. 1962, с.63.

[31] Сообщение о закрытии часовни см. «Ленинградская правда» от 26 ноября 1962 г.

[32] The Life & Miracles of Blessed Xenia of St. Petersburg? NY 1973, 63.

[33] Там же, 70,72,73.

[34] Kuprianoà, цит. соч. 8.

[35] 1-е — 1970 г., 32 стр., 2-е — 1979 г., 32 стр., 3-е — 1986 г., 112 стр.

Игумен Венедикт (Кантерс) кандидат богословия; † 2003