Сила Божия и немощь человеческая. Эти два полюса составляют жизнь настоящего христианина. Попытка получить Божию силу и премудрость без осознания нашей немощи, означает обойтись без креста Христова. А человек без креста перестает быть учеником Господа нашего Иисуса. Христос говорит нам: «Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мной» (Мк. 8:34).
Измерение жизни христианина через призму Голгофы, является основополагающим в учении апостола Павла. Стержень его антропологии, не заключается в структурной трихотомии: «тело, душа, дух», а скорее всего в отрицании ветхого человека «истлевающего в обольстительных похотях» и в облачении «в нового человека, созданного по Богу, в праведности и святости истины» (Еф. 4:22-25). Однако же, сам апостол Павел не является каким-то сверхчеловеком, готовым «сразу и сейчас» взять свой крест и последовать за Богочеловеком, куда бы Он ни пошел. Он тоже человек, носящий падшую человеческую природу, нуждающийся в помощи Божией: «Трижды молил я Господа о том, чтобы удалил его» (удручающее жало в плоть, т.е. жизненный крест). Это был Павел, немощный человек, желающий освободится от своих страданий. Но дальше, вдохновленный Богом и укрепленный силою Святого Духа, перед нами явился новозаветный Иов, готовый преобразить свой экзистенциальный простор в Голгофскую тропу: «Но Господь сказал мне: «довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи». И потому я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова. Посему я благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа, ибо, когда я немощен, тогда силен» (2 Кор. 12:9-11).
Читатель этих вступительный строк подумает, что мы собираемся писать богословский трактат на тему новозаветной антропологии, однако это не так. Тогда зачем же мы рисовали эту «экзистенциальную диалектику божественного и человеческого» (синтагма Николая Бердяева), становящуюся неотъемлемым моментом в процессе богоуподобления? Какая связь между крестообразной антропологией апостола Павла и блаженнопочившим Патриархом Сербским Павлом? На самом деле здесь существенная, экзистенциальная связь. Наш любимый Патриарх не только взял имя славного апостола, но и его страдальческий опыт, как образ жизни, делающий из нашего современника равноапостольного свидетеля Воскресения Богочеловека Иисуса Христа.
Вся жизнь Его Святейшества прошла в постоянном крестоношении. Еще в миру Гойко Стойчевич (так звали Патриарха Павла в миру) рано потерял родителей. Ему не было и трех лет, когда умер его отец. Мать Анна, спустя год после смерти отца, вышла замуж и вскоре умерла во время родов. Заботы о воспитании Гойко взяла на себя его тетя. Как ветхозаветный пророк Моисей был вытащен из воды женщиной, которая «привела его к дочери фараоновой, и он был у нее вместо сына» (Исх. 2:10), так и будующий Патриарх Павел был вытащен тетей из воды человекооставленности, наступившей в момент смерти его родителей, и он был у нее вместо сына ибо у нее была лишь дочь. Глубоко верующая тетя знала, что именно в ситуации человекооставленности мы должны чувствовать особое присутствие любви Божией. Она никогда не ставила знак равенства между человекооставленностью и богооставленностью.
В книге о Патриархе «Посох патриарха Павла» мы находим диалог между маленьким Гойко и его тетей, показывающий, что в воспитании своего племянника она руководилась фундаментальным принципом который можно назвать «мистическое переживание всеохватывающей любви Божией»:
«Однажды тётя заметила, что мальчик уединился и задумался, и спросила, что его беспокоит.
— У кого-то есть мама, у кого-то есть папа, у кого-то – и папа, и мама, а у меня нет ни папы, ни мамы.
— У тебя есть Господь Бог, – сказала тётя.
— А у тебя есть Бог?
— У каждого есть Бог настолько, насколько он ему нужен. И если у тебя кого-то нет, – есть Бог вместо него… Для кого-то Бог – отец, для кого-то – муж, для кого-то – брат… Он никогда не умрёт и никогда тебя не оставит. Все стареют, а Бог не стареет… Он присматривает за тобой и бережёт тебя…
Однажды в саду погнались за маленьким Гойко большие собаки… Он вспомнил, что ему сейчас только Бог может помочь, потому что никого больше поблизости не было. И в тот же миг одна яблоня опустила свою ветку, или это сам Гойко вдруг так вырос, что смог до неё дотянуться, а с этой ветки забраться ещё выше. Собаки постояли да убежали… Тут и тётя пришла. Потому что Бог всегда показывает дорогу хорошим людям…
— Вот видишь, милый мой Гойко! И когда тёти поблизости нет, – Боженька рядом!»[1].
Поэтому Патриарх часто повторял: «Моё ощущение материнской любви связано с тёткой, которая заменила мне мать, и я помню её безграничную любовь. Думаю, что когда умру, первой встречу её, а потом остальных». Поскольку Гойко с детства тяжело болел, его освободили от сельских забот и дали возможность получать образование. Окончив школу, Гойко избирает путь служения Богу, поступив в духовную семинарию г. Сараево, а затем богословский факультет Белградской духовной академии.
В Белграде его встречает Вторая мировая война. Во время боевых действий, он, не взирая на слабое здоровье, работает на городских постройках. В это же время усташи[2] убивают его брата Душана, но, несмотря на тяжелую потерю, Гойко продолжает служить своему народу. Свои силы он направляет на образование, преподавая Закон Божий. Однажды, он повел детей на речку и там один мальчик начал тонуть. Молодой преподаватель, не задумываясь, прыгнул в воду, чтобы спасти его. После того, как жизнь мальчика была в безопасности, Гойко тяжело заболел. Врачи поставили диагноз туберкулез и вынесли приговор – лишь три месяца жизни. Господь вел к Себе Своего раба через путь страданий. Выписавшись умирать, он направился в Вуйанский монастырь, где оставался до 1945 года. В монастыре произошло чудо – выздоровление. Это побудило Гойко в 1946 году стать послушником. Спустя одиннадцать лет слабый послушник возглавит епархию в сане епископа в одном из самых кровоточащих регионов Сербии на протяжении всей ее истории.
Более тридцати лет он был предстоятелем Рашко-Призренской епархии в страдальческом Косово и Метохии. Епархией управлял в одиночестве, не имея ни сотрудников, ни секретаря, ни автомобиля. Передвигался либо пешком, либо на общественном транспорте. На вопрос, почему у него нет машины, он всегда отвечал в духе Евангелия: «Когда у последнего серба и албанца будет машина, будет и у меня». Казалось, нет более сложного служения, чем возглавлять Косовскую землю. Однако, это было не все.
Избрание епископа Павла на патриарший престол Сербской Церкви выпало в трудное время для сербского народа. Вскоре после его интронизации началась гражданская война в Боснии и Герцеговине, что означало распад Югославии. Патриарх активно участвовал в мирном процессе, призывая воюющие стороны к миру, не только словом, но и делом. Он призывал всех: «будем людьми». И как в свое время Федор Михайлович Достоевский увидел, что именно сердце человека является местом сражения Бога с дьяволом, и человек находится в Кьеркегоровской «или-или» ситуации, так и патриарх Павел усматривал человеческую эккзистенцию, как находящуюся всегда перед выбором: быть человеком или злодеем.
«Мы не выбирали ни страну, где родимся, ни народ, в котором родимся, ни время, в котором родимся, но выбираем одно: быть людьми или нелюдями»[3]. Этот конфликт «или-или» для него был давно разрешен, потому что в его жизни не было альтернативы Евангельскому образу существования. В этом существенная разница между праведником и грешником. Грешник позволяет себе думать так: «Конечно я христианин, и должен держаться учения Христова. Однако, так как в жизни человеческой есть такие моменты, как например война, приходится отодвинуть в сторону высочайшее нравственное задание Евангелия». Согласится ли с таким ходом рассуждения Его Святейшество, праведник нашего времени? На этот вопрос лучше всего ответить сам патриарх Павел.
В начале 1990 гг. ложно обвиненный в поддержке так называемого проекта «Великой Сербии», Его Святейшество ответил: «Мне приписывают, что это я – предводитель сербов в войне за великую Сербию. Но, если великой Сербии для того, чтобы выжить нужно преступление – я не согласен, пусть ее не будет. Если малой Сербии чтобы выжить нужно преступление – пусть не будет и малой Сербии. Более того, если и в мире останется последний серб, которому чтобы выжить нужно преступление – пусть он не сможет выжить, хоть бы этим сербом был я сам – нет».
Нет нужды описывать в подробности биографические моменты из жизни Сербского Патриарха, потому что это превышает формат данного повествования. Вышеупомянутые жизненные моменты помогают нам увидеть, что жизнь Его Святейшества всегда проходила по пути Евангелия. Согласно философской терминологии немецкого философа Карла Ясперса (1883-1965), можно сказать, что наш Патриарх всегда находился в «пограничных ситуациях», в которых экзистенция познает себя как нечто безусловное. Действительно, сербский народ в жизни и служении своего Патриарха видел не «условное», «проходящее», а «безусловное» и «непроходящее». Поэтому, не удивляет, почему тот самый народ еще при жизни называл его живым Святителем (на сербском – «живи светац»). Несомненно, что патриарх Павел глубоко осознавал, что его ведет Сам Бог, и что он должен оставаться верным Своему Богу и Евангельскому учению. Об этом Святитель сказал еще, когда его возводили на трон сербского патриарха: «У меня нет своей собственной программы для патриаршего служения. Моя программа – это Евангелие Христа, это доброе благовестие о Боге».
Духовный портрет Святейшего патриарха Павла мерцает Евангельскими красками. Строгость к личной жизни не мешала ему сохранить в общении с людьми дух изысканного юмора. Многие люди любят вспоминать, как однажды один пьяница пришел к Патриарху и в желании оправдывать себя сказал:
— Ваше Святейшество, как Вы говорите, что нельзя пить, а в текстах псалмов сказано «Вино веселит сердце человека» (Пс. 108, 15).
На что Патриарх ответил:
— Человека да, но не и пьяницы.
В вышеупомянутой книге о Патриархе Павле находим весьма интересное заглавие «Патриарх и пьяница».
Вот как об этом рассказывает ее автор Драган Лакичевич:
«Шёл однажды Патриарх Павел по белградской улице короля Петра, как вдруг, из кафе «Знак вопроса», пошатываясь, вышел пьяница. Он ткнул себя пальцем в грудь, потом указал на Патриарха и сказал:
— Ваше Святейшество, ты и я – лучшие люди во всем Белграде и даже за его пределами!
— Да, да, но как выпьем, — сразу никуда не годимся, — ответил Патриарх.
В другой раз тот же пьяница на том же месте, встретив Патриарха, подошёл под благословение и сказал:
— Ваше Святейшество, как напьюсь – так начинаю понимать, что я хороший человек.
— А когда протрезвеешь, друг мой, это и другие поймут, — ответил Патриарх».
Его Святейшество 94 года жил с нами и между нами. 15 ноября 2009 г. он ушел от нас, но мы его находим каждый раз, когда открываем Священное Писание, ибо когда смотрим на него и его дела, мы на самом деле смотрим в Евангелие. Жизнь патриарха Павла проходила по пути следования за Христом и Его Евангелием. Теперь он смотрит на нас с нашими предками, молитвенно заступаясь перед престолом Живоначальной Троицы. И лучшим почтением памяти Святейшего, станет воплощением в жизнь его призыва: «будем людьми».
________________________________________
[1] Цит. из еще не опубликованной книги «Посох патриарха Павла», сербского автора Драгана Лакичевича.
[2] Усташи – хорватская фашистская организация. В годы Второй мировой войны в фашистском государстве – Независимой Державе Хорватской были созданы концентрационные лагеря где проводился геноцид сербов. В концлагере Ясеновац хорватскими усташами зверски были убиты более 700 000 человек. Среди этих жертв 20 000 были дети.
[3] Бечкович М. «Следует жить так, чтобы человек умрет, весь мир плакал, а только он радовался». О Сербском Патриархе Павле. [электрон. ресурс] http://www.pravoslavie.ru/smi/45546.htm 12.11.2013.
Монах Владимир (Палибрк). Патриарх Павел — жизнь по Евангелию
Сила Божия и немощь человеческая. Эти два полюса составляют жизнь настоящего христианина. Попытка получить Божию силу и премудрость без осознания нашей немощи, означает обойтись без креста Христова. А человек без креста перестает быть учеником Господа нашего Иисуса. Христос говорит нам: «Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мной» (Мк. 8:34).
Измерение жизни христианина через призму Голгофы, является основополагающим в учении апостола Павла. Стержень его антропологии, не заключается в структурной трихотомии: «тело, душа, дух», а скорее всего в отрицании ветхого человека «истлевающего в обольстительных похотях» и в облачении «в нового человека, созданного по Богу, в праведности и святости истины» (Еф. 4:22-25). Однако же, сам апостол Павел не является каким-то сверхчеловеком, готовым «сразу и сейчас» взять свой крест и последовать за Богочеловеком, куда бы Он ни пошел. Он тоже человек, носящий падшую человеческую природу, нуждающийся в помощи Божией: «Трижды молил я Господа о том, чтобы удалил его» (удручающее жало в плоть, т.е. жизненный крест). Это был Павел, немощный человек, желающий освободится от своих страданий. Но дальше, вдохновленный Богом и укрепленный силою Святого Духа, перед нами явился новозаветный Иов, готовый преобразить свой экзистенциальный простор в Голгофскую тропу: «Но Господь сказал мне: «довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи». И потому я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова. Посему я благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа, ибо, когда я немощен, тогда силен» (2 Кор. 12:9-11).
Читатель этих вступительный строк подумает, что мы собираемся писать богословский трактат на тему новозаветной антропологии, однако это не так. Тогда зачем же мы рисовали эту «экзистенциальную диалектику божественного и человеческого» (синтагма Николая Бердяева), становящуюся неотъемлемым моментом в процессе богоуподобления? Какая связь между крестообразной антропологией апостола Павла и блаженнопочившим Патриархом Сербским Павлом? На самом деле здесь существенная, экзистенциальная связь. Наш любимый Патриарх не только взял имя славного апостола, но и его страдальческий опыт, как образ жизни, делающий из нашего современника равноапостольного свидетеля Воскресения Богочеловека Иисуса Христа.
Вся жизнь Его Святейшества прошла в постоянном крестоношении. Еще в миру Гойко Стойчевич (так звали Патриарха Павла в миру) рано потерял родителей. Ему не было и трех лет, когда умер его отец. Мать Анна, спустя год после смерти отца, вышла замуж и вскоре умерла во время родов. Заботы о воспитании Гойко взяла на себя его тетя. Как ветхозаветный пророк Моисей был вытащен из воды женщиной, которая «привела его к дочери фараоновой, и он был у нее вместо сына» (Исх. 2:10), так и будующий Патриарх Павел был вытащен тетей из воды человекооставленности, наступившей в момент смерти его родителей, и он был у нее вместо сына ибо у нее была лишь дочь. Глубоко верующая тетя знала, что именно в ситуации человекооставленности мы должны чувствовать особое присутствие любви Божией. Она никогда не ставила знак равенства между человекооставленностью и богооставленностью.
В книге о Патриархе «Посох патриарха Павла» мы находим диалог между маленьким Гойко и его тетей, показывающий, что в воспитании своего племянника она руководилась фундаментальным принципом который можно назвать «мистическое переживание всеохватывающей любви Божией»:
«Однажды тётя заметила, что мальчик уединился и задумался, и спросила, что его беспокоит.
— У кого-то есть мама, у кого-то есть папа, у кого-то – и папа, и мама, а у меня нет ни папы, ни мамы.
— У тебя есть Господь Бог, – сказала тётя.
— А у тебя есть Бог?
— У каждого есть Бог настолько, насколько он ему нужен. И если у тебя кого-то нет, – есть Бог вместо него… Для кого-то Бог – отец, для кого-то – муж, для кого-то – брат… Он никогда не умрёт и никогда тебя не оставит. Все стареют, а Бог не стареет… Он присматривает за тобой и бережёт тебя…
Однажды в саду погнались за маленьким Гойко большие собаки… Он вспомнил, что ему сейчас только Бог может помочь, потому что никого больше поблизости не было. И в тот же миг одна яблоня опустила свою ветку, или это сам Гойко вдруг так вырос, что смог до неё дотянуться, а с этой ветки забраться ещё выше. Собаки постояли да убежали… Тут и тётя пришла. Потому что Бог всегда показывает дорогу хорошим людям…
— Вот видишь, милый мой Гойко! И когда тёти поблизости нет, – Боженька рядом!»[1].
Поэтому Патриарх часто повторял: «Моё ощущение материнской любви связано с тёткой, которая заменила мне мать, и я помню её безграничную любовь. Думаю, что когда умру, первой встречу её, а потом остальных». Поскольку Гойко с детства тяжело болел, его освободили от сельских забот и дали возможность получать образование. Окончив школу, Гойко избирает путь служения Богу, поступив в духовную семинарию г. Сараево, а затем богословский факультет Белградской духовной академии.
В Белграде его встречает Вторая мировая война. Во время боевых действий, он, не взирая на слабое здоровье, работает на городских постройках. В это же время усташи[2] убивают его брата Душана, но, несмотря на тяжелую потерю, Гойко продолжает служить своему народу. Свои силы он направляет на образование, преподавая Закон Божий. Однажды, он повел детей на речку и там один мальчик начал тонуть. Молодой преподаватель, не задумываясь, прыгнул в воду, чтобы спасти его. После того, как жизнь мальчика была в безопасности, Гойко тяжело заболел. Врачи поставили диагноз туберкулез и вынесли приговор – лишь три месяца жизни. Господь вел к Себе Своего раба через путь страданий. Выписавшись умирать, он направился в Вуйанский монастырь, где оставался до 1945 года. В монастыре произошло чудо – выздоровление. Это побудило Гойко в 1946 году стать послушником. Спустя одиннадцать лет слабый послушник возглавит епархию в сане епископа в одном из самых кровоточащих регионов Сербии на протяжении всей ее истории.
Более тридцати лет он был предстоятелем Рашко-Призренской епархии в страдальческом Косово и Метохии. Епархией управлял в одиночестве, не имея ни сотрудников, ни секретаря, ни автомобиля. Передвигался либо пешком, либо на общественном транспорте. На вопрос, почему у него нет машины, он всегда отвечал в духе Евангелия: «Когда у последнего серба и албанца будет машина, будет и у меня». Казалось, нет более сложного служения, чем возглавлять Косовскую землю. Однако, это было не все.
Избрание епископа Павла на патриарший престол Сербской Церкви выпало в трудное время для сербского народа. Вскоре после его интронизации началась гражданская война в Боснии и Герцеговине, что означало распад Югославии. Патриарх активно участвовал в мирном процессе, призывая воюющие стороны к миру, не только словом, но и делом. Он призывал всех: «будем людьми». И как в свое время Федор Михайлович Достоевский увидел, что именно сердце человека является местом сражения Бога с дьяволом, и человек находится в Кьеркегоровской «или-или» ситуации, так и патриарх Павел усматривал человеческую эккзистенцию, как находящуюся всегда перед выбором: быть человеком или злодеем.
«Мы не выбирали ни страну, где родимся, ни народ, в котором родимся, ни время, в котором родимся, но выбираем одно: быть людьми или нелюдями»[3]. Этот конфликт «или-или» для него был давно разрешен, потому что в его жизни не было альтернативы Евангельскому образу существования. В этом существенная разница между праведником и грешником. Грешник позволяет себе думать так: «Конечно я христианин, и должен держаться учения Христова. Однако, так как в жизни человеческой есть такие моменты, как например война, приходится отодвинуть в сторону высочайшее нравственное задание Евангелия». Согласится ли с таким ходом рассуждения Его Святейшество, праведник нашего времени? На этот вопрос лучше всего ответить сам патриарх Павел.
В начале 1990 гг. ложно обвиненный в поддержке так называемого проекта «Великой Сербии», Его Святейшество ответил: «Мне приписывают, что это я – предводитель сербов в войне за великую Сербию. Но, если великой Сербии для того, чтобы выжить нужно преступление – я не согласен, пусть ее не будет. Если малой Сербии чтобы выжить нужно преступление – пусть не будет и малой Сербии. Более того, если и в мире останется последний серб, которому чтобы выжить нужно преступление – пусть он не сможет выжить, хоть бы этим сербом был я сам – нет».
Нет нужды описывать в подробности биографические моменты из жизни Сербского Патриарха, потому что это превышает формат данного повествования. Вышеупомянутые жизненные моменты помогают нам увидеть, что жизнь Его Святейшества всегда проходила по пути Евангелия. Согласно философской терминологии немецкого философа Карла Ясперса (1883-1965), можно сказать, что наш Патриарх всегда находился в «пограничных ситуациях», в которых экзистенция познает себя как нечто безусловное. Действительно, сербский народ в жизни и служении своего Патриарха видел не «условное», «проходящее», а «безусловное» и «непроходящее». Поэтому, не удивляет, почему тот самый народ еще при жизни называл его живым Святителем (на сербском – «живи светац»). Несомненно, что патриарх Павел глубоко осознавал, что его ведет Сам Бог, и что он должен оставаться верным Своему Богу и Евангельскому учению. Об этом Святитель сказал еще, когда его возводили на трон сербского патриарха: «У меня нет своей собственной программы для патриаршего служения. Моя программа – это Евангелие Христа, это доброе благовестие о Боге».
Духовный портрет Святейшего патриарха Павла мерцает Евангельскими красками. Строгость к личной жизни не мешала ему сохранить в общении с людьми дух изысканного юмора. Многие люди любят вспоминать, как однажды один пьяница пришел к Патриарху и в желании оправдывать себя сказал:
— Ваше Святейшество, как Вы говорите, что нельзя пить, а в текстах псалмов сказано «Вино веселит сердце человека» (Пс. 108, 15).
На что Патриарх ответил:
— Человека да, но не и пьяницы.
В вышеупомянутой книге о Патриархе Павле находим весьма интересное заглавие «Патриарх и пьяница».
Вот как об этом рассказывает ее автор Драган Лакичевич:
«Шёл однажды Патриарх Павел по белградской улице короля Петра, как вдруг, из кафе «Знак вопроса», пошатываясь, вышел пьяница. Он ткнул себя пальцем в грудь, потом указал на Патриарха и сказал:
— Ваше Святейшество, ты и я – лучшие люди во всем Белграде и даже за его пределами!
— Да, да, но как выпьем, — сразу никуда не годимся, — ответил Патриарх.
В другой раз тот же пьяница на том же месте, встретив Патриарха, подошёл под благословение и сказал:
— Ваше Святейшество, как напьюсь – так начинаю понимать, что я хороший человек.
— А когда протрезвеешь, друг мой, это и другие поймут, — ответил Патриарх».
Его Святейшество 94 года жил с нами и между нами. 15 ноября 2009 г. он ушел от нас, но мы его находим каждый раз, когда открываем Священное Писание, ибо когда смотрим на него и его дела, мы на самом деле смотрим в Евангелие. Жизнь патриарха Павла проходила по пути следования за Христом и Его Евангелием. Теперь он смотрит на нас с нашими предками, молитвенно заступаясь перед престолом Живоначальной Троицы. И лучшим почтением памяти Святейшего, станет воплощением в жизнь его призыва: «будем людьми».
________________________________________
[1] Цит. из еще не опубликованной книги «Посох патриарха Павла», сербского автора Драгана Лакичевича.
[2] Усташи – хорватская фашистская организация. В годы Второй мировой войны в фашистском государстве – Независимой Державе Хорватской были созданы концентрационные лагеря где проводился геноцид сербов. В концлагере Ясеновац хорватскими усташами зверски были убиты более 700 000 человек. Среди этих жертв 20 000 были дети.
[3] Бечкович М. «Следует жить так, чтобы человек умрет, весь мир плакал, а только он радовался». О Сербском Патриархе Павле. [электрон. ресурс] http://www.pravoslavie.ru/smi/45546.htm 12.11.2013.
