Доклад доктора исторических наук, преподавателя СПбПДА Михаила Витальевича Шкаровского на конференции «Петербург и страны Северной Европы», г. Петербург, 12 апреля 2012 года.
На 1940-е гг. пришлись наиболее тяжелые испытания в многовековой истории Валаамского монастыря, вызванные бедствиями советско-финляндской и Великой Отечественной войн, эвакуацией с острова, скитаниями по Финляндии и другими тяжелыми обстоятельствами. Однако братия монастыря выдержала эти бедствия и сохранила обитель, хотя и на новой территории. К 1940 г. Валаамский монастырь относился к Финляндской Православной Церкви, которая после отделения Финляндии от России, 11 февраля 1921 г. получила автономию от Московского Патриархата. Но 6 июня 1923 г. она была принята с правами широкой автономии в Константинопольский Патриархат. В межвоенный период Финляндская Православная Церковь значительно окрепла и выросла численно – с 55 тыс. верующих в 1920 г. до 81 тыс., в том числе 65 тыс. финнов, в 1940 г. Она состояла из двух епархий – Карельской (16 приходов) и Выборгской (13 приходов), окормляемых 50 священниками, и имела четыре монастыря – Валаамский (около 200 насельников, в том числе 53 священноинока), Коневский (20), Печенгский (17) и женский в Линтуле (34 насельницы). Резиденция главы Церкви – архиепископа Германа (Аава, 1878-1961) находилась в Сортавале (Сердоболе), там же в 1918 г. была открыта Духовная семинария.[1]
В ноябре 1939 г, СССР объявил войну Финляндии, продлившуюся 105 дней. 5 декабря советские самолеты начали бомбить остров Валаам, на котором располагалась финская военная часть. 20 декабря 1939 г. по предписанию полиции, первые 70 валаамских монахов, не имевших финляндского гражданства, в основном старостильников (часть братии сохранила верность юлианскому календарю, после того как Финляндская Церковь в 1921 г. перешла на григорианский), переселились в глубь Финляндии в местечко Каннокоски. Там их временно разместили в зданиях пяти народных школ; в больших классных комнатах были сколочены нары, на 60 человек в каждом помещении, но некоторые спасли прямо на партах. Крайние бытовые неудобства и лишения стали серьезным испытанием для престарелых иноков, привыкших к одиночным келиям, во время тяжелого пути и проживания в Каннокоски десятая часть братии погибла.
При этом настоятель с 1933 г. монастыря игумен Харитон (Дунаев, 1872-1947) старался как можно дольше оттянуть выселение, надеясь что ситуация измениться. В конце 1939 – начале 1940 гг. с острова вывезли 136 человек, насельников и богомольцев, в монастыре остались лишь 85 человек имевших финляндское гражданство. Оставшиеся монахи тушили пожары после взрывов и укрывались в центральном соборе монастыря при налетах советской авиации, который остался невредимым, несмотря на ожесточенные бомбардировки (лишь одна бомба упала рядом с колокольней, поэтому в соборе вылетело большинство стекол).[2] Однако в результате бомбардировок сгорела больная часть монастырского каре, монахи даже хотели взорвать перемычку между двумя зданиями, чтобы остановить пожар, угрожавший библиотеке и архиву, но к счастью пожар удалось потушить и без этой меры. Несколько насельников погибло от осколков бомб.
В феврале 1940 г. экстренно была эвакуирована с Валаама оставшаяся братия во главе с игуменом Харитоном, и в Каннокоски собрались все насельники в количестве 205 человек, для многих из них расставание с Валаамом было трагедией, не все смогли пережить переезд. Эвакуацией монастыря лично занимался маршалом К.Г. Маннергейм, в частности, он приказал выделить несколько десятков грузовиков для перевозки монастырского имущества с острова на материк по льду Ладожского озера.[3]
Эвакуация была очень тяжелой, часть имущества утонуло в полыньях, покрывавших уже нетвердый мартовский лед, другая часть с машин и подвод упала на лед. По воспоминаниям местных жителей трасса была, чуть ли не усыпана церковной утварью. Но большую часть монастырского имущества и главные святыни удалось вывезти, в том числе часть Гроба Господня, гробницу преподобных Сергия и Германа, чудотворную Валаамскую икону Божией Матери (середины XIX века), старинную новгородскую икону Знамения Божией Матери XVII века), чудесным образом явленную Тихвинскую икону Божией Матери (XVIII века), весившее более 800 килограммов бронзовое паникадило (центральную люстру) из Спасо-Преображенского собора, иконостас из нижнего храма собора, картины, часы, облачения, церковную утварь, огромную библиотеку (20 тыс. книг), архив и 40 колоколов. Небольшая часть монастырской библиотеке осталась на месте и в дальнейшем была передана в Государственную Публичную библиотеку Ленинграда. Самый тяжелый 1000-пудовый колокол святого апостола Андрея Первозванного (Валаамский благовестник) пришлось оставить, и позднее советские солдаты сбросили его на землю и разбили.
12 марта 1940 г. был подписан мирный договор между воюющими сторонами, по которому Финляндия передала СССР Карельский перешеек с г. Выборг, побережье Ладожского озера, ряд островов в Финском заливе, территорию в районе г. Куолаярви и часть полуостровов Рыбачий и Средний в Баренцевом море. В результате 55 тыс. православных финнов и карел из 18 приходов были вынуждены эвакуироваться вглубь страны (всего с переданных Советскому Союзу территорий эвакуировали 430 тыс. человек – более 10 % населения страны). Три монастыря из четырех, в том числе Валаамский, оказались утрачены, их насельники также эвакуировались, две трети церковного имущества было утрачено.[4] Духовная семинария и Выборгский епископ переехали в Хельсинки, а архиепископ Герман в г. Куопио. «Православная Церковь лишилась почти всех своих земельных наделов. В Сердоболе осталась и вся общецерковная библиотека в 12 000 томов. Только 6% своего имущества приходы и монастыри имели возможность спасти».[5]
В Финляндии было запрещено открывать новые монашеские обители и переселившееся вглубь страны валаамская братия сохранило юридическое лицо старого, или «Ладожского», Валаамского монастыря, что впоследствии неоднократно подчеркивалось в различных обращениях и документах. Таким образом, все имущество и средства прежней обители перешло к новой. В конце 1940 г., по совету президента Финляндии Рюти, братия монастыря купила небольшое поместье Паппиниеми, основанное в начале XIX века и расположенное в сельской местности (коммуне) Хяйнавеси. Это ранее когда-то принадлежало министру сельского хозяйства Финляндии, а затем трем братьям, которые после длительных переговоров согласились его продать. Когда осматривали постройки, в одной из комнат неожиданно обнаружили икону преподобных валаамских чудотворцев Сергия и Германа. Хозяева поместья были лютеране, и никто не мог объяснить, как попала туда православная икона (видимо привезенная с Валаама). Это так и осталось загадкой, но решило выбор, монахи усмотрели в этом событии чудесное указание самих валаамских святых.
28 июля 1941 г. правление монастыря разместилось в главном усадебном доме, и игумен Харитон смог перевести в Паппиниеми первую партию из 13 иноков. Вскоре из старой конюшни были сооружены первые 36 келий для монахов, затем в братский корпус переделали людскую. Имение с многочисленными хозяйственными постройками и 350 гектарами земли, из которых 50 составляли пашни, обошлось монастырю в 2885 тыс. финских марок, а строительство и ремонт, продлившиеся до 1 января 1941 г., — еще в 831 086 марок.[6] Соотношения новостильного и старостильного братства на тот момент было 110 на 70.
Между тем, на бывшей родине валаамские монахи были объявлены изменниками и врагами советской власти, их считают белогвардейскими беженцами, которые распространяют враждебную пропаганду против Советского Союза. Финляндская пресса даже писала (несколько сгущая краски), «что если кто из Валаамских монахов попадет в руки русских, их расстреляют».[7] «Мы по национальности русские люди, и нам было очень прискорбно, что все так получилось. Теперь вопрос был поставлен ребром: куда мы бедные денемся?» – позднее вспоминал валаамский насельник игумен Нестор (Киселенков) о межвоенном периоде.[8]
Мирная передышка в советско-финляндских отношениях была недолгой. В первые месяцы Великой Отечественной войны финские войска заняли часть Карелии (с населением свыше 80 тыс. человек) и Ленинградской области. Архиепископ Герман вернулся в Сортавалу и приступил к осуществлению бывших у него миссионерских и националистических планов. В это время Финляндское Церковное управление увлеклось идеей просвещения и финнизации восточных карел и обращения их от большевистского атеизма. Православные военные священники (в том числе, призванные с Валаама) служили в Восточной Карелии под началом лютеранских войсковых епископов.[9] В сентябре 1941 г. миссионерская работа в Карелии уже велась 6 представителями православного военного духовенства и, кроме того, 30 священниками, монахами, диаконами и 6 обученными мирянами.[10]
В Сортавале архиепископ Герман летом 1943 г. освятил восстановленную городскую Никольскую церковь, в этот день на торжественное архиерейское богослужение прибыли богомольцы из различных районов Карелии. Кроме того, в Сортавале возобновились богослужения в Никольской церкви на Валаамском подворье и домовом храме Духовной семинарии. Открывались храмы и на оккупированных «старых» советских территориях. Так, в Петрозаводске вновь стали действовать две недавно закрытые церкви – Екатерининская и Крестовоздиженская, в последней служил постриженик Валаамского монастыря иеромонах Павел (Олмари, до 1927 г. – Гусев, 1914-1988) – будущий преемник архиепископа Германа в качестве предстоятеля Финляндской Православной Церкви.[11]
В целом к концу 1943 – началу 1944 гг. в Карелии открылось около 40 православных храмов. Однако богослужения, как и восстановленное преподавание Закона Божия, проводились на финском языке. На Карельском перешейке и в Подпорожском, Вознесенском, Лодейнопольском районах Ленинградской области возобновили свое функционирование примерно 20 православных храмов. Служили в них, как и в карельских, в основном финские священники, в том числе военные, и иеромонахи Валаамского монастыря. На богослужениях они поминали архиепископа Германа и президента Финляндии Рюти.[12]
По данным на 30 июня 1942 г. в оккупированной части Карелии насчитывалось 4069 человек, состоявших в православных общинах, и 665 – в лютеранских. К этому времени в финских частях здесь служили 11 лютеранских военных священников и 14 их помощников, а также 6 православных и 7 их помощников. Все они имели воинские звания и вне храма носили мундир. Восстановления приходской жизни в полном объеме не произошло. «Восточная Карелия» не была окончательно включена в состав Финляндской Православной Церкви, руководство которой считало это неуместным до конца войны и заключения мирного договора. Поэтому архиепископ Герман не выезжал за границы 1940 г.[13]
Ни один из трех закрытых в 1940 г. монастырей Финляндской Православной Церкви полностью возрожден не был, хотя в отношении Валаамского и Коневского такие попытки предпринимались. После того как монахи ушли с Валаама на нем были устроены школа юнг и военная база. Церковные здания использовались под хозяйственные нужды, многие оставшиеся иконы были испорчены, стены храмов покрыты антирелигиозными надписями, на монашеских могилах и церковных главках свернуты кресты. 19 сентября 1941 г. советский гарнизон оставил архипелаг, и 21 сентября финские войска заняли его без боя, что спасло монастырские храмы от разрушения. Через месяц несколько бывших насельников монастыря во главе с настоятелем игуменом Харитоном совершили поездку на острова. 20 октября они осмотрели почти неповрежденное монастырское подворье в г. Сортавала и 21 октября прибыли на Валаам, застыв монастырь разоренным. На следующий день монахи отслужили молебен преподобным Сергию и Герману Валаамским и Божией Матери в Спасо-Преображенском соборе, использовавшемся ранее под клуб советской военной базы. 28 октября 1941 г. насельники покинули острова, вернувшись к остальной братии, проживавшей в местечке Папинниеми.[14]
Находившийся относительно недалеко от линии фронта Валаам занимали финские войска, и поэтому обитель не была возрождена во время войны. Правда, летом 1942 и 1943 гг. семеро монахов все же приезжали на архипелаг и периодически служили в монастырских храмах. Но возобновить монастырь на прежнем месте не удалось, слишком много было разрушений, мешали также занимавшая большую часть зданий финская воинская часть и близость линии фронта. Уезжая обратно на материк, монахи забрали некоторые оставленные в обители при эвакуации 1940 г. святыни, в том числе поврежденный штыком советского солдата список Валаамской иконы Божией Матери (сейчас он находится в церкви Всех святых Валаамских). В своей статье 1941 г. о посещении острова игумен Харитон привел следующие строки:
«О, Валаам, многострадальный,
О страстотерпец, Валаам,
Опять удел судьбы печальный
Пришел к святым твоим местам.
Опять ты ранами покрытый
Стоишь безмолвный и пустой,
Полуразрушенный, избитый,
Но тот же дивный и святой.
Уж ты для нас необитаем,
И мы, насельники твои
Осиротелые блуждаем,
Как без отца и без семьи…
О, Валаам, пример терпенья,
Ты не угаснешь до конца,
Невольной верою согреты
Опустошенные сердца:
За безграничное смиренье
Тебя, как Господа Христа,
Ждет также радость Воскресенья
За всю безропотность креста».[15]
Следует отметить также, что отец Харитон в годы войны вел дневник, а в 1943 г. написал и издал свою книгу «Аскетизм и монашество» (скончался он 27 октября 1947 г., приняв незадолго до смерти схиму с именем святителя Харитона Исповедника, и был похоронен на кладбище Нового Валаама).
В июне-июле 1944 г. Карелия и северная часть Ленинградской области были освобождены от оккупации. Почти все финские священники, избежав репрессий, ушли с отступавшими войсками, и большинство приходов осталось без духовенства. Впрочем, некоторые финские священнослужители все-таки подверглись аресту. Показательна в этом плане судьба иеромонаха Иоанна (в миру Петра Матси, 1906-1960). Он состоял в братии Валаамского монастыря, учился в Сердобольской (Сортавальской) Духовной семинарии, в 1935 г. принял монашеский постриг в Сербии, но в начале советско-финской войны 1939-1940 гг. был призван в Финляндию в действующую армию в качестве полкового священника с приписанием к братии Коневского монастыря, затем с 20 декабря 1941 по 16 июня 1944 гг. служил районным священником на полуострове Заонежья. С июня 1944 г. о. Иоанн некоторое время был священником при лагере советских военнопленных в Финляндии, но в 1945 г. оказался арестован МГБ и осужден. До июля 1955 г. он отбывал срок в воркутинских и мордовских лагерях и только 7 августа 1955 г. был освобожден и выслан в Финляндию после вмешательства финского правительства (в дальнейшем о. Иоанн служил в русских храмах Франции, где и скончался).[16]
Валаамский монастырь в военные годы пережил серьезный кризис, связанный с организацией жизни братства на новом месте. Трудности были очень большие, но игумен Харитон вспоминал в 1942 г. «заботливое отношение и помощь военных чинов.., к которым обращались [монахи] со своими нуждами и всегда находили в них опору справедливости». «Центр Финляндии Каннонкоски», – писал в дневнике игумен, – «нас встретил с христианской любовью: обогрели, накормили, разместили, старались во всех нуждах помочь нам… Эта теплота христианской любви еще более зажигала любовь к Финляндии, где мы прожили почти всю жизнь и сделались ея гражданами. Ввиду потери… для нас Валаама, нас приглашали тогда переселиться в Америку и в другие страны, я отвечал тем и другим: “Пока наша Финляндия свободна, мы никуда не поедим, будем разделять радости и горе вместе”». И, хотя не обошлось без конфликтов, – 6 февраля 1942 г. игумен описал проблемы, связанные с обвинением в незаконной продаже монастырского имущества за границу, оказавшемся подстроенным финскими чиновниками, в результате чего братию допрашивали, грубо осматривали вещи и одежду – у отца Харитона это не вызвало разочарования в общей справедливости законов Финляндии и добропорядочности ее граждан.[17]
Действительно финское население радушно отнеслось к переселенцам, и братия решила остаться в местности Хяйнавеси, возникшая здесь обитель получила название Новый Валаам. Этот уголок Финляндии напоминал монахам Валаамский архипелаг: живописное озеро Юоярви (самое высокое и чистое в Финляндии) со старыми деревьями на берегу, заливы, леса, луга и скалы. Поначалу у монастыря не было храма, и первую церковь Преображения Господня летом 1941 г. устроили, соединив два деревянных сарая. По указанию духовника монастыря с 1925 г. схииеромонаха Ефрема (Хробостов, 1871-1947, бывший духовный отец великого князя Николая Николаевича) был сделан иконостас, и начались богослужения на церковно-славянском языке, для которых использовали привезенные с собой с Валаама иконы и церковную утварь (часть утвари и колоколов раздали в другие православные храмы Финляндии). Уже в августе 1941 г., к празднику Преображения Господня в Новый Валаам по каналу из г. Куопио приплыла первая группа русских православных паломников. Позднее на третьем – верхнем этаже усадебного дома была устроена домовая церковь для православных финнов, где богослужения шли на финском языке. Для устройства хозяйства купили шесть лошадок, несколько коров, открылись мастерские. Жизнь монастыря стала постепенно налаживаться.[18]
Осенью 1943 г. к валаамской братии присоединились шестеро эвакуированных с Кольского полуострова насельников Трифоно-Печенгского монастыря во главе с бывшим настоятелем известным старцем и духовником схиигуменом Иоанном (Алексеевым, 1873-1958), а 31 августа 1956 г. — девять последних монахов Коневского монастыря, которые привезли с собой чудотворную Коневскую икону Божией Матери, написанную в конце XIV века на Святой Горе Афон.
Основывая в Финляндии Новый Валаам, игумен Харитон не хотел вносить в него раскол по календарному вопросу. Прежде чем возобновить монастырскую жизнь на новом месте, он предложил старостильникам восстановить евхаристическое и молитвенное общение. Для этого новостильники, по прежнему считавшие «старый стиль священным» и принявшие «новый» только из послушания высшему священноначалию, собирались перейти на юлианский календарь. Игумен Харитон, зная о своем авторитете в Церковном Управлении, рассчитывал получить на это неофициальное разрешение архиепископа Германа. В противном случае старостильникам предлагалось взять положенную им часть имущества и средств и самим устроить свою дальнейшую судьбу. Иеромонах Иоасаф (Александров, 1872−1947), возглавлявший старостильную братию, дал следующий ответ: «Вся братия не желает входить с Вами в молитвенное общение, хотя бы Вы перешли и на старый стиль, но не желают и материального раздела».[19]
Игумена Харитона беспокоило, что «без религиозного послушания, которое есть, основа монашеской жизни, Община превратится в бездушную коммуну», и «лицам, наверху стоящим и настаивающим на ликвидации монастырей» можно противопоставить только сплоченность: «монастырями считаются не здания только и угодья, которые нами утеряны.., а общество или братство, связуемое религиозным уставом.., и не место его сплачивает, а идея служения Богу, выраженная в монастырском уставе». Он полагал, что материальное единение, при отсутствии духовного, приведет и на Новом Валааме к той ненормальной жизни, которая сложилась на Старом из-за «религиозного раскола», что будет вредить спасению братии и существованию обители. В результате этой дискуссии, не желая усложнять судьбу старостильников, Валаамский игумен поселил роптавших вместе с остальным братством.[20]
Таким образом, в Валаамском монастыре на территории Финляндии русские иноки «обедать сходились вместе, а Богу молились врозь на две группы, по старому стилю и по новому. Продолжали молиться на два фронта до 1945 г.», — писал в своих воспоминаниях игумен Нестор (Киселенков).21 В 1945 г. Новый Валаам посетил митрополит Ленинградский и Новгородский Григорий (Чуков). Целью его визита в Финляндию было повторное присоединение Финляндской Православной Церкви к Московскому Патриархату. Митрополит убедил валаамских монахов, что все должны ради мира и братской любви перейти на старый стиль и за богослужениями поминать Патриарха Московского и всея Руси Алексия. Братство снова объединилось и в таком согласии дожило до 1957 г. Во второй половине 1940-х гг. шли переговоры о возвращении Финляндской Православной Церкви в юрисдикцию Московского Патриархата, но, в конце концов, они закончились неудачей, и Финляндская Церковь осталась под окормлением Константинопольского Патриарха, что в 1957 г. признали ив Москве. С этим была связана новая страница в истории Валаамского монастыря.
[1] Bundesarchiv Berlin (BA), R 901/62300. Bl. 36-40.
[2] Архив Финляндского Ново-Валамского монастыря (Valamon Luostarin Arkisto — VLA). Папка: Дневник игумена Харитона (Дунаева); Шевченко Т.И. Валаамский монастырь и становление Финляндской Православной Церкви (1917-1957). М., 2012. С. 251-253.
[3] Нестор (Киселенков), игумен. В иных пределах / Вступ. и публ. Н. Корниловой // Север. 1991. № 9. С. 120; Шевченко Т.И. Указ. соч. С. 261.
[4] BA, R 901/62300. Bl. 40-42
[5] Православная Церковь в Финляндии // Хлеб Небесный. Харбин, 1941. № 4.
[6] VLA . Папка: Дневник игумена Харитона (Дунаева); Шевченко Т.И. Указ. соч. С. 262.
[7] Валаамские монахи объявлены врагами Советского Союза // Уси суоми. 1940. № 82. 27 марта.
[8] Нестор (Киселенков), игумен. Указ. соч. С. 120.
[9] Loima Jyrki. Nationalism and the Orthodox Church in Finland // Nationalism and Orthodoxy. Helsinki, 2004. P. 180-181.
[10] BA, R 901/62291. Bl. 228-231, 234.
[11] Бовкало А.А., Галкин А.К. Религиозная жизнь в Карелии в первое десятилетие после «Большого террора» // Финно-угры и соседи: проблемы этнокультурного взаимодействия в Балтийском и Баринцевом регионах. СПб., 2002. С. 267-268; По обе стороны Карельского фронта. 1941-1944 гг. Документы и материалы. Петрозаводск, 1995. С. 209, 229.
[12] Центральный государственный архив Санкт-Петербурга, ф. 9324, оп. 1, д. 7, л. 95, 115.
[13] По обе стороны Карельского фронта. С. 228-229, 262; Бовкало А.А., Галкин А.К. Указ. соч. С. 267-268.
[14] Православная Русь. 1941. № 17-18. С. 7.
[15] Там же. № 21-22, С. 6-7.
[16] Нивьер А. Православные священнослужители, богословы и церковные деятели русской эмиграции в Западной и Центральной Европе. 1920-1995: Биографический справочник. М.-Париж, 2007. С. 230-231.
[17] VLA . Папка: Дневник игумена Харитона (Дунаева); Шевченко Т.И. Указ. соч. С. 261-262.
[18] VLA . Папка: Дневник игумена Харитона (Дунаева).
[19] См.: Неопубликованные страницы дневника игумена Харитона / Публ. Шевченко Т.И. // Альфа и Омега. 2009. № 3. С. 279-288.
[20] Там же; Шевченко Т.И. Указ. соч. С. 265.
[21] VLА. Папка: Разные записи, воспоминания и стихотворения игумена Нестора (Киселенкова); Шевченко Т.И. Указ. соч. С. 265.
