В 16-ом вопросе «Православного исповедания» говорится, что «Грех сам по себе не существует, поелику он не сотворён Богом. Посему не возможно определить, в чём он состоит». Основанием для такого суждения, бессомнения, служат высказывания святых Отцов и, в частности, святого Василия Великого, который писал: «Грех никогда не существует (сам по себе) и не мыслится как особая сущность.
Но через оскудение добра получая существование более в делающих грех, нежели в том, что сделано худо, неправедными делами образуется в духовную тьму, которая, впрочем, рассеивается светом правды, потому что «свет во тьме светит» (Ин.1,5) и продолжается только до конца самих неправд. Ибо с прекращением лукавых дел и существование греха вместе уничтожается». Отсюда видно, что тема греха тесно связана с проблемой Благодати Божией и свободы человека.
Если бытие с Богом и в Боге, что и означает в собственном смысле пребывание в Раю, есть блаженство, источником которого является взаимная любовь, то стремление человека к самодостаточному бытию делает необходимым экспериментальное опознание того, что есть добро и зло. Потому, зачастую, поступки человека представляют из себя некоторое сложное смешение добра и зла, в основе которых не менее сложное смешение добрых и злых намерений. Мы не знаем, почему Господь принял жертву Авеля и не принял жертву Каина, но можем предполагать, что его благое намерение было омрачено какими-то не совсем чистыми и искренними помыслами. В дальнейшем из уязвлённого самолюбия Каина, коренящегося в его гордыне, рождается чувство зависти и озлобления, с которыми он уже не может справиться и потому становится рабом греха. Человек, творящий добро имеет право ходить с высоко поднятой головой, а, если нет, «то у дверей грех лежит; он влечёт тебя к себе, но ты господствуй над ним». (Быт. 4,7).
Таким образом, сама возможность греха проявляется в человеке только тогда, когда он встаёт на путь самодостаточного бытия без Бога. Попытки же вновь обрести право на обожествляющее бытие через возобновление связанности с Богом посредством жертвоприношений не удаются ни у Каина, ни у Ноя, «потому что помышление сердца человеческого – зло от юности его». (Быт. 8, 21). Правда Священное Писание намекает и на возможность исключений из этого общего для всех правила: «И ходил Енох пред Богом; и не стало его, потому что Бог взял его». (Быт. 5, 24).
Воды потопа не могут сами по себе исцелить человеческую греховность, так как, очищая поверхностность исторического бытия человечества, не способны преобразить глубинную сущность человека. Библейские истоки истории спасения начинают раскрываться именно с Божественного утверждения о повреждённости человеческого сердца. Через требование справедливости у пророка Амоса и всепобеждающей милосердной любви у пророка Осии Божие Откровение приводит нас к Откровению абсолютной Святости Божией у пророка Исаии и обетованию нового сердца у пророка Иеремии. «Но вот завет, который я заключу с домом Израилевым после тех дней, — говорит Господь: вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом». (Иер. 31, 31-33). На это место ссылается в послании к Евреям и апостол Павел в 8 главе 8 – 13 стихах, но ещё более важны для нас слова Господа в Евангелии от Луки: «Добрый человек из доброго сокровища сердца своего выносит доброе, а злой человек из злого сокровища сердца своего выносит злое; ибо от избытка сердца говорят уста его». (Лк. 6, 45). Сердце, таким образом, имеет некую сокровищницу, которая и определяет суть человека, но само по себе всё равно нуждается в исцелении. Потому и апостол Павел цитируя пророка Иеремию пишет: «И не будут учить каждый ближнего своего и каждый брата своего, говоря: познай Господа; потому что все, от малого до большого, будут знать Меня. Потому что Я буду милостив к неправдам их и грехов их и беззаконий их не воспомяну более». (Евр. 8, 11 – 12). Хотя, «доколе говорится «ныне», каждый христианин должен опасаться, «чтобы не было в ком… сердца лукавого и неверного…». (Евр. 3, 12).
Грех есть беззаконие (IИн. 3,4), а любовь — исполнение закона. (Рим. 13,10). Источником любви является свободное сердце, которое и пришёл на землю исцелить Господь наш Иисус Христос. Именно свободное, созданное по образу Божию, ибо делающий грех есть раб греха. «Ибо кто кем побеждён, тот тому и раб». (IIПетр. 2, 19).
По словам апостола Иакова: «Каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственной похотью». (Иак. 1, 14). Человек обольщается стремлением к абсолютному самостоянию без Бога, теряя тем самым причину и смысл собственного бытия. В основе всякой греховной жизни лежит неверность человека по отношению к Богу. По одному своему звучанию слово грех передаёт катастрофу отрывания сути человеческой жизни от жизни Божественной. Неверность еврейского народа Яхве, определялась как блудодеяние, жизнь в ином ошибочном законе ведущим к гибели. Проблема здесь не столько в том, что народ ошибается в адресате собственных упований, а в том, что происходит измена собственному историческому призванию. Бог избирает Свой народ для осуществления спасения созданного Им человечества и неверность, растворение в языческих земледельческих культах Палестины становится изменой самому Богу и Его обетованиям.
Закон Моисея призван удерживать неразвитое самосознание евреев в верности Тому, Кто вывел их из рабства Египетского. Однако неверность человека или, даже, избранного народа не может поколебать данные Богом обетования и, как идеал, рождаются уже в Ветхом Завете образы спасающей верности пророка Осии своей заблудшей жене или гимн верности в Песне Песней, образы которой связаны с основной темой Исхода: «Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют её». (П.П. 8,7). Отсюда и вытекает верность Христа Своему народу и Своей Церкви в преодолении смерти Воскресением, ибо, по словам апостола Павла, «любовь никогда не перестаёт». (IКор. 13,8).
Бог есть любовь! Неверность Богу влечёт за собой недостаток любви, недостаток любви приводит к неверности. Всё это заканчивается сломом гармонических взаимоотношений между людьми: «И увидел Господь, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления их были зло во всякое время». (Быт. 6, 5). Потому: «…не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками;…». (Быт. 6, 3).
Суть неверности не столько в конкретном поступке, сколько в намерении, рождающемся в глубине человеческого сердца. Именно об этом говорит Христос в первой части Нагорной проповеди. И именно об этом судьбы Иуды Искариота и апостола Петра. Предательство Иуды последовательно рождалось в его сердце из раздражающего не согласия с Учителем. Пётр же хотел с Ним умереть, не смотря на то, что многое, как представляется, ещё не понимал. В итоге один прощён через троекратное вопрошание: «Любишь ли ты Меня?» — другой же обрекает себя на тьму кромешную…
Таким образом, всякий грех есть в определённом смысле богооставленность, обусловленная свободным самоопределением человека в своей внутренней жизни.
Войны, в следствие которых человек как бы вопреки своей воли вынужден убивать себе подобных, происходят потому что Богу не находится места в сложных взаимоотношениях народов и людей. Мы несём ответственность перед Богом не только каждый за себя, но и все вместе, если принимаем на себя крест Христов, ибо в этом осуществляется замысел Божий о спасении. «Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов». (Гал. 6, 2).
Первородный грех и его следствие – удобопреклонность человека ко греху.
Словосочетание «Первородный грех» было введено в богословское сознание Церкви блаженным Августином, который использовал его в своей полемике с британским аскетом Пелагием, прибывшим в начале V века в Рим. В восточной святоотеческой литературе всегда много места уделялось анализу третьей главы книге Бытие о грехопадении Адама и Евы, но подходы, и в некоторых случаях, даже выводы, не противоречащие, однако, главному смыслу библейского рассказа, были различными. Богословы антиохийской традиции склонны были к буквальному пониманию библейского текста и, в частности, повествования о грехопадении прародителей, последователи же александрийской школы вслед за святым Климентом Александрийским и Оригеном предлагали его аллегорическое толкование. Необходимо признать, что последовательно буквальное толкование этого текста мало продуктивно и сталкивается с необходимостью не достаточно глубокого понимания библейского рассказа, имеющего во многом определяющее значение для христианской богословской мысли. Например, никак не может быть буквально понят текст 8-го стиха: «И услышал голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня…». Большое значение имеет и начало 3-ей главы: «Змей был хитрее всех зверей полевых, которых сотворил Бог. И сказал змей жене: …». Современному читателю Библии совсем не легко представить себе говорящего змея. Святой Иоанн Дамаскин в пояснении к этому тексту ссылался на то, что до грехопадения взаимопонимание с окружающим миром у людей было гораздо более непосредственным. Однако, не стоит пренебрегать и той символичностью языка, которая, как известно, была свойственна культуре, существовавшей в эпоху написания данного текста.
Змей, прежде всего, есть древний символ тех языческих земледельческих традиций, связанных в Ханаане с эротическими культами плодородия, в культуру которых и попадает иудейский народ, завоевавший под руководством Иисуса Навина и других своих героев в эпоху Судей земли Палестины. Текст этот записывался, или, по крайней мере, редактировался человеком, глубоко переживавшим те искушения, которые испытывал народ израильский, оказавшийся, в определённой степени в плену чуждых им религиозно-культурных представлений. Первостепенной задачей для еврейского народа было сохранение верности Богу, который вывел их из рабства Египетского, дал закон и обещанную землю, сделал их народом. Народом, получившим особое призвание в рамках человеческой истории как таковой.
Таким образом, грехопадение прародителей, грехопадение как повторяющееся событие в истории израильского народа и народов вообще, и грехопадение, как печальная действительность каждой человеческой личности — есть основная тема Библейского повествования 3-ей главы книги Бытие.
Адам и Ева были сотворены не бессмертными по природе, но они питались благодатными плодами Божественной жизни. В 15 стихе 2-ой главы книги Бытие говорится, что человек был поставлен возделывателем и хранителем Едемского сада, т.е. Рая, того можно, в каком-то смысле, сказать состояния, которое определяется близостью со своим Творцом и пребыванием в Его Божественной жизни. Посреди этого сада и произрастает древо Жизни. Потому и сказано Христом Спасителем: «Царство Божие внутри вас есть». (Лк. 17,21), или «Царстивие Божие подобно зерну горчичному…» (Мф. 13, 31), которое сеется в человеческие сердца и разрастается в прекрасный райский сад бытия человеческого вместе с Богом.
Но в этом райском саду произрастает и древо «познания добра и зла», плоды которого человеку вкушать запрещено. Сам запрет являет собой некоторую провокацию к его нарушению или соблюдению. Создатель провоцирует человека к акту реализации себя как свободного существа. Выбор человеком жизненного пути не согласующего с Божественным замыслом есть его собственный выбор, за который он несёт ответственность как существо разумное и свободное.
Апостол Павел в послании к Римлянам пишет: «Но грех, взяв повод от заповеди, произвёл во мне всякое пожелание; ибо без закона грех мёртв». (7,8). В этой замечательной главе, с точки зрения глубины анализа внутреннего нравственного конфликта, апостол Павел утверждает, что для нормального человека естественно стремиться к добру, но продолжает он: «… в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего, и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих». (7,23). И здесь возникает сразу несколько вопросов: «Нужно ли различать внутреннее состояние возникающего в человеке соблазна до, и после грехопадения прародителей? Является ли как утверждал Пелагий грехопадение прародителей только дурным примером или оно несёт в себе некоторую, по наследству передаваемую склонность ко греху? Становиться ли человек от рождения рабом греха или становится им в результате собственных выборов сделанных в процессе жизни? Наконец, способен ли он без помощи Благодати Божией стать совершенным и вернуться к своему Небесному Отцу?»
Наши прародители, безусловно, находились в состоянии чистого свободного выбора и не могли ссылаться на слабости повреждённой во грехе природы. Древо «познания добра и зла» давало человеку знание всего, что есть в сотворённом Богом мире и это делало его владетелем этого мира. Именно поэтому диавол, соблазняя Еву, змеёй как бы вползая в душу, говорит ей, что они будут как боги знающие «добро и зло», т.е. знающие всё. А, значит, и смогут обрести некоторое подобие бессмертия. Таким образом, главное искушение состояло в том, чтобы завладеть миром, который человеку принадлежит косвенно. Он не хозяин, а домоуправитель и хозяйствовать должен по не им установленным законам. Человек же ставит перед собой цель узнать, овладеть и распоряжаться по своему собственному усмотрению. Это и есть крайняя степень неверности по отношению к Богу и Творцу и именно в этом направлении всё больше открывает себя современное человечество, приобретая знания, которые дают, как некоторым кажется, право распоряжаться Божьим миром по своему усмотрению.
Получив эти знания, человек узнал и о своей сущностной необоснованности в этом мире, о своей не состоятельности. Одежда на Востоке, да и в современном мире, всегда имела особое значение. Человек, состоявшийся, и облачает себя символами состоятельности, но знать всё означает и знание о самом себе и о своей никчемности в этом мире без Бога. Случайно пришёл, случайно и ушёл. Отсюда и рождается желание кое-как прикрыть свою несостоятельность и бежать от лица Божия.
Но Бог ищет человека. Ищет его таким, каким его сотворил. Особенно выразительно звучат в Библии слова: «Адам (или человек), где ты?» Таковым его, вероятно, искал с фонарём в руках солнечным днём и древне-греческий философ Диоген.
Неверность по отношению к Богу оборачивается неверностью и к своей жене, а значит и к Богу, который дарит её Адаму. «Жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел» (Быт. 3, 12) – говорит Адам своему Создателю. Это риторическое заявление на современном языке звучит примерно так: «Если Бог сотворил мир, то почему в нём так много зла?»
Однако изгнание из своего мира Бога делает человека не владыкой вселенной, но рабом происходящих в ней естественных процессов. Этим процессам в особой форме тяжёлых детородных испытаний подчинена женщина, но им же покоряется и Адам, вынужденный преодолевать сопротивление проклятой из-за собственного греха земли. Человек становится носителем отверженной Богом материи, которая и порождает то противоречивое состояние, о котором свидетельствует апостол Павел: «…в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих». (Рим. 7,23).
К Каину, человеку с уже расколотым сознанием обращается Бог, когда поникло лицо его от огорчения: «Если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? А если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечёт тебя к себе, но ты господствуй над ним». (Быт. 4,7). Добродетельный человек имеет право ходить с высоко поднятой головой, не от гордыни, конечно, но по причине чистоты внутренних намерений, свидетелем которых и является Бог. Таким образом, поникшее лицо Каина свидетельствует об отсутствии в его душе чистоты помышлений. Недостаток добра приводит человека к порогу грехопадения. Он опутывается мыслями о грехе, теряет всё больше свою свободу, но даже в этом состоянии сохраняет способность господствовать над ним, оставаясь ответственным за свои поступки.
Священное Писание показывает нам две линии развития: потомки Каина с их лавинообразным псевдо развитием во грехах и потомки Сифа, которые призывают имя Божие. Однако в результате постепенного смешения происходящего между теми, кто жил по сугубо плотским представлениям и теми, кто сохранял в себе память о Господе, происходит извращение целеполагающего развития: «И увидел Господь, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время». (Быт. 6, 5). Воды потопа, смывающие внешнюю, материальную скверну мира не способны исцелить сущностную повреждённость человеческой природы. И, единственный праведник Ной, спасённый Божественным промышлением, остаётся по сути своей не исцелённым от греховной порчи: «И устроил Ной жертвенник Господу…. И обонял Господь приятное благоухание, и сказал Господь в сердце Своём: не буду больше проклинать землю за человека, потому что помышления сердца человеческого – зло от юности его». (Быт. 8, 20-21).
Таким образом, главная причина всех нравственных бед человеческих в грехопадении Адама и Евы, но от самого человека зависит остаётся ли он на путях Божественного замысла о спасении или грех влечёт его к окончательной гибели.
Забыли Бога, осуетились в умствованиях своих и Бог предал их постыдным страстям (Рим.1;2) – это та схема, которую апостол Павел рисует, определяя состояние языческих народов, т.е. тех, кто присвоил себе мир, выстроил собственную иерархию ценностей, подавив в себе естественное осознание порядка вещей. Поскольку такое состояние человека в истории стало прогрессирующей энтропией, Господь избирает себе народ, который, живя в рамках Богооткровенного закона, должен был приготовить себя и мир к встрече с Божественной спасающей Благодатью во Христе Иисусе.
Очевидно, что закон, даже Божественного происхождения, не исцеляет. Он призван только сохранять и подготавливать человека к приятию спасающей Благодати. Человек должен был стать способным узреть во Христе снизшедшего до него Бога. Если же делами закона спасение, то зачем Христос? Поэтому с чисто юридической точки зрения, если такая вообще возможна в вопросах веры, иудеи были правы, когда обвиняли Христа в богохульстве: «… мы имеем закон и по закону нашему Он должен умереть, потому что сделал себя Сыном Божиим». (Ин. 19, 7) (сравните Вт.18, 18,20). Трагедия религиозных лидеров еврейского народа заключалась, по преимуществу, в том, что они должны были узнать в Иисусе из Назарета Христа, ибо получили свидетельства в слове и делах, но не смогли и не захотели по различного рода причинам духовного, психологического и политического характера, что является свидетельством глубокой формализации их духовной жизни.
Приятие верующим человеком даров Благодати Святого Духа исключает по апостолу Павлу необходимость Закона как средства для спасения, ибо закон указывает на то, что есть грех, но он не может простить грех, сделать его не бывшим, а Христос может. Вочеловечившийся Сын Божий через смерть и Воскресение спасает человека от греха, проклятия и смерти, делая его способным к возрождению для жизни вечной.
Наказание детей за вину отцов (Исх. 20,5) не следует понимать чисто юридически, так как грех первородителей и его последующее накопление родом разрушает природу бытия, но не делает человека непосредственно нравственно-ответственным перед Богом. Хотя, безусловно, личные осознанные грехи делают его, в определённом смысле, сонаследником первородного и родовых грехов. В истории Ветхого Завета был период, когда народ израильский развивался в осознании всеобщей коллективной ответственности перед Яхве. Но, постепенно, особенно начиная с пророка Иезекииля («Душа согрешающая, она умрёт; сын не понесёт вины отца и отец не понесёт вины сына…» Иез. 18,20) приходит понимание личной ответственности перед Богом, и эта точка зрения получает окончательное завершение в христианстве. Сын не несёт ответственности за грехи отца, но и претендовать на проигранное им в карты наследство не имеет право. Здесь полезно вспомнить ещё и правило дурного примера, к которому апеллировал Пелагий. Таким образом, скверная наследственность и плохой пример предков и той атмосферы, куда его вольно или не вольно вводят родители, и будут тем «крестом», который не является наказанием, но который должен со смирением нести христианин, будут слагаемыми удобопреклонности человека ко греху.
Грехопадение прародителей делает всякого человека ориентированным на чисто земное, материальное понимание жизни и только через подвиг Воскресения Христова мы вновь становимся способными поднять голову к нашему Небесному Отечеству, получая в Таинстве Крещения необходимую Благодатную помощь для духовного возрождения. «Крещение же, — спрашивает преосвященный Феофан Затворник, — что придаёт? – Закрепляет благодатию сие решение и даёт силу устоять в сем решении». (Толкование на Римл. Том I , стр. 330).
Полагаю, что тема «Механизм развития личного греха» вполне удобоприемлемо изложена в XII томе «Православной энциклопедии»: «Грех». «Стадии развития личного греха».
