Протоиерей Александр Ранне. Основа воспитания личности

Основа воспитания личности

Педагогика, как детоводительство, должна, как известно, иметь некоторый эталонный образ или ясно представлять себе цель воспитательного процесса. Данная тема эту цель формулирует достаточно определённо –  воспитать необходимо личность. Но в том-то и дело, что понятие личности в христианском, православном мировоззрении и в либеральном светском её понимании, которое проистекает из эпохи Просвещения, существенно разнятся. В светской философии личность, так или иначе, сводится к понятию индивидуума (лат. Individuum есть перевод греческого слова атом), то есть, некоторой части целого, имеющей отличительные особенности и способной к относительно свободной реализации собственной самобытной идеи. Относительность свободы, так понимаемой личности, обуславливается её принадлежностью к целому, от которого она зависит и в рамках которого осуществляет свою самобытность. Таким образом, задача светской либеральной педагогики, основывающейся на самодостаточности человека и его сущностной добродетельности,  сводится к воспитанию, прежде всего, адаптационных способностей человека, который в рамках эмпирической реальности должен суметь проявить себя наиболее полно. Часть должна соответствовать целому. Для участника современного цивилизационного развития эта цель абсолютно приоритетна ещё и потому, что структура современного экономического пространства существует только до тех пор, пока оно развивается качественно и в пространстве. Откуда черпается энергия такого поступательного развития, и существуют ли эмпирические границы данного процесса – проблема, относящаяся к другой теме.

Когда в послеперестроечный период общество отказалось от воспитательной работы в школе, переместив всю ответственность на семью, это было понято как средство освобождения школы от идеологии марксизма-ленинизма. В одночасье одну идеологию заменить на другую (даже и очень плодотворную) невозможно. Проблема, однако, в том, что в условиях жесточайшего кризиса семьи очень многих детей стало вообще некому воспитывать. Разрастание детской преступности, беспризорность, детский алкоголизм – только некоторые проявившиеся в последнее время проблемы.

Как представляется, сегодня очень многие ответственные деятели образовательной сферы пытаются найти спасительные рецепты в принципах западной либеральной педагогики. Однако, всё больше людей понимают, что адаптировать детей к нашей сегодняшней общественной реальности, может быть, и не стоит. Может быть, сначала следует эту среду обитания коренным образом изменить, а уже потом к её новым более или менее нравственным принципам пытаться адаптировать наших детей? Но чтобы изменить общественную среду (и это должно быть уже ясно, если и не всем, то многим) не достаточно добывать много нефти и газа, летать в космос и собирать процессоры – нужно воспитать нового человека. Нужна новая воспитывающая программа и новое видение человека, ответственного не только за свои отдельные поступки, но и за свою жизнь в целом.

Основа воспитания личности

С точки зрения православного христианского мировоззрения, личность к своей собственной природе не сводима. Человек – не самодостаточное существо даже не потому, что он только часть, хотя и самобытная, некоторого целого, а потому, что он зависим от Высшего и Абсолютного Существа, Которое в религиозной традиции принято называть Богом. Такое понимание человеческой личности, обретающей  окончательную полноту в своём Творце, предполагает ответственность человека за своё собственное духовно-нравственное совершенствование. В Евангелии от Матфея эта задача с гениальной (Божественной) точностью выражена словами Христа, заключающими первую часть Нагорной проповеди: «Будьте совершенны как Отец ваш Небесный совершен есть». Для реализации этой педагогической цели, которая заключается, конечно, не в том, чтобы сделать человека совершенным, а в том, чтобы воспитать в нём стремление к совершенству,  необходимо ответить, по крайней мере, на следующие вопросы: каковы должны быть мотивы этого внутреннего делания,   как симптоматично должен отмечаться  успешный процесс такого развития,  как научить ребёнка интересоваться своей внутренней жизнью и правильно её оценивать?

Психологические мотивы духовно-нравственного развития, такие как страх, удовольствие, награда, сострадание, общественное благо – явно недостаточны, и были вполне обоснованно подвергнуты критике ещё Кантом. Мотивы морального поведения, вытекающие из чистого уважения к правде, гораздо более благородны и поднимают нравственный поступок на определённую высоту, но «безусловное» Канта есть лишь откровение самого морального сознания. Оно ни на чём не основано и сводится только  к сохранению порядка установившегося человеческого общежития. Но общественный порядок не может быть высшей ценностью, он сам по себе не постулирует возможность развития и, кроме того,  в определённых случаях способен провоцировать замкнутые тоталитарные структуры. В христианстве, «безусловное» морального сознания может пониматься только как Откровение, отсвет Абсолютной Божественной Любви, изливающейся на мир. При этом стоит помнить, что психологические мотивы духовно-нравственного развития, о которых мы упомянули выше, на определённых этапах воспитательного процесса сохраняют свою относительную ценность. Однако, своё воспитательное значение эти педагогические средства получают только лишь в контексте главной причины внутреннего действования – желание ответить на любовь Того, мистическую зависимость от Которого (в той или иной степени) ощущает каждый человек. Это таинственное ощущение зависимости от Высшего и принято называть религиозным чувством. Дети дошкольного возраста и младших классов особенно восприимчивы к религиозной теме потому, что их религиозное чувство ещё не совсем искажено дурным примером или неудачным воспитанием. Религиозная потребность настойчиво требует своего удовлетворения, и очень часто при отсутствии необходимого культурного контекста, опирающегося на длительный духовный опыт, рождаются формы античеловеческие или до смешного наивные. Скажем, когда атеистические мировоззрения вырабатывают сложные ритуалы поклонения вождям и идеологическую атрибутику или когда учения и практика тоталитарных сект становится соблазнительным искусом для подростков.

В отличие от Северной Америки Россия развивала свою культуру на едином мировоззренческом образе, сформировавшемся в результате почти тысячелетнего развития восточной части Римской империи. Мы вправе называть себя преемниками Византии не столько в великодержавном контексте, а насколько (и прежде всего) являемся преемниками того духовного богатства, которое Восток христианского мира накопил и чудесным образом в драматических условиях своего развития передал северному соседу. Византия для нас, в духовном смысле, — восприемник при крещении, духовный наставник в христианском возрастании. В каком-то смысле можно сказать, что духовно-нравственное наследие России рождалось из крещальной купели Константинопольской Софии. Для оправдания этого образа можно вспомнить древнее предание, по которому восприемником княгини Ольги при крещении был Византийский император, а Новгородским архиепископам Константинопольским патриархом были пожалованы крещатые ризы как знак особого благоволения за верность каноническим традициям Церкви.

Религиозная культура Византии ценна для нас, прежде всего, тем, что она черпала свои вдохновения из единого источника веры – веры апостольской Церкви. Она дорога для нас также тем, что научила народы, её восприявшие, быть неравнодушными к истине, красоте и духовному творчеству. Именно в её лоне поднимались  самые главные вопросы веры, и всегда торжествовала, в конце концов, Истина. Эта Истина облекалась в религиозные и культурные формы, которые становились, в свою очередь, действенным основанием и подтверждением проповеди о смерти и воскресении Христа, Сына Божия ради спасения мира. Размышляя о Православии, Ф.М.Достоевский, прежде всего, обращал внимание на то, что оно сохранило неповреждённым образ Христа, ибо именно Он лежит в основании всей русской культуры  (и не только религиозной)  как камень преткновения и как залог духовной победы человека над идеей случайности и бессмыслия человеческого бытия.

Христианская педагогика, если она остаётся до конца верной Христу, настаивает на том, что в жертву приносить можно только себя. Вся вне христианская педагогика иногда молчаливо, а иногда и нет, допускала ради видимого эмпирического успеха какие угодно жертвы – вплоть до человеческих. Например, мировая революция или мировая демократия – если они требуют жертв, кто будет сомневаться в том, что они должны быть принесены. Замечательный английский мыслитель XIX века Томас Карлейль, однако, призывая к усердному творческому труду (духовному, интеллектуальному или физическому), утверждал свою полную солидарность с «древними монахами», для которых труд был всегда продолжением молитвы, результаты которого они не продавали, а дарили вместе со своим сердцем Богу или ближним. Подарить себя, свою жизнь, свои таланты, полученные от Бога – вот основной мотив воспитания личности христианской культуры. Подарить, а не продать, как того требует современная либеральная культура, навсегда связавшая себя с идеологией потребления. В любви можно себя только дарить и только навсегда, а никак не продавать ради политической, экономической или физиологической выгоды.

Как же внедрить в сердце ребёнка этот светлый, ничем не омрачённый мотив доброго делания, доброго поступка? Для всякого верующего христианина ответ очень прост. Его нужно познакомить со Христом. Нужно привести его к встрече с Ним. И не только привести, но и подготовить его к этой встрече. Обеспечить встречу со Христом, конечно, не может никакая педагогика, потому что эта встреча  зависит только от Бога и свободы человеческого сердца. Но можно на основе религиозного чувства сформировать духовную потребность этой встречи, научить подрастающего человека евангельскому языку внутренней жизни, которая единственно способна дать Христу на Его призыв следовать за Ним ясный ответ через конкретный мужественный поступок.

В христианской культуре как восточной, так и западной всегда особое значение имело воспитание в рамках строгой дисциплины. Особое влияние монашеских традиций предполагает не только дисциплину внешнего поведения, но и внутренней жизни, ежедневно подвергающейся испытанию со стороны духовного отца. Но здесь необходимо учитывать, что такой уклад жизни может привести к успеху только в том случае, если сам человек принимает на себя подвиг духовного делания. Если такая жизнь есть его внутренняя установка. В реальной же светской жизни контролировать внутренний мир человека и, тем более, ребёнка с его ещё слабыми духовными силами и не устоявшимся самосознанием просто невозможно. Жёсткая дисциплина часто вызывает обратную реакцию особенно со стороны подростков, которые находятся на этапе самоутверждения. И всё же воспитывающая роль дисциплины имеет очень большое значение. Но только в том случае, когда дисциплина как внешние условия жизни переходит постепенно в необходимость самодисциплины. В этом случае она помогает укрощать буйство влечений, упорядочивает хаос впечатлений, воспитывает самообладание. Но для того, чтобы внешний уклад жизни постепенно перешёл во внутреннюю потребность самодисциплины, нужен не только пример родителей или людей, которые у ребёнка вызывают уважение или даже восхищение, что помогает выработать поведенческий стереотип, нужен ещё и правильный мотив, формирующий сознание правильности поступка. Западная культура (особенно германская и особенно под влиянием философии Канта) вся развивалась на этом основании: дисциплина как основание общественного блага. Другой пример мы находим в русской старообрядческой культуре. Не случайно, многие русские промышленники и купцы вышли из старообрядческой среды. Но здесь есть и своя отрицательная сторона жизни. Абсолютизация дисциплины как исключительной воспитательной меры приводит часто не только к резкому протесту, но и лишает человека его творческого потенциала. Свобода — это, конечно, очень большой риск.  Но, если на этот риск идёт сам Творец человека ради только лишь одной возможности взаимопроникновения в любви Бога и свободной, разумной личности – что может изменить православный педагог? Подчинённый характер воспитательной роли дисциплины очевиден. Потому что в условиях дисциплины, скажем, в классе во время урока гораздо легче донести до сознания учащихся мысли и чувства, которые должны воздействовать на самосознание учеников.

Большое значение, конечно, имеет и то, как учитель рассказывает о духовно-нравственном наследии своего народа: косноязычно или красноречиво, верно ли методически подаётся материал, но ещё важнее, какое впечатление производит на детей сам учитель или родители. Соответствуют ли они, хоть отдалённо, тому, о чём говорят и чему учат. Необходимо всегда иметь в виду, что в реальности современной жизни ребёнок постоянно находится в ситуации психологической двойственности, когда восхищение великими примерами из жизни героев духа, жертвенного подвига, совершённого «за други своя», приходит в неразрешимый конфликт с соблазнительными и привлекательными образами современной неоязыческой либеральной культуры. Как помочь ребёнку преодолеть эту двойственность – вот главная проблема современной православной педагогики! Нужно всегда помнить, что неустойчивость детской души, её способность приспосабливаться к поведенческим стереотипам окружающей действительности, отнюдь не ослабляет нашего убеждения в её существенной, почти онтологической связанности с Идеалом, Который для нас воплощён во Христе. Душа ребёнка интуитивно стремится к этому Идеалу, и не его вина, что действительность постоянно подбрасывает ему нечто призрачное и беспредельно профанированное, хотя и в «красивой обёртке».

Для нас Христос — единственная альтернатива тому, что губит в человеке личность, потому что только во Христе эта личность себя реализует в полноте. Личность  глубже своего эмпирического выражения, её жизнь есть непрерывное движение вперёд, непрерывное искание более полного и адекватного своего выражения. У человека как бы есть некоторое духовное задание, некоторая бесконечная перспектива духовного развития, смысл которой он всегда не до конца понимает, потому что истина откровения раскрывается постепенно и всегда на встречу духовному поиску и подвигу.

Особое значение в воспитательном процессе имеет приобщение ребёнка к красоте окружающего мира, к красоте вообще. Но сама по себе красота недостаточна, особенно, если нет понимания, что` есть красота, что она собой выражает, каково её сущностное содержание. Голый эстетизм, простое восхищение разнообразием палитры или гармонией звуков, не рождающие духовно-нравственных переживаний, кроме эстетского снобизма для развития личности почти ничего не дают. Наоборот, красота православного храма является выражением духовной реальности, рождающейся из соприкосновения небесного и земного, Божественного и человеческого. Но, самое главное, молящийся в нём человек не просто сторонний наблюдатель, он –  участник этого всеохватывающего действа, которое должно стать продолжением его жизни. Храм, объединяющий верующих в христианскую жизнь посредством организации воспитания детей при воскресной школе, предлагающий интересные воспитывающие программы для молодёжи, лекции духовно-нравственного или исторического содержания для взрослых, заботящийся о своих престарелых и больных – есть именно храм христианской жизни, где всё воодушевлено Христом и завершается Евхаристией.

Однако остаётся острая проблема, касающаяся нашей школы, отделённой от Церкви и от опыта духовной жизни. Когда мы говорим о необходимости введения в школьные программы предмета «Православная культура», мы, смиряясь, соглашаемся с тем, что он не должен иметь религиозную окраску. Поскольку очень много детей приходит из неверующих семей, а, иногда, и из семей других религиозных направлений, приходится мириться с тем, что школа — не место для миссионерской деятельности. Но «Православная культура» как предмет информативный, дающий представление о духовно-нравственных ценностях народа, который стал творцом великой культуры, о его истории и борьбе за свою веру, свою национальную самобытность – в школьной программе должен быть обязательно! Да и потом, разве мусульманин или иудей в рамках образовательных программ нашей средней школы или любого гуманитарного вуза не знакомятся с историей Российского государства, с шедеврами русского музыкального искусства, русской литературы, православной русской иконографии, которыми восхищается весь мир? Можно ли быть в России образованным человеком, не понимая сути полемики между славянофилами и западничеством, русским либерализмом и русским консерватизмом? Вопрос, по-моему, не в том, нужно или не нужно иметь этот предмет в школьной программе. Вопрос в том, как это делать, чтобы чуткая детская душа не почувствовала лицемерия и фальши, чтобы гражданин России мог осознанно гордиться тем духовно-нравственным наследием, которое было воспринято, приумножено и сохранено, несмотря ни на что, его предками.


Опубликовано 12.02.2015 | | Печать

Ошибка в тексте? Выделите её мышкой!
И нажмите: Ctrl + Enter