25 лет назад, 15 февраля 1989 года, последние батальоны советских войск перешли мост, отделяющий границу тогда еще Советского Союза от той страны, на просторах которой оборвалось более 10 тысяч жизней молодых парней из разных уголков нашей необъятной Родины…Афганистан.
Даже сейчас, когда боль и горечь тех утрат, наверное, уже меньше терзают душу, это слово, ставшее синонимом жестокой, беспощадной и кровавой бессмыслице, заставляет вздрогнуть каждого, кто, в свое время, узнавая о событиях тех лет, переживал и пытался их осмыслить. Мы привыкли слышать о войне нечто идеалистически отрешенное: война – это героизм, это мужество, это сила. Но почему очень многие ветераны вообще не хотят говорить о ней? Так что же такое война? Насколько, действительно, можно гордиться ей? Безусловно, что мы, пытаясь осмыслить то, что видели только в кино, должны обратиться к опыту тех, кто на самом деле побывал там. Автор этого очерка, протоиерей Евгений Горячев, в свое время действительно побывал на войне, на той войне, закончившейся ровно 25 лет назад…
«Говорят, на земле был Бог. Говорят, Он учил добру, А у нас целый взвод полег, Где служил старшиной мой друг».
С. Трофимов
В фильме «Времена, когда молятся все», посвященном последней страшной мировой войне, авторитетный московский священник, утверждал, что на фронте проявляются лучшие человеческие качества. Вынужден возразить. Мой, хотя и не очень большой (всего лишь полтора года), но все-таки личный боевой опыт говорит скорее об обратном. А именно о том, что на войне у большинства людей проявляются собственновсе человеческие качества, но, к сожалению, худшие с особенной силой.
На этом разговор можно было бы и закончить, дескать: не трусам героев судить! Заверяю читателя, что автор в свои девятнадцать лет трусом на войне все-таки не был; но, согласитесь, что и личные боевые подвиги — не единственный и последний критерий для правильной самооценки. Разве религиозная совесть судит военнообязанных только за их трусость? Разве не «грех» ее главная претензия ко всякой христианской душе? А грехом на войне может быть не только особый страх, но и особое бесстрашие… В любом случае, война – это не то, чем христианину стоит гордиться. Печалиться – да, стыдиться – может быть, каяться – наверняка, молиться – бесспорно, но гордиться – едва ли.
Почему же? Потому что война противоестественна. Она противоречит Божественному замыслу вообще, и нашей человеческой природе в частности. Поэтому для любого думающего христианина война – это всегда беда, а уже потом подвиг или преступление. Причем если «подвиг» и «преступление», в зависимости от типа войны и личных качеств воюющего, могут сильно варьировать, то «беда», как отвратительный и неизбежный символ войны, будет всегда сохранять свое первое неоспоримое место; любая война – это действительно «сестра печали».
Конечно, сказав это, как православный христианин, я искренне далек от понимания феномена войны в духе «толстовского пацифизма». В этом грешном злом мире безошибочно избрать «чистое» евангельское добро в любой ситуации подчас невозможно. И тогда людям приходится идти на меньший грех. Не согласиться на это, значит только увеличить зло. Но и в относительной правде войны меньший грех – все равно грех. Соглашаясь убивать хотя бы только в справедливых, оборонительных, «честных» войнах солдат все равно грешит; и трижды правый герой должен все равно каяться в пролитии человеческой крови. Что, кстати, и было очень распространено в армии дореволюционной России.
Если теперь перейти к разговору о себе и о современной ситуации, то должен заметить, что в свою «горячую точку», я попал человеком крещеным, но абсолютно не церковным. Сейчас могу констатировать: «И, слава Богу!». В армии атеистического государства «вечными» вопросами солдатскую совесть особенно не обременяли; причем, это было своего рода «хорошим тоном», как в годы Второй мировой войны («А если кто больше фашистов загубит, никто с вас не спросит, никто не осудит»), так и в локальных международных конфликтах, которые были у Советского Союза после 1945 года.
Вот и мне, простому советскому парню без серьезного морального стержня в душе, без религиозного смысла в жизни пришлось сталкиваться и соглашаться вначале в учебных, а затем и в боевых частях с такими чудовищными отвратительными вещами, с которыми, убежденному христианину пришлось бы однозначно бороться. Хоть как-то протестовать… и может быть погибнуть. Например, если я понимаю, что война ведется хищнически, но вырваться из нее не могу, я, как христианин должен предпочесть быть убитым, в том числе и по приговору трибунала; лучше быть жертвой своих – виноватых, нежели палачом чужих – невиновных. Но тогда я был только тем, кем был. Поэтому сейчас в этом моем специфическом: «и, слава Богу!» присутствует не только радость за сохраненную жизнь, за шанс покаяться в грехе «юности и неведения моего», но и благодарность за то, что я не подвергся суровому духовному испытания в таком «тщедушном» возрасте.
Ведь, если даже взрослые, вполне сформировавшиеся религиозные люди (вспомним Ап. Петра) толком не знают, как они поведут себя в той или иной критической ситуации (однако их зрелый возраст увеличивает их потенциальный шанс поступить правильно), то что же требовать от безусой юности? Мне кажется, современная война это реальность, в которой, по меньшей мере, рискованно надеяться на успешную нравственную стойкость нынешних российских призывников; а исключения здесь, только подтверждают правило, ибо: «Есть время для всякой вещи под небесами…».
Да, конечно, мужчинами, активно защищающими добро, в том числе и силой оружия, не рождаются, а становятся. Но только если в армии их учат именно этому. В противном случае армия может сильно и на всю жизнь покалечить любую человеческую психику даже в условиях мирного времени, что уж говорить о войне. Но, к сожалению именно это происходило и продолжает происходить в наших вооруженных силах, начиная с октябрьской революции.
Да, свой индивидуальный армейский опыт я оцениваю скорее как положительный. Я стал крепче, самостоятельней, в чем-то умнее и т. д., но это никак не связано с силой моего духа, с энергией и стойкостью моей характера. Образно выражаясь «градусом бы больше» и все бы рухнуло. Просто Бог уберег, да мама сильно молилась… Но называя это чудом Божиим, я не хочу просить Бога о таком же чуде для своего сына, я не хочу для него такой армии как моя. Конечно, как христианин я буду учить и готовить своих сыновей к жертвенности, – к жертвенности широкой: внутренней, внешней, всякой, кроме одной – бессмысленной…
Нужно ли будущим священникам служить в армии? – Мне кажется должна быть альтернативная служба для всех желающих. Христианин должен пытаться улучшить любое место, в которое он попадает. Но, если будущий пастырь хочет таким образом проверить себя, что ж пусть попробует. Другое дело, что мало кто знает о своих подлинных возможностях, – дерзкая решимость может и разочаровать. С креста сходить не надо – это точно, а вот стоит ли напрашиваться? В конце концов, если речь идет просто о службе в армии, почему бы и нет? Но если о боевых действиях – никому бы не советовал.
Закончить хочу тем, с чего начал. В экстренных неестественных ситуациях (а война самая большая неестественность в мире) проявляются все, в том числе и самые худшие человеческие качества. Поэтому я совершенно не горжусь тем, что был на войне, не состою ни в одном из обществ современных ветеранов. Почему? Да потому что именно война, а не мирная жизнь – самое яркое переживание в этих кругах. А я – священник, для меня это не так.
Увы, но тот же вывод, уже который год напрашивается и в разговоре об очередной годовщине Великой Отечественной Войны, точнее в разговоре о том, что именно вокруг этой войны непоследовательные чиновники уже много десятилетий пытаются сплотить российское общество. Я уважаю и молитвенно почитаю память павших воинов–соотечественников. Но, если моя страна уже 65 лет самозабвенно вглядывается в войну, как в свою главную национальную и культурную тему, это означает лишь то, что для граждан моей страны тема нормальной мирной жизни, за эти же 60 с лишним лет, главной так и не стала.
У известного рок-музыканта А. Макаревича есть песня–гротеск с названием, которое говорит само за себя:«Я так устал на войне». Мне кажется, несколько цитат из нее в нашем разговоре вполне уместны:
«Что ни утро – доклад о победе, Что ни вечер – салют в небесах. Но откуда, скажи, такие странные дети, С этим волчьим свинцом в глазах?
И как только решишь, что не надо, Хватит ждать катастроф от земли и небес. На тебя уже движется новое стадо, – С новым Лениным наперевес».
В глубине души мы все (во всяком случае, все христиане) понимаем, что даже победоносной войной так долго жить и гордиться, просто не стоит. Но что, же делать, если всем остальным, естественно–человеческим жить и гордиться в современной России пока еще не очень-то получается…
