Сразу хочется оговориться, что это всего лишь рассуждения, которые вряд ли претендуют на оригинальность или новизну. Это мысли о том, что рука об руку шло, идет и будет идти с человечеством. Это та тема, которая никогда не потеряет актуальности – смерть.
На протяжении всей истории существования человечества дуализм жизнь-смерть волнует не только мыслителей и философов, но и простых людей. Да, все люди смертны, и это настолько очевидно, что данный факт даже не принято обсуждать в обществе. В наш капиталистический век человек-потребитель боится смерти, и это не удивительно. Для такой личности не жизнь является абсолютной ценностью, а то, что эта жизнь дает, т.е. материальные блага. Такому человеку есть что терять, ему есть чего бояться. И боится этот человек того, что может лишить его мнимого благополучия, ― смерти. Мы настолько боимся этого слова, что не хотим ни говорить, ни думать о неизбежном. Наша психика тщетно силится избавиться от «памяти смертной», как и от всякого страха. Реалии жизни изо дня в день ставят нас перед фактом нашей биологической ограниченности. Но страх настолько силен, а человек настолько упрям, что всеми возможными способами пытается заглушить в себе это знание. Видимо поэтому поминки превращаются в пьянку, а жертвы катастроф ― в статистику.
В первые времена человек жил перед лицом смерти, он знал, что может умереть в любой момент. Если не от голода, то от болезни, если не от болезни, то на войне. Такая перманентная напряженность и являлась катализатором постановки соответствующих философских проблем: о смысле жизни, о цели, о бессмертии души и т.д.
В средние века мысль и фантазия идут дальше и пытаются найти «эликсир» жизни, обращаясь к алхимии, магии, спиритуализму и т.д. Однако люди не перестают умирать, и страх остается в душе.
Сегодня мы понимаем, что конец неизбежен, но делаем вид, что это касается и коснется кого угодно, только не меня и только не сегодня. Забываем, что «в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил?» (Лк 12:20). Поэтому мы не ставим более вопросов, не ищем выхода. Человек обращается от проблемы смерти и жизни к животному существованию, что и приводит к секуляризации, о которой так много говорят, к нигилизму и пессимизму, отказу от истинной Жизни. В этом заключается амбивалентный парадокс смерти: чем меньше человек думает о ней ― тем он к ней ближе. Не зря подвижники благочестия призывали к «памяти смертной».
Мы говорим: «Не стало человека», и тут же обнаруживаем привязку нашего ума и сознания к этому миру, который ограничен и неотвратимо движется к прекращению своего существования. Да, рационально мы понимаем, что смерть не конец, а только начало. Что это не трагедия для души, а праздник восхождения к своему Творцу. Это не «небытие», а «бытие» с самим Творцом бытия! Но это только рационально (т.е. «сухо», «бесчувственно»). Человек не робот, состоящий из микросхем и действующий по логике своей бездушности. Человек это не только ум, но и эмоции, душа. Вот тут и обнаруживается наша малая вера в вечную жизнь, загробное бытие. Именно вера, а не знание. Мы имеет некоторое знание об этом чувственном мире в силу того, что мы ему причастны. Но помимо телесности у нас есть и душа, причастная другому миру, о котором мы, к сожалению, зачастую забываем и в который не очень-то и верим.
Почему мы плачем, когда мы должны радоваться?
По сути (опять рационально), умерший человек избавился от уз плоти (не поймите меня превратно, σομα не σημα), и теперь его душа пребывает в лучшем месте, где нет «ни болезни, ни воздыхания». Мы это хорошо знаем и понимаем, но все же испытываем печаль и боль. Тут работают в совокупности и рациональное и эмоциональное: понимание и вера в то, что «там» этих людей ждет лучшая доля, но в то же время и грусть. Видимо, это и есть еще одно последствие того катастрофического события, происшедшего однажды в прекрасном саду — разлад между рациональным и эмоциональным, который мы осознаем, но не можем преодолеть.
Не стоит строить иллюзий, что человек вполне осознает «бытие за гранью» и вопрос смерти не будет его тревожить, мы несовершенны и ограниченны. Наша дисгармония не преодолевается в этой жизни, но только в жизни вечной, в которую нужно верить и не нужно бояться.
