Александр Грин: «Вот что, молодой человек, я верю в Бога»

Александр Грин: «Вот что, молодой человек, я верю в Бога»

«Он с полным правом мог бы сказать о себе словами французского писателя Жюля Ренара: “Моя родина — там, где проплывают самые прекрасные облака”. Грин писал почти все свои вещи в оправдание мечты. Мы должны быть благодарны ему за это. Мы знаем, что будущее, к которому мы стремимся, родилось из непобедимого человеческого свойства — умения мечтать и любить», — так говорил К. Паустовский о своем любимом писателе Александре Грине.

Наследие Грина гораздо обширнее, чем кажется. Его ранние рассказы довольно мрачны, исполнены горькой иронии, и это неудивительно — жизнь часто оборачивалась к писателю мрачной, суровой стороной. И тем более удивительно, что Грину удалось сохранить в себе способность не только верить в светлое, но и сообщать эту веру другим.

Писатель А. Варламов в своей книге «Александр Грин» (ЖЗЛ, 2005) замечает: «Он родился в один год с Андреем Белым и Александром Блоком, умер в одно лето с Максимилианом Волошиным. В сущности — чистые временные рамки Серебряного века, все были дети страшных лет России, еще не знавшие, что самое страшное ждет Россию впереди. Но даже в пестрой картине литературной жизни той поры Грин стоит особняком, вне литературных направлений, течений, групп, кружков, цехов, манифестов, и само его существование в русской литературе кажется чем-то очень необычным, фантастическим, как сама его личность. И в то же время очень значительным, необходимым, даже неизбежным, так что представить большую русскую литературу без его имени невозможно».

Александр Степанович Гриневский родился 11/23 августа 1880 года в городе Слободской Вятской губернии. С самого детства его непреодолимо тянуло к поиску иной жизни. Действительность же, с которой приходилось сталкиваться, была весьма далека от того, к чему тяготела его душа. С ранних лет Грина манили морские путешествия. Навязчивой мыслью о море писатель впоследствии наделил одного из своих известнейших персонажей, капитана Грея из «Алых парусов». Так же, как сам Грин, его Грей запоем читал книги о мореплавателях, убежал из дому, чтобы стать матросом, а потом, попав на корабль, проходил через испытания, постигая основы морской жизни. Правда, Грей довел до конца дело, которое не удалось Грину в реальности — стал капитаном.

А у писателя все сложилось иначе. Он некоторое время пробыл матросом на судне, курсировавшем по маршруту Одесса-Батуми, но вскоре покинул корабль и стал искать себя в других видах деятельности.

Грин провел жизнь в непосильном труде, нищете и недоедании. Но взгляд его остался наивен и чист

К. Паустовский, трепетно относившийся к творчеству Грина, посвятил ему очерк «Сказочник», который вошел в повесть «Черное море»: «Грин — человек с тяжелой, мучительной жизнью — создал в своих рассказах невероятный мир, полный заманчивых событий, прекрасных человеческих чувств и приморских праздников. Грин был суровый сказочник и поэт морских лагун и портов. Его рассказы вызывали легкое головокружение, как запах раздавленных цветов и свежие, печальные ветры. Грин провел почти всю жизнь в ночлежных домах, в грошовом и непосильном труде, в нищете и недоедании. Он был матросом, грузчиком, нищим, банщиком, золотоискателем, но прежде всего — неудачником. Взгляд его остался наивен и чист, как у мечтательного мальчика. Он не замечал окружающего и жил на облачных, веселых берегах. Романтика Грина была проста, весела, блестяща. Она возбуждала в людях желание разнообразной жизни, полной риска и “чувства высокого”, жизни, свойственной исследователям, мореплавателям и путешественникам. Она вызывала упрямую потребность увидеть и узнать весь земной шар, а это желание было благородным и прекрасным. Этим Грин оправдал все, что написал».

Александр Гриневский проходил солдатскую службу в 213-м Оровайском резервном пехотном батальоне, расквартированном в Пензе. В 1902 году дезертировал, но был пойман в Камышине. Сохранилось довольно примечательное казенное описание его внешности той поры: «Рост — 177,4. Глаза — светло-карие. Волосы — светло-русые. Особые приметы: на груди татуировка, изображающая шхуну с бушпритом и фок-мачтой, несущей два паруса»…

Из казематов Грин бежал, вскоре познакомился с эсерами и втянулся в революционную деятельность. И почти сразу, в 1903 году, был арестован за пропагандистскую работу среди матросов в Севастополе. За попытку побега Грин был переведен в тюрьму строгого режима. Через 2 года писатель был освобожден по амнистии. Но на этом его злоключения не закончились: в 1906-м Грин снова был арестован (на сей раз в Петербурге) и выслан на 4 года в Туринск Тобольской губернии. Оттуда бежал в Вятку, а после — в Москву, по поддельным документам. Кажется, что в эти годы Грин находил для своего внутреннего стремления к светлому выход именно в революционной деятельности. И хотя впоследствии он не любил вспоминать об этом периоде своей жизни, безусловно, впечатляет его неостановимость, упрямство в попытках достижения цели.

Эти непростые впечатления находят свое воплощение в ранних рассказах писателя, таких как «Зимняя сказка» и «Сто верст по реке», где появляется мотив бегства из тюрьмы или с каторги.

Романтика в творчестве Грина должна быть воспринята не как “уход от жизни”, но как приход к ней

М. Щеглов в статье «Корабли Александра Грина» замечает: «Во многих гриновских рассказах поставлен в разных вариациях один и тот же психологический опыт — столкновение романтической, полной таинственных симптомов души человека, способного мечтать и томиться, и ограниченности, даже пошлости людей каждого дня, всем довольных и ко всему притерпевшихся… Романтика в творчестве Грина по существу своему должна быть воспринята не как “уход от жизни”, но как приход к ней — со всем очарованием и волнением веры в добро и красоту людей, в отсвет иной жизни на берегах безмятежных морей, где ходят отрадно стройные корабли…»

Псевдоним А. С. Грин впервые появился под рассказом «Случай», датированным 1907 годом. А через год у Грина вышел первый сборник «Шапка-невидимка» с подзаголовком «Рассказы о революционерах».

В 1909 году родилась первая романтическая новелла Грина «Остров Рено». Затем последовали и другие произведения этого направления — «Колония Ланфиер» (1910), «Зурбаганский стрелок» (1913), «Капитан Дюк» (1915). В этих произведениях формируется некое фантастическое пространство, которое получит впоследствии название «Гринландия» — с легкой руки литературоведа К. Зелинского. Исследователь творчества А. Грина Т. Загвоздкина дает этому пространству, этой вымышленной стране такую характеристику: «Гринландия — это мироздание, … вселенная, у которой есть свои пространственно-временные параметры, свои законы развития, свои идеи, герои, сюжеты и коллизии. Гринландия — это предельно обобщающий, романтически-условный миф ХХ века, имеющий символическую природу».

Мысленные, как сейчас сказали бы «виртуальные» побеги в «Гринландию» продолжали спасать писателя и во время службы в Красной Армии, где он тяжело заболел и был отправлен в Петроград. Там в 1920 году Грину удалось получить комнату в «Доме искусств», в которой он прожил с 1921-го по 1924 год. Соседями писателя по «Дому» были Н. Гумилев, М. Шагинян, В. Ходасевич, М. Лозинский, О. Мандельштам.

Непростые условия быта, казалось, только помогали писателю погружаться в иную реальность и создавать светлые, волшебные миры. В. Рождественский, один из соседей Грина, вспоминал: «В комнате ничего не было кроме маленького кухонного стола и узкой кровати, на которой спал Грин, покрываясь потрепанным пальто. Писал Грин мученически, с утра до сумерек, весь окутанный клубами папиросного дыма… Было в нем в эти минуты что-то, напоминающее облик незабвенного Рыцаря Печального Образа. Он так же самозабвенно и сосредоточенно погружался в свою мечту и не замечал окружающей убогой обстановки».

В 1923 году вышла в свет «повесть-феерия» «Алые паруса», которая впоследствии стала визитной карточкой писателя. Считается, что прообразом главной героини повести с фантастическим именем Ассоль стала жена Грина, Нина Николаевна. В очередную годовщину их свадьбы писатель говорил ей: «Ты мне дала столько радости, смеха, нежности и даже поводов иначе относиться к жизни, чем было у меня раньше, что я стою, как в цветах и волнах, а над головой птичья стая. На сердце у меня весело и светло».

Не так прост, как может показаться, образ мечтательницы Ассоль. Некоторые считают, что Грин рисует нам инфантильную девушку, которая не может найти соприкосновение с реальностью и верит лишь в иллюзию. Однако Ассоль — необычный человек. Она зорко и проницательно видит то, что большинству не под силу разглядеть, сила ее веры настолько сильна, что все исполняется. Вот какое описание внутренней жизни героини встречается нам в повести: «Бессознательно, путем своеобразного вдохновения она делала на каждом шагу множество эфирнотонких открытий, невыразимых, но важных, как чистота и тепло. Иногда — и это продолжалось ряд дней — она даже перерождалась; физическое противостояние жизни проваливалось, как тишина в ударе смычка, и все, что она видела, чем жила, что было вокруг, становилось кружевом тайн в образе повседневности».

Когда душа человека таит зерно чуда, сделай ему это чудо… Новая душа будет у него и новая у тебя…

И то чудо, «обыкновенное», которое Грин показывает нам в «Алых парусах» — отнюдь не из ряда сказочных трюков. Может казаться несколько разочаровывающим, что за девушкой приходит не небожитель, не какой-нибудь Лоэнгрин, а самый что ни на есть земной Грей, который подслушал, подглядел и «сфабриковал» чудо. Но писатель с помощью самого персонажа поясняет нам свою мысль, и капитан Грей произносит: «Вы видите, как тесно сплетены здесь судьба, воля и свойство характеров; я прихожу к той, которая ждет и может ждать только меня, я же не хочу никого другого, кроме нее, может быть именно потому, что благодаря ей я понял одну нехитрую истину. Она в том, чтобы делать так называемые чудеса своими руками. Когда для человека главное — получать дражайший пятак, легко дать этот пятак, но, когда душа таит зерно пламенного растения — чуда, сделай ему это чудо, если ты в состоянии. Новая душа будет у него и новая у тебя…»

Священник Пафнутий Жуков из Сыктывкара увидел в романтической повести Грина глубоко религиозное содержание: «О том, что „Алые паруса“ — пророческая книга, свидетельствует слишком многое. Вот ее символы: море — символ вечности, корабль — Церкви, жених — Спасителя, простирающего к нам руки с Креста, а описание цветущей розовой долины – символ вечного блаженства и общения с небесными ангелами. В те дни, когда изгоняли и убивали священников и сжигали Евангелие на уличных кострах, в советской России человек писал книги. Писал где попало — на камне, на ящике, на чужих столах в нетопленой квартире. И вот в душе Грина разверзлась такая пустота, что он едва не кричал от страха. Мы не знаем — думал ли он в этот момент о Боге, но знаем, что Бог помнил о нем и вложил в его измученное сердце пророческие слова, обращенные к тем, кто еще верил, что мир — это не только кровь, голод, предательство. И вот эта книга перед нами. Давайте прочтем ее пророчество: “…Однажды утром в морской дали под солнцем сверкнет алый парус. Сияющая громада алых парусов белого корабля двинется, рассекая волны, прямо к тебе…, и ты уедешь навсегда в блистательную страну, где всходит солнце и где звезды спустятся с неба, чтобы поздравить тебя с приездом”».

В 1924 году Грин покинул Петроград и отправился на юг, сначала в Феодосию, а затем в Старый Крым. Этот «крымский» период стал очень плодотворным для писателя: из-под его пера выходят повести «Блистающий мир» (1924), «Золотая цепь» (1925), «Бегущая по волнам» (1928), «Джесси и Морггиана» (1929), цикл рассказов.

В своей книге А. Варламов приводит отрывок из письма Грина В. Калицкой: «…Религия, вера, Бог –– эти явления, которые в чем-то искажаются, если обозначить их словами. <…> Не знаю, почему, но для меня это так… Мы с Ниной верим, ничего не пытаясь понять, так как понять нельзя. Нам даны только знаки участия Высшей Воли в жизни. Не всегда их можно заметить, а если научиться замечать, многое, казавшееся непонятным в жизни, вдруг находит объяснение».

Грин — Домбровскому: «Лучше извинитесь перед собой за то, что вы неверующий. Хотя это пройдет, конечно. Скоро пройдет»

В этой же книге приведен любопытный факт: «Писателю Юрию Домбровскому, которого в 1930 году послали к Грину взять интервью от редакции журнала “Безбожник”, Грин ответил: “Вот что, молодой человек, я верю в Бога”. Домбровский далее пишет о том, что он смешался и стал извиняться, на что Грин добродушно сказал: “Ну вот, это-то зачем? Лучше извинитесь перед собой за то, что вы неверующий. Хотя это пройдет, конечно. Скоро пройдет”».

* * *

Сейчас домик в Старом Крыму, где провел последние годы жизни писатель, стал мемориальным домом-музеем. Дом маленький, саманный, без электричества, с земляными полами. В одной из комнат полностью сохранена обстановка, скромный быт, который окружал писателя. И сердце сжимается, когда видишь, в каких аскетических условиях жил Грин: железная кровать у окна, кушетка, на которой спала Нина Николаевна, рабочий стол писателя, за которым были созданы и запечатлены около 50-ти сюжетов, часы и шкура барсука, служившая писателю прикроватным ковриком. Этот маленький белый домик Нина Николаевна, жена Грина, когда-то получила в обмен на свои золотые часики (подаренные Александром Степановичем). Поразительно, но это было их первое собственное жилище (до этого приходилось скитаться по съемным комнатам)! Писатель, уже тяжело больной, обрадовался новому жилищу: «Давно я не чувствовал такого светлого мира. Здесь дико, но в этой дикости — покой. И хозяев нет». Из раскрытого окна он любовался видом окрестных гор. В теплые ясные дни кровать выносили во двор, и писатель много времени проводил в саду, под любимым орехом.

Там же, в Старом Крыму Александр Степанович с супругой часто посещали церковь. Нина Николаевна вспоминала: «Идет служба. В церкви молящихся ни души, только священник и дьячок справляют всенощную. Лучи заходящего солнца косыми, розовыми полосами озаряют церковь. Задумчиво и грустно. Мы стоим у стены, близко прижавшись друг к другу. Церковь меня волнует всегда, обнажая душу, скорбящую и просящую о прощении. За что? — не знаю. Стою без слов, молюсь настроением души, прошу словами милости Божьей к нам, так уставшим от тяжелой жизни последних лет. Слезы струятся по лицу моему. Александр Степанович крепче прижимает мою руку к себе. Веки его опущены, и слезы льются из глаз. Рот скорбно и сурово сжат».

Последняя прижизненная фотография А.С. Грина. Старый Крым, июнь 1932 г.

Последняя прижизненная фотография А.С. Грина. Старый Крым, июнь 1932 г.

Нет у меня зла и ненависти ни к одному человеку на свете, я понимаю людей и не обижаюсь на них»

За два дня до смерти Грин попросил, чтобы к нему пришел священник. В последнем письме к жене он говорил: «Он предложил мне забыть все злые чувства и в душе примириться с теми, кого я считаю своими врагами. Я понял, Нинуша, о ком он говорит, и ответил, что нет у меня зла и ненависти ни к одному человеку на свете, я понимаю людей и не обижаюсь на них. Грехов же в моей жизни много и самый тяжкий из них — распутство, и я прошу Бога отпустить его мне».

***

К. Паустовский, многое сделавший для сохранения памяти об Александре Грине, вспоминал о своем посещении последнего пристанища писателя: «Перед уходом из Старого Крыма мы прошли на могилу Грина. Камень, степные цветы и куст терновника с колючими иглами — это было все. Едва заметная тропинка вела к могиле. Я подумал, что через много лет, когда имя Грина будет произноситься с любовью, люди вспомнят об этой могиле, но им придется раздвигать миллионы густых веток и мять миллионы высоких цветов, чтобы найти ее серый и спокойный камень».

С 1941 года книги Грина перестали печататься. Однако, после 1953 года его произведения стали популярны и издавались миллионными тиражами — благодаря усилиям К. Паустовского, Ю. Олеши и других писателей. В 2000 году к 120-летию со дня рождения А. С. Грина Союз писателей России, администрация города Кирова и города Слободского учредили ежегодную Российскую литературную премию им. А. Грина за произведения для детей и юношества, проникнутые духом романтики и надежды. День рождения и день памяти писателя в Старом Крыму неизменно сопровождаются празднованиями, так называемыми «гриновскими чтениями», разнообразными мероприятиями. В 2005 году при поддержке друзей домика Грина был возрожден ежегодный праздник поднятия Алых парусов на горе Агармыш над Старым Крымом. Паруса поднимаются над городом почитателями творчества писателя на рассвете 23 августа, в день рождения Александра Грина.

«Когда дни начинают пылиться и краски блекнуть, я беру Грина. Я раскрываю его на любой странице. Так весной протирают окна в доме. Все становится светлым, ярким, все снова таинственно волнует, как в детстве», — эти слова Даниила Гранина оживляют и для нас память об Александре Грине, замечательном русском писателе.

Анна Минакова

Православие.ru


Опубликовано 22.09.2014 | | Печать

Ошибка в тексте? Выделите её мышкой!
И нажмите: Ctrl + Enter