В отличие от гуманистов, «открывших» (преимущественно для самих себя) античную философию в XV в., схоластика эпохи Ренессанса и Контрреформации не прерывала связи с античной мыслительной традицией. В первую очередь это относится к аристотелизму, который и в XVI столетии оставался фундаментом целостных представлений о мире, человеке и его познавательных способностях, нашедших свое выражение в учениях второй схоластики.[1]
Корпус аристотелевских текстов по метафизике, физике, логике, этике является, наряду с произведениями Аквината, главным объектом переводов и комментирования для доминиканских и иезуитских докторов XVI в. Философия Аристотеля остается основным источником формирования собственных систем и достойным поводом для обсуждения вопросов, рождаемых новой эпохой.
Наша цель — представление отечественному читателю философа, который при жизни получил весьма лестный титул: «португальский Аристотель». Речь идет о Педро да Фонсеке (Pedro da Fonseca, Petrus Fonseca, 1528-1599). Основные его сочинения относятся к области логики и метафизики. Фонсека являлся автором двух логических произведений: «Наставление по диалектике» («Institutionum dialecticarum, Libri Octo», 1575) и «Философское введение» («Isagoge philosophica», 1591), которые были весьма популярны как самые краткие и доступные вводные курсы по логике и, одновременно, как новые и оригинальные философские произведения.
Из произведений, принадлежавших перу Фонсеки, наибольшее распространение получило «Наставление». Научное и педагогическое значение этого труда было в полной мере признано в большинстве европейских университетов. О популярности трактата свидетельствуют его многократные переиздания в различных странах.[2] Что же касается иезуитских учебных заведений, то в них «Наставление» было узаконено в качестве официального учебного пособия, о чем прямо говорит педагогический устав ордена — «Ratio studiorum»: «В течение первого года [профессор философии] объясняет логику на всем протяжении первого семестра, меньше используя диктовку, но в большей мере растолковывая наиболее важные пункты так, как они изложены Толедо и Фонсекой».[3]
Трактат по логике поражал современников не только изяществом латинского перевода «Органона», ясным, доступным изложением его логического содержания, но и комментариями, в которых использовался практически весь материал средневековой логики.[4] При этом «диалектика» Аристотеля представала не столько в «обновленном», сколько в «исправленном и дополненном» виде. Большое число ссылок на тексты Аристотеля[5] не должно обманывать читателя. Фонсека мыслит оригинально и независимо, отнюдь не следуя Аристотелю там, где имеет собственное мнение. Об этом свидетельствуют специальные исследования, в ходе которых постранично сравнивались соответствующие тексты «двух» Аристотелей — настоящего и «португальского».[6] И хотя в основном Фонсека следует порядку изложения логики в комментируемом тексте, по многим вопросам он идет гораздо дальше, формулируя правила там, где Аристотель ограничивался примерами, собирая в единое целое разрозненные суждения. Такой подход спустя несколько лет будет закреплен в педагогическом уставе иезуитов — «Ratio Studiorum»: «В важных вопросах [профессор философии] не будет отклоняться от Аристотеля, за исключением того, когда будет касаться доктрины, противоречащей тому, что единодушно принято в школах, или противоречащей истине».[7]
Наиболее важным произведением Фонсеки с точки зрения метафизики является его «Комментарии к книгам Метафизики Аристотеля Стагирита»,[8] составляющие четыре тома in quarto. Текст организован следующим образом. На протяжении всех четырех томов каждый разворот представляет собой билингву: слева на странице греческий текст, справа — латинский перевод. Текст Аристотеля дается по книгам и главам, по окончании каждой книги следует комментарий «посредством вопросов» (per modum quaestionis).[9] В комментарии, который также выдержан в схоластическом духе, собственно и выражается философская мысль Фонсеки. Выявить ее не просто. Фонсека движется медленно, преодолевая путь от частного вопроса в начале, через изложение в нескольких разделах (sectio) всевозможных мнений, к собственным утверждениям. По ходу дела проясняются значения терминов и понятий, приводятся подтверждения и опровержения высказываний самого Фонсеки. При этом, среди ссылок на авторитетные мнения, почетное место занимает Фома Аквинский. Именно таким путем вырабатывается в самом начале «Комментариев» точка зрения на предмет метафизики или первой философии. После того, как последовательно рассмотрены и отвергнуты мнения о том, что предметом метафизики является Бог, единичные вещи-субстанции, бытие, выражаемое в категориях, Фонсека высказывает суждение о том, что первый и адекватный предмет этой высшей науки есть бытие, общее для Бога и творений.[10]
Подобный строй мысли характерен для Фонсеки, когда тот излагает более детальное учение о бытии, аналогичности и однозначности бытия, о сущности и существовании, о формальном и объективном понятии бытия, о субстанции и акциденциях, о сущих разума и т. д.[11]
Заметим, что первый том «Комментария» вышел в свет в 1577 г., т. е. ровно на двадцать лет раньше, чем «Метафизические рассуждения» Франсиско Суареса (1548-1617), считающиеся наиболее глубоким философским произведением второй схоластики. Влияние метафизического сочинения Фонсеки на «Рассуждения» признается бесспорным. Но, на наш взгляд, важно уточнить, в чем именно проявлялось это влияние и какой характер оно имело. Литература,[12] которой мы можем воспользоваться, в основном свидетельствует о том, что «Комментарий» Фонсеки стал первым успешным экспериментом самостоятельного философствования, стиль, характер, ритм которого был успешно подхвачен и великолепно развит Суаресом. И хотя трактат Фонсеки уступает «Рассуждениям» в уровне систематизации тем и проблем, а также в «гармоничности» формы и содержания, «Комментарий» впервые соединяет основные вопросы метафизики, прежде разрозненные и излагаемые схоластическими авторами без определенного порядка, в единое целое.[13]
Завершая это краткое введение в философию Фонсеки, заметим, что «португальский Аристотель», наряду с другими представителями второй схоластики, сыграл важную роль в историко-философском процессе, обеспечив преемственность и сохранение традиции, оказавшей значительное влияние на новоевропейскую мысль.
Шмонин Дмитрий Викторович канд. филос. наук, доцент СПб Технического университета (Горный институт)
// Материалы 1-й летней молодежной научной школы с. 125[1] О второй схоластике см.: Шмонин Д. В. 1) Введение в философию Контрреформации: иезуиты и вторая схоластика // Verbum. Вып. 1. Франсиско Суарес и европейская культура XVI-XVII веков. СПб., 1999. С. 58-79; 2) Философии иезуитов, или Три крупицы золота в шлаке схоластики // Вопросы философии. 2002. 5. С. 141-152. [2] «Institutionum Dialecticarum, libri VIII» за первые семьдесят лет (1564-1625) переиздавались более пятидесяти раз и были приняты в качестве учебного пособия в европейских странах, в Америке и даже на Дальнем Востоке (благодаря иезуитским миссиям). «Введение» («Isagoge») выдержало в 1591-1625 гг. восемнадцать изданий. [3] Fereira G. J. Pedro da Fonseca: Sixteenth Century Portuguese Philosopher // International Philosophical Quarterly. Vol. VI. N 4. 1966. December. P. 633. [4] Фонсека прекрасно знал как античную, так и схоластическую логику, о чем свидетельствуют ссылки и имена в именном указателе. [5] Фонсека ссылается на Аристотеля около 600 раз, в том числе делает более 450 ссылок на «Органон». [6] Fereira G. J. Pedro da Fonseca: Sixteenth Century Portuguese Philosopher. P. 635. Nota 9. [7] Fereira G. J. Ibid. P. 634. Необходимо заметить, что в некоторых случаях отход Фонсеки, вместе со всей схоластической логикой, от Аристотеля не означает движения вперед. Так, Фонсека смешивает логику и диалектику. Это понятия, о которых у самого Аристотеля говорится хотя и не вполне четко, но все же намечается понимание диалектики как способа исследования, прокладывающего путь к началам мышления (см.: Аристотель. Топика. Кн. 1. Гл. 3; Гл. 18. // Аристотель. Соч.: В 4 т. Т. 2. М., 1978. С. 351, 371). [8] Fonseca P. Commentariorum Petri Fonsecae Lusitani… In Metaphysicorum Aristotelis Stagiritae Libros. En 4 vols. Coloniae, 1604. [9] Этой традиции изменяют лишь комментарии на 13-ю и 14-ю книги, которые Фонсека не успел завершить. [10] Fonseca P. Commentariorum Petri Fonsecae Lusitani… In Libro IV. 1.1.3. — Само по себе утверждение о том, что бытие является адекватным предметом метафизики, выглядит вполне естественно. Но понимание бытия как некоей общей природы для Бога и творений вызывает справедливые сомнения в ортодоксальной приверженности Фонсеки доктрине Фомы Аквинского. [11] Fonseca P. Commentariorum Petri Fonsecae Lusitani… In Libro IV. 2-5. [12] Кроме общих историко-философских работ, имеются специальные исследования, преимущественно это португальские и испанские: Carvalho J. Pedro da Fonseca, precursor de Su’arez na renovacao de Metafisica // Revista Filos’ofica. [Coimbra] 1951. N 2; Elorduy E. Influjo de Fonseca en Suarez // Revista Portuguesa de Filosofia. 1955. N 11; Iturrios J. Fuentes de la Metafisica de Su’arez // Pensamiento. 1948. N 4. [13] Прямым свидетельством как влияния Фонсеки на Суареса, так и преемственности в философском творчестве двух крупнейших представителей второй схоластики, является «индекс цитирования». «Метафизические рассуждения» Суареса содержат более 100 цитат из «Комментария» Фонсеки. Причем в основном это не формальные ссылки, призванные показать эрудицию автора или «верность» авторитету. Большинство их носят принципиальный и содержательный характер.
