Александр Пушкин

ХОТЯ СТИШКИ НА ИМЕНИНЫ… Хотя стишки на именины Натальи, Софьи, Катерины Уже не в моде, может быть: Но я, ваш обожатель верный, Я в знак послушности примерной Готов и ими вам служить. Но предаю себя проклятью, Когда я знаю, почему Вас окрестили благодатью! Нет, нет, по мненью моему. И ваша речь, и взор унылый, И ножка (смею вам сказать) – Все это чрезвычайно мило, Но пагуба, не благодать.

В альбом

Долго сих листов заветных Не касался я пером; Виноват, в столе моем Уж давно без строк приветных Залежался твой альбом. В именины, очень кстати, Пожелать тебе я рад Много всякой благодати, Много сладостных отрад, – На Парнасе много грома, В жизни много тихих дней И на совести твоей Ни единого альбома От красавиц, от друзей.

Именины

Умножайте шум и радость; Пойте песни в добрый час: Дружба, грация и младость Именинницы у нас. Между тем дитя крылато, Вас приветствуя, друзья, Втайне думает: когда-то Именинник буду я!

Николай Некрасов

День рождения

Как много дум наводит день рожденья! Как много чувств в душе он шевелит! Тот от души его благословит И проведет с друзьями в наслажденьи. А есть другой… Болезнен и уныл, Бежит под сень родительских могил И там, в пылу преступного раздумья, Его клянет и просит у небес В удел земной, как милости, безумья, Чтоб страшный день из памяти исчез!.. Безумен тот, кто рад ему; безумен, Кто упрекать и клясть его посмел. Счастлив – сей лик ни праздничен, ни думен, Кто перед ним ни вырос, ни сробел; Кому с собой ни радости беспечной, Ни горьких мук тот день не принесет; Кому шепнет, что жизнь не бесконечна, Что больше он, быть может, не придет! 27 ноября 1840

Петр Вяземский

  Песнь на день рождения В.А. Жуковского В этот день дал Бог нам друга – И нам праздник этот день! Пусть кругом снега и вьюга И январской ночи тень; Ты, Вьельгорский, влагой юга Кубок северный напень! Все мы выпьем, все мы вскроем Дно сердец и кубков дно В честь того, кого запоем Полюбили мы давно! Будь наш тост ему отраден, И от города Петра Пусть отгрянет в Баден-Баден Наше русское ура! Он чудесный дар имеет Всех нас спаивать кругом: Душу он душою греет, Ум чарует он умом И волшебно слух лелеет Упоительным стихом. И под старость духом юный, Он все тот же чародей! Сладкой песнью дышат струны, И душа полна лучей.

Будь наш тост ему отраден, И от города Петра Пусть отгрянет в Баден-Баден Наше русское ура! Нас судьбы размежевали, Брошен он в чужой конец; Но нас чувства с ним связали, Но он сердцем нам близнец; Ни разлуки нет, ни дали Для сочувственных сердец. Нежной дружбы тайной силой И судьбе наперелом В нас заочно – друг наш милый, И мы жизнью сердца – в нем. Будь наш тост ему отраден, И от города Петра Пусть отгрянет в Баден-Баден Наше русское ура! Тихо-радостной тоскою В этот час объятый сам, Может статься, он мечтою К нам прильнул и внемлет нам, И улыбкой и слезою Откликается друзьям! Радость в нем с печалью спорит, Он и счастлив и грустит, Нашим песням молча вторит И друзей благодарит. Будь наш тост ему отраден, И от города Петра Пусть отгрянет в Баден-Баден Наше русское ура! Январь 1849  

Николай Языков

Поздравление М.Н. Дириной Сегодня ваши именины, Поздравить вас – я очень рад, Но в них я вижу – виноват – Ошибку важную судьбины: И как ей в голову пришло Апреля первое число – Сей день обманом знаменитой – На праздник вам определить; И как не стыдно ей грешить Так безрассудно и открыто! О, если б я распоряжал Судьбы таинственной делами! Я лучший день для вас избрал Между прекраснейшими днями, Тот самый день, когда весь мир Свое веселье торжествует; Когда играющий зефир Цветы роскошные целует И с тихим лепетом, слегка, Живую влагу ручейка Струями светлыми волнует; Когда под сумраком ветвей Благоухающей дубравы То сладостной, то величавый Весенний свищет соловей; Когда и небо голубое Блистает полною красой, И веет что-то неземное Над очарованной землей.- Все это кстати вам – и кто же Пенял бы мудрости судьбин, Что это время не похоже На время ваших именин? Языков Николай М.Н. Дириной 1 апреля 1825 An Treue und Gehorsam bin ich der Alte; aber ich habe mir das schwatzen angewohnt. Goethe – Egmont {*} Счастливый милостью судьбины, Что я и русской, и поэт, Несу на ваши именины Мой поздравительный привет. Пускай всегда владеют вами Подруги чистой красоты: Свобода, радость и мечты С их непритворными дарами; Пускай сияют ваши дни, Как ваши мысли, ваши взоры, Или пленительной Авроры Живые, свежие огни. Где б ни был я – клянусь богами,- В стране родной и неродной, Любим ли ветреной судьбой, Иль сирота под небесами, За фолиантом, за пером, При громе бранного тимпана, При звуке лиры и стакана, Заморским полного вином – Всегда услужливый мой гений Напоминать мне будет вас И Дерпт, и славу, и Парнас И сада Радсгофского тени. Вот вам пример: в России – там, Где величавая природа, Студент-певец, я жил с полгода. Моим разборчивым очам Являлись дивные картины: Я зрел, как ранние снега Сребром ложились на вершины И на широкие луга, Как Волги пенились пучины, Как трепетали берега, Как обнаженные дубравы Осенний ветер волновал И в пудре по полю гулял; Я видел сельские забавы, Я видел свадьбу, видел свет – И что же чувствовал поэт? Полна спасительного гнева, Моя открытая душа, Была скучна, не хороша, Как непонятливая дева. Она молила небеса Исправить воздух и дорогу И слава богу – слава богу, Я здесь.- Мой рай, моя краса, Царица вольных наслаждений, Где ты, богиня песнопений? Приди! Возвышенный твой дар Меня наполнит, очарует, И сердце юношеский жар К труду прекрасному почует! Пример не краток: нужды нет, Я обвиняюсь перед вами, Что замечтался;- но мечтами Живет и действует поэт, И дело: в мире с юных лет, Богатый творческою силой, Он пламенеет страстью милой, Душой следит свой идеал – И вот нашел… Не тут-то было! Любимец музы прозевал, (Прощай, пленительное счастье!) Пред ним в обертке божества Одни бездушные слова, Одно холодное участье. Кого ж ему любить? Мечты! Он ими сердце оживляет И сладко, гордо забывает Свой плен и райские черты Лица и мозга красоты. Ах, я забылся! От предмета Куда стихи мои летят? Простите вашего поэта, Я право прав, а виноват, Что разболтался невпопад. Так было б лучше во сто крат В моем таинственном журнале Об непонятном идеале Писать, что здесь говорено. Но будь как есть, мне все равно! Я знаю вашу благосклонность! Не удивит, не тронет вас Мой неодуманный рассказ, Моей мечты неугомонность! Пора мне кончить мой привет И скуку вашего терпенья; Когда в душе чего-то нет, Когда не сладки наслажденья, Когда любимая звезда Для вдохновенного труда Неверно, пасмурно сияет, Певец обманутый скучает И без отрады Пиэрид, Без пиитической отваги Повеся голову сидит И томно смотрит на бумаги. Теперь сердечно признаюсь – Я для Парнаса не гожусь! И будь не ваши именины, Я промолчал бы, как молчу, Когда без цели и причины Распространяться не хочу. Довольно! Нет! еще мой гений Вас просит, кланяяся вам: Не скоро ждите объяснений Его загадочным словам; Настанет время – после мая Подробно он расскажет сам, Какая сила роковая, На зло Парнасу и уму, Апрель попортила ему; Еще он просит: бога ради, Без Гарпократа никому Вы не кажите сей тетради. * В верности и повиновении я – прежний; но люблю поболтать. Гете, “Эгмонт” [Ред ]

Александр Бестужев

В День именин Ал. и В. М……..й Невольный гость в краю чужбины, Забывший свет, забывший лесть, Желал бы вам на именины Цветов прелестнейших поднестъ: Они — дыханию услада, Они — веселие очей. При них бы мне писать не надо Вам поздравительных речей: Желанье счастья без печали В цветах вы сами б угадали… Но — ах!— якутская весна Не зелена и не красна! И здешний май, холодной, дикой, Одной подснежною брусникой, А не лилеями богат. Природа спит, и в поле целом Я разжился одним пострелом, А я слыхал, такой наряд На именины не дарят. Итак, по воле и неволе Пришлось приняться за перо, Хоть я забыл в угрюмой доле Писать забавно и пестро. Примите ж это благосклонно И в шуме праздничного дня Не осудите вы меня За мой привет простой и сонной. В нем правда — каждая черта; Притом же ваша доброта По слуху, по сердцу и дома И вчуже страннику знакома… В краю зимы и дружбы зимной, Поверьте, только вы одне, Ваш разговор гостеприимной Напоминал друзьям и мне О незабвенной стороне. О, будь же добродетель та же И с нею брат ее — покой, Как неизменный часовой, У сердца вашего на страже; Да никакой печали тень Не хмурит тихий свет забавы, И, проводив веселый день, Поутру встанете вы здравы… Да будут ясны ваши сны, Как небо южныя весны, И необманчивы надежды, И перед вами все невежды, По крайней мере, хоть скромны; Совет подруги чист и верен, Знакомых круг нелицемерен, Неутомителен бостон, Ни бальных скрипок рев и стон! Когда ж на берега великой, На берега моей Невы, Покинув край морозов дикой, Стрелою полетите вы, Да встретят путницу родные, Беспечной юности друзья И все по сердцу не чужие, И вся родимая семья Благополучны и здоровы, И пылки, и разлукой новы, И смех, и радость, и расспрос, И сладкий дождь свиданья слез!!. Зачем же, искра упованья — Дожить до сладкого свиданья,— В груди моей погасла ты? Но я ступил из-за черты Сорокаверстного посланья. И мне, и вам унять пора Болтливость моего пера, Но знайте: это все с начала По пунктам истина скрепляла, Хоть неподкупна и строга; Тут не сплетал из лести кружев Ваш всепокорнейший слуга . . . …… въ. 18 мая 1829

 Владимир Бенедиктов

Авдотье Павловне Баумгартен (23 февраля 1866 г.) С дней юных вашего рожденья День благодатный мне знаком – И вот – я с данью поздравленья Теперь иду к вам стариком, Пишу больной, но дух не тужит, В расстройстве только плоть моя, А стих мне верен, рифма служит, И прежний ваш поклонник – я. Мной жизни выдержана проба, – Я и теперь всё ваш, близ гроба, Измены не было. – Не раз В движенье жизненного круга Почетного названья друга Я удостоен был от вас, – И это лестное названье Всегда всего дороже мне; Ему ношу я оправданье В душе, вам преданной вполне, Как и тогда, как я был молод. Я охладел, но коль вредит Иному чувству этот холод, То чувство дружбы он крепит, А это чувство много силы Дает мне и в дверях могилы, – С ним вам несу на много лет Живой заздравный мой привет,

Борис Пастернак

Брюсову Я поздравляю вас, как я отца Поздравил бы при той же обстановке. Жаль, что в Большом театре под сердца Не станут стлать, как под ноги, циновки. Жаль, что на свете принято скрести У входа в жизнь одни подошвы; жалко, Что прошлое смеется и грустит, А злоба дня размахивает палкой. Вас чествуют. Чуть-чуть страшит обряд, Где вас, как вещь, со всех сторон покажут И золото судьбы посеребрят, И, может, серебрить в ответ обяжут. Что мне сказать? Что Брюсова горька Широко разбежавшаяся участь? Что ум черствеет в царстве дурака? Что не безделка – улыбаться, мучась? Что сонному гражданскому стиху Вы первый настежь в город дверь открыли? Что ветер смел с гражданства шелуху И мы на перья разодрали крылья? Что вы дисциплинировали взмах Взбешенных рифм, тянувшихся за глиной, И были домовым у нас в домах И дьяволом недетской дисциплины? Что я затем, быть может, не умру, Что, до смерти теперь устав от гили, Вы сами, было время, поутру Линейкой нас не умирать учили? Ломиться в двери пошлых аксиом, Где лгут слова и красноречье храмлет? .. О! весь Шекспир, быть может, только в том, Что запросто болтает с тенью Гамлет. Так запросто же! Дни рожденья есть. Скажи мне, тень, что ты к нему желала б? Так легче жить. А то почти не снесть Пережитого слышащихся жалоб. 1923