Евангелист Лука, описывая гефсиманское моление, упоминает об одном эпизоде, который отсутствует в других Евангелиях. А именно: во время моления Христа в Гефсиманском саду «явился… Ему Ангел с небес и укреплял Его» (Лк. 22: 43). Вроде бы ничего необычного, текст привычен нам, и мы не воспринимаем его критически. А между тем данный эпизод затрагивает важную богословскую проблему: может ли Творец всего принимать укрепление от твари? Ответ на этот вопрос находится в Предании Православной Церкви. В данном контексте под словом «Предание» мы понимаем не только мысли святых отцов, но и иконографию сюжета «Молитва в Гефсиманском саду» в православной иконе. Важным для анализа темы представляется сопоставление христианских образов Востока и Запада.
Византия; XI в.; памятник Евангелиарий (Athos, Dionisiou 587); местонахождение Греция. Афон, монастырь Дионисиат
Святитель Афанасий Александрийский, живший в IV веке, говорит об ангельском укреплении в несколько апофатических тонах; он пишет, что Христос был «как бы ободряемый и утешаемый им»[1], то есть не в прямом смысле, но неким прикровенным образом. Более определенно по этому поводу пишет святитель Епифаний Кипрский, он говорит о том, что не нуждался Сущий Бог в укреплении, но «дабы исполнилось сказанное в великой песне Моисея, воспетой в пустыне, где он говорил: “Поклонятся Ему все сыны Божии и да укрепят Его Ангелы Божии” (Втор. 32: 43)»[2]. Примечательно, что именно эти слова отсутствуют в Масоретском тексте Библии, в том самом тексте Ветхого Завета, который вплоть до X века по Р.Х. редактировали иудеи-масореты, «подчищавшие» пророческие и мессианские места. Не остался без внимания и рассматриваемый фрагмент, из которого исчезли упоминания о поклонении сынов Божиих и укреплении ангелов[3]. Но что это было за укрепление?
В образе, представленном святителем Епифанием, ангелы являются не укрепляющими, но укрепляемыми: «Потому что в них крепло славословие к тому, чтобы славить Бога, так как Он прославляется непрестанно от ангелов небесных и духовных животных, вопиющих и говорящих: “Тебе принадлежит сила, Твоя держава, Тебе принадлежит крепость” (1 Пар. 29: 11–12)». Ангел, воспевая молитву Спасителю, возвещает Его собственную крепость, бывшую от начала, – в этом и явилось укрепление от ангела[4]. Ту же мысль высказывает и святитель Иоанн Златоуст; он говорит, что не силу получил Христос от ангела, но пение, и даже более – славословие: «Твое, Господи, царство и сила»[5]. Интересную мысль мы находим у блаженного Феофилакта; он говорит, что пение ангела восхваляло домостроительство Господне: победу над смертью и крепость Господню, с которой Спаситель совершил это дело, и в пении ангела звучали слова: «Твоя, Господи, крепость!»[6]. То есть, дополняя святителя Епифания, блаженный Феофилакт говорит о крепости Господней, явившейся в воплощении и спасении[7]. Примечательно, что святитель Димитрий Ростовский даже говорит об имени этого ангела. Он считает, что им был архангел Гавриил, «ибо имя Гавриил значит “крепость Божия”»[8].
Интересно, что споры вокруг толкования этого маленького эпизода с новой силой вспыхнули в эпоху V Вселенского Собора. Дело в том, что в догматической системе Феодора Мопсуестийского Христос постоянно «возрастал духовно» – через преодоление искушений, и ангелы в некоторой мере помогали в этом Христу. В числе прочих нечестивых сочинений Феодора на V Вселенском Соборе были рассмотрены фрагменты с ложным толкованием Гефсиманского борения.
В них Феодор пишет: «Почему Он нуждался в пришествии и явлении ангела, который во время испытания восставлял Его дух, укреплял Его бодрость, воодушевлял Его на предстоящую неизбежность страдания, располагал Его к мужественному перенесению мучений, воспламенял Его на терпеливое преодоление зол, показывал плод от перенесения настоящих мук – имеющую последовать после страданий перемену Его состояния на доброе состояние славы? Ибо кто, по слову евангелиста, укреплял Его, то есть ангел, тот этими словами придавал Ему мужества и убеждал Его стать выше природной слабости и, укрепляя Его мысли, делал Его мужественнее»[9]. И далее: «Объятый во время страданий сильным страхом нуждается в явлении ангела, укрепляющего Его для перенесения и преодоления угрожающих зол (Лк. 22: 43)»[10].
И когда прочитаны были эти фрагменты, святой Собор воскликнул: «Это мы уже осудили; это уже мы предали анафеме; анафема Феодору Мопсуестийскому, анафема Феодору и его писаниям. Они чужды Церкви; они чужды православным; они чужды отцам; они полны нечестия; они чужды соборам; они восстают на Священное Писание; один Феодор, один Иуда»[11].
Как видим, сочинения Феодора с подобным толкованием были осуждены V Вселенским Собором. Удивительно, как Феодор Мопсуестийский и святитель Иоанн Златоуст, будучи когда-то очень близкими друзьями и имея даже одного учителя, столь сильно разошлись в понимании Писания, причем один был прославлен Церковью, а другой осужден ею.
Но не только Феодора осудил святой Собор – он также осудил и сочинения блаженного Феодорита Кирского, написанные против святителя Кирилла Александрийского. И среди этих осужденных произведений мы находим такой отрывок: «Итак, кому мы припишем следующее… Кому неведение и страх, кто нуждался в помощи ангелов? Если это свойства Бога Слова, то таким образом мудрость обнаруживает неведение»[12]. И хотя сам блаженный Феодорит не был осужден, но эти произведения были преданы анафеме.
Итак, в рассматриваемом вопросе мы обнаруживаем, что святые отцы отвергают суждение, будто Создатель получал помощь от твари. Но архангел Гавриил воздавал славословие Творцу, воспевая не только Его Божественную крепость, но и крепость, которую Он явил в человеческом естестве. И в этом пении сам ангел укреплялся, подавая нам пример в прославлении Творца.
Мозаики собора святого Марка, Италия. Венеция, XIII в. Византийская традиция
Моление о Чаше, фрагмент фрески. Монастырь Высокие Дечаны, Сербия, Косово. Неф. XIV в.
Гефсиманское моление. Соборный храм монастыря Пантократор на Афоне XVI в.
Моление о чаше. Апостолы в Гефсиманском саду. Фреска. Ц-вь Богоматери Перивлепты в Охриде Византия. Македония. 1295 г.
Иконография гефсиманского борения имеет византийские корни. Самые ранние из дошедших до нас образцов датируются XI–XII веками. Примечательно, что византийские образы отображают именно святоотеческое толкование этого эпизода. Так, например, в византийском Евангелиарии XI века гефсиманское борение изображается в виде трех сюжетов: а) Христос с апостолами, б) Христос восходит на гору, в) Ангел воздает хвалу и славословие коленопреклоненному Христу.
Интересно, что на данной миниатюре ангел изображается позади Христа, руки его раскрыты в молении. Внизу горы находятся одиннадцать учеников, трое из которых спят[13].
Похожие сюжеты встречаем:
- в мозаиках XIII века – в соборе святого Марка,
- на сербских фресках XIV века (Косово. Монастырь Высокие Дечаны. Неф),
- на Афонских иконах XVI века.
Подобный сюжет встречается и на фреске храма Богоматери Перивлепты в Охриде, датируемой 1295 годом. Но на ней изображается не один, а два ангела, будто иллюстрируя уже упомянутую песнь Моисея: «Поклонятся Ему все сыны Божии и да укрепят Его Ангелы Божии»[14]. Эту песнь, как мы помним, святитель Епифаний прообразовательно относит к явлению ангела в Гефсиманском саду. Таким образом, толкование святителем Епифанием слов Моисея нашло удивительный отклик на стенах македонского храма.
1100г; Италия. Север Италии; XII в.; местонахождение Италия. Болонья. Городской музей средневековья
Тайная вечеря, Омовение ног, Моление о чаше, Предание Иуды, Новгород 15 в.
Греция; XVI в.; местонахождение Греция. Афон, монастырь Дионисиат (2)
Параллельно с таким иконописным типом существовал иной, в котором фигура ангела помещалась перед Спасителем, но ладони были всё так же распростерты в молении. Так, на итальянской резной иконе 1100 года Спаситель представлен возносящим моление Отцу. От Отца же посылается ангел, который, склонив главу, славит крепость Господню. Об этом иконописном изводе пишет Дионисий Фурноаграфиот в своем «Ерминии»: «Среди вертограда с деревами Христос стоит на коленах, возведши руки и очи к небу. С лица Его каплет на землю кровавый пот. Над Ним во свете виден ангел, простерший к Нему руки».
Такой же образ встречается в Новгородской иконе XVI века и на сербских фресках XVI века.
В то время как на православном Востоке иконописцы следуют святоотеческому Преданию, на Западе идет отрыв искусства от Церкви. Эпоха Возрождения возвеличивает героев языческих мифов и легенд. Западный художник на одних картинах изображает древнегреческих богов, на других – героев Священного Писания. Конечно же, древнегреческая и древнеримская мифологии не могли не синтезироваться в воображении художника с сюжетами Священного Писания.
Себастьян Риччи Моление о Чаше 1730
Адриан ван де Вельде XVII в.
Эль Греко, 1605 год
Хонтхорст, Геррит ван XVII в.
Джорджо Вазари. XVI в
Гефсиманское моление. Людовико Караччи. 1590 г.
Ангел, славословящий Господа, трансформируется в древнегреческого бога Гермеса, возвещающего герою волю небожителей[15]. Вместо яблока, которое Гермес принес Парису, у ангела-Гермеса появляется чаша. Ангел словно напоминает, какой подвиг должен совершить герой. Он уже не славословит, но снисходительно-укоряюще указывает герою на высшую волю, которую тот должен исполнить.
Школа или худ. центр Екатеринбурга. Конец XIX — начало XX вв.
Каким образом у ангела в руках оказывается чаша? Неужели он хочет показать, что Христос не знает, что Ему «должно много пострадать, и быть отвержену старейшинами, первосвященниками и книжниками, и быть убиту, и в третий день воскреснуть» (Лк. 9: 22)? Конечно, Христос знает о грядущем и Петра называет сатаной за то, что тот просит отвергнуться уготованной Отцом чаши. Так западно-католический иконографический тип моления в Гефсиманском саду не вполне соответствует святоотеческому Преданию. С течением времени данная иконография проникает и в Православную Церковь. Конечно же, мифологические штрихи западных икон отшлифовываются, но перед нами всё равно Христос, предстоящий перед ангелом с чашей.
Итак, даже такая исследованная тема, как страсти Христовы, может открыть новое. Как следует из вышеизложенного, в сюжете «Молитва в Гефсимании» ангел явился не для того, чтобы укрепить Творца всех, но дабы воздать славословие Богу. Данный сюжет получил развитие в визуальных образах. Иконография сюжета сложилась в Византии, но со временем претерпела изменения, так что даже появились расхождения со смыслом евангельского текста. Безусловно, данный беглый обзор не исчерпывает полноты и значимости этой темы, но цель статьи – привлечь внимание к более подробному изучению Предания о жизни и смерти Христа.
Византийская миниатюра. XIII в.
[1] Афанасий Александрийский, святитель. Толкование на Псалмы //http://www.orthlib.ru/Athanasius/ps068.html.
[2] Епифаний Кипрский, святитель. Слово якорное // http://tvorenia.russportal.ru/index.php?id=saeculum.v.e_06_0601.
[3] Но в Церкви наибольший авторитет имел другой перевод книг Ветхого Завета – перевод 70 толковников. Эта работа была осуществлена в III–II веках до Р.Х. еврейскими мудрецами. Данным текстом пользовались апостолы, святые отцы, проживавшие в Восточной части Римской империи. Именно этот перевод был взят за основу святыми Кириллом и Мефодием.
[4] Епифаний Кипрский, святитель. Слово якорное.
[5] Иоанн Златоуст, святитель. О Святой и Единосущной Троице //http://www.ispovednik.ru/zlatoust/Z02_2/Z02_2_65.htm.
[6] Феофилакт Болгарский, блаженный. Толкование на Евангелие от Луки // http://pagez.ru/lsn/0100.php.
[7] Так же думает и свт. Епифаний: «Так и пред учениками явился Ангел, который покланялся Владыке своему, не неведал преизбытка человеколюбивого домостроительства Его, но удивлялся таковому бывшему в Нем действию крепости, победившему диавола, притупившему жало смерти, восторжествовавшему над началами и властями, сокрушившему силу греха. И по преизбытку удивления Ангел говорил в славословии, покланяясь: “Тебе принадлежит крепость, Владыко. Ибо Ты укрепился против смерти, против ада и против диавола, чтобы притупить жало ее и изгнать ее из человечества”». –Епифаний Кипрский, святитель. Слово якорное.
[8] См.: Димитрий Ростовский, святитель. Собор святого архангела Гавриила.
[9] Деяния Вселенских соборов. Казань, 1913. С. 37.
[10] Там же. С. 40.
[11] Там же. С. 47.
[12] Там же. С. 127.
[13] По Евангельскому тексту, Христос оставил всех учеников под горой и только трех возвел с собой на гору – тех, которые видели Царство Божие, пришедшее в силе на Фаворской горе.
[14] Епифаний Кипрский, святитель. Слово якорное.
[15] Сцена греческой мифологии «Гермес приносит яблоко раздора Парису» формально напоминает гефсиманское моление в западно-католической трактовке.
Диакон Петр Михалев
