Я думаю, ни для кого не секрет, что отсчет нового летоисчисления и нового мировосприятия для подавляющего большинства народов земли (в том числе и для нашего с вами Отечества) начался в маленьком городе Вифлееме. Как и когда это произошло, знают все, а вот что этому предшествовало в духовном плане, знают и осмысляют, увы, очень немногие.
По мысли величайшего русского философа Владимира Соловьева к моменту появления в мире Вифлеемской звезды, и древний Восток (с его представлениями о Божестве, которое подавляет любое человеческое начало без остатка)‚ и древний Запад (с его мифологическим и философским человекобожием, смело восстающим на всю область Сверхъестественного), — одинаково изжили в себе обе направленности, и… И словно замерли в ожидании и призыве… Чего же?!
«И бесчеловечный бог Востока, и безбожный человек Запада, одинаково призывали истинного Богочеловека…»
Что было затем, мы тоже хорошо знаем: «Велия тайна благочестия — Слово стало плотью, и обитало среди нас полное благодати и истины». Апостол Павел назвал Боговоплощение «полнотой времен», к которому так по-разному шло дохристианское человечество, и после которого оно так же по-разному будет усваивать его в своих конкретных исторических судьбах…
Действительно по-разному — и на православном Востоке, и на католическом Западе, — но вместе с тем, несмотря на всю в чем-то не сопрягающуюся культурную и политическую «разноголосицу», в целом христианская цивилизация опротестовала лишь древнее зло, не отвергнув при этом, ни одно из позитивных достижений предшествующих эпох. Почему? Да потому, что считала эти достижения анонимным присутствием Богочеловека Иисуса Христа в сердцах и делах тех, кто жил задолго до Его рождения.
В качестве не совсем обычного примера возьмем один из текстов древнеегипетской политической мысли. Гераклеопольский фараон за сорок два века до нашего времени говорил своему сыну, будущему фараону Мерикара: «Заботься о людях – пастве Бога! Для них сотворил Он небо и землю… Соделал дыхание в ноздрях жизни, дабы жили они. Они образы Его, вышедшие из тела Его… Для них сияет Он в небесах… И когда плачут они, внемлет Он им… Для них определяет Он правителей — вождей, укрепляющих спину слабому. Наблюдает он за ними денно и нощно. Поражает он вероломных из среды их, как бьет человек сына своего ради брата его. Ибо ведает Бог имя каждого…
Сын мой, привлекай людей к себе добронравием своим. Проходит жизнь на земле, не длится она долго. Не принесут большой пользы и миллионы подданных владыке двух стран. Твори правду и будешь долголетен на земле! Утешай плачущего, не притесняй вдову, не лишай человека наследства, полученного им от отца его… Остерегайся наказывать несправедливо, ибо приятнее Богу хлебное приношение от праведника, нежели бык от грешника! Трудись для Бога, и Он потрудится для тебя. Помни, сын мой, счастлив тот, кого поминают добром, а не высотой каменных изваяний».
Согласитесь, подобные тексты всегда актуальны, ибо не подвержены моральной ревизии. И поэтому, стоит ли удивляться ненамеренному сходству таких же политических рассуждений у самых высокопоставленных христиан, живущих спустя тысячелетия, как на Востоке, так и на Западе. Конечно, большинство из нас читало поучение Владимира Мономаха (поэтому опустим здесь его аналогичные подробности). А вот краткое высказывание его средневекового европейского собрата все же стоит процитировать:
«Знаки королевского достоинства не делают тебя королем, если ты не украшен королевскими качествами. Мы заслуживаем титула короля настолько, насколько мы умеем справедливо и милостиво управлять подданными; если у нас нет этой способности, — мы перестаем быть достойными государями».
Как видим: эпохи, религии, конфессии и имена разные; но поскольку, как сказано в Священном Писании, «слова мудрых как вбитые гвозди и составители их от единого Пастыря», вывод напрашивается только один:
Правитель для народа, а не народ для правителя, власть для общества, а не общество для власти…
На мой взгляд, это вечное подлинно-религиозное отношение к сфере политики, но политикой наша жизнь, хотя и определяется, но, согласитесь, не исчерпывается. Поэтому давайте посмотрим на Рождество Христово еще и с точки зрения рождения Церкви. А для этого вновь обратимся к истории.
Я не буду сейчас озвучивать идею Церкви как места, где Бог встречается с людьми на принципах родства и дружбы (слишком уж это мистический материал), а обращусь к сфере, всем здесь дорогой и привычной. Я говорю о культуре. Парадокс, но и в этой области мы видим ту же, уже прозвучавшую здесь, закономерность. Ибо Церковь, как культурная сила, после своего возникновения, не начинала с чистого листа; она вошла в мир сложившейся, утонченной, по-своему одухотворенной языческой культурой. За кратким периодом (точнее отдельными случаями) всецелого отрицания дохристианских культурных ценностей, последовал длительный плодотворный период «отделения зёрен от плевел», то есть вбирания в себя духовно безопасных достижений языческих цивилизаций и приспособление их к своим культовым и культурным нуждам.
Вам, наверное, хорошо известно, что ранние отцы Церкви называли философов Сократа, Платона и Аристотеля «христианами до Христа», за их удивительные прозрения о Едином Истинном Боге. Эта же церковная интуиция легла в основу многочисленных заимствований в сфере литургического, литературного, художественного и прочих видов творчества. Неслучайно, например, церковная музыка (в первую очередь Октоих) доносила до христиан истины веры через утонченные музыкальные формы, созданные еще во времена античности. Неслучайно церковное изобразительное искусство выбрало «фаюмский портрет» в качестве прототипа для многих своих икон. Первые, собственно новозаветные, храмы все же во многом опирались на идеи дохристианского храмостроительства. И так Церковь действовала почти во всем. Ибо задача, как она формулировалась уже апологетами раннего периода, сводилась к тому, чтобы все то, что есть в нехристианской культуре истинного, подлинного, способного к преображению и обожению, вобрать в себя, возведя на новый высший уровень.
Другими словами, Церковь не увела свою паству от мира, от жизни, от творения Божия в какую-то мрачную катакомбу, где Евхаристия для посвященных совершается в эстетическом и интеллектуальном обрамлении пещерного человека. Наоборот, Церковь раздвинула литургическую общину до границ всего мира, преображая его в том числе и культурными усилиями многих своих верующих – мыслителей, поэтов, музыкантов, художников, аскетов и государственных деятелей…
За две тысячи лет христиане создали удивительную культуру. Здесь следовало бы назвать имена, перечислить выдающиеся произведения во всех областях человеческого творчества, но список будет таким огромным, а образы такими внушительными, что только это отвлеченное перечисление отнимет у нас все время и все силы. Поэтому, не делая перечня, я лишь спрошу:
«А каков адресат всех культурных шедевров, созданных человечеством за двадцать веков на территории Европы, России, Америки, то есть в границах христианского мира?» Ответ, я думаю, очевиден. У подлинного, а не у мнимого культурного величия одно имя — Христос, один источник вдохновения — Библия! Благая Весть вдохновляла и продолжает вдохновлять человеческий дух. На этом стоит христианская культура. «Ее высочайший смысл, — по меткому замечанию Г. П. Федотова, — в богопознании, в гимне Творцу, раздвигающем храмовую молитву до пределов космоса».
Теперь обратимся к теме личности и общества в контексте национально-исторического призвания. Цитата: «Дело не в том, что народ думает о себе в истории, а в том, что Бог думает о нем в вечности».
Казалось бы, это так очевидно, что должно удерживать любого здравомыслящего государственника от опасных политических, и тем более метафизических фантазий. Так нет же. Даже в просвещенном ХIХ веке было очень популярным пытаться определить смысл национального и государственного делания, исходя из устойчивых древних самоназваний, которыми отмечала себя та или иная народность на каком-то этапе своего развития. Представьте, какими должно быть сладкими звуками проникали в уши и умы русских патриотов тогда (а многим проникают и сейчас) все эти знаменитые терминологические и культурные сопоставления:
«Простой англичанин, выражая суть своего отношения к Родине, говорит о старой доброй Англии; француз о прекрасной Франции, немец о Германии твердого и разумного порядка; русский о Святой Руси. Англичанин желает видеть мир как фабрику; француз как салон; немец как казарму; русский как Церковь. Англичанин желает получать от людей прибыль; француз импонировать им; немец командовать; русский всего лишь видеть в них братьев…»
Но уже ХХ век продемонстрировал всем и каждому, что если у каких-то национальных европейских общностей когда-то и были такие трафареты самоидентификации, то все они именно были…
Больно об этом говорить, но постепенно расцерковляясь, дехристианизируясь шаг за шагом на протяжении нескольких столетий, современная, некогда христианская, а теперь, увы, постхристианская цивилизация сменила свои идеалы на худшие неоязыческие. Перефразируя того же великого философа, мы можем констатировать, что сегодня наш некогда единый в своем главном отношении к Иисусу Христу мир одинаково решительно призывает на Его место — безбожного бога Запада и бесчеловечного человека Востока!
Время не позволяет мне изложить идею западной апостасии подробно, но, я думаю, все и так понимают, что в знаменитом высказывании американского протестантского священника Д. Райта, которое он произнес в законодательном собрании штата Канзас вместо ожидаемой от него дежурной молитвы, не прозвучало даже и трети той правды, на которую он попытался обратить внимание своих светских высокопоставленных слушателей:
«Боже, помилуй нас! Мы поклоняемся ложным богам и называем это культурным разнообразием. Мы узаконили содомитство и называем это терпимостью. Мы убиваем детей в материнской утробе и называем это правом на аборт. Мы воспитываем молодежь в распущенности и цинизме, и называем это прогрессивным воспитанием. Мы увязли в культурном одичании, и называем это свободой самовыражения. Мы измываемся над духовным наследием наших предков, и называем это просвещением. Боже, взыщи нас, и очисти от всей этой скверны»!
Что касается Востока, и в особенности нашей с вами «святой в кавычках Руси», то здесь тенденция несколько иная, но тоже апостасийная. Страна «благоверной лжи», вот как недавно окрестил процессы, хорошо читаемые на нашем постсоветском пространстве один из современных российских эстрадных деятелей. «Почему же»? «Зачем же уж так-то», – спросим мы возмущенно? «И что его собственно удручает»?
Попробую объяснить. Дело в том, что когда, скажем, Александр Македонский или Юлий Цезарь или Чингисхан (все, как вы понимаете, язычники) говорили, что больше всего на свете они хотят власти, богатства и славы, – эти заявления полностью совпадали с их реальным личным и общественным поведением. Эти язычники с христианской точки зрения были, конечно же, не правы, но они хотя бы не лицемерили!!!..
Сегодня многие, очень многие наши соотечественники (причем, сверху донизу) ни за что не захотят признаться в том же самом на людях (всё-таки этика десяти христианских столетий в нашей стране еще сказывается), но внутри себя, в каждодневном своем поведении, увы, демонстрируют, в общем-то, те же ориентиры и предпочтения. Деньги и власть, власть и деньги, – вот основные российские ценности, ценности, о которых публично не говорят, но которые публично утверждаются!…
Остановить это – наша с вами задача. В первую очередь – учителей и духовенства. И прежде всего мы должны быть нацелены на тех, чьи базовые ценности еще размыты, чей культурный сценарий еще не сформирован. Я говорю о наших детях и молодежи – этой новой крови, – постоянно обновляющей организм нации стихии! Кем они будут в жизни, что они сделают со своим личным и общественным будущим, во многом зависит именно от нас. Ибо только учителя так долго и методично воспитывают юные умы, только духовенство так же точно воспитывает юные человеческие души…
И. А. Бунин говорил о том, что: «Русский человек подобен дереву; из него и икону, и дубину сделать можно. Все зависит от того, кто это дерево будет обрабатывать: Сергий Радонежский или Емельян Пугачев». Это конечно гротеск. Слава Богу, в жизни нации не бывает непрерывной нескончаемой пугачевщины, как, увы, не бывает в ней и такой же непрерывной высочайшей духовности. Мне кажется, сейчас у нас именно так.
Бесспорно, несколько великих святых очень бы в данный момент пригодились. Но что же делать, если у Господа и страны в распоряжении только мы с вами?! Немощные, грешные, но все-таки не для греха живущие люди; слабые, но при этом сильно хотящие России подлинного добра!… Как говорил герой одного из романов Честертона: «Видит Бог, я не считаю себя достойным человеком, но иногда и самый ничтожный обыватель восстает против неправды как святой». Вот это и нужно сделать: восстать против неправды, несмотря на всю нашу практическую уязвимость. Восстать не через бунты и политические заговоры, а через преподачу себе и нашим детям, тех великих смыслов, по отношению к которым наша страна определилась уже столь давно, и разочаровалась в которых еще столь недавно.
Новый Завет все еще Новый! И только в Нем, — и добрая будущность наша, и новое культурное величие…
«Правда все та же! Средь мрака ненастного Верьте чудесной звезде вдохновения, Дружно гребите, во имя прекрасного, Против течения!»
При этом не стоит обольщаться. Вряд ли мы сможем творить чудеса, меняющие «русскую реальность» в одно мгновение; но мы наверняка сможем творить другие чудеса, меняющие эту реальность постепенно. Согласитесь, всего лишь один творческий учитель и один жертвенный священник за 25-30 лет своего служения могут зажечь любовью к Истине сотни и даже тысячи новых сердец! А если таких людей будет много? Посмотрите, нас же здесь много… Что будет со страной, если мы все будем теми, кем нас задумал Творец Небесный («И создал Господь человека по образу Своему»), или воспел творец национальный: («И долго буду тем любезен я народу…»). Что будет тогда? Тогда, как сказано в Писании: «Бог вернет сердца отцов детям». Прошлое перестанет быть только прошлым и в личностном, и в общественном, и в культурном измерении.
Да, да, и в культурном тоже, ибо на протяжении всей нашей истории шедевры мировой величины в искусстве, архитектуре, литературе и музыке периодически создавались нашим национальным гением, воспитанным на традиционных христианских ценностях. От древних соборов Новгорода и Владимира, фресок Андрея Рублева и Феофана Грека, «Повести временных лет» и «Слова о полку Игореве», до Пушкина и Тютчева, Толстого и Достоевского, Репина и Антокольского, Римского-Корсакова, Чайковского и Рахманинова… Наша отечественная культура неотделима от лучших творческих достижений других христианских народов. Мы полноправная, творчески выстраданная часть великого культурного целого.
Учить этому, говорить об Источнике этих эпохальных достижений, наконец, заново творить их, — и есть наш личный посильный вклад в национально-историческое призвание. При этом знать его и совпасть с ним, ни одно и то же! А это в свою очередь означает, что такое призвание не привилегия вовсе, а именно ответственное служение!
Конечно, кто-нибудь непременно возразит, назвав такие мысли, философской романтикой, беспочвенным идеализмом, культурной утопией или еще чем-нибудь в таком же роде, и будет прав, потому что сознание миллионов не меняется скоро (да и не меняется вовсе) в случае, когда они просто этого не хотят. Согласитесь, глобальных мировоззренческих перемен никто из нас, несмотря на весь свой труд, может и не увидеть, хотя бы потому, что каждый человек свободен…
Что ж, и о таком случае нам говорят наши и зарубежные религиозные философы: «Моральное существо никогда не сможет освободиться от власти божественной идеи, являющейся смыслом его бытия, но от него самого зависит носить ее в сердце своем и в судьбах своих, как благословение или как проклятие».
Если Пушкин и Серафим Саровский (и все, кто в таком же духе творил нашу историю) не будут вновь лучшими выразителями нашего национального духа, тем хуже для столь жалко самоопределившейся нации. «В конце концов есть только две позиции: либо человек говорит Богу – да будет воля Твоя, либо Бог говорит человеку — да будет твоя доля». И третьего никому не дано.
Но знаете, парадокс заключается в том, что даже и в этом горьком случае путь священника и учителя неизменен. К сожалению, бывает, что мы (и те, кто был до нас) просто не в состоянии остановить печальный ход мировой или только этнической истории с тем, чтобы вырвать из ее цепи звено с эпохой всеобщего одичания. Но все же только от нас зависит, кем войдут в такую эпоху те люди, с кем мы лично и профессионально соприкасались. На «Титанике корабля мира» мы, уважаемые коллеги, именно затем, чтобы не дать нашим тонущим ближним превратиться в ревущую звериную массу; и если уж суждено нам вместе погибнуть, — вдохновить и этих несчастных на гибель достойную человека!
«Верх над конечным возьмет бесконечное, Верою в наше святое значение Мы же возбудим течение встречное Против течения!»
Это, как вы догадались, Алексей Константинович Толстой, поэтическими призывами которого я воспользовался при оформлении темы своего сообщения. Но русские христиане в этом смысле не одиноки. Кажется, в том числе и об этом говорят слова молитвенного поучения матери Терезы, которыми я, с вашего позволения, и закончу это выступление:
«Да, люди неразумны, непоследовательны и эгоистичны. И все же люби их! Если ты делаешь добро, люди обвинят тебя в затаенной корысти и себялюбии. И все же твори добро! Если тебе сопутствует успех, ты наживешь мнимых и действительных врагов. И все же преуспевай! Добро, сделанное тобой, будет завтра же позабыто. И все же твори добро! Искренность и открытость сделают тебя уязвимым. И все же будь искренен и открыт! То, что ты строил годами, может разрушиться в одно мгновение. И все же строй! Люди нуждаются в помощи, но они же станут упрекать тебя за нее. И все же помогай людям! Отдай миру все самое лучшее, что имеешь, и получишь жестокий удар- И все же отдай миру все самое лучшее, что у тебя есть»!
Выступление преподавателя Санкт-Петербургской православной духовной академии протоиерея Евгения Горячева на пленарном заседании Рождественских образовательных Чтений, прошедших в городе Тихвине 10 февраля 2014 года
