Сегодняшнее акафистное пение, в котором мы прославляем Пресвятую Деву, предваряет праздник Ее Рождества. Через два дня происшедшее более двух тысячелетий назад вновь развернется перед нами, призывая каждого из нас войти в это сверх историческое событие.
Евангельское чтение, которое мы только что слышали, будет читаться и в канун праздника Рождества Пресвятой Девы. Но определенное на этот день чтение, вопреки строгой хронологии, устремляет нас вперед, повествуя о том, что произошло только после Благовещения. Чтобы осмыслить этот временной скачок, необходимо заглянуть немного назад.
Ветхий Завет — это евангелие терпения. Поворачиваясь назад и всматриваясь в начало истории человечества, можно заметить, возможно, самую парадоксальную вещь – Бог творит мир в шесть дней. То есть Тот, Кто является Единственным Всемогущим Началом всего бытия, способный в мгновение ока создать самый идеальный мир, тратит на акт творения целых шесть дней. В этом повествовании раскрывается, наверное, и самая удивительная черта Божественного характера, которая, в нашем понимании, становится, словно антиномией Всемогуществу Бога, и эта черта есть Божественное терпение или Божественное промедление.
Современному человеку трудно представить, как возможно такое сочетание несочетаемого. И для человека Древнего мира это было тоже за пределами мысли. Во многих мифологических рассказах древности акт творения, если и представляется как несколько растянутый процесс, то обычно результат его всегда отрицателен, неприятен самим творцам. Например, шумерские боги стремятся уничтожить плоды своего творчества, они ненавистны им с первого взгляда, они свидетельство их неполноценности. Подобно мыслят и другие мифотворцы, это мы заключаем из трудов Гесиода о творении человека. Создание мифа — это всегда проекция взглядов, чувств человека на создаваемый им характер богов. Из этого следует, что могущественные боги и терпение — это две не- совместимые вещи. И действительно, почему бы не избавиться от мысли, что-то творить, если «земля была безвидна и пуста» да еще и «тьма над бездной» после первой творческой попытки, разве это не отличный повод?
Современный художник Скотт Адамс попытался определить творчество как позволение самому себе совершать ошибки, тогда как искусство — это знание того, какие из этих ошибок стоит оставить. Но распознание того, что станет искусством, приходит не сразу, для этого и нужен еще один акт – акт терпения. Поэтому то, что сегодня «безвидно и пусто», то, что сегодня является «ошибкой», завтра может стать полноценным искусством. Но для этого нужно найти ценность, спрятанную даже в несовершенстве, «искру истинного света в неудавшемся» (Гвардини Р. Познание веры. Брюссель. 1995, с.16).
Да, Библейский писатель комментирует первый акт творения — «земля была безвидна и пуста»- и по-человечески – это ошибка, но уже через несколько строк, на «второй день» творения писатель восклицает : «и увидел Бог, что это хорошо» (Быт 1:8,10,12,18,21,25,31). И так повторяется семь раз. То, от чего отказались бы языческие боги, как от неполноценного, то раскрывает подлинное совершенство Того, Кто способен как бы выйти из Себя, заглянуть в завтрашний день. Вот эта способность и заключается в терпении. Она и отличает Бога от богов человеческой проекции.
Божественное терпение остается тайной для Библейского писателя. Ни в момент нарушения заповеди первым человеком, ни в момент попытки построить Вавилонскую башню Бог не оставляет Своего творения и не отворачивается от него. Лишь накануне потопа Библейский писатель запишет: «и раскаялся Господь, что создал человека на земле» (Быт 6:6). Вот, казалось бы, настал момент, когда пора поставить точку в творчестве и сложить свой мольберт. Но история Богочеловеческих отношений не заканчивается на этом, в ней возникают новые главы, в одной из которых мы находим и другие слова: «забудет ли женщина грудное дитя свое…? Но если бы и она забыла, то Я-, говорит Господь,- не забуду тебя» (Ис 49:15).
И в сегодняшнем Евангельском чтении мы с Вами видим плоды этого терпения. Две семьи, Захария и Елизавета, Иоаким и Анна, которых мы встречаем на заре Нового времени, терпеливо несут бремя бесплодия, трагическое несовершенство, и Бог, восполняет их неполноту, если так можно выразиться, претворяет в подлинное Искусство в их Детях. Праведная Елизавета, всю свою жизнь ожидавшая того времени, когда у нее родится ребенок, встречает Пресвятую Деву, Богородицу. И в этой встрече получает свое завершение еще более тягостное промедление — многовековое ожидание человечества своего Спасителя. Теперь уже Сам Бог выходит навстречу человеку словами Пресвятой Девы, Своей Матери, приветствует праведную Елизавету.
Бог терпит страдания людей вместе с ними, потому что видит человека через вечность. Это терпение не отстраненное безмолвие, это деятельный порыв, это та поспешность, с которой Пресвятая Дева стремится во град Иудин. Евангелист Лука не упоминает названия города, указывая лишь область, в которой он расположен. Это не случайно. Имя Иуды в переводе с еврейского означает «славить», «возносить руки в хвале». Но этимологически это имя восходит к слову, которое переводится как «ось». Объединяя оба значения, мы получаем очень важную для нас парадигму, в которой хвала становится осью, способным перевернуть непросто землю, как верил древний философ, но изменить наш взгляд на неподвижные, как нам кажется, наши негативные обстоятельства. Встречаясь с трудностями, мы на расстоянии прославления от перемен. «Но Ты, Святой, живёшь среди славословий Израиля» (Пс. 21:4). Вот адрес, по которому мы находим Бога, это хвала.
