Александра Аникина: Он станет памятью народа
Любой стране, любому народу нужны великие пророки. Солженицын не раз становился жертвой несправедливых слухов, распущенных нарочно, с целью скомпрометировать его, или же по незнанию. Даже сейчас, когда его уже нет в живых, на пресс-конференции, посвященной выходу его тысячестраничной биографии, задаются вопросы об истинной художественной ценности его произведений, о преувеличениях числа жертв репрессий в его книгах, о приукрашивании фактов. Глядя на то, как Людмила Сараскина, компетентный автор биографии писателя, годы проработавшая бок о бок с Солженицыным, легко отвечает на вопросы и развенчивает многолетней давности клевету, возникает вопрос: а нужны ли и важны ли на самом деле этим однодневным критикам его труды? Стоит возникнуть более привлекательному куску пирога, они переключатся на него.
А Солженицын… Со временем ошибки писателя забудутся в пользу его искренности. В его книгах виден взгляд живого человека, одинокого в своей миссии, но неизменно честного с читателем. В нашей истории не так много подобных Солженицыну людей, чтобы их забывать. Другой вопрос — останется ли он в памяти людей субъективным историком ушедшей эпохи или же человеком, избравшим для себя путь правды, которую он видел своими глазами и о которой считал своим долгом рассказать. Первое скорее выберут люди, которые с творчеством писателя знакомы по слухам. Второе — те, кто прочитал хотя бы одну его повесть.
В конце концов, Солженицын мог умереть от рака, мог умереть на войне, мог умереть в ссылке. Он избежал этих смертей, чтобы в своих тридцати томах «стать памятью, памятью народа, который постигла большая беда», как говорил он сам.
Андрей Островский:
Войны выигрывают школьные учителя
Думается, наиболее важно то, каким Солженицын предстанет в глазах новых поколений, для которых он будет уже не современником, а личностью сугубо исторической. Ведь очевидно, что ученые мужи будут изучать его работы и писать по ним серьезные научные статьи. Но главнее то, что закладывается в сознании еще с детства. Как говорил Бисмарк, войны выигрывают не столько генералы, сколько школьный учитель…
Я считаю, что при изучении истории двадцатого века было бы совсем небесполезно включать отрывки из произведений Солженицына в учебники. Лично для меня раз и навсегда определило отношение к личности Сталина и его противоречивому времени прочтение одной-единственной главы «Император Земли» из романа «В круге первом».
В учебниках по обществознанию могли бы занять свое достойное место некоторые места из «Как нам обустроить Россию» — работы, во многом актуальной и сегодня, и во все времена российской истории.
Нельзя также забывать, что Солженицын — еще и подлинный художник. И написанные им образы должны, несомненно, быть изучаемы в школах будущего. Взять, скажем, уже упоминавшийся роман «В круге первом». Его герой Глеб Нержин делает осознанный нравственный выбор, отказываясь сотрудничать с системой, противной его духу. Здесь мы переходим к столь объемному и сложному понятию, как мораль. Такого предмета в школах нет, и едва ли он появится там к 2045 году. Но изучение литературы все-таки может тесно переплетаться с изучением морали — при правильном ее преподавании. Разумеется, наивно было бы предполагать, что школьники будущего вдохновятся нравственными примерами героев Солженицына настолько, что тут же начнут вести иной, высокоморальный образ жизни. Но, по крайней мере, знание подобных примеров может и должно, на мой взгляд, препятствовать выработке примитивной психологии, не знающей каких-либо нравственных законов.
Андрей Афанасьев:
XXI веку нужен другой пророк
Солженицына можно назвать не только истинным гуманистом, но и патриотом России. Но той страны, которую он любил или хотел бы любить, как мне кажется, не существует.
Писатель осуждал «дикую приватизацию» и разграбление страны при Ельцине. Он не видит ничего удивительного в том, что народ перестал доверять правым силам, так как в период их расцвета как раз и происходил тот самый «раздел пирога». Демократическая идея дискредитировала и изжила сама себя еще в середине 90-х. Мое поколение знает это и без подсказки Солженицына. В детстве я на полном серьезе думал, что нет ничего плохого в том, что один дядя «заказал» другого дядю, чтобы забрать его деньги. Бизнес и ничего личного. За надломленность и потерянность мы должны быть благодарны именно демократам, экспортировавшим в свое время из-за рубежа все самое низкое и жуткое. Взамен сомнительной, но все-таки действенной системы ценностей строителя коммунизма мы получили установку «бабло побеждает зло» и с гордостью надели на себя футболки с этой надписью. Ни о каком гуманизме, который так самозабвенно проповедовал Солженицын, не могло быть и речи в те дни.
С приходом Путина, к которому писатель относится с куда большей симпатией, чем к его предшественнику, Россия начала постепенно восстанавливаться от удара, сразившего ее в 1991 году. Солженицын не нужен нам для того, чтобы понять, что наша страна может существовать только в качестве империи и мировой державы. Для того чтобы консолидировать нацию, нужен не пророк, а сильный лидер, способный повести за собой. Единственной возможной национальной идеей Солженицын считал сохранение вымирающего русского народа, наследника Византии и носителя уникальной православной культуры. Мне кажется, что это программа-минимум. Чтобы мы выжили в будущем, население России должно увеличиться минимум в два-три раза, причем за счет «титульного» (как бы ни восставали против этого слова либеральные мыслители) русского народа. Чтобы это осуществилось, национальной идеей должно стать восстановление великой Российской Империи. Солженицын, кажется, относился к слову «империя» так же, как и создатель саги «Звездные войны» Джордж Лукас. Большая, зловещая империя, стремящаяся уничтожить демократию и свободу…
Все, что писал, говорил и делал Солженицын, — история. Он величайший пророк ХХ века, и я уверен, что его еще очень долго будут помнить. Нам же в будущем понадобится пророк века ХХI, который, судя по первому десятилетию, должен будет еще сильнее чувствовать мир и людей. Обновление идей и ценностей — единственный способ выжить в это новое время. И наследие Солженицына, к сожалению, вряд ли нам в этом поможет.
Наталья Мурзина:
Спорить с «Архипелагом» невозможно
Когда уходят гиганты, муравьи начинают суетиться с удвоенной скоростью.
Но на что направлены их силы? На написание некрологов, собраний сочинений, томов и статей. Они скапливаются на имени Солженицына большой грудой мертвых букв, пеплом которых его посыпали еще при жизни. И эта вереница размышлений, тезисов и лакированных клише будет преследовать его память, особенно в годовщины смерти, а может быть, и в сороковины. Муравьи на миг всполошатся, а потом снова войдут в привычную колею. А гиганта сделают литературным хрестоматийным персонажем…
У каждой страны — свой путь. Универсального рецепта демократии, социального и гражданско-правового общества просто-напросто не существует. Этот путь складывается из глубинного народного самосознания с его собственной уникальной культурой.
А где осталось наше самосознание?
Есть такой вид соли, которая и вправду может стать несоленой.
На самом большом континенте есть такой народ, который перестал быть самим собой, но… не смог долго ломать сам себя.
Он почти потерял соль, но где-то на уровне генетики она все же осталась и порой заявляет о себе самым неожиданным образом.
Солженицын своим примером засвидетельствовал, что в любой ситуации у человека есть свобода мыслить, чувствовать, сострадать, говорить и верить — правда когда-нибудь обнажит все, что держалось на клевете, страхе и деспотизме. Все это рухнуло по слову Писателя.
Невозможно спорить с «Архипелагом». В нем — стихийная сила, цельность, несгибаемость и честность. Одним словом, соль.
После похорон Писателя о нем было и будет написано много опусов, чаще пафосных и подобных моему, да и память будет почитаема — сейчас так принято. Но унаследовали ли мы его дух?..
Когда уходят гиганты, да еще единственные в своем роде, остается пустота. Но все же… Дорогу осилит идущий. А идти — очередь наша.
То, что вчера было ненужным и устаревшим, завтра может найти приверженцев. И, кажется, уже находит. По законам генетической памяти. Или… по каким-то другим.
Фото Юлии Тютриной ФОМА
