В современном мире складывается парадоксальная ситуация. Кажется, о вере светская наука и мир не верующий говорит больше чем мы. Изучая феномен веры, объясняют детской восприимчивостью, разочарованием в светской жизни, корпоративным мышлением, социальной экзальтацией — коллективно мыслить удобно. Объясняют склонностью к созданию мифологем, объясняют на физиологическом уровне, ищут зону Бога – особую зону головного мозга, где движение нейронов определяет нашу веру.
Нейрофизиологи говорят об безусловном рефлексе, об этом, кстати, говорил выдающийся наш ученый Павлов, о том, что это врожденный рефлекс – верить. Что поколение за поколением люди шлифуют этот рефлекс и передают генетически. Американские генетики провели исследования ДНК и выявили ген, который, как им кажется, отвечает за веру. Даже присвоили ему имя – VMAT2. Кажется, что светская наука, мир светский, секулярный в своем принципе, больше взирает на дело веры, чем мы сами.
То, что нам не достает веры – это факт. То, что мы не беспокоимся об этой недостаче — тоже факт. Мир внешний больше заботится об этом, а как то беспечно пребываем. Не то, что горчичное зерно, не то, что горы сдвинуть, нам иногда трудно перекинуть свои ноги в сторону храма. Мы не можем подвигнуть ближнего на размышления о высоком, направить его мысли ко Христу. У нас не хватает сил перевернуть страницу Священного Писания, которую надо бы переворачивать ежедневно. Откуда это бессилие? Почему мы, верующие, так пристально изучаемы светской наукой, объясняющей наш феномен поведения? К чему мы имеет такую малую веру? Со стороны кажется, мы такие верующие, нам так много дано, а на самом деле ощущаем себя беспомощными.
Возможно, ответ нам подскажет один из эпизодов Священного Писания — 12 глава Книги Исход. Израильский народ уже видел все чудеса, подобно нам в нашей жизни. Он уже видел и манну небесную, он уже видел хождение огненного столпа перед ним, он уже удостоверился, что Бог действительно с ним. И вот возникает искушение в Мерре; они приходят в Рефидим — и там искушение, которое в Священном Писании очень просто озвучивается: израильтяне искушались – с ними Бог или не с ними? И они возводят гонения на Моисея, они требуют подсластить воду Мерры. Они насыщены этим удивительным продуктом, но недовольны, им нужна еще вода. Дети начинают плакать, народ обращается к Моисею и он нарекает этому месту имя «Искушение».
Люди искушаются, имея благодеяния Божия, имея явное свидетельство пребывания Бога с ними. Имея пророка, они все равно искушаются и сомневаются в том, что Бог с ними. Почему? Потому, что они верят опытом, духовным опытом вождя и учителя. У них нет своего духовного опыта. Они надеются на Моисея. Именно поэтому через сорок дней, как только Моисей их покидает, они оставляют веру. Вот об этом нужно помнить.
Чувствуя наше бессилие, невозможность что-либо сделать, ощущая свое маловерие, надо понимать, что это просто малый духовный опыт. Чем же он восполняется? Что же является арсеналом наших духовных средств? Христос дает ответ в сегодняшнем Евангелии: пост и молитва. В отношении поста, он только что закончился, пусть каждый оглянется назад и посмотрит, как он исполнил это аскетическое упражнение, как он отнесся к этому дистанцированию от излишеств, от гедонизма. Как он смог проявить в себе волевые качества, как он смог их немножко укрепить. А вот молитва, пожалуй о ней стоит немножко сказать сегодня.
Впереди у нас учебный год. Целый год, который должен стать годом молитвы. И очень заметно, как эта молитва сникает, как она теряет свою остроту, как она теряет свою теплоту к концу года, как она подменяется ученостью, подменятся учебными работами, зачетами, экзаменами, послушаниями. Но тогда на смену вере приходит религиозность, а это не одно и то же. Можно быть очень образованным в религиозном плане, но не иметь веры. Только молитва является действительным критерием духовной жизни человека. Святитель Феофан Затворник называл ее индикатором духовной жизни.
Наш замечательный священник, почти современник, отец Александр Ельчанинов говорит, что действительно существует два типа людей: те, кто молится и те, кто не молится. Вот ответ нейрофизиологам. Молитва – это не просто знание предмета, это то состояние, в котором человек открыт для изучения всего, что дает ему Бог, открыт для изучения мира. Это то состояние, в котором человек начинает разговор с неведомым. Он простирается туда, куда не пускает его сознание рациональное, куда не пускает его эмпирический опыт.
Без молитвы предел видения нашего мира ограничен. Молитва начинает его расширять. Об этом говорили еще древние, Варсонофий Великий говорил, вместе с Исааком Сириным, о том, что не только поклоны, не только псалмопения, не только наши литургические молитвы, не только то, что произносится, является молитвой. Всякое направление ума к Богу — уже молитва. Молитва есть что-то удивительное и загадочное. Словесное обрамление молитвы — это действительно обращение к глубинности нашего создания, к самым фундаментальным основам жизни. Без слова мы как люди не существуем. На этом словесном уровне формируется наше человечество. И слово молитвы имеет удивительное значение. Но не стоит думать, что слово молитвы имеет магическое значение.
В аналитической психологии Карл Юнг писал об этом феномене. Он не понимал ее до конца. В Древнем Египте, если человека кусала змея — вызывали жреца, и он тогда просто читал отрывок из мифологии о том, как Изида исцелила бога Ра, укушенного змеей. Он читал, декламировал текст. Но сила слова была такова, что человек начинал ощущать в себе прилив сил, и, укушенный змеей, он вставал и не умирал. Сила слова имело колоссальное значение. Если мы не обращаемся к слову, слову молитвы, мы обессиливаем.
Там, где смолкает молитва, по мысли Силуана Афанского, там уходит жизнь. Святой праведный так и говорит, что мир стоит только молитвой. Как только молитва стихнет в мире, мир кончится. Мир кончается в душе каждого человека вместе с окончанием молитвы. Как только стихает молитва, как только прекращается, как только человек прекращает молитвенную жизнь, мир уходит из его души. Жизнь уходит из его души. Будем внимательны к своему духовному деланью, будем внимательны к тому периоду, который простирается перед нами. Без молитвы никакое духовное знание, никакое духовное учение не состоятельно. Духовная жизнь несостоятельна без молитвы.
Будем иметь собственный опыт не полагаясь на святых, не полагаясь на кого-то. Будем помнить о силе молитвы. Вспомним разговор преподобного Серафима с Мотовиловым. Он напомнил, как грешнице поручили молиться об усопшем чаде другой женщины. Эта молитва изменила ее. Просто поручить человеку помолиться означает иногда спасти, вытащить его. Будем помнить об этом.
Будем помнить рассказ о мальчике, который пришел на молебен во время бездождия с зонтиком. И все смеялись над ним: «Наивный, ну как же так?» эта история имела продолжение, когда пастырь отказался служить во время бездождия молебен, потому, что паствы пришла без зонтов. Пусть эти зонты веры будут у нас всегда наготове. Пусть мы не приходим без этих зонтов на молитву. Если мы просим, мы действительно должны знать, что ожидаемое осуществляется, ибо молитва – это особое состояние, в котором мы ищем Бога, и находим. Аминь.
