В Православной Церкви издревле существовал обычай печалования — заступничества за осужденных перед властью; это не историческая случайность, это проявление самой сущности Христовой Церкви. Православная Церковь живет Евангелием; Евангелие есть Благая Весть о прощении грехов, о милости Божией. Это слово — «милость» — в наше время почти забыто; семьдесят лет его старательно изгоняли из словаря, ему придавали негативный оттенок — «мы не ищем милости», слова «государева милость» могли употребляться только в ироническом смысле.
В тридцатые годы газеты и толпы граждан (искренне или из страха) требовали беспощадной кары врагам и вредителям; а человек, который призвал бы к милости, рисковал жизнью. Позже нравы несколько смягчились, но в коммунистической идеологии оставалась эта глубоко укоренившаяся беспощадность, отравившая народное сознание на многие годы. Было обычно требовать сурового наказания; если власть и порицали, то за недостаточно суровые меры. Как эти ни прискорбно, ничего непонятного в этом нет — борьба за искоренение веры не могла сопровождаться борьбой за искоренение милости.
До сих пор людям трудно понять, что такое «милость». Многим кажется, что справедливость состоит в свирепых карах, а милость — увертка, помогающая виновному избежать заслуженного. Причина такого восприятия милости — в нераскаянии, в отказе видеть и признавать свои грехи. Как свидетельствует священное Писание, да и наша собственная совесть, если мы ее слушаем, «все согрешили и лишены славы Божией, (Рим.3:23)». Церковь говорит о том, что мы все грешники, мы все отчаянно нуждаемся в милости. И добропорядочные, по виду, граждане, и люди явно не добропорядочные — все нарушили закон Божий, всем грозит осуждение. Церковь призывает нас увидеть наши собственные грехи — и нашу собственную нужду.
В Евангелии от Луки есть поразительный рассказ о человеке, которого Господь ввел в рай первым. Этот человек был преступником, приговоренным к высшей мере наказания: «Один из повешенных злодеев злословил Его и говорил: если Ты Христос, спаси Себя и нас. Другой же, напротив, унимал его и говорил: или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же? и мы [осуждены] справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не сделал. И сказал Иисусу: помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое! И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю. (Лук.23:39-43)»
Разбойник был распят рядом с Господом Иисусом — и нам следует вспомнить, что казни через распятие предавали за убийство и мятеж, самого Господа облыжно обвинили в мятеже. Разбойник не был мелким правонарушителем — он был убийцей, и сам не оспаривал, что заслужил такую смерть. Он уже стоял на самом пороге смерти — и ничего не мог сделать, чтобы загладить свои дела. Все, что он мог сделать — это попросить Господа о милости — и Господь оказал ему эту милость. Что же второй казнимый? У Господа хватило бы милости и на него, но он просто отказался от нее. Что отличает того разбойника, которого Церковь называет благоразумным? Он признал, что страдает из-за своего греха — «мы достойное по делам нашим приняли». Он мог бы обвинять людей, обвинять Бога — но он признал виновным себя. Но не всякое признание вины ведет к спасению — Иуда так глубоко сожалел о своем поступке, что даже повесился. Разбойник с надеждой воззвал к Господу Иисусу — он поверил, что как ни велики его грехи, у Христа есть милость. Все мы подобны этому разбойнику — все мы грешники и все мы обречены — рано или поздно — умереть. На что же нам надеяться? Церковь напоминает слова Спасителя: «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. (Матф.5:7)». Наша единственная надежда на то, что Бог будет к нам незаслуженно добр; на то, что мы не получим по нашим заслугам, мы получим по Его милосердию. Значит, и мы призваны искать милости для других людей, не спрашивая, заслужили ли они ее. Милость — это не то, что человек заслуживает. Милость — это то, в чем человек отчаянно нуждается.
