Можно полагать, и в нас как Образе Божием, наличествует эта неосознаваемая потребность в перихоресисе – взаимопроникновении и взаимообмене, как отражении способа существования Лиц Троицы в Общении-Любви.

Человеческая личность также не может существовать вне общения. В общении – любви, осуществляемой по образу бытия Самой Пресвятой Троицы, человек достигает личностного совершенства, в полной мере реализуя такие личностные характеристики как свобода, открытость, уникальность

«Естественным основанием любви, – писал профессор СПбДА С.М. Зарин, – является единство происхождения людей, тождество общечеловеческой душевно-телесной природы всех людей». Каждый человек, будучи лишь «частичным, далеко не полным, выражением общечеловеческой сущности»  чувствует, с одной стороны, неполноту, недостаточность своей личной жизни в ее отдельности, обособленности от других личных человеческих жизней. Человек стремится к восполнению этой недостаточности психическим содержанием других личностей во взаимообщении с ними. С другой стороны, он ощущает потребность поделиться с другими людьми своими личными природными дарами, – тем особенным,  что он получил от Творца. Влечение одной личности к другой для возможного тесного объединения их жизней в целях взаимного восполнения – составляет природу и сущность естественной любви.

Любовь касается каждого. О любви написано много; и описано много разных представлений, образов, понятий, видов любви. О любви мужчины и любви женщины. О любви матери и любви сына. О любви отца и любви дочери. О Любви к другу и любви к ближнему. И совершенно особо – о любви к Богу.

Одна ли это и та же любовь, или все-таки нет?

Любовь может выражаться по-разному:

• страстным влечением обладать любимым,
• словами,
• заботой,
• преодолением своего эгоизма и самости,
• разделением совместного бытия, взаимопроникновением во внутренний мир любимого,
• самопожертвованием.

Помехой к любви являются эгоизм и самолюбие, окаменелое нечувствие, равнодушие.

Греки писали о разных видах любви: эросе и сторгэ, филиа и агапэ…

Любовь-эрос (ἔρως) – это не просто физическое влечение, но нечто более чувственное и душевное, это стихийная, восторженная влюбленность, увлеченность другим человеком. Некоторые отцы-исихасты, говоря о взаимоотношениях человека с Богом в умной молитве, используют термин «Божественный эрос».

Любовь-филиа (φιλία) – это увлечение психическими, душевными качествами любимого, любящий человек «видит», уважает личность другого, это любовь-дружба. На вопрос Христа «Любишь ли ты меня?», Петр отвечает: «Так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя.» (Ин 21:15) И если в вопросе Господа используется глагол αγαπαω, то в ответе Петра мы видим как раз глагол φιλέω, родственный любви-филиа. Сам Господь говорит ученикам » Я уже не называю вас рабами, <…> но Я назвал вас друзьями (φίλους)» (Ин 15:15).

Любовь-сторгэ (στοργή) – это родственная любовь, которую родители испытывают по отношению к детям.

Любовь-агапэ (ἀγάπη) – наиболее возвышенная из всех видов любви, самоотверженная, бескорыстная, доходящая до полного самоотречения любовь к ближнему независимо от его цвета кожи, пола, возраста или положения в обществе. Это любовь, в которой проявляется готовность служить другому человеку, помогать ему и жертвовать для него.

А Виктор Франкл, австрийский психотерапевт, понимал агапэ так. Эта любовь представляет конечную стадию эротического отношения, только она проникает наиболее глубоко в личностную структуру любимого, вступает в отношения с ним, как с духовным существом. Взгляд того, кто любит, проникает через физическое и психическое «одеяние» духовного ядра до незаменимой и несравнимой ни с кем сердцевины другого существа.

Человек – целостность тела-души-духа, и полнота любви должна тоже проявиться на всех уровнях такой тройственности. Душа, психика человека выстраивается на фундаменте материнской любви.

Совершенно особое значение имеет любовь в христианстве, которое называют религией любви. Христианство явилось именно как откровение о любви, но такой любви, какой еще никогда прежде не знал мир.

Целостная христианская любовь-агапе возможна только тогда, когда человек любит Бога всей своей душой в ее целостности и всеми отдельными ее частями: эмоциями, чувствами, разумом, волей и т. д. То есть христианская любовь-агапе не только эмоция, но это и разум, и воля и все остальное вместе и целостно. Фактически, это есть отношение целостного человека к другому человеку, как целостности, по большому счету, это есть отношение человека как личности к другому человеку как личности (и к Богу, как Личности).

Для верующего человека важна любовь Бога.

Для христианина любовь – главная заповедь его жизни: «Возлюби Бога всем сердцем твоим, и всею душою, и всем помышлением твоим» (Мф. 22:32). И «Возлюби ближнего своего как самого себя» (Мф. 22:39). Любовь к Богу облагораживает, направляет и согревает все другие проявления этого чувства. Христианская любовь жертвенна. И высочайший пример этому – смерть на кресте Иисуса Христа.

Гуманистическая психология утверждает, что главная потребность человека – это потребность самоосуществления, самореализации, которая в наибольшей степени реализуется во «вкладе» одной личности в другую. А. В. Петровский назвал это потребностью в персонализации – быть личностью и оставить след своего существования в другой личности (это глубинная и не всегда осознаваемая основа таких неутилитарных форм общения как альтруизм, признание, сопереживание, эмпатия и помощь другому человеку, служение). Петровский называет такое самоосуществление инобытием личности.

Можно ли этот вклад назвать любовью? Или это осуществление самости?

Любви идентична свобода, полагает митр. Иоанн Зизиулас. «Мы можем любить, только если мы представляем собой личности, то есть, если мы позволяем другому быть по настоящему другим, вместе с тем пребывая в общении с ним. Если мы любим другого несмотря на то, что он отличается от нас – или, точнее, он совсем другой, не такой как мы, – то тогда мы переживаем свободу как любовь и любовь как свободу».

Архимандрит Софроний (Сахаров) по этому поводу размышляет так: «любовь перемещает жизнь любящего в лицо возлюбленного: существование возлюбленных мной лиц – становится содержанием моей жизни».

Святые отцы писали о перихорезесе Троицы – Их взаимопроникновении Друг в Друга как способе Существования. А вот как о «человеческом» перихорезесе пишет Мартин Бубер. Глубокое понимание любви к другому у Мартина Бубера, вероятно, можно рассматривать как проекцию Божественной Любви Троицы на человеческие отношения.

Мартин Бубер описал два типа отношений между людьми : Я-ОНО и Я-ТЫ.

Я-ОНО – это когда один человек для Другого является средством, функцией без взаимности. «Я» в этом случае – наблюдатель, «ОНО» – анализируется. Здесь нет равенства, взаимности, это – иерархические, вертикальные взаимоотношения.

Отношения Я-ТЫ – это взаимное переживание ДРУГОГО, эмпатическое отношение «Я» к ДРУГОМУ. Здесь нет » Я», есть – «Я-ТЫ». С каждым «ТЫ» в каждое мгновение отношений » Я» создается заново.  «Я» нуждается в «ТЫ» для своего становления. «Я» формируюсь ответом Другого. «Я» слышу «ТЫ». Отношения «Я-ТЫ» – это горизонталь, не иерархия, это – равенство, и форма этого равенства – диалог. Бубер далее пишет: человеку приходится жить главным образом в мире Я-ОНО; живя исключительно в ТЫ-мире, мы бы сгорели в белом пламени.

Вступления в отношения » Я-Ты» говорит о взаимном перихоральном намерении позволить своему «Я» узнать бытие «Ты» и обратиться вновь к самому себе .

Любовь мужчины, как правило, более объектна, сосредоточена на внешних проявлениях любимой женщины. Любовь женщины более субъектна – для нее, как правило, более важен и значим внутренний мир другого- кто он и какой?

Митрополит Антоний Сурожский в книге «Любовь и интимность: поиски духовного смысла» подробно анализирует фразу «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ». Я – то, что пишется обычно крупным шрифтом, ЛЮБЛЮ – просто союз, ТЕБЯ – что-то относительное. Процесс связи должен быть таким: «Я» и «ТЕБЯ» уравновешиваются по мере того, как «ЛЮБЛЮ» перестает быть союзом, перемычкой, соединяющей два местоимения и обретает качество. Качество, изменяющее сами отношения. Бывает момент, когда отношения настолько уравновешиваются, что тот, кто любит, ощущает себя со всей интенсивностью, но с той же интенсивностью и другого, придает ему ценность; а затем, если чувство становится более глубоким…, то наступает момент, когда мы понимаем, что мы стали точкой на периферии, а он – центром… Отношения – это не – друг на друга смотреть; это отношения между Одним, абсолютно центральным, и Другим, существующим только для первого… в направлении к нему. Теперь в этом «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ» –  «Я» так сузилось, что существует лишь объективно, а субъективно человек уже забыл себя. Теперь имеет значение слово «ЛЮБЛЮ», в которое включено и «Я», ибо центром стало «ТЫ-ДРУГОЙ».

Бывает и так. Я тебя люблю, с ударением на слове «Я». Ты – предмет моей любви, а любовь-цепь, которой я тебя держу в плену; удочка, на которую пойман раб.  Надо осознать ужас того положения, когда все рассматривается с точки зрения моей выгоды! Первое, что мы должны сделать: оторвать свое внимание от себя и обратить его на Бога и на человека – на все, только бы не заглядеться на себя- предостерегает митрополит Антоний.

Возможен вариант, размышляет Мартин Бубер, когда «Я» уже не нуждаюсь в «Тебе» – это когда человек превосходит себя, выходит за пределы себя к Богу. Божественное ТЫ вспыхивает в человеческих отношения, когда они становятся взаимными, жертвенными и подлинными. Каждое ТЫ – это мгновенный отблеск вечного ТЫ .

Любовь не может заключаться в себе самой. Ибо основное свойство ее – изливаться на кого-нибудь. Не нуждаясь ни в ком, Бог по преизбытку своей благодати создает человека и мир. Христианская, проникнутая смирением любовь к ближним простирается на всех людей без различия их национальности, убеждений, образа жизни и поведения. Подвижник любит и грешников, и всех людей видит хорошими. При таком настроении он проникается жалостью не только ко всем людям, но и ко всему творению, имеет «сердце милующее».

По определению св. Климента Александрийского, христианская любовь есть «постоянная, разумная, дружественная и предупредительная готовность содействовать пользе других людей». Таким образом мы видим, что христианская любовь к Другому шире представления о любви, М. Бубера (скорее супружеской) – здесь всякий другой – ближний. И нет выше той любви, если положишь жизнь за ближних своих.

Стереотип восприятия любви только как эмоции или чувства, преобладающий в обыденном сознании и психологии, неверен. Если любовь – это взаимопроникновение, вклад в другого, то это больше, чем просто чувство. Любовь – это духовное состояние человека во всей его целостности.

Любовь – состояние всего существа. Любовь начинается тогда, когда я постигаю всем своим существом, прозреваю глубинную сущность другого. Любая красота может быть изуродована, испорчена. И дело любви – посмотреть на человека и одновременно увидеть в нем его неотъемлемую красоту – и ужаснуться тому, что жизнь сделала из него. Любовь – и боль о несовершенстве человека, и ликование о его красоте. Любить, значит дать возможность человеку раскрыться в полноте. Любить не за добродетели, а несмотря на несовершенства, любить просто потому, что он – человек. Это очень важно, особенно в браке – только любовь может ему помочь стать всем, чем он только может быть, каким его задумал Бог.

Таким образом, любовь представляет собой сложный душевно-духовный феномен, в котором принимают участие и разум, и чувство, и стремление. Любовь – это личностное состояние, состояние, которое отражает духовный уровень развития человека. Состояние, которое проливается на все и всея, на каждого  вокруг любящей личности, не насилуя и не подавляя других. «Словом Господним небеса утвердились, и духом уст Его вся сила их» (Пс. 32: 6). Энергией любви, излившейся по всеблагой воле Божией, Словом Божиим, сотворен мир.