Рассматривая вопрос о патриотизме в контексте Священного Писания, выражающего суть христианского учения в том числе и в его социальном аспекте, может показаться, что истинным последователям Христа идея любви к земному Отечеству абсолютна чужда. Подобные мысли содержаться и в размышлениях некоторых авторитетных церковных писателей и публицистов современности, которые, тем не менее, упускают из вида одно обстоятельство, свидетельствующее об обратном: уже многие сотни лет Церковь проповедует истинную любовь к земному Отечеству, воплощая ее в Предании – церковном богослужении.
Любовь к родной земле и к своим единоплеменникам свойственна человеку от природы. Чрезмерный интерес и симпатия к чему-либо чужому чаще всего будут оценены обществом как нечто неадекватное. Для православных, как и для всех христиан в целом, стоит вопрос, : насколько эта природная тяга к своему, родному соотносится с замыслом Божиим о роде человеческом, с благовестием Христовым; в какой мере природа патриотизма очищена от греховных наслоений, затемняющих образ и подобие Божие в человеке.
Однозначной оценки патриотизма в христианстве не существует: за почти 2000-летнюю историю Церкви политическая карта мира претерпела столько изменений, а новые условия жизни, в которых оказывались христиане, были всякий раз настолько неожиданными, что такой оценки трудно даже требовать от них. Вне гонений христиане всегда предпринимали попытки ужиться с существующими государственными структурами, использовать их для максимально возможного воцерковления народа: так возникали христианские государства, любить и защищать которые было несравненно легче для христианина, нежели страны и народы, которые делали жизнь христиан невыносимой.
Естественно, в периоды гонений и политических катаклизмов на первый план для христиан выдвигаются идеи из послания к Евреям: Не имамы зде пребывающаго града (μέένουσαν πόόλιν – «постоянного города», в смысле «политического центра страны»), но грядущаго взыскуем (Евр. 13, :14). Или из послания к Фессалоникийцам: Наше бо житие (πολιίτευμα – «государство») – на небесех есть(Фил. 3, :20). Развивая эти идеи, блаженной памяти о. Даниил Сысоев создал целую идеологическую конструкцию под именем «уранополитизма», последователи которой выступают против патриотизма (хотя было бы сообразнее имени воевать с «космополитизмом»). Знаменитая цитата из анонимногоПослания к Диогенту, датируемого II веком: «Для них (т.е. для христиан) всякая чужая страна есть отечество, и всякое отечество – чужбина… Находятся на земле, но суть граждане неба», предваряется на сайте уранополитов (uranopolit.ru) следующей оценкой архим. Киприана (Керна), профессора Свято-Сергиевского богословского института в Париже, основанного бежавшими от безбожной революции русскими эмигрантами: «Лучше этого не сказано ничего в христианской письменности о том, каким идеалом должны руководиться последователи Христа в своих отношениях к государству и так называемому национальному вопросу».
В самом деле, если ограничиваться историческими рамками Нового Завета, может показаться, что всякий патриотизм в корне чужд христианству. Сам Господь Иисус Христос вместо безоговорочной любви к Своему отечеству в прямом смысле слова проклинает и один из городов Своего обитания: И ты, Капернауме, иже до небес вознесыйся, до ада низведешися (Лк. 10, :15), и даже священную столицу Иудеи град Иерусалим: Иерусалиме, Иерусалиме… Се оставляется вам дом ваш пуст (Мф. 23, :37). К этому добавляется надэтнический, как, впрочем, и надсословный и надполовой, характер христианства: Несть иудей, ни эллин; несть раб, ни свободь; несть мужеский пол, ни женский: вси бо вы едино есте о Христе Иисусе (Гал. 3, :28). Из этого с неизбежностью следует, что ни о каком патриотизме в рамках одной нации или одного этноса в христианстве не может идти и речи в христианстве.
Но если обратиться к другому немаловажному источнику Священного Предания – богослужебным текстам, которыми Церковь на протяжении столетий выражает всю свою веру и все свои чаяния, мы найдем в них отражение двух видов специфически христианского «патриотизма», обусловленного двойственным бытием Церкви: по всему миру и в условиях христианской империи. Первый вид такого христианского патриотизма проистекает из идеи Нового Израиля, компактно или дисперсно обитающего по лицу всея земли. Ради мира и благоденствия всех «компатриотов»-христиан Церковь ежедневно возносит молитвы о всяком граде и стране и верою живущих в них (Ектения мирная).Новый народ Божий и удел Божий обращается к Своему Царю и Богу с просьбой защитить его от врагов видимых и невидимых, от всех природных катаклизмов, от ужасов войны и т.п.: Спаси, Боже, люди (λάαοόν – «народ») Твоя и благослови достояние (κληρονομίανκληρονομίαν – «наследство, удел»)Твое… (Молитва литии 1-ая). Этому роду христианского патриотизма свойственен ярко выраженный пацифизм: о мире всего мира (Ектения мирная), посети мир Твой милостию и щедротами (Молитва литии 1-ая). И это неудивительно, поскольку всеобщий мир является благом также и для всех христиан, а тишина правителей, хотя бы даже и языческих, есть условие для тихого и безмолвного жития во всяком благочестии и чистоте (Тим. 2, :2).
Удивительно другое: этот панхристианский «патриотизм» идет в богослужении бок о бок с другим видом христианского патриотизма – имперским. Особенно много этого имперского христианского патриотизма находится в службах Кресту Господню, силою которого христианские государи не раз и не два одерживали победы над врагами империи, а значит и – правой веры: …победы благоверному Государю Императору (имярек) на сопротивныя (в греческом оригинале: τουῖς βασιλευῦσι κατάὰ βαρβάρων – «царям против варварских народов») даруя и Твое сохраняя Крестом Твоим жительство(πολιίτευμα – «государство») (Тропарь Кресту Господню); Радуйся, Кресте, падшаго Адама совершенное избавление! О тебе бо вернейшии царие наши хвалятся, яко твоею силою исмаильтеския люди (имеются в виду нехристианские народы, потомки Измаила, нападавшие на империю с Востока)державно покаряюще (Стихира самогласна на поклонение Честному Кресту, глас 2).
Даже в евхаристической молитве свт. Василия Великого, где трудно ожидать чего-либо лишнего и чуждого христианскому мировоззрению и куда выносится самое главное для жизни верующих, среди прочих ходатайств после освящении освящения Святых Даров находится следующее: Помяни, Господи, благовернаго и христолюбиваго Государя нашего (имярек), егоже оправдал еси («которому Ты почел справедливым») царствовати на земли: оружием истины, оружием благоволения венчай его(т.е. «соделай венцом его правления истину и доброту»); осени над главою его («защити его жизнь Твоим покровом») в день брани; укрепи его мышцу, возвыси его десницу, удержави его царство(«соделай незыблемым его царствование»); покори ему вся варварския языки, брани хотящия… (Литургия свт. Василия Великого, анафора). О том же самом, хотя и без упоминания о личностях православных правителей, говорит и часто встречающаяся в богослужении молитвенная просьбавозвысить рог христиан православных (например, упоминавшаяся выше Молитва литийная 1-ая): имеется в виду не что иное, как укрепление христианского государства против всех, кто вознамерится с ним воевать. Как говорится, комментарии излишни.
Христианская империя в своих целях и задачах настолько приближалась к целям и задачам Христовой Церкви – строить жизнь по законам Царства Божия, что в некоторых песнопениях прослеживается чуть ли не отождествление Церкви и империи. Так, в эксапостиларии Кресту Господню утверждается:Крест – хранитель всея вселенныя (οιἰκουμεένης – здесь это слово употреблено в своем техническом значении «империя», поскольку Крест не может охранять те части вселенной, которые не признают Христа) и, через запятую: Крест – красота («украшение») Церкве. А в кондаке в неделю Всех святых, посвященном мученикам, опять-таки через запятую говорится: Церковь Твою, жительство(«государство») Твое Богородицею соблюди, Многомилостиве. Наиболее настоятельно отождествление Церкви и империи проводится в кондаке Кресту: Вознесыйся на Крест волею, тезоименитому Твоему новому жительству («Твоему новому государству, носящему Твое имя», т.е. «христианской империи») щедроты Твоя даруй, Христе Боже… И далее разъясняется, какие именно щедроты ожидаются от Бога для христианской империи: Возвесели силою Твоею благовернаго Государя Императора (имярек), победы дая ему на сопостаты, пособие («в качестве пособия») имущему Твое оружие мира, непобедимую победу («неодолимый знак победы», т.е. Крест Господень).
Но никакие империи не вечны. После падения Византии ее православное население, оказавшееся под мусульманскими правителями, скоро поняло, за чьи победы ему теперь молиться. Об этом хорошо свидетельствует Константинопольский Собор 1593 года, о котором часто упоминают в связи с дарованием Русской Церкви статуса Патриархата, в еще одном своем решении: «…присуждаем, чтобы благочестивейший Царь Московский и Самодержец всея России и Северных стран, как поныне воспоминается в священных службах восточной Церкви, в священных диптихах и на святых проскомидиях, так был бы возглашаем и в начале шестопсалмия по окончании двух псалмов о царе, точь в точь как он возглашается в вышепомянутых службах, то есть по имени, как православнейший Царь». Тем самым Восточные Православные Патриархи недвусмысленно декларировали свой христианско-имперский патриотизм, молясь о победах главного защитника православной веры – Российского Самодержца – над всеми врагами Православия, включая и поработившего их султана.
Ситуация, в которой оказалась Русская Церковь в результате падения Российской православной империи, была намного сложнее. Не считая анекдотических литургических казусов (БлаговерномуВременному правительству – многая лета!), очень скоро утративших всякую актуальность, в условиях большевицких гонений Церкви пришлось существенным образом изуродовать богослужебные тексты, изъяв из них все упоминания о царях, включая даже усопших. Появились двусмысленные выражения в роде: победы дая нам на сопостаты, которые при необходимости можно было истолковать и как проявление советского патриотизма (для властей), и как тайные молитвы о свержении строя (для «инакомыслящих»).
Обобщенные молитвы за неважно какую страну, безликие власти и не сильно христолюбивоевоинство стали звучать в православных храмах не только в Советском Союзе, но и во всем православном рассеянии, включая Западную Европу и Америку, редуцировав христианский патриотизм до «панхристианского» вида. Развал Советского Союза на конкурирующие государства не прибавил ясности в вопрос патриотизма, свидетельством чему является нынешнее кровавое противостояние в Новороссии, с обеих сторон которого находятся члены одной и той же Православной Церкви.
Смеем высказать предположение, что и возвращение Креста Господня в герб России (на коронах, скипетре и державе), и недавнее возвращение в текст анафоры свт. Василия Великого молитв о победах правителей «над варварскими народами, хотящими войны», являются неслучайными звеньями в цепи возрождения православного имперского патриотизма, на протяжении веков вливавшего силу духа во всех, кто отдавал свои жизни за православную веру, православного Царя и православное Отечество.Хочется надеяться, что Россия, храня верность Православию, еще сможет хотя бы некоторое время исполнять долг удержания мира от окончательного отпадения от Бога и правды Его. Об этом наши сугубые молитвы, в этом суть нашей сознательной и оправданной нашей верой любви к нашей Родине.
Священник Михаил Асмус, клирик храма Покрова Пресвятой Богородицы в Красном селе города Москвы.
