Тезисы, которые были высказаны свт. Григорием в ходе спора по поводу титула “Вселенский”, убедительно показывают ложность учения о личной власти Римского папы во Вселенской церкви именно в той форме, как оно было сформулировано на I Ватиканском соборе. Поэтому они, безусловно, должны быть положены в основу православной позиции в богословской дискуссии о папской власти.

Роль Римского епископа в общении Церквей в первом тысячелетии уже несколько лет является важнейшей темой православно-католического диалога. В большей части это связано с решением папы Бенедикта XVI, принятым 9 марта 2006 г., удалить из своего титула звание “Патриарх Запада”(Patriarcha Occidentis), но сохранить “Наместник Христа (Vicarius Christi)” и “Верховный Первосвященник – Глава Вселенской Церкви (Caput universalis ecclesiae)”. Это решение было отражено в Папском Ежегоднике (Annuario) за 2006 г. и вызвало критическую реакцию в Константинопольской патриархии. Патриарх Варфоломей выразил сожаление, что папа отказался от древнего звания “патриарха Запада”, единственного звания в папском официальном титуле, которое было усвоено Римскими папами еще до разделения 1054 г. и напоминало о его первом месте в Пентархии — братском сообществе пяти древних православных патриархов. Относительно подтвержденных папой званий в заявлении патриархии было сказано, что они “создают серьезные трудности для православных, исходя из того, что воспринимаются как выражение вселенской юрисдикции епископа Рима над всей Церковью, что никогда не будет воспринято православными. По причине сохранения этих титулов и отвержения титула “Патриарх Запада” использование понятия и концепции “Церкви — сестры” между Римо — Католической и православной Церквами становится затруднительным”. [1]

Православная Церковь настаивает на том, что в диалоге необходимо обращаться к опыту первого тысячелетия “потому что именно этот период яв­ляется той основой, на которой православные и католики сегодня могут выстраи­вать общую платформу. При всех расхождениях, существовавших в ту эпоху, Цер­ковь оставалась единой, христиане на Востоке и Западе не были разделены. Следо­вательно, любой путь к сближению лежит через возвращение к наследию первого тысячелетия, которое является общим для православных и католиков”[2].

В чем же заключается суть проблемы различного понимания власти Римского Понти­фика во Вселенской Церкви в I тыс.? То, что епископ Рима имел каноническое первенство в системе Пентархии, является несомненным и неоспоримым фактом. “Мы определяем, в соответствии с решением собора, что святейший Папа Древнего Рима – первый среди всех иерархов, и что святой епископ Константинополя — Нового Рима — занимает вторую кафедру после святого и апостольского престола Рима, но председательствует над всеми другими кафедрами”.[3] Таким же несомненным фактом является и то, что это первенство, кроме чести и первого места в диптихах, было связано и с определенными прерогативами, которые фактически принадлежали Апостольскому престолу и распространялись на всю Вселенскую Церковь. Папе, как первенствующему патриарху Вселенской Церкви, принадлежало право конечной подписи актов Вселенских соборов, без которой они были бы недействительны. Папа мог оспорить решения поместных соборов, если считал эти решения не соответствующими православной вероучению и канонической дисциплине. К суду Римского престола, как к церковному суду высшей инстанции, апеллировали епископы и клирики, если были несправедливо обвинены в ереси в своих поместных церквах[4].

Однако высокое положение Римского папы, как первенствующего патриарха, и его полномочия не только не отменяли, но, напротив, утверждали основной принцип, на котором была выстроена Пентархия, как система управления в общении поместных Православных Церквей. Этим принципом является соборность, или, как это называют на Западе после II Ватиканского собора, — коллегиальность. “Епископам всякого народа подобает знать первого в них, и признавать его как главу, и ничего превышающего их власть не творить без его рассуждения: творить же каждому только то, что касается до его епархии, и до мест к ней принадлежащих. Но и первый ничего да не творит без рассуждения всех. Ибо так будет единомыслие, и прославится Бог о Господе во Святом Духе, Отец, Сын и Святой Дух”[5]. Духовное и административное правление в патриархии всегда осуществлялось собором, или синодом епископов, а патриарх был председателем синода, и исполнителем его воли, но не автократом. Кроме того, власть патриарха, как и власть каждого епископа, строго ограничена догматами и каноническими правилами, по­становлениями вселенских, поместных, архиерейских соборов.

Католическая Церковь провозглашает, что Римский первосвященник обладает полной и неотъемлемой личной властью (юрисдикцией) над всей Вселенской Церковью по Божественному праву (Ius Divino) . Этот тезис, начиная с VIII в., стал провозглашаться как канонический принцип, с XIII в. как богословское положение, и уже в 1870 г. на I Ватиканском соборе был возведен в степень догмата[6]. Это утверждение католической догматики не имеет основания ни в постановлениях Вселенских и Поместных соборов, ни в святоотеческих писаниях I тыс. Причем такие знаменитые католические ученые, как П. Баттифоль и кард. Ив Конгар признавали, что ни соборы, ни святые отцы Восточной Церкви нигде не говорят о верховной личной власти Римского папы над полнотой Вселенской Церкви, дарованной ему “по божественному праву”.[7] Среди творений отцов Западной Церкви мы также не найдем подобных утверждений[8]. Более того, именно один из столпов и великих учителей Западной Церкви, св. папа Григорий Великий (Двоеслов) категорически опроверг и осудил саму идею личного главенства и власти какого-либо одного епископа над всей Вселенской Церковью. И в этой связи необходимо отметить, что авторы известного документа “The Role of the Bishop of Rome in the Comm of the Church in the First Millennium” (2008)[9], вызвавшего определенное смущение и даже получившего ироничное название “Критская уния”, уделил слишком мало внимания тем тезисам, которые были сформулированы свт. Григорием в полемике о титуле “Вселенский”. Хотя было бы логично, если бы они были взяты за основу концепции этого документа.

Папа Григорий I Великий (Двоеслов) занимает исключительное место в истории не только Западной Церкви, но и западноевропейской цивилизации. “Он во многом оказал важное влияние на учение – писал английский историк Dudden -, организацию и дисциплину Католической Церкви. У него мы должны искать объяснение религиозной ситуации в Средние века. Если не обращаться к его трудам, эволюция средневекового христианства была бы почти необъяснима. И более того, если современная католическая система есть закономерное развитие средневекового католицизма, то Григория нельзя не назвать справедливо ее отцом”[10].

Знакомство св. Григория и св. Иоанна Постника состоялось за несколько лет до восшествия обоих на первосвятительские кафедры своих церквей.

В 579 св. Григорий был назначен на должность апокрисиария (посланника Апостольского престола) при императорском дворе в Константинополе, которую исполнял около 6 лет. Св. Григорий пользовался всеобщим уважением за свое благочестие и мудрость. Он был духовным отцом для очень широкого и влиятельного круга константинопольской аристократии[11]. В это время произошло первое столкновение свт. Григория с патриархом Константинопольским. Он был вынужден вступить в публичные прения с предшественником св. Иоанна — Евтихием I, который превратно учил о всеобщем воскресении. Патриарх Евтихий написал трактат по данному вопросу, где утверждал, что в воскресении тела избранных Богом будут «неосязаемы, более легкие, чем воздух». На что Григорий возражал и приводил в доказательство осязаемость тела воскресшего Христа — Спасителя. Дискуссия была настолько ожесточенной, что в нее вынужден был вмешаться император Тиверий. Он встал на сторону св. Григория, и книга Евтихия была сожжена. Из-за нервного напряжения оба тяжело заболели. Григорий выздоровел, а Евтихий скончался. Впрочем, уже на смертном одре он признал свое заблуждение и покаялся. Св. Григорий сам описал эти события в “Поучениях на книгу Иова”.[12] Спор с Евтихием показал, что простое обращение к Священному писанию приносит больше пользы, чем высокопарные трактаты и диспуты философов, а также стал очередным “триумфом римской ортодоксии над постоянной тенденцией Востока уклонения в ереси через напрасные умозрения”[13].

После смерти Евтихия в 582 г. патриархом стал Святой Иоанн IV Постник. Он известен в Православной Церкви как составитель Покаянного номоканона (епитимийника). Это был человек высочайшего личного благочестия и личной скромности. “Впрочем, смотри, — увещевал он своих духовных чад — хотя и преуспеешь в добродетели, не превозносись добротою своею, чтобы за тщеславие твое не отвратился от тебя Бог, и чтобы не была обличена твоя гордость.”[14] Будучи патриархом, “он посвятил свое сердце и душу своей Церкви, достоинство и привилегии, которой он решил поддерживать и расширять до конца своих возможностей. Скромный и непритязательный во всем, что касалось его лично, он чувствовал, что смирение и непритязательность были качествами, плохо подходившими епископу столицы Римской империи, по крайней мере, в вещах, имеющих отношение к прерогативам его кафедры”.[15] Он следовал в русле политики своих предшественников, и добивался верховного положения своей кафедры на Востоке и равенства с Римом. Войны и бедствия в Италии, разорение Рима варварскими полчищами способствовали успеху этой политики. В Константинополе, действительно, многим казалось абсурдом, что патриарх великолепной столицы должен быть вторым по рангу после епископа разрушенного и опустошенного старого города на краю империи. Более того, сам император был определенно склонен в пользу претензий Константинопольской кафедры, сознавая, что его собственное влияние в церковных делах будет увеличиваться пропорционально силе подчиненного ему патриарха. Однако церковное первенство Константинополя в то время основывалось исключительно на его политическом положении, в то время как первенство Рима было освящено древней церковной традицией, восходящей к апостольскому веку.

В 588 г. в Константинополе состоялся собор по делу патриарха Григория Антиохийского. Собор утвердил право использования Константинопольским патриархом титула «Вселенский» (οἰκουμενικὸς). Этот титул в действительности не был новым. Титул “Вселенский” в отношении Константинопольского патриарха использовался на поместном соборе 518 г, позже император Юстиниан именовал этим титулом патриарха Мину. В первый раз “Вселенским” стал называться Диоскор Александрийский. По некоторым латинским копиям актов IV Вселенского собора титул “Вселенский епископ” был предложен собором свт. Льву Великому. Иногда в знак уважения титул “Вселенский” адресовался в переписке папам Гормизде, Агапиту и Вонифатию II. Однако ни один Римский папа сам никогда не использовал этого титула[16].

Папа Пелагий опротестовал соборное решение о присвоении титула и запретил своему апокрисиарию служение Божественной Литургии с патриархом Иоанном. Св. Иоанн же продолжал использовать этот титул.

В 590 г. после смерти Пелагия епископом Рима был избран св. Григорий. В первое время он не заявлял письменного протеста, предпочитая устно донести свое несогласие через своего апокрисиария диакона Сабиниана, но и прерванного евхаристического общения не возобновлял. Вероятно, по миролюбию и из личной симпатии к св. Иоанну, св. Григорий не хотел вступать с ним в открытое противостояние. В своем окружном послании Восточным патриархам, с которым по обычаю обращался к своим собратьям каждый Римский епископ при вступлении на кафедру, свт. Григорий писал о том, что по его рассуждению пастырь должен быть “чистым в мыслях, строгим в действии, рассудительным в хранении молчания, полезным в слове, ближним каждому в сострадании, возвышенным над всем в созерцании, по смирению добрым другом всем живущим праведно и непреклонным против пороков грешников по ревности о благочестии”.[17]

Однако через два года напряжение в отношениях между двумя первоиерархами переросло в открытое столкновение. В кон. 592 или нач. 593 г. в Константинополе состоялся собор под председательством св. Иоанна Постника, который рассмотрел дела пресвитера Иоанна из Халкидона, обвиненного в ереси, и пресвитера Анастасия из одного из монастырей Исаврии. Обвиненные были отлучены от Церкви как еретики. В ходе заседания собора было допущено грубейшее каноническое нарушение — пресвитер Анастасий был жестоко избит палками прямо в храме св. Софии. Священники обратились в Рим с апелляцией, громко заявляя о своей невиновности и несправедливости обвинений.

Папа Григорий был убежден, что он, как первенствующий патриарх, имел право вмешаться в дело и восстановить справедливость, тем более, когда речь идет об обвинениях в ереси. Свт. Григорий обратился к Иоанну с просьбой объяснить происшедшее. Однако св. Иоанн, вероятно, не желая оправдываться, в ответном послании заявил, что ему ничего не известно об этом инциденте. Тогда Григорий написал Иоанну пространное, полное хлесткой иронии и сарказма послание, в котором уличал Иоанна или же в преступной неосведомленности в том, что происходит у него в Церкви, или же в лукавстве. “Хотя подвигает меня необходимость рассмотреть дело, но также и любезность побуждает меня вновь написать, как я некогда уже писал, моему самому святейшему брату господину Иоанну, но не получил от него ни одного письма. Но кто-то другой, светский человек, обратился ко мне под его именем. Видя, что, если бы это были действительно его письма, я бы не был бдителен, и поверил во что-то иное, чем то, что я обнаружил. Поскольку я написал о деле всечестного пресвитера Иоанна, и о вопросах о монахах из Исаврии, один из которых, будучи в сане священника был избит дубинками в Вашей церкви, и Ваше Святейшее Братство (Fraternitas) (как видно из подписи в письме) ответило мне выражением неведения того, о чем я написал. Этим ответом я был чрезвычайно изумлен, молча рассудив в себе, что если он говорит правду, то что же может быть хуже, чем такие дела, сотворенные против служителей Божиих, и даже тот, кто был рядом, ничего не знает? Какое оправдание может иметь пастырь, если волк расхищает овец, и пастырь этого не ведает?”[18]

Патриарх Иоанн не ответил на послание, но предпринял ответные действия, которыми хотел поставить свт. Григория в сильное затруднение. Императрица Константина, благочестивая супруга императора Маврикия, построила на территории своего дворца великолепный храм во имя св. апостола Павла. Патриарх, или же кто-то из его приближенных, убедил императрицу, что новый храм приобретет вящую славу, если часть мощей апостола Павла будет доставлена из Рима. Императрица обратилась к свт. Григорию с настоятельной просьбой прислать главу св. ап. Павла или другую часть его мощей для постоянного пребывания в новом храме. Это было заведомо невыполнимое повеление, и в патриархии об этом прекрасно знали. Григорий не мог исполнить повеления, поскольку вслед за ним, несомненно, последовало бы требование передать в Константинополь и тело св. ап. Петра. И тогда, обладая такими святынями, Церковь Константинополя бы едва ли удержалась, чтобы не присвоить себе достоинство хранительницы мощей свв. Апостолов. Могло быть даже провозглашено, что если престол ап. Петра был перенесен из Антиохии в Рим, то он также может быть перенесен, вместе с престолом Римских императоров, в Константинополь. В патриархии рассчитывали, что отказ выполнить повеление императрицы нанес бы ей обиду и еще больше усугубил нелюбовь к Римскому епископу при дворе. Однако свт. Григорий с достоинством вышел из сложного положения. В ответ на просьбу императрицы он отправил послание, в котором красноречиво изобразил ужас от мысли даже дотронуться до мощей св. ап. Павла, не говоря о том, чтобы их разделить или переместить, и указал, что в Церкви Рима это было бы воспринято как кощунство. “Кто тогда, светлейшая госпожа, мог так осмелиться, зная об этих вещах, подумать, я не говорю о том, чтобы коснуться их тел, но даже вообще, взглянуть на них? Эти повеления, данные мне Вами, которым я никак не мог повиноваться, не являются, как я нахожу, Вашим собственным побуждением. Но некоторые люди желали возбудить Ваше Благочестие против меня, чтобы лишить меня (да запретит это Бог) Вашего доброго расположения, и поэтому выискали случай, в котором я мог показаться, как — будто, непослушным Вам”.[19] Императрица, очевидно, приняла отказ папы без обиды, и замысел противников Григория не достиг успеха.

Св. Иоанну пришлось давать отчет в неприятном для него деле. Он написал вежливое письмо свт. Григорию и дал ему полное объяснение. Он заявил, что монах Афанасий был осужден за хранение некоей еретической книги. Эту книгу патриарх Иоанн выслал вместе с перечислением ересей, которые в ней содержались. Кроме того, патриарх назначил поверенных, которые должны были поддержать обвинение против пресвитера Иоанна. Однако в своем послании он “почти в каждой строчке” именовал себя вселенским патриархом, что вызвало крайнее раздражение св. Григория[20].

Свт. Григорий назначил новое расследование дела осужденных пресвитеров, которое длилось около двух лет. Дело пресвитеров рассматривалось на соборе в Риме в 595 г.

В промежутке между 592 и 595 гг. в жизни свт. Григория произошло еще два неприятных события, которые не были впрямую связаны с его противостоянием с патр. Иоанном, но нанесли обиду как патриаршему достоинству св. Григория, так и его личным этическим принципам. Как уже было упомянуто выше, Италия в начале понтификата св. Григория была ареной опустошительной войны. В середине VI в. император Юстиниан предпринял неудачную попытку изгнать готов с Италийского полуострова. Война, эпидемии, голод стали причиной смерти множества людей. Ситуация ухудшилась в 568, когда Альпы пересекли лангобарды. В начале понтификата св. Григория лангобарды осадили Рим. Свт. Григорий, безмерно страдал из-за бедственного положения своей паствы. В начале 595 г. он вступил в переговоры с вождем лангобардов Агилульфом и сумел добиться перемирия. Византийский экзарх Роман, желавший продолжения войны, в доносе императору Маврикию обвинил свт. Григория в измене. Маврикий, хотя и не поверил в измену Григория, однако направил ему обидное послание, назвав его “простаком” в дипломатии[21]. Свт. Григорий, всегда сохранявший лояльность Маврикию, убедился, что судьба римского народа менее всего волновала императора, и затаил обиду, которая, впоследствии, стала причиной его восторженного признания воцарения кровавого узурпатора Фоки. В послании епископу Севастиану Сирмийскому он с горечью отметил: “Мы не можем описать, преосвященнейший собрат, как мы страдаем в этой стране от твоего друга господина Романа. Я только кратко могу сказать, что его злоба по отношению к нам превзошла мечи ломбардов, так что наши враги кажутся нам любезнее, чем судьи республики, которые своей злобой, грабежами и обманами довели нас до крайнего страха и изнеможения”.[22]

В это же время со стороны Константинополя произошло грубейшее вмешательство в область церковной юрисдикции римского епископа. Архиепископия Салоны[23] в то время была подчинена Апостольскому престолу. Там же находилась небольшая “патримония”[24] — несколько ферм, которые приносили доход Римской Церкви. После смерти архиепископа Салоны Наталия

в 593 г. должны были состояться выборы нового архиепископа. Свт. Григорий поддерживал кандидатуру архидиакона Гонората. Однако другой кандидат — Максим, имевший дурную репутацию, при поддержке императорских войск занял кафедру в апреле 594 г. и был признан в качестве архиепископа императором и патриархом. Гонорат вынужден был бежать из Салоны, опасаясь за свою жизнь. Григорий неоднократно жаловался императору и другим лицам, между прочим, обвиняя Максима в том, что сан архиепископа был куплен им за деньги[25]. Симонию свт. Григорий считал одним из самых омерзительных явлений в церковной жизни. Однако император никак не реагировал на протесты Григория. Эти события утвердили Григория во мнении, что Маврикий и патриарх действуют так, как им заблагорассудится, пренебрегая каноническими установлениями и христианской моралью. Осмеяние миротворческой деятельности, узурпация кафедры Салоны, претензия на титул “Вселенский”- все это, наконец, переполнило чашу терпения свт. Григория. Летом 595 г. он разразился жесткой и эмоциональной критикой в адрес византийского патриарха, осуждая высокомерие и гордость, видимым проявлением которых, по его мнению, был ненавистный ему титул. “Я надеюсь на Всемогущего Бога, что Его Божественное Величие рассеет его лицемерие –писал Григорий своему легату, диакону Сабиниану -… Поскольку (византийцы-К.М) нас никоим образом не могут защитить от мечей наших врагов, мы из-за нашей любви к отечеству потеряли серебро, золото, собственность и одежду, будет постыдно, если из-за этих людей мы потеряем еще и веру. Потому что согласиться с этим нечестивым титулом означает ничто другое, как потерять веру”[26].

В своем послании св. Иоанну св. Григорий едко обличает: «В то время, когда Братство Ваше (Fraternitas Vestra) возвели в Священный сан, Вы помните, какой Вы нашли мир и согласие церквей Вы нашли. Но, с какой смелостью, с каким неведомым гордым высокомерием, Вы попытались ухватиться за новое имя, чем ввели в соблазн сердца наших братьев”[27].

“Относительно этого дела было направлено суровое послание Вашему Святейшеству блаженной памяти моим предшественником Пелагием, которым он отменил деяния собора, созванного среди вас тогда из-за дела нашего брата и со-пастыря Григория, из-за этого отвратительного гордого титула, и запретил архидиакону, посланному, согласно обычаю, к стопам нашего господина (императора), сослужить литургию вместе с Вами. Но после его смерти я, недостойный, когда унаследовал церковное управление, позаботился через моих посланников, а также через сына нашего диакона Сабиниана, обратиться к Вашему Братству, не письменно, но устно, желая, чтобы Вы оградили себя от такого высокомерия. … И, в случае Вашего отказа исправить это, я запретил ему сослужить литургию вместе с Вами. Так что я хотел сначала обратиться к Вашей Святости, взывая к чувству стыда, но, если, наконец, отвратительное и нечестивое высокомерие (nefandus ac profanus tumor) не будет исправлено через стыд, то следует обратиться к строгим каноническим мерам. Но, как струпья, которые необходимо срезать, должно вначале погладить осторожно рукой, так я прошу Вас, я умоляю Вас, и со всей любезностью, которая в моих силах, требую от Вас, чтобы Вы, Ваше Братство, противостали всем, кто льстит Вам и предлагает Вам это нечестивое имя, и не соглашались безумно именоваться этим надменным титулом…

Рассмотрите, я умоляю, что в этом опрометчивом упорстве был потревожен мир всей Церкви, и что это противно благодати, которая излита на всех вместе, … Вы будете великим, если оградите себя от восхищения этого гордого и глупого титула, и достигнете большего, если не будете возвеличивать себя, умаляя своих братьев”.

“Поэтому, дорогой брат, всем сердцем возлюбите смирение, которым сохранится согласие всех Ваших братьев и единство святой Вселенской Церкви. Несомненно, апостол Павел, когда слышал говорящих: “Я Павлов, я Аполлосов, а я Христов” (1 Кор. 1. 13), отнесся с крайним ужасом к рассечению Тела Христова, в котором они соединялись, как это было, с другими членами, и восклицал, говоря: “Разве Павел за вас распялся, или во имя Павлово вы крестились?”. Если тогда он остерегался от подчинения членов Христовых иным главам, что Вы скажете Христу, Который есть Глава Вселенской Церкви в оправдание на Страшном Суде, пытаясь подчинить всех Его членов, присвоив себе именование “Вселенский”?”

Далее в своем письме Григорий упадобляет стремление к вселенской власти с гордостью диавола, и приводит слова пророка Исайи “А говорил в сердце своем: «взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему» (Ис.14:12-14)

“Для чего существуют все ваши братья, епископы Вселенской Церкви, как небесные звезды, жизнь которых и красноречие сияют среди грехов и ошибок людей, как будто среди ночной тьмы? И когда Вы желаете поставить себя выше их этим гордым названием, и унизить их имя в сравнении с Вашим, что еще сделаете — скажете, я взойду на небеса; я возвеличу свой трон выше звезд небесных? Не все ли епископы вместе суть облака, которые изливают дождь слов проповедания, и блистают светом добрых дел? И когда Вы, Ваше Братство, презираете их, желая подчинить их себе, что еще скажете — то, что сказано древним противником: “Я поднимусь выше высот облаков?”

“…Мое сердце не может сдержать стонов, ибо этот святейший человек — господин Иоанн — такого великого воздержания и смирения, обольщением грубых льстецов, вспыхнул в смоле гордости, так что пытается, в его жажде того неправедного названия, походить на того, кто, гордо желая походить на Бога, потерял даже благодать подобия, дарованного ему, и, ища ложной славы, утратил истинное блаженство. Несомненно, Петр, первый из апостолов, сам по себе член Святой и Вселенской Церкви, Павел, Андрей, Иоанн, — кто были они? Главы отдельных общин? Но все они были членами при одной Главе. И (выражусь кратко) святые перед законом, святыми под законом, святыми под благодатью, все они созидали Тело Господне, были избраны членами Церкви, и не один из них не желал называться Вселенским.

“Ибо истино возвещено было издревле через апостола Иоанна: “Дети! Последние времена!” (1 Иоанн, 2. 18), вслед за тем, что Истина предрекла. И теперь мор и свирепство мечей по всему миру, восстание народов на народы, … ибо все, что было предсказано, приближается, чтобы произойти. Князь гордости рядом, и, — страшно сказать! – и целое воинство священников приуготовляет путь ему, поскольку те, кто был определен быть вождем в смирении, преклоняют шеи свои под иго гордости”.

“Кажется, однако, что наиболее эффективным богословским аргументом св. Григория, — пишет один из современных исследователей его творчества — продолжающим иметь огромное богословское значение в современном диалоге между римо-католиками и православными, — это утверждение, что именование одного епископа “вселенским” подрывает достоинство всех других епископов”[28].

В послании к императору Маврикию св. Григорий писал: “Всем, кто знает Евангелие, очевидно, что гласом Господа попечение о всей Церкви было поручено всем святым апостолам и главе апостолов, Петру (Voce Dominica sancto et omnium apostolorum Petro principi apostolo totius ecclesia cura commissa est ). Ему было сказано: “Петр, любишь ли Меня, Паси овец Моих” (Иоанн 21. 17). Ему было сказано: “Симон! Симон! се, сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу, но Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя; и ты некогда, обратившись, утверди братьев твоих” (Лук.22:31-32) . Ему было сказано: “Ты — Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее; и дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах” (Матф.16:18-20). Вот, он принял ключи от Царствия Небесного, и сила вязать и решить была дана ему, и попечение и главенство над всей Церковью, и все же он не называл себя “вселенским апостолом”, в то время как святейший человек, мой со-пастырь Иоанн покушается именоваться Вселенским епископом. Я вынужден воскликнуть и сказать: “О времена, О нравы!”.

“Разве я здесь, благочестивейший Господин, защищаю свое собственное дело (causa)? Разве я свои права отстаиваю? Нет, это дело Всемогущего Бога, дело Вселенской Церкви”. Далее Св. Григорий напоминает императору: “Конечно, мы знаем много предстоятелей Церкви Константинопольской, падших в водоворот ереси, и бывших не только еретиками, но и даже ересиархами” и ссылается на пример Нестория и Македония и иных. Далее следует вывод, что если патриарх, именующий себя “вселенским” и претендующий на исключительное главенство в христианском мире, уклоняется в ересь, то “вся Вселенская Церковь падает со своей высоты (что да запретит Бог), когда тот, кого называют Вселенским, падает. Но пусть будет далеко от сердец христиан это богохульное имя, в котором честь всех священников отнята и безумно присвоена одним самому себе”[29].

В послании императрице Константине он писал: “Светлейший господин (император) послал мне отчасти печальное сообщение о том, что он не сделал порицания тому, кто поступал гордо, но попытался отклонить меня от моей цели – того, кто в этом деле защищает истину Евангелия и канонов, смирения и добродетели, — тогда как мой вышеупомянутый брат и со-пастырь поступает против евангельских правил и также против благословенного апостола Петра, и против всех Церквей и против установлений канонов. Однако, это очень прискорбно и едва ли возможно терпеливо вынести, что мой вышеупомянутый брат и со-епископ, презрев всех других, пытается называться единственным епископом. Но что другое может означать его гордость, как не то, что времена антихриста уже близко”[30].

В послании к патриархам Евлогию Александрийскому и Афанасию Антиохийскому говорится: “Когда превосходный проповедник говорит. Как Апостол язычников, я прославляю служение мое (Рим.11:13), и говорит в другом послании: “Мы стали как дети среди вас” (1 Фес. 2. 7)[31], он без сомнения подает пример нам, кто идет за ним, чтобы мы хранили смирение в наших умах, но и чтили достоинство нашего служения, так, чтобы смирение наше не было робким, ни возвышение наше – гордым. Восемь лет тому назад во время правления моего предшественника блаженной памяти Пелагия, наш брат и со-епископ Иоанн в городе Константинополе, по причине другого дела, проводил собор, на котором он пытался назвать себя Вселенским. Как скоро об этом узнал мой упомянутый предшественник, он послал послания, отменяющие властью святого апостола Петра акты указанного собора; и копии этих посланий я позаботился послать Вашим Святейшествам. Более того, он запретил диакону, который послан нами к благочестивейшему господину (императору) по делам Церкви, участвовать в Божественной литургии с вышеупомянутым нашим со-пастырем. Я также, будучи с ним одного мнения, отправил подобные послания упомянутому со-пастырю, копии которых я счел правильным послать Вашим Блаженствам с особым намерением, что мы сначала с умеренной силой побудили бы разум нашего вышеназванного брата относительно дела, в котором посредством нового действия гордости, все недра Вселенской Церкви были приведены в замешательство. Но если он снова откажется уклониться от упрямства в своей надменности, тогда, с помощью Всемогущего Бога, мы рассудим более подробно, что следует делать.

Ибо, как Ваши досточтимые Святейшества знают, этот Вселенский титул был предложен собором в Халкидоне предстоятелю Апостольского престола, которым, по промыслу Божию, я служу. Но ни один мой предшественник никогда не соглашался принять этот грубый титул, поскольку, несомненно, если один патриарх называется Вселенским, то имя Патриарха в отношении других умаляется. Но, да будет далеко это, далеко от разума христианина, что кто-то один желал бы захватить себе то, чем, казалось бы, даже в малейшей степени умалялась честь его братьев. В то время как мы не желаем принять честь, которая нам предлагалась, подумайте, как нечестиво это для кого-то другого желать присвоить себе это насильственно.

Поэтому да не называют Ваши Святейшества в своих посланиях кого-либо Вселенским, чтобы не отнимать от чести, надлежащей вам, предлагая другому то, что не ему не надлежит.

… Поэтому мы должны молиться искренне, и умолять Всемогущего Бога с непрерывными прошениями, чтобы Он отвел бы эту ошибку от души того человека, и удалил бы этот вред гордости и смущения от единства и смирения Церкви. И с помощью Бога мы должны согласиться, и сделать все необходимое, что в наших силах, чтобы от яда одного выражения живые члены тела Христова не умерли. Ибо, если это выражение допустимо к употреблению, то честь всех патриархов отрицается: и в то время, как один, которого называют “Вселенским” случайно падет в заблуждение, то не будет ни одного епископа, оставшегося в истине. Это ваше дело, поэтому, крепко и без предубеждения соблюдать Церковь как вы ее приняли, и не позволять попыткам диавольского злоупотребления иметь какое-либо одобрение от вас. Стойте крепко, стойте надежно, положите себе даже не издавать и не принимать писаний, с ложным именем “Вселенский” в них. Просите епископов, подчиненных вам воздержаться от осквернения этой надменностью, чтобы Вселенская Церковь могла признавать вас как патриархов не только по добрым делам, но и по власти истины[32].

Позже в одном из писем к Анастасию свт. Григорий писал: “Не говоря уже о несправедливости по отношению к Вашему достоинству, если один епископ называется Вселенским, то вся Вселенская Церковь приходит к разорению, если тот, кто Вселенский падет. Но далеко, далеко пусть будет это легкомыслие от моего слуха. Все же я верю во Всемогущего Бога, который то, что обещал, скоро исполнит – “ибо всякий возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится (Лк. 14.11)”[33].

В послании Евлогию свт. Григорий ясно раскрыл, что он подразумевал под понятием “кафедры св. ап. Петра». “Ваше любезнейшее Святейшество поведало мне в Вашем послании о Престоле св. Петра, Первоверховного апостола, сказав, что он сам председательствует на нем в лице своих преемников. И я, действительно, признаю себя недостойным чести не только председательствовать на нем, но даже быть в числе тех, кто стоит рядом. Но я с радостью принял все, что было поведано, потому что мне поведал это тот, кто сам занимает Петров престол. И, хотя особая честь для меня никоим образом не восхищает меня, все же я сильно возрадовался, потому что Вы, Святейший, воздали и себе то, что пожаловали мне. Ибо кто не ведает, что Святая Церковь была утверждена крепостью Первоверховного из апостолов, кто получил свое имя от крепости своего духа, так как был назван Петром (Petrus) от petra (камень). И к нему был голос Истины “Тебе Я дам ключи от Царствия Небесного” (Mф. 14.19). И вновь ему было сказано: “и ты некогда, обратившись, утверди братьев твоих” (22. 32). И вновь: “Симон Ионин! любишь ли ты Меня…паси агнцев Моих”. (Ин. 21. 17). Поэтому, хотя много есть апостолов, но как начальствующий, единственный престол Первоверховного апостола возрос сильно во власти, который в трех местах есть престол одного. Ибо он сам возвысил престол, на котором он соблаговолил даже упокоиться и окончить свою земную жизнь. Он сам украсил престол, на который он послал своего ученика как евангелиста. Он сам установил престол, на котором восседал семь лет, хотя и должен был его оставить.

С тех пор это престол одного и один престол, на котором Божественной властью три епископа сейчас председательствуют и все, что доброе я слышу о Вас, я вменяю себе. И если Вы полагаете, что есть что – то доброе во мне, вмените это своим заслугам, ибо мы есть одно в Том, Кто сказал: “ да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, таки о они да будут в Нас едино, — да уверует мир, что Ты послал Меня”(Ин. 17. 21)” [34].

Мысль о том, что не только Римский, но Александрийский и Антиохийский патриархи являются сонаследниками св. ап. Петра, не была оригинальной. Св. Григорий основывался на 6 каноне I Вселенского собора, признавшего в качестве первенствующих патриарших кафедр христианского мира Рим, Александрию и Антиохию. Авторитет этих кафедр был связан с основанием их в апостольское время, а также с именем св. Петра. Поскольку поводом для возвышения Константинопольской кафедры был исключительно светский статус города как столицы империи, римские епископы полагали, что эта кафедра не может считаться равной старейшим патриаршим кафедрам христианского мира. Римcкие епископы до начала VI в. не признавали 3 канон II Вселенского собора, даровавший право почетного старшинства епископу Константинополя среди епископов Востока, и вплоть до IV Латеранского собора 1215 г. не признавали 28 канона Халкидонского собора, который категорически отказался подписать папа св. Лев Великий[35]. Причем св. Григорий, фактически, в вышеприведенном послании к Евлогию только повторил то, что высказал св. Лев в послании к патр. Анатолию[36]. В своем споре по поводу 28 канона св. Лев вступился не за свое первенство, как епископа Рима, а именно за права патриархов “апостольских” кафедр, которым, как он считал, угрожало необоснованное возвышение епископа Константинополя. Причем он тоже не преминул упрекнуть св. Анатолия в надменности.

В сентябре 595 г. состоялся собор в Риме, на котором свт. Григорий доказал полную невиновность пресвитера Иоанна. Поверенные Константинопольского патриарха не смогли обосновать справедливость обвинений, хотя делали все, что в их силах. В частности, они обвиняли Иоанна в маркионитской ереси. Но когда св. Григорий спросил, в чем эта ересь заключается, они не дали вразумительного ответа. Когда же были прочитаны протоколы предыдущего суда, оказалось, что, Иоанн тогда представил как устное, так и письменное исповедание православной веры. Судьи не поверили в его искренность и осудили его. Свт. Григорий противопоставил грекам следующую сентенцию: “если мы не будем верить человеку, который исповедует православную веру, мы бросим сомнение на веру любого человека, и тяжкие ошибки произойдут от этой неоправданной суровости” и еще ”не верить человеку, чье исповедание веры есть православное, означает не исторгать ересь, но плодить ее”. Свт. Григорий приказал Иоанну предъявить собору исповедание веры, которое он предоставил судьям на суде в Константинополе. Оно было признано православным. И поскольку поверенные патриарха не смогли привести доказательств неискренности исповедания, то собор признал Иоанна невиновным. Вскоре после этого Иоанн был послан в Константинополь с письмом к патриарху и императору, извещавшему их об исходе суда и просьбой, чтобы вернувшийся пресвитер был принят с любовью и был избавлен от всех неприятностей[37].

Дело Афанасия было более сложным, поскольку тщательная проверка книги убедила Григория в ее еретическом характере. Она была написана в манихейском духе. Некоторые трудности появились в дальнейшем из того факта, что перечисление ересей, сделанное патриархом, содержало цитаты из актов Ефесского собора, которые Григорий не мог найти в Римских протоколах собора. Сами цитаты показались Григорию пелагианскими. Поэтому он обратился к своему другу Нарциссу прислать ему наиболее старые копии актов собора, которые он мог бы найти в Константинополе, выражая при этом опасение, что они могут быть недостоверными. Римские кодексы, по мнению св. Григория, были намного более достоверны. Проверка книги потребовала некоторого времени, в течение которого Афанасий постоянно заявлял, что он только читал эту книгу, и полностью готов осудить любое утверждение, противоречащее кафолической вере, повиноваться папе и никогда больше не читать ее. Он вручил свт. Григорию письменное исповедание православной веры, в котором в самых решительных выражениях осудил все ереси. Также он утверждал о своей полной приверженности декретам четырех святых вселенских соборов и собору, состоявшемуся в царствование Юстиниана относительно трех глав. Свт. Григорий поверил исповеданию веры Афанасия и разрешил ему вернуться в монастырь в прежнем звании.

В это время скончался св. Иоанн и патриархом был избран Кириак. Кириак был человеком скромных дарований, но строгого личного благочестия и миролюбивого духа. Более всего он хотел доброго соседства со своими собратьями-патриархами и избегал любых конфликтов. Однако от титула “Вселенский” он не отказался, несмотря на увещания свт. Григория.

Позиция свт. Григория была не понята на Востоке. Император Маврикий считал, что титул “Вселенский” не несет в себе большого значения и спор не должен продолжаться. Восточные епископы, которые привыкли к высокопарным титулам, также считали, это дело не имело такой огромной важности, а эмоциональная реакция папы была ими расценена только как чувство ревности. Они напомнили ему, что св. Иоанн только возродил титул, который прилагался его предшественникам в официальных документах, которые никогда оспаривались, охотно признавались духовенством на Востоке и не означали унизительного подчинения епископа Рима. Они не разделяли точку зрения Григория и не хотели терпеть его жалобы. Даже патриархи Евлогий и Анастасий, друзья свт. Григория, считали, что его возражения слишком строги. Евлогий сохранял осторожное молчание. Анастасий послал Григорию письмо, в котором “как пчела “которая приносит не только мед похвал, но и острое жало порицания”, увещевал свт. Григория не поддаваться зависти и обижаться по пустому поводу. Однако свт. Григорий сохранял теплые отношения со своими друзьями, несмотря на то, что не нашел у них поддержки.

Характерно, что Свт. Григорий, сохранил уважительное отношение и к св. Иоанну в целом, как человеку несомненной личной праведности. Но по отношению к императору Маврикию Григорий не сумел преодолеть личные обиды и боль нанесенных ему оскорблений. Григорий не смог оценить, что император в личной жизни был примерным христианином. Маврикий много и часто молился и причащался за божественной литургией, ежедневно читал псалмы[38], строил храмы, всемерно благотворил Церкви. Св. Григорий имел с ним еще один напряженный спор по поводу эдикта, который запрещал чиновникам и солдатам вступать в клир или монастыри, пока не закончится их срок службы.[39] В 602 г. в Константинополе произошел кровавый переворот, в результате которого Маврикий, его благочестивая супруга и дети были жестоко убиты, а императорский трон захватил Фока – один из самых темных персонажей истории Византии. Григорий, возможно, не зная всех подробностей драматических событий, восторженно принял воцарение Фоки. Признав узурпатора законным императором, и торжественно принял его портрет в часовне в Палатинском Дворце и написал ему послание в духе восточного велеречия. Фока в долгу не остался и в своем декрете постановил, что “престол блаженного Петра Апостола есть глава всех Церквей”.[40]

В 599 г. в Константинополе готовился очередной собор Восточных епископов. Св. Григорий подозревал, что на соборе будет еще раз подтвержден “Вселенский” титул Констанинопольского патриарха. Григорий заблаговременно предупредил архиепископа Евсевия Фессалоникийского и шестерых других восточных епископов, направив соответствующее послание, чтобы они воздержались от одобрения любых попыток патриарха или императора закрепить его окончательно. В противном случае он угрожал объявить собор незаконным, а его решения недействительными.[41] Тем самым св. Гри8горий продемонстрировал очередной раз свои привилегии как первенствующего патриарха и арбитра в вопросах веры и канонического устроения Церкви.

Таким образом, учитывая не только содержание послания к Евлогию Александрийскому, но всех событий и всей обширной переписки, из-за титула “Вселенский”, мы должны сделать следующие выводы.

Свт. Григорий Двоеслов предстает перед нами строгим поборником и защитником принципа соборности в церковном управлении и церковной жизни. Он ясно высказывался, что Вселенская Церковь-это тело, главой которого является Христос-Господь, а апостолы, в том числе и св. первоверховный ап. Петр, являются его членами. Ни один епископ не имеет права стремиться к единоличной власти во Вселенской Церкви и возвышению своего авторитета за счет унижения своих собратьев. В противном же случае, если тот епископ, который станет единственным “Вселенским”, авторитету и власти которого будут подчинены все остальные епископы, падет в ересь, то вместе с ним, падет и вся Вселенская Церковь. Этот тезис св. Григория является неопровержимым доказательством ложности позднейшего догмата I Ватиканского собора о безошибочности учительства папы Римского, когда он единолично говорит “ex cathedra” . Более того, св. Григорий неоднократно заявлял, что епископ, который стремится к такой неограниченной власти во Вселенской Церкви, уподобляется диаволу и является предтечей антихриста. Доказательством его личной строгой приверженности принципу соборности является также тот факт, что по делу пресвитера Иоанна, обратившегося к нему с апелляцией, он собирал синод в Риме и доказал невиновность Иоанна в состязании с представителями Константинопольского патриарха.

Как и его предшественники, свт. Григорий в своих посланиях и в других трудах развивал традиционный латинский тезис об особом положении и особом служении в Церкви св. ап. Петра, как “principis apostolorum”. Он неоднократно утверждал, о том, что сам Господь выделил его из числа других апостолов, и дал ему особые обеты и поручил особое служение. Однако он делал из него совершенно иные практические выводы, нежели римские папы в позднейшее время, когда случилось трагическое разделение Западной и Восточной Церквей. Он считал, что первенство Петра — это установленный самим Господом принцип патриаршего служения в Церкви, потому что как Петр был первым среди апостолов, та и патриарх является старшим среди епископов. Как патриарх и духовный руководитель всего христианского населения Запада, свт. Григорий положил много сил для укрепления единства своей церкви, страдавшей от бедствий, связанных с крушением империи на Западе. Ему было крайне необходимо иметь ту духовную, не связанную с земной политикой идею, вокруг которой он бы мог объединить епископат и верующих — подданных как Византийского императора, так и варварских правителей. Именно этой идеей был тезис о первенстве Петра, которое унаследовал епископ Рима, города, где утвердил свою кафедру, где пострадал и умер, и где вечно пребывает св. Петр. Безусловно, он считал Церковь Римскую “главой всех Церквей”, епископу которой поручены “cura et pricncipatus” над Вселенской Церковью.[42] Однако и других патриархов “апостольских” столиц – Александрии и Антиохии он также считал равноправными сонаследниками служения св. Петра. И это также было не его личным воззрением, но ясной позицией его предшественников, в частности св. Льва Великого. Этот тезис он развивал в противовес византийской концепции патриаршества. В то время Константинополь обосновывал свои претензии на церковное главенство на Востоке и равенство Риму исключительно своим политическим положением, как столицы империи и резиденцией императоров. Таким образом, Византия смешивала земное и небесное, евангельское и секулярное начало в своей церковной организации. Однако тезис о первенстве св. Петра, как богословском обосновании патриаршества, никоим образом не дает права искать личного превосходства епископа и не является оправданием личных властных амбиций. В книге “О правиле пастырском” свт. Григорий настаивал, что “добрый пастырь должен быть по смирению добрым другом живущим праведно и по ревности о праведности быть строгим к порокам делающих нечестие” и приводил в пример Петра. “Мы лучше поймем это различие, если обратимся к примеру, данному нам первым пастырем Ибо Петр, кто принял от Бога начальство в Святой Церкви от Корнилия, делавшего добро и простершегося смиренно отказался принять нескромное преклонение, сказав Встань, не делай этого, ибо я тоже человек (Деян. 10. 26). Но когда он обнаружил вину Анании и Сапфиры он тотчас показал, какой великой силы он был удостоен в отличие от других. Ибо своим словом он поразил их жизнь, которую он открыл проницательностью своего духа, и он напомнил о себе, как первенствующем в Церкви против грехов, хотя он не допускал, когда ему намеренно воздавалась честь перед братьями, которые жили праведно”[43]. “Григорий интерпретировал слово Вселенский “Universalis” в значении “Единственный” — “Unus” – и, определенно, сам он никогда не претендовал на то, чтобы быть “единственным епископом» в христианском мире. Однако он никогда и не отрицал, и не делал никаких попыток отрицать, что папа был первенствующим и главным среди епископов”[44].

4. Признавая авторитет Александрийской и Антиохийской кафедр, происходящий из их апостольского основания, свт. Григорий, одновременно, был убежден, что кафедра Константинополя не может быть равной Римской Церкви и должна подчиняться ее авторитету[45]. Он не признавал равенства Рима и Констанинополя, заявленного на Халкидонском соборе, считал, что византийские иерархи церкви часто уклонялись в ереси и заблуждения. Поэтому он считал себя вправе отменять решения константинопольских синодов. Его личный жизненный опыт также не располагал его к симпатии к империи и ее патриархии. Но его высказывания о том, что Константинополь должен подчиняться суждениям папы, протест против титула “Вселенский” или факт его вмешательства в судебные дела Иоанна и Афанасия не свидетельствуют о том, что он считал себя главным епископом всего христианского мира, имеющим право вмешиваться во внутренние дела других церквей, как это утверждают католические богословы. В отличие от своих напряженных отношений со св. Иоанном Постником, свт. Григория связывали очень теплые братские отношения с патриархами Евлогием и Анастасием, несмотря на то, что они не поддержали его в его споре со св. Иоанном. Его переписка с ними свидетельствует о том, что он не только считал их равными себе по иерархическому достоинству, но и, по своему смирению, обращался к ним в таком тоне, в каком младший обращается к старшим и более опытным, ни в коем случае не навязывая им своих суждений.

5. Самой важной добродетелью для христианина и пастыря свт. Григорий, считал смирение и скромность. И любые необоснованные претензии на главенство в Церкви он считал проявлением диавольской гордости и надменности и считал глубоко безнравственными и бесконечно далекими от христианского этического идеала .

В заключение следует отметить, что тезисы, которые были высказаны свт. Григорием в ходе спора по поводу титула “Вселенский”, убедительно, может даже слишком убедительно, показывают ложность учения о личной власти Римского папы во Вселенской церкви именно в той форме, как оно было сформулировано на I Ватиканском соборе. Поэтому они, безусловно, должны быть положены в основу православной позиции в богословской дискуссии о папской власти. Кроме того, перевод и детальное изучение Libri Epistolarum св. Григория, несомненно, помогло бы раскрыть целостное экклезиологическое учение великого святителя Вселенской Церкви.

 Литература

Sancti Gregorii Magni Registeri Epistolarum. http://www.documentacatholicaomnia.eu/01_01_0590-0604-_Gregorius_I,_Magnus,_Sanctus.html

Sancti Gregorii Magni Regulae Pastoralis Libri. Там же.

Announcement of the Chief Secretary of the Holy and Sacred Synod Regarding the Denouncement by Pope Benedict XVI of Rome of the title «Patriarch of the West». Phanar, 8 June 2006. § 5. http://patriarchate.org/documents/

Иларион (Алфеев) митр. Волоколамский. Православно-католические отношения на современном этапе. Лекция в МДА. http://www.mospat.ru/ru/2010/11/15/news30385

I Ватиканский собор. Догматическая конституция “Pastor Aeternus” . Христианское вероучение СПб. 2002

YVES CONGAR, O.P After Nine Hundred Years. The Background Of The Schism Between The Eastern And Western Churches NY Fordham Uneversity 1959.

The Role of the Bishop of Rome in the Comm of the Church in the First Millennium. Joint Coordinating Committee for the Theological Dialogue between the Roman Catholic Church and the Orthodox Church.

Aghios Nikolaos, Crete, Greece, September 27 — October 4, 2008 http://chiesa.espresso.repubblica.it/articolo/1341814?eng=y

Dudden F . Homes. Gregory the Great. His Place in History and Thought. Vol. I — II London 1905 c. 4.

Economou A. J. Bizantian Rome and Greek Popes. Eastern influences on Rome and the Papcy Gregory the Great to Zacharias.

Преп. Иоанн Постник, патриарх Константинопольский. Послание к деве, преданной Богу. 1. М. Русский Хронограф, 1995.

Demacopoulos, George E. Gregory the Great and the sixth-century dispute over the ecumenical title. См. http://findarticles.com/p/articles/mi_hb6404/is_3_70/ai_n35650541/pg_11/?tag=content;col1.

. Dvornik F. Bizantium and Roman Primacy. NY 1979. (монография)

Dvornik F. Bizantium and Roman Primacy. (статья) http://www.catholicculture.org/culture/library/view.cfm?id=1355&repos=1&subrepos=0&searchid=735585

Whitby M. The Emperor Maurice and his historian: Theophylact Simocatta on Persian and Balkan Warfare. Oxford 1988

[1] Announcement of the Chief Secretary of the Holy and Sacred Synod Regarding the Denouncement by Pope Benedict XVI of Rome of the title «Patriarch of the West». Phanar, 8 June 2006. § 5. http://patriarchate.org/documents/

[2] Иларион (Алфеев) митр. Волоколамский. Православно-католические отношения на современном этапе. Лекция в МДА. http://www.mospat.ru/ru/2010/11/15/news30385/

[3] Св. Юстиниан имп. Новелла 81. Цит. по. Dvornik F. Bizantium and Roman Primacy. NY 1979 c. 74.

[4] Западные историки утверждают, что Римский престол обладал полномочиями высшего апелляционного суда во всей Вселенской Церкви как при обвинениях в ереси, так и по каноническим и дисциплинарным делам. Однако 9 и 17 правило IV Вселенского собора клирикам восточных Церквей предписывает обращаться с апелляцонными жалобами к патриарху Константинопольскому. 37 правило Поместного Карфагенского собора вообще запрещает клирикам Африканских Церквей обращаться с апелляциями “за море”, т. е. в Рим, а тех, кто даже и будет оправдан, не принимать в общение в Африке. Из этого следует вывод, что по дисциплинарным вопросам авторитет папского апелляционного суда распространялся на Западе, но не во всей Вселенской Церкви.

[5] Апостольское правило. 34

[6] “Поэтому, если кто-либо говорит, что Папа Римский имеет лишь обязанность контроля или указания («inspectionis vel directionis»), а не полную и верховную юрисдикцию («jurisdictionis») над всей Церковью не только в том, что касается веры и нравственности, но и в том, что касается порядка и управления Церковью, распространенной по всему миру, или что он обладает одной лишь важной частью этой власти, а не всею ее полнотой, или что его власть не является ни обычной, ни непосредственной надо всеми и каждой в отдельности Церквами, как надо всеми и каждым в отдельности пастырями и верными, должен быть предан анафеме”. (I Ватиканский собор. Догматическая конституция “Pastor Aeternus” III. ) см. также YVES CONGAR, O.P After Nine Hundred Years. The Background Of The Schism Between The Eastern And Western Churches NY Fordham Uneversity 1959. Стр. 17.

[7] “Многие из восточных от­цов, действительно признанными величайшими и наиболее авторитетными, более того, признанными таковыми всей Вселенской Церковью, не предлагают нам каких-либо доказательств первенства. Их писания признают первенство апостола Петра, они уважают престол Рима как prima sedes, играющий главную роль в кафолическом общении, как, например, писания св. Иоанна Златоуста и Василия Великого, который обра­щался в Рим в обстановке трудностей антиохийской схизмы. Но они не дают нам богословских утверждений о вселенском первенстве Рима по Божественному праву. То же можно сказать о св. Григории Богослове, св. Григории Нисском, о св. Иоанне Дамаскине. Мы не находим таких текстов на Востоке, таких сильных, как на Западе”

“В писаниях великих отцов Востока власть римского епископа — власть исключительно духовного величия, но в этих писа­ниях не говорится о власти по Божественному праву. Вызывает сожаление, что та­кой фундаментальный вопрос не был решен посредством полного обсуждения на Вселенских соборах в течение того времени, когда было еще единство”. См. Congar цит. соч. 61-62.

[8] В Догматической конституции “Pastor Aeternus”не содержится ни одной святоотеческой цитаты, которая бы прямо бы подтверждала бы идею личной “полной и верховной юрисдикции над всей Церковью” Римского первосвященника, ни его “безошибочного учительства”, когда он говорит “ex cathedra”. В 3 гл. приводится цитата из посл. Свт. Григория Великого к Евлогию, патр. Александрийскому, но сам смысл этого послания полностью противоположен тому, что утверждается в конституции (см. далее) . В 4 гл. (О безошибочности)- ссылка на формулу папы Гормизды — но речь там идет “о святейшем престоле”, а не лично о Римском епископе. [9] The Role of the Bishop of Rome in the Comm of the Church in the First Millennium.

Joint Coordinating Committee for the Theological Dialogue between the Roman Catholic Church and the Orthodox Church.

Aghios Nikolaos, Crete, Greece, September 27 — October 4, 2008 http://chiesa.espresso.repubblica.it/articolo/1341814?eng=y

[10] Dudden F . Homes. Gregory the Great. His Place in History and Thought. Vol. I London 1905 c. 4.

[11] Economou A. J. Bizantian Rome and Greek Popes. Eastern influences on Rome and the Papcy Gregory the Great to Zacharias С 11.

[12] Moralium libri. XIV, 56. Творения св. Григория размещены на интернет-сайте http://www.documentacatholicaomnia.eu/01_01_0590-0604-_Gregorius_I,_Magnus,_Sanctus.html

[13]. Economou A. J. Цит. соч. C12

[14] Преп. Иоанн Постник, патриарх Константинопольский. Послание к деве, преданной Богу. 1. М. Русский Хронограф, 1995.

[15] Dudden цит. соч. т. II c. 201-202.

[16] Dudden там же. 202-203.

[17] Посл. Иоанну Константинопольскому и другим восточным патриархам. I. 15.

[18] Sancti Gregorii Magni Registeri Epistolarum III. 53.

[19] Ep. IV. 30.

[20] Ep. IV. 19

[21] См. Ep. V 40

[22] Ep. V. 42.

[23] Современный Сплит, Хорватия.

[24] “ Патримония св. Ап. Петра”- недвижмость, принадлежащая Римской Церкви. Св. Григорий во время своего понтификата значительно приумножил недвижимое имущество и благосостояние своей Церкви.

[25] Epp. III. 47; IV. 20 и VI. 3.

[26] Ep. V . 19

[27] Ep. V.18. [28] Demacopoulos, George E. Gregory the Great and the sixth-century dispute over the ecumenical title. См. http://findarticles.com/p/articles/mi_hb6404/is_3_70/ai_n35650541/pg_11/?tag=content;col1

[29] Ep. V. 20.

[30] Ep. IV . 21

[31] В Синодальном переводе : “ Мы могли явиться с важностью, как Апостолы Христовы, но были тихи среди вас, подобно как кормилица нежно обходится с детьми своими”.

[32] Ep. V. 43

[33] Ep. VII. 27

[34] Ep. VII . 40.

[35] См. Дворник Ф. Византия и римское первенство. (Статья). http://www.catholicculture.org/culture/library/view.cfm?id=1355&repos=1&subrepos=0&searchid=735585

[36] Св. Лев Великий. Послание патр. Анатолию Константинопольскому. 56. http://www.ccel.org/ccel/schaff/npnf212.ii.iv.ci.html

[37] См. Dudden цит. соч. т. II с. 207.

[38] См. Whitby M. The Emperor Maurice and his historian: Theophylact Simocatta on Persian and Balkan Warfare. Oxford 1988 с. 3

[39] Там же c. 23

[40] Там же.

[41] Ep. IX. 68.

[42] См. Dudden цит. соч. т. II с. 224.

[43] Regulae Pastoralis Libri II. 6

[44] F. Homes Dudden цит. соч. С. 224.

[45[]См. Письмо к Иоанну, еп. Сиракузскому. Ep IX. 12.