(25 июня 1970 года — 26 декабря 1974 года) ректор Ленинградской Духовной Академии
Архиепископ Мелитон (в миру Михаил Дмитриевич Соловьев) родился 27 октября 1897 г. в селе Свищевка Чембарского уезда Пензенской губернии. Его мать, Мария Григорьевна, еще до его рождения посвятила его Пресвятой Богородице в молитве перед чтимой иконой Казанской Божией Матери, а после рождения сына все силы свои отдавала воспитанию мальчика в вере и строгом благочестии. С шести лет Михаил Соловьев пел в церковном хоре. В 1906 г. он поступил в Духовную школу с миссионерским уклоном, которую окончил в 1912 г. В 1914 – 1915 он учился в Тамбовском миссионерском училище. Но затем в связи с началом Первой мировой войны в здании училища разместился военный госпиталь, Михаил Соловьев был призван на военную службу в интендантское подразделение.
В 1918 г. Михаил Соловьев сблизился со священником Иоанном Козловым, который служил в селе Никольский Поим Чембарского уезда Пензенской губернии. Здесь он подружился с Василием Надеждиным, студентом Московской духовной академии. Эта дружба сохранялась на протяжении многих лет. Оба друга приняли священство в 1922 г. Отец Михаил стал служить на приходах Пензенской епархии, а отец Василий — в Москве, в церкви Святителя Николая у Соломенной сторожки, прихожанами которой после закрытия академического храма стали многие преподаватели Тимирязевской сельскохозяйственной академии.
В 20-е годы прошедшего века начались гонения на Русскую Православную Церковь. Одной из форм жесткой идеологической борьбы были открытые диспуты со священниками и миссионерами в присутствии многочисленных слушателей, в основном верующих. Отец Михаил, получивший хорошую миссионерскую подготовку, оказался активным участником многих диспутов с безбожниками в Пензенской епархии.
В те же годы возникло обновленчество, с которым отцу Михаилу также пришлось вступить в борьбу. Он бесстрашно обличал обновленцев с амвона. Отца Михаила трижды арестовывали и сажали в тюрьму, но прихожане дважды добивались его возвращения на приход. В третий раз его лишили регистрации и предъявили обвинение в антисоветской пропаганде, припомнив, очевидно, его выступления на диспутах. Между тем в его приходе обновленцы взяли верх, и отца Михаила выпустили из тюрьмы, но приказали покинуть пределы Пензенской области, угрожая новым арестом. Отец Михаил по совету и протекции отца Василия Надеждина перебрался в Москву.
Здесь он вошел в тесный круг православных верующих, священников и прихожан Никольского, что у Соломенной сторожки, храма, которые группировались вокруг будущих священномучеников и исповедников Василия Надеждина, Владимира Амбарцумова и Михаила Шика.
Отец Михаил Соловьёв получил приход в селе Ильинском Можайского района Московской области. Частыми гостями в Ильинском у отца Михаила были его московские друзья. Известная православная поэтесса Надежда Александровна Павлович в тот период снимала дачу в Ильинском и духовно окормлялась у отца Михаила. В 1933 г. она привезла в Ильинское Сергея Алексеевича Никитина, будущего епископа Стефана, недавно освобожденного из лагеря. Бывшим заключенным в те годы не разрешалось жить в пределах ста километров от Москвы, и какое-то время Сергей Алексеевич жил и был даже прописан у отца Михаила.
Отец Михаил очень чтил отца Иоанна Кронштадтского и, будучи уже епископом, рассказывал случаи, свидетельствовавшие о благодатной связи молодого батюшки с прославленным русским старцем. Однажды, в начале 30-х годов, он ночью нес портрет отца Иоанна по опустевшей Москве из одного дома в другой. Времена были страшные, и приходилось соблюдать величайшую осторожность, так как святой кронштадтский пастырь вызывал особую ненависть у богоборцев. Навстречу владыке попался бесноватый, который с криком стал исповедовать отца Иоанна святым, а потом в страхе убежал прочь. Как-то отцу Михаилу приснился сон, будто отец Иоанн просит его, ещё священника: «Исповедуй меня!» Отец Михаил смутился и стал отказываться, но отец Иоанн настаивал, и отец Михаил поднял было епитрахиль, но в ту же минуту проснулся. Днем к нему явились «товарищи» и стали допытываться, считает ли он отца Иоанна Кронштадтского святым. Сначала отец Михаил замялся, а потом вдруг вспомнил слова батюшки: «Исповедуй меня!» — и ответил твердо и однозначно: «Да, считаю».
В январе 1934 г. храм в Ильинском закрыли и арестовали отца Михаила. Он был осужден на три года лагерей и отправлен на строительство Байкало-Амурской магистрали (БАМ-1). Семью выселили из приходского дома, и матушка Вера с шестью детьми и родителями отца Михаила ютилась в маленькой комнатке у знакомых в Можайске.
Отца Михаила Соловьева освободили в 1936 г., и он с семьей перебрался в Малоярославец, где в 1931 г. после ареста и выхода за штат обосновался отец Михаил Шик. Затем семья Соловьевых переселилась в деревню Бородухино, расположенную в шести километрах от Малоярославца, и матушка стала учительствовать в местной школе. В Пензенской области отцу Михаилу удалось получить паспорт без отметки о судимости, и он, выдержав соответствующие экзамены на курсах учителей, стал учительствовать вместе с супругой. Благодаря чистому паспорту в последующие годы отец Михаил избежал арестов и уцелел в страшном для православного духовенства 1937 году.
Московские друзья помогли построить дом в Бородухине, и семья после стольких лет мытарств зажила своим домом. В доме была специально устроена небольшая каморка, в которой отец Михаил тайно совершал богослужения.
В 1941 г., когда немцы подходили к Москве, отца Михаила мобилизовали в армию как раз накануне захвата немцами Малоярославца. Вместе с другими мобилизованными он оказался в Наро-Фоминске. В городе царили паника и неразбериха: командиров не было, никто не знал, куда нужно идти, чем заниматься. Некоторые новобранцы решили разойтись по домам и уговаривали отца Михаила присоединяться к ним. Однако он решительно отказался дезертировать. После изрядных мытарств он был направлен на Урал, где прослужил до окончания войны в чине старшего лейтенанта интендантских подразделений.
После войны отца Михаила назначили директором школы в деревне Бородухино. Но и в эти годы он оставался тайным священником, совершал богослужения у себя в доме, иногда сослужил со знакомым священником в Николо-Сергиевском храме села Передолье Калужской области.
В конце 1953 г. он приехал в Ленинград, а в январе следующего года был назначен настоятелем Михаило-Архангельского храма в городе Дно Псковской епархии. В марте того же года его перевели в Казанский собор города Луги Ленинградской области.
Все знакомые, навещавшие отца Михаила в период его служения в Луге, отмечали его духовное горение и ревностное служение на ниве Христовой. Он как бы вернулся в родную стихию. Его службы отличались проникновенностью, внутренней сосредоточенностью и особой красотой, которую его служению сообщали великолепная дикция и умение владеть голосом. Проповеди его отличались логической безупречностью, которая, однако, не мешала им быть горячим пастырским словом, проникнутым евангельской любовью и нравственной мудростью.
В 1958 г. скончалась матушка Вера, а в 1959 г. отошла ко Господу мать владыки Мария Григорьевна, которая воспитала его в любви к Православной Церкви и направила на нелёгкий священнический путь. Скорби свои владыка Мелитон переносил с удивительным терпением и покорностью воле Божией. К его священническим обязанностям прибавились многочисленные обязанности благочинного. В 1963 г. отец Михаил заочно окончил Ленинградскую духовную академию, защитив кандидатскую диссертацию.
Время было сложное, начались хрущёвские гонения на Русскую Православную Церковь. Отца Михаила вызывали уполномоченные по делам религии (сотрудники соответствующего отдела КГБ) и требовали закрытия большинства приходов Лужского благочиния. Отец Михаил категорически отказывался подписывать какие-либо документы о закрытии храмов, за что подвергался резким нападкам местной прессы. Вскоре власти спровоцировали смуту в его приходе, и священноначалие вынуждено было в 1965 г. вывести его за штат.
В этот период своей жизни отец Михаил жил в семье своей дочери Нины в Гатчине и часто наведывался в Москву. Бывая в Москве, он обязательно навещал семью своего покойного друга отца Василия Надеждина, а также Николая Евграфовича Пестова, с которым, по-видимому, обсуждал его труды по нравственному богословию. В 50-70-х годах эта работа Николая Евграфовича, основанная на святоотеческой литературе, распространялась через «самиздат» под названием «Пути к Совершенной Радости». Впоследствии, в пору своего ректорства в ЛДА, владыка Мелитон говорил, что многие студенты изучают «Добротолюбие» по работе Николая Евграфовича.
В ноябре 1966 г. отец Михаил был назначен настоятелем Троицкого храма в городе Всеволожске Ленинградской области.
В начале 1970 г. отца Михаила назначили духовником ленинградских духовных школ. Вскоре отец Михаил принял монашеский постриг в Троице-Сергиевой Лавре с именем Мелитон в честь мученика из числа 40 мучеников, пострадавших в Севастийском озере. Затем последовало возведение новопостриженного монаха в сан архимандрита, а 26 июля 1970 г. за Божественной литургией в Свято-Троицком соборе Александро-Невской Лавры была совершена хиротония архимандрита Мелитона во епископа Тихвинского, викария Ленинградской и Новгородской епархии. Владыка Мелитон прожил долгую жизнь – почти 90 лет, и впоследствии возникла легенда о том, что митрополит Антоний (Мельников) сказал митрополиту Никодиму: «Владыко, что же вы такого старика посвящаете себе в викарии». «Э, владыко, он и нас с вами еще переживет», – ответил тот. Так и произошло на самом деле.
Сразу же после хиротонии во епископа Тихвинского владыка Мелитон был назначен ректором Лениградской духовной академии и занимал этот пост около пяти лет. Он быстро завоевал уважение и любовь преподавателей и студентов, которые прозвали его «дедушкой». Владыка читал курс «Новый Завет». Он давал своим студентам не только глубокие и обширные знания, но учил их проявлять человеколюбие и христианскую отзывчивость к любому человеку. Сам он был открыт для всех, и каждый мог найти в сердце владыки сочувствие, понимание и поистине Христову любовь.
В конце 1974 г. владыку Мелитона на должности ректора сменил тогда епископ, а ныне Патриарх Московский и всея Руси Кирилл (Гундяев). Владыка Мелитон с радостью принял свою отставку. «Для ректорства у меня не хватает ни образования, ни административных способностей, — говаривал он, — а вот владыка Кирилл будет замечательным ректором».
Владыка Мелитон совершал богослужения во многих городах епархии. Служил он просто, ничем не подчеркивая своего сана, без особой торжественности, но на его службах в храмах в первые же минуты устанавливалась сосредоточенная благоговейная тишина, свидетельствовавшая о высоком молитвенном настрое молившихся. Его знали и любили прихожане многих храмов, а вот у уполномоченных по делам религии он вызывал острое недовольство и многие придирки и нарекания.
Как викарный архиерей, владыка Мелитон принимал посетителей по разным вопросам. От владыки при его общении с посетителями веяло такой доброжелательностью и любовью, что просители сразу же обретали надежду на понимание и поддержку. Он часто оказывал материальную помощь незнакомым людям, даже тем, кто обращался к нему за помощью по телефону. К нему приходили не только просители, но и жаждущие утешения и совета, и для всех у него находилось мудрое слово и теплое сочувствие. Как-то один молодой священник со скорбью пожаловался ему, что в его семье рождаются одни дочери, а он очень хочет сына. «Вы знаете, — утешил его владыка, — дочери — это замечательно: они сохранят очаг вашей семьи. Вот я, например, езжу к дочерям, как домой, а к сыну — в гости, так как у невестки другой быт».
Отзывчивость к чужим страданиям всегда была характерной чертой владыки Мелитона, но он не просто успокаивал скорбящего человека — он помогал ему увидеть духовный смысл происшедшего, разглядеть сквозь мрачные тучи отчаяния и горя сверкающие дали Царства Небесного, понять не умом, но сердцем великое милосердие Божие, неиссякаемую любовь Божию к Своему творению. Вот что он писал своему знакомому, узнав о смерти его жены: «А вот о том, что умерла ваша супруга Зинаида Фаддеевна, что же очень-то переживать. У меня скончалась жена в 1958 году в возрасте 64 лет. А затем мама скончалась в возрасте 83 лет. Жили мы все хорошо. Я сам и хоронил их. Меня спрашивали: как это вы нашли в себе силы их отпевать? А для меня странным казался этот вопрос. Ведь я провожал их в Жизнь Вечную. Они для меня не мертвые. Это я чувствую и в это верю непреложно. Даже постигаю разумом своим. И я чувствовал общение с ними, и до сих пор ощущаю руководство мною моей мамы. Они ведь ближе к Господу, и их можно просить о своих нуждах. Вот так и вы отнеситесь к этой мнимой потере вашей супруги. Просите ее молитв, и она помолится за вас. Это очень верно, дорогой Евгений Васильевич».
В конце июля 1986 г. владыка Мелитон занемог, свою последнюю литургию он совершил 21 июля, в день празднования обретения Казанской иконы Божией Матери, которую почитал с особенным благоговением. После этого дня он уже не мог посещать храм, но ежедневно причащался Святых Христовых Таин дома. Врачи определили у него рак поджелудочной железы и предрекли мучительную смерть. Однако во второй половине августа ему неожиданно стало лучше, и в сентябре он даже принимал друзей и знакомых. Когда митрополит Алексий (будущий Патриарх Московский и всея Руси), получил назначение на Ленинградскую кафедру, он с сердечным вниманием и истинно христианской любовью отнесся к умиравшему владыке и навещал его каждый день. И это было поистине Небесным Даром страждущему архипастырю.
Владыка Мелитон, вопреки предсказаниям врачей, умирал тихо и без особых болей, но он переживал последнее и самое трудное испытание христианина — богооставленность, когда человек остается один на один со своей скорбью и своей болью и познает свою человеческую немощь. По словам одной из дочерей, владыка переживал это огненное испытание и очень страдал нравственно. Посещения митрополита Алексия приносили ему облегчение, и он становился бодрее.
Скончался владыка Мелитон в день осеннего празднования Казанской иконе Божией Матери, 4 ноября 1986 г., и был похоронен на Большом Охтинском кладбище, у алтаря храма Святителя Николая. На поминальной трапезе его друг архимандрит Клавдиан свою речь закончил словами: «Я любил его и пользовался его любовью. Владыка перешел в тот мир, где все земное теряет свою значимость. Если мы будем его хвалить, он не порадуется, будем поносить — не обидится. Он ждет от нас одного — искренней и сердечной молитвы, на что мы и ответим». 
