Чем дальше уходят от нас годы Великой Отечественной войны, тем очевиднее становится та значительная роль, которую сыграла Русская Православная Церковь в победе над нацизмом. 22 июня 1941 года, в день всех святых, в земле Российской просияв­ших, Германия напала на Советский Союз. Казалось бы, начавшаяся война должна была обострить противоречия между государством и жестоко преследуемой в 1920-1930-е гг. Церковью. Однако этого не произошло. Складывавшиеся веками на­циональные и патриотические традиции Русского православия оказа­лись сильнее обид и предубеждений. Несмотря на духовную несвободу, гонения, верующие приняли самое активное участие в борьбе с агрессором.

В первый же день войны Патриарший Местоблюститель митрополит Сер­гий (Страгородский) написал и собственноручно отпечатал яркое патриотическое «Послание пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви». Это было в тот момент, когда многие государственные и партийные руководители пребывали в растерянности. 26 июня в Богоявленском соборе митрополит Сергий отслужил молебен «О даровании победы». С этого времени во всех храмах Московского Па­триархата стали совершаться подобные молебствия, по специально составленным текстам: «Молебен в нашествии супостатов, певаемый в Русской Православной Церкви в дни Отечественной войны».

26 июля  глава Ленинградской епархии митрополит Алексий (Симанский) также написал свое обращение к духовенству и мирянам «Цер­ковь зовет к защите Родины». С подобными обращениями вы­ступили и другие православные иерархи. Послания главы Русской Православной Церкви носили не только призывный и консолидирующий характер, но и имели разъяснитель­ные цели. В них определялась твердая позиция Церкви по отношению к захватчикам и войне в целом независимо от положения на фронте. Так, 4 октября 1941 г., когда Москве угрожала смертельная опасность, митрополит Сергий выпу­стил послание к московской пастве, призывая к спокойствию верую­щих. Всего за годы войны Патриарший Местоблюститель обращал­ся к верующим с патриотическими посланиями 24 раза, откликаясь на все основные события в военной жизни страны.

Патриотическая позиция Церкви имела особое значение для православных христиан СССР, миллионы которых участвовали в боевых операциях на фронте и в партизанских отрядах, трудились в тылу. Тяжелые испытания и лишения войны стали одной из причин значительного роста рели­гиозности в стране. Представители разных слоев населения искали и находили в Церкви моральную опору и утешение, своеобразную пси­хологическую нишу. Существует множество свидетельств активного проявления религиозных чувств, начиная с 22 июня 1941 г. Так, упо­минавшийся торжественный молебен 26 июня в Богоявленском соборе Москвы прошел при исключительно большом стечении народа.

В посланиях иерархов и проповедях священников Русская Церковь не толь­ко утешала верующих в скорби, но и поощряла их к самоотверженному труду в тылу, мужественному участию в боевых операциях, поддер­живала веру в окончательную победу над врагом, способствуя тем самым формированию высоких патриотических чувств и убеждений среди тысяч соотечественников. Кроме того, и от имени Церкви под­вергались осуждению дезертирство, сдача в плен, сотрудничество с оккупантами. Все это способствовало изживанию пораженческих на­строений, получивших определенное распространение в первый период войны, и в конечном итоге создавало «нравственные условия победы», которые в значительной мере изменили ход военных событий.

Проявления патриотической деятельности Русской Церкви были очень многообразны. Сотни священнослужителей, включая тех, кому удалось вернуться к 1941 г. на свободу, отбыв срок в лагерях, тюрьмах и ссылках, были призваны в ряды действующей армии. Так, уже по­бывав в заключении, заместителем командира роты начал свой боевой путь по фронтам войны С.М. Извеков, будущий Патриарх Московский и всея Руси Пимен. Наместник Псково-Печерского монастыря в 1950-х — 1960-х гг. архимандрит Алипий (Воронов) воевал все четыре года, обо­ронял Москву, был несколько раз ранен и награжден орденами. Буду­щий митрополит Калининский и Кашинский Алексий (Коноплев) на фронте был пулеметчиком; когда в 1943 г. он вернулся к священнослужению, на груди его блестела медаль «За боевые заслуги».

Гражданским подвигом стало поведение духовенства и мирян Ле­нинграда. В городе и его северных пригородах, оказавшихся в кольце блокады, находилось 10 действующих православных храмов, где несмотря на страшный голод ежедневно шли службы. Всего за время блокады от голода умерло около 20 православных священнослужителей. Ленинград сражался не только силой оружия, но и молитвой Цер­кви, силой общего воодушевления. В чин Божественной литургии вво­дились специальные молитвы о даровании победы нашему доблестно­му воинству и избавлении томящихся во вражеской неволе. На некоторых богослужениях в Николо-Богоявленском кафедральном соборе присутствовало командование Ленинград­ским фронтом во главе с маршалом Л. А. Говоровым. В целом, обращение к Церкви в блокадном Ленинграде но­сило массовый характер, более значительный, чем во многих других районах страны. Религиозный фактор сыграл существенную роль в обороне города. Действовавшие весь период блокады храмы ак­тивно способствовали мобилизации материальных средств и духовных сил ленинградцев.

Материальная помощь государству и советской армии в целом ста­ла одним из самых важных направлений патриотического служения духовенства и верующих в период войны. Уже с лета 1941 г. практически все православные приходы страны начали сбор денежных пожертвований и ценных предметов в фонд обо­роны. На эти средства строились танковая колонна «Димитрий Донской», эскадри­льи «Александр Невский», «За Родину» и т.д. По подсчетам Московской Патриархии, к лету 1945 г. было собрано более 300 млн. рублей, не считая драгоценностей, вещей и продуктов.

Трудно назвать все виды патриотической деятельности духовен­ства. К ним относятся и антифашистские послания к народам за­хваченных Германией стран, и постановление Архиерейского Собора 8 сентября 1943 г. «Осуждение изменников вере и отечеству». В прифронтовой полосе при храмах существовали убежища для пре­старелых и детей, а также перевязочные пункты, особенно в период отступлений 1941-42 гг., когда многие приходы взяли на себя по­печение об оставленных на произвол судьбы раненых. Участвовало духовенство и в рытье окопов, организации противовоздушной оборо­ны, мобилизуя людей, утешая потерявших родных и кров. В тылу, в сельских местностях, бывали случаи, когда священники после воскрес­ной литургии призывали верующих вместе с ними выйти на колхозные поля для выполнения срочных работ.

Особенно много священнослужителей трудилось в военных госпи­талях, которые были устроены в значительной части мона­стырей и находились на полном содержании и обслуживании мона­шествующих. Так, например, сразу же после освобождения Киева в ноябре 1943 г. Покровский женский монастырь свои­ми силами организовал госпиталь, в котором в качестве медсестер и санитарок работали насельницы обители. Монастырь получил несколько письменных благодарностей за помощь раненым, а настоятельница игу­менья Архелая была представлена к ордену за патрио­тическую деятельность. Настоятельницу другого — Одесского  женского монастыря игуменью Анатолию наградили медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне», она с сестрами оказала советской армии большую помощь медика­ментами, продуктами и одеждой. В Красноярске в годы войны в должности главного хирурга эва­когоспиталя трудился епископ Лука (Войно-Ясенецкий), известный ученый-медик, прошедший лагеря и ссылки. В 1945 г. за труд «Очерки гнойной хирургии» епископа наградили Сталинской премией I степени.

Всего за патриотическую деятельность почти 40 представителей духовенства были награждены медалями «За оборону Ленинграда» и «За оборону Москвы», более 50 удостоены медали «За доблестный труд в Великой Отечественной войне», несколько десятков — медали «Пар­тизану Великой Отечественной войны». Личным примером духовенство Московского Патриархата призывало народ к мо­билизации всех сил в помощь обороне и укреплению тыла. Все это, наряду с другими факторами, не могло не оказать воздействие и на религиозную политику советского правительства.

Особое внимание в своей патриотической деятельности Русская Церковь уделяла работе с верующими на оккупирован­ной территории. В январе 1942 г. в специальном обращении к право­славным людям на временно оккупированной немцами территории Па­триарший Местоблюститель напомнил, чтобы они, находясь в плену у врага, не забывали, что они — русские, и сознательно или по недомы­слию не оказались предателями своей Родины. Одновременно митропо­лит Сергий призывал содействовать партизанскому движению.

В целом православные священнослужители активно участвовали в партизанском движе­нии. На оккупированной территории они подчас являлись единствен­ным связующим звеном между населением и партизанами. Священни­ки укрывали отставших при отступлении от частей красноармейцев, бежавших из лагерей военнопленных, вели патриотическую агитацию среди населения, сами вступали в ряды антифашистских отрядов. Особенно многочисленны были примеры участия священнослужи­телей в борьбе в «пар­тизанской республике» — Белоруссии. Так из письма протоиерея Александра Романушко, посланного осе­нью 1944 г. митрополиту Алексию (Симанскому) известно, что число священников в Полесской епархии уменьшилось на 55%, так они были  рас­стреляны оккупантами за содействие партизанам.

Предпринимая нападение на СССР, нацисты рассчитывали активно использовать религию в своих целях. Методы и практика их церковной политики, опробованные в 1933-41 гг. в Германии и в различных покоренных европейских странах, были перенесены на религиозные организации в Советском Союзе. Кроме того, эта политика определялась здесь в значительной степени общим негативным отношением к славянам.

Уже в августе 1941 г. в соответствии с личными указаниями А. Гитлера была выработана основа направляющей линии в церковном  вопросе на Востоке, которая продолжала в дальнейшем дорабатываться вплоть до лета 1942 г. Германские органы власти должны были лишь терпеть Русскую Церковь и при этом содействовать ее максимально возможному дроблению на отдельные течения, во избежание возможной консолидации «руководящих элементов» для борьбы против рейха. Но также ставились задачи пропагандистского использования православия, как духовной силы, преследуемой советской властью и потенциально враждебной большевизму,  и применения церковных организаций для содействия оккупационной администрации.

Долгосрочные планы религиозной политики на Востоке разрабатывало Главное управление имперской безопасности. Уже 31 октября 1941 г. была издана соответствующая секретная директива. Тотальный расизм этого приказа не оставляет сомнения в судьбе православия в случае победы гитлеровской Германии. Его стали бы уничтожать, насаждая «новую религию», лишенную многих основных христианских догматов. Рейхсминистерство занятых восточных территорий (РМО) подобными планами не занималось. Оно решало более конкретные задачи: «замирение» оккупированных территорий, эксплуатация их хозяйственного потенциала в интересах III рейха, обеспечение поддержки населением германской администрации и т.п. Поэтому большое значение придавалось пропагандистской деятельности и в этой связи очень заманчивым казалось использовать религиозные чувства людей.

Религиозными проблемами вплотную занимался и считал одними из важнейших в деле «управления покоренными народами» А. Гитлер. 11 апреля 1942 г. в кругу приближенных он изложил свое видение религиозной политики: насильственное дробление Церквей, принудительное изменение характера верований населения оккупированных районов, запрещение устройства единых Церквей для сколько-нибудь значительных русских территорий. К лету 1942 г. направляющая линия германской церковной политики на Востоке была окончательно выработана, причем на основе мнения Партийной канцелярии и личных указаний А. Гитлера. Всем несогласным с их подходом пришлось уступить.

Чтобы не допустить возрождения сильной и единой Русской Церкви РМО уже с осени 1941 г. поддерживало некоторых православных иерархов на Украине, в Прибалтике и Белоруссии, которые выступили против Московской Патриархии и объявили о своем намерении образовать автокефальные (независимые) церковные организации. Оккупированные русские области в основном находились в прифронтовой полосе и управлялись военной администрацией, которая в ряде случаев смягчала нацистскую политику в отношении Церкви. Особенно благоприятной по сравнению с другими регионами была ситуация на Северо-Западе России, где эффективно действовала Псковская Православная Миссия. Глава Прибалтийского экзархата Московской Патриархии митрополит Сергий (Воскресенский) смог в августе 1941 г. получить разрешение военного командования на создание Миссии и в дальнейшем вплоть до своего убийства (в апреле 1944 г.) уделял ее работе внимание. Религиозное возрождение в различных регионах России проходило очень активно, и было тесно связано с ростом национального самосознания.

Особая ситуация сложилась на Украине. Германская администрация здесь первоначально активно поддерживала церковных сепаратистов и способствовала созданию Украинской автокефальной Церкви в противовес возникшей ранее автономной Церкви в составе Московского Патриархата.

Действия нацистов перед отступлением – массовое сжигание и разграбление храмов, вплоть до снятия колоколов, депортация и убийства священнослужителей говорили об их враждебности православию. Свидетельств намеренного разрушения церквей очень много. Только в Ленинградской области нацисты уничтожили 44 храма, в Московской – около 50. Всего согласно отчету Чрезвычайной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков, они разрушили и повредили 1670 православных церквей, 69 часовен и 1127 зданий других религиозных культов.

Несмотря на противодействие германской администрации фактически на всей оккупированной территории СССР была восстановлена Русская Церковь, хотя в определенной степени и разделенная на три части. Сепаратистских национальных Церквей нигде, кроме Украины, создать не удалось, да и там за ней пошло меньшинство духовенства и верующих. Не только религиозность россиян, но и Русская Церковь как организация оказалась гораздо более сильной и живучей, чем полагали немецкие власти.

Открывшиеся храмы превратились в центры русского национального самосознания, проявления патриотических чувств. Вокруг них сплотилась значительная часть населения. Всего за три года оккупации в условиях голода, разрухи, отсутствия материальных возможностей было восстановлено более 40% от дореволюционного количества церквей. Общее количество открытых на оккупированной территории СССР православных храмов составляло примерно 9400. Кроме того, было воссоздано около 60 монастырей. Несомненно, что при соответствующих условиях подобный религиозный подъем произошел бы во всей России.

Религиозная жизнь на оккупированной территории СССР сразу же стала сферой острой идеологической, пропагандистской борьбы между нацистской Германией, с одной стороны, и советским государством, Московской Патриархией, с другой. На первом этапе пропагандистской борьбы перевес имела Германия, но затем она стала все больше и больше проигрывать. Следует отметить, что до 1943 г. цели и интересы Московской Патриархии и советского государства совпадали далеко не во всем. Патриархия не отождествляла себя с советским строем и учитывала возможность его падения. На оккупированной территории для руководства церковной жизнью были оставлены экзархи Прибалтики и Белоруссии – митрополит Сергий (Воскресенский) и архиепископ Пантелеимон (Рожновский). Выбор экзархов оказался правильным – эти владыки в главном остались верны Московской Патриархии до конца.

Советское командование оказывало влияние на религиозную деятельность в оккупированных республиках и областях через партизан, разведку, внедрение своих агентов и т.п. Первоначально с церковной политикой германских властей пытались бороться. Так, в ряде населенных пунктов священники, невзирая на степень их вины, были расстреляны партизанами. Но уже с 1942 г. тактика начала меняться. Постепенно она все больше координировалась с Московской Патриархией. С 1943 г. и советское командование, и Патриархия согласованно переходят к наступательным действиям. Резко активизировались попытки расширить влияние на религиозную жизнь оккупированной территории. И они во многом удались – вероятно, были установлены регулярные связи с митрополитами Александром (Иноземцевым), Сергием (Воскресенским) и рядом других иерархов. Значительно усилились пропагандистские акции. В результате в 1943–44 гг. доля сторонников Московского Патриархата среди клира оккупированных областей постоянно росла. И после изгнания фашистских войск подавляющая часть украинских, белорусских, прибалтийских православных приходов относительно безболезненно вошла в ее состав.

Последствия «религиозного возрождения» на оккупированной территории СССР были довольно велики. Несомненно, что оно оказало заметное влияние на изменение религиозной политики советского руководства в годы войны. Религиозный подъем показал, что преследования и гонения 1920-1930-х гг. не смогли уничтожить веры людей и приходской жизни.

Руководство СССР оказалось способно, если того требовали обстоятельства, на кардинальное изменение позиции в религиозном вопросе, что стало полной неожиданностью для властей III рейха. В сентябре 1943 г. И. Сталин принял в Кремле трех митрополитов Русской Церкви. После этого правительство СССР разрешило выборы Патриарха, возобновление церковной издательской деятельности, духовного образования, открытие сотен храмов. Сталин действовал по заранее разработанному плану, в котором уделял Церкви внимание для придания собственному режиму власти видимости демократического, веротерпимого государства. Но даже отношения с союзниками по антигитлеровской коалиции были здесь не главными. Внешнеполитические планы «вождя народов» были гораздо более глобальными. С 1943 г. он начал размышлять о будущем послевоенном переделе мира, и в этих имперских замыслах Церкви отводилась важная роль. Более прагматичный, чем вожди III рейха, Сталин «переиграл» их. Председатель Совнаркома был готов, если надо, отказаться от важнейших постулатов коммунистической идеологии и поступать вопреки им.

И все же  необходимо подчеркнуть, что в суровых условиях Русская Православная Церковь сумела выстоять. Она вновь начала возрождаться во времена тяжелых для русского народа испытаний. К концу войны было восстановлено большинство архиерейских кафедр, воссозданы Епархиальные управления, функционировали богословские курсы, число действующих храмов превысило 10200 (в 1941 г. их насчитывалось вместе с западными территориями 3732). В завершение следует отметить, что изучение вклада Русской Православной Церкви в победу над нацистской Германией началось относительно недавно – в 1990-е гг. и историкам еще очень много предстоит сделать в этой области.

Библиографический список:

1. Алексеев В. И., Ставру Ф. Г. Русская Православная Церковь на оккупиро­ванной немцами территории // Русское Возрождение. 1980. № 11. С. 91-118, № 12. С. 108-126, 1981, № 13. С. 75-97, № 14. С. 118-154, № 15. С. 85-100, № 16. С. 91-121, № 17. С. 97-114, № 18. С. 105-125.
2. Васильева О. Ю. Русская Православная Церковь в 1927-43 годах // Во­просы истории. 1994. № 4. С. 35-46.
3. Васильева О. Ю. Кремль против Ватикана. Полковник Карпов под руководством генералиссимуса Сталина атакует папу римского // Новое время. 1993. № 30. С. 38-40.
4. Васильева О. Ю. Ватикан в горниле войны // Наука и религия. 1995. № 6. С. 14-16.
5. Васильева О. Ю. Русская Православная Церковь в политике советского государства в 1943-1948 гг. М., 2001. 357 стр.
6. Васильева О. Ю., Кнышевский П. Н. «Тайная вечеря» // Ленинградская панорама. 1991. № 6. С. 10, 28-29, № 7. С. 27-29.
7. Одинцов М. И. Путь длиною в семь десятилетий: от конфронтации к сотрудничеству. (го­сударственно-церковные отношения в истории советского общества) // На пути к свободе совести. М., 1989. С. 57-62.
8. Партизанский акафист // Наука и религия. 1995. № 5. С. 6-8.
9. Поспеловский Д. В. Русская Православная Церковь в XX веке. М., 1995. 453 стр.
10. Раина П. К. За Веру и Отечество: очерки. Л., 1990. 37 стр.
11. Священники на фронте // Наука и религия. 1995. № 5. С. 4-6
12. Цыпин Владислав, протоиерей. Патрио­тическое служение Русской Православной церкви в Великую Отечественную вой­ну // Новая и новейшая история. 1995. № 2. С. 41-47.
13. Чумаченко Т. А. Государство, православная церковь, верующие. 1941-1961 гг. М., 1999. 378 стр.
14. Якунин В. Н. За Веру и Отечество. Самара, 1995. 247 стр.
15. Якунин В. Н. Положение и деятельность Русской Православ­ной Церкви в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Самара, 2001. 283 стр.
16. Якунин В. Н. Русская Православная Церковь в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 годов // Вестник военного и морского духовенства. Спецвыпуск. 60-летию победы в Великой Отечественной войне посвящается. 2005. С. 79-110.

Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь в XX веке. М., 2010. 480 стр.

Доклад на конференции «Религия в Центральной Азии и Сибири» в Барнауле 28 октября 2014