Только что в евангельском чтении мы слышали об этом особом отношении: последние шесть часов земной жизни Спаситель распят на кресте. И кого же мы видим при кресте? Мы видим римских воинов, беспристрастно исполняющих приказ о Его смерти, мы видим тех, под чьим давлением и напором этот приказ был отдан: орущую, плюющую, глумящуюся толпу. Где же ученики, где апостолы, те, кто три года ходил с Ним по дорогам Палестины, проповедую Царствие Божие? Где апостол Фома, который совсем недавно призывал остальных «Пойдем и мы умрем с Ним» (Ин 11:16)? Где апостол Петр, который накануне говорил: «Господи, я всегда буду с Тобой, даже если все оставят Тебя, я Тебя не оставлю. Я жизнь свою отдам за Тебя». «Жизнь отдашь? – Переспрашивал Господь. – Не пропоет петух, как ты трижды отречешься от Меня» (см. Мф 26:33)? Нет их никого, сидят за запертыми дверьми, боятся, что их постигнет та же самая участь.
На Голгофе мы видим Матерь Божию, но мать – она всегда останется со своим ребенком, и единственного ученика Иоанна. Ему что – не страшно? Он не понимает, чем для него все это может закончиться? Он все понимает, тем самым он является любовь свою ко Господу, пытается фактом своего присутствия хоть как-то облегчить участь Господа, а если понадобится, то и разделить эту участь с Ним. Наверное, вспоминая свой опыт присутствия на Голгофе, он напишет слова, которые мы слышали во время апостольского чтения, «совершенная любовь изгоняет страх» (1Ин 4:18) . Он явил совершенную любовь, которая и отличает его от остальных апостолов.
Вот что удивительно: все апостолы, которые тогда испугались, проявили малодушие, все они умрут насильственной, мученической смертью. Лишь Иоанн Богослов, готовый не на словах, а на деле умереть вместе со Христом, доживет до глубокой старости и умрет своей смертью. Не стоит в этом видеть наказание одним и награду другому, но факт остается фактом.
Евангелие, написанное апостолом Иоанном, отличается от Писания остальных евангелистов своим содержанием, темами, которые он поднимает. Он не говорит о том, с чем у большинства людей ассоциируется христианская вера, он мало приводит чудес Христа, он не касается вопросов поведения, не пересказывает Нагорную проповедь, как бы обходит стороной те высказывания Спасителя, на которых базируется христианская этика, и которые у нас на слуху. У него не чудеса, не этика, а богословие, почему он в церковной традиции и называется богословом. Именно его богословие во многом аргументирует сакральную жизнь Церкви, Церковные Таинства, являет Церковь как корабль, который приводит людей ко спасению.
Сегодня в общественном сознании миссия Церкви в мире заключается в том, чтобы изменить к лучшему нравственный климат. Многие склонны воспринимать Церковь как институт, насаждающий нравственность, и отчасти это верно – Господь дал нам заповеди для того, чтобы мы их исполняли. Церковь побуждает своих чад и к соответствующему образу жизни, и порицает грех, и призывает к покаянию.
Но в то же время совершенно очевидно, что Господь пришел в этот мир не для того, чтобы сказать нам, как мы должны себя вести. Если мы считаем, что Он пришел для того, чтобы этот мир изменить, мы будем вынуждены признать, что Его миссия провалилась, потому что мир не изменился и не изменится никогда. И беззакония в конечном итоге приведут этот мир к концу. Господь пришел не мир менять, а Он пришел через Свою смерть и воскресение создать для людей новый мир – мир, в котором нет греха, а значит, нет и следствий греха – ни болезней, ни печалей, ни воздыхания, но жизнь бесконечная. Мир, где правит не князь мира сего, но где правит Бог, где Его власть, Его Царство.
И миссия Церкви заключается в том, чтобы подготавливать людей к тому миру и Царству и приводить людей к нему. Для этого только нравственного совершенствования недостаточно. Для того чтобы человек воплощал в своей жизни моральные ценности, у него может быть совершенно разная мотивация, совершенно не обязательно христианская. Даже высшая ступень нравственности – подвиг – не связана с христианскими убеждениями. Давайте вспомним недавнюю нашу историю – войну, которую вел наш народ. Люди, вдохновляемые атеистической идеологией, совершали то, что Господь называл величайшим проявлением любви: «Нет больше той любви, кто положит жизнь свою за друзей своих» (Ин 15:13). Они грудью своей амбразуры закрывали, они жизнь свою отдавали, чтобы жили другие, и многие из них отдавали свою жизнь за такое будущее страны, в котором не будет места Богу. И о вечном спасении они не помышляли.
А сколько тех, кто принимает нравственное учение Христа, соглашается с ним, воплощает это учение в своей жизни, но Христос им не нужен, отрицают Его Божественность, а многие отрицают факт Его исторического бытия. В этом смысле теряет свою значимость риторический вопрос «Спасет ли Бог человека, исполняющего Его закон, но не верующего в Него?» Мы не знаем, кого Бог спасет, а кого нет. Только как можно спасти человека, который в этом спасении не нуждается, не просит этого спасения и не верует в него? Не будем забывать, что Господа осудили на смерть крестную не банда преступников, а люди по-своему благочестивые и исполняющие закон. Нравственного совершенства в нашем несовершенном мире быть совсем не может, и на это указывает Иоанн Богослов: «…если мы говорим о себе, что не имеем греха, то обманываем сами себя, и истины нет в нас» (1Ин 1:8).
Сегодняшняя критика Церкви во многом обусловлена тем фактором, что те, кто призывает людей к совершенству, сами в этом смысле несовершенны. Это действительно так: мы призываем к совершенству, но сами мы ограничены.
Иоанн Богослов говорит о спасении, принесенном Христом, в иной плоскости. Он ставит во главу угла заповедь о любви. Он свидетельствует о том, что для того чтобы приобрести вечную жизнь, человек должен сначала в эту вечную жизнь сначала родиться. Здесь, на земле, родиться свыше от воды и духа. Чтобы дальше жить и возрастать, он должен питаться хлебом Жизни, который, по словам Господа, сходит с Небес. Он говорит о двух центральных христианских Таинствах – Крещении и Евхаристии, с которых человек обретает жизнь вечную. Но эта вечная жизнь начинается во времени, когда человек обретает в себе Духа Божия, которого Господь послал в мир. Если есть в человеке действие Святого Духа, тогда будет и исполнение заповедей Божиих, потому что некоторые их них можно исполнить только силой Святого Духа.
Скажите, как можно любить своего врага? Как вообще можно заставить себя любить кого-то, тем более кого я ненавижу? Это невозможно, но это заповедь Божия, и невозможное человеку возможно Богу. Когда Бог Духом Своим начинает действовать в человеке, становится возможным исполнение и этой заповеди.
Иоанн Богослов видит смысл христианства и Церкви в том, что человек через церковные таинства, через действие Божественной благодати обретает в себе Духа Божия. Сегодня многие люди, размышляя о Церкви, говорят о ее культурном, нравственном значении, но о сущности Церкви они забывают.
Мы с вами должны уметь лучше использовать инструментарий богословия евангелиста Иоанна, дабы наша проповедь не сводилась только к нравоучению, но чтобы это было свидетельство о Христе и спасении, принесенное Им, которое осуществляется в Церкви через принятие человеком Духа Божия.
Проповедь преподавателя СПбПДА протоиерея Александра Глебова, произнесенная на Божественной литургии 9 октября, в день престольного праздника академического храма.
