“Пемптусии” была предоставлена замечательная возможность побеседовать с иеромонахом Лукой из монастыря Григориат. Темой нашего разговора стала личность блаженной памяти старца Георгия Капсани.
Пемптусия: Отец Лука, мы хотели бы спросить Вас о некоторых сторонах личности старца. На протяжении сорока лет он являлся игуменом большой афонской киновии. Можно ли считать, что он взрастил здесь дух исихазма, или это никак не соответствует киновиальному монашеству?
Иеромонах Лука: Это большая честь для нас – говорить о столь великой личности, которую Бог подарил нашему монастырю, Святой Горе и Церкви. И все, о чем я буду говорить, будет сказано по благословению нашего достопочтенного кафигумена, отца Христофора.
И отвечая на ваш вопрос, скажу, что в своих многочисленных статьях и беседах старец подчеркивал: православное монашество является и должно являться исихастским. В противовес западному, деятельному монашеству, ставящему своей целью социальные, научные активность и служение.
П.: Что подразумевал старец, говоря об “исихастском монашестве”?
Л.: Он имел в виду монашескую традицию, переданную нам святыми отцами Церкви. Такое монашество подразумевает борьбу за очищение души и тела от страстей, просвещение ума и сердца, причастие Божественному.
П.: И здесь мы хотели бы попросить Вас прояснить кое-что: можно ли жить согласно канонам исихазма в крупной киновии? Существуют ли какие-либо препятствия этому?
Л.: Монах, живет ли он в пустыне или в киновии, имеет одну основную задачу: исполнять волю Бога взамен того, что он сам считает правильным. Тем самым он освобождается от своих эгоистичных желаний. Это является началом очищения от страстей, началом исихастской жизни. И в этой духовной работе – очищении от страстей – очень помогает киновия. Общаясь с многочисленными братьями, монах обнаруживает свои страсти. После этого он может перейти к сердечной молитве и исихии. В нашем монастыре живет истинный исихаст – старец Авксентий.
П.: А ежедневные заботы?
Л.: Заботы… Старец говорил нечто очень важное: тишина и святая исихия – это две совершенно разные вещи. Первое – это отсутствие шума и забот, в то время как святая исихия – это деятельная духовная работа, в которой человек отвращает свой ум от забот, обращая его к сердцу, и здесь, благодаря сердечной молитве, встречает Бога. К этой молитве проще прийти в пустыне, где человек находится в тишине. Однако она возможна и в киновии. Реже – в мире. Святой Силуан Афонский служил экономом Пантелеимонова монастыря, и под его надзором находились тысячи работников этой большой русской киновии. И, несмотря на это, он стал подлинным монахом-исихастом.
П.: Старец Георгий также являлся исихастом?
Л.: В своей речи на острове Китира спустя некоторое время после кончины старца я сказал следующее: “Несмотря на свое полное забот служение, не оставлявшее времени для каждодневного молитвенного труда, глубоко в душе старца обитал Божественный дар психи. Будучи игуменом, он радостно принимал людей, был по отношению к ним приветливым и благостным, подолгу слушал обо всех их делах и трудностях, сочувствовал и сострадал, и разум его при этом не был пленен смятением, волнением и беспокойством. Он быстро возвращался к своей умной работе. Сердце его было безмятежно, словно морская глубина. В душе он был исихастом, творцом молитвы”. Сейчас же я скажу проще: он был исихастом-киновиархом.
П.: Существуют ли примеры из его жизни и пастырства, подтверждающие тот факт, что он взращивал как в своем монастыре, так и на Святой Горе в целом традиции исихазма?
Л.: Как я уже упоминал, в своих статьях и устных беседах он демонстрировал исихастский и трезвенный характер святогорского и, в целом, православного монашества. Он и сам был движим этим духом на протяжении всех лет своего игуменства. Он не стремился к мирской деятельности. Старец выходил в мир только по приглашению церковных епископов, а также посещал как проповедник и духовник женские монастыри. Только по послушанию. Как вы знаете, он много писал и оставил огромное количество устных бесед. Тем не менее, он никогда не хотел появляться на телевидении. “Это забота не монаха, – говорил он, – а мирских пастырей нашей Церкви”.
Монахам он советовал заниматься умной молитвой, сосредоточением ума, избегая пустословия и бесцельных мирских разговоров. Сам он никогда не говорил лишнего. Все было умеренно и созидательно. В своих беседах старец был приветлив и доброжелателен, вежлив, любезен, но никогда не пустословил. Подчеркивал значение смирения, считая его основой аскезы и подлинной исихастской жизни.
Однажды его посетил известный представитель левого движения Костис Москов, который, воодушевленный присутствием на Святой Горе молодых, образованных и одаренных монахов, предложил старцу отправить их в мир заниматься социальной борьбой. На что старец ответил ему: “Костис, знаешь ли ты, чем мы отличаемся от вас? Вы боретесь с эгоизмом других. Мы же боремся со своим личным эгоизмом”. Третий участник этой беседы тогда спросил Москова: “Костис, ты понял, что сказал тебе старец?”
Я помню, как однажды старец Георгий посетил монастырь Ватопед. Еще был жив старец Иосиф. Георгий задал Иосифу вопрос: “Как я могу хранить свой разум, имея столько забот в монастыре?” И старец Иосиф ответил: “Если все совершается во славу Божию, это само по себе и хранит разум”.
В общественных афонских делах, таких как, например, финансирование восстановительных работ, он всегда придерживался позиций, обеспечивающих сохранение исихастского характера Святой Горы. Его очень печалило неразумное использование технических средств. Он хотел иметь в своем распоряжении лишь самое необходимое для исполнения пастырского долга. Некогда был поставлен вопрос об упразднении самоуправления Святой Горы. Старец встал вместе со Священной общиной и всеми кафигуменами на его защиту, видя в этом гарантию сохранения исихастского духа Святой Горы.
П.: Давайте перейдем к рассмотрению вопросов другого уровня. В частности, догматики.
Л.: С радостью.
П.: Старец всего себя отдавал защите православной традиции, боролся с синкретическим экуменизмом на протяжении всей жизни. Как ему удавалось сочетать эту деятельность с исихастской жизнью?
Л.: Это правда, он стоял во главе богословских споров. Однако он не утратил сердечной исихии, как не сделали этого и великие отцы Церкви, призванные Богом встать на защиту православия. Он писал и действовал бесстрастно, что способствовало его сердечной тишине. Он любил Бога, и поэтому занимался богословием, следовал святым отцам и подчинялся традиции, которую от них унаследовал. Избегал обмирщения. Страсти и обмирщение изгоняют из сердца исихию.
П.: Старец принял участие в диалоге с монофизитами.
Л.: Не только. Он участвовал во всех богословских спорах. Многие его тексты с 70-х годов и по сегодняшний день касаются диалога с римо-католиками. Он писал и о диалоге с протестантами, так называемым Всемирным Советом Церквей. Но его позиция в отношении монофизитов была вполне конкретной. Как член комитета Священной Общины по вопросам догматики, он составлял тексты, принятые впоследствии Священной Общиной. И по ее вмешательству было предотвращено образование некоего объединения, которое могло бы нанести ущерб Православной Церкви и нашей православной вере.
П.: Какова центральная идея антимонофизитских сочинений старца?
Л.: Она состоит в том, что современные антихалкидонцы, то есть копты, армяне, сиро-яковиты, не отошли от монофизитских воззрений своих отцов, осужденных на Вселенских Соборах. Объединение, которое было предложено создать, должно было стать соединить две христианские группы с взаимными догматическими обязательствами, иными словами, лишенное единства веры и верности православной христологии, как предполагает православная экклисиология.
П.: Как старец Георгий, исихаст-киновиарх, как мы его назвали, с таким рвением предался внешнему миссионерству?
Л.: Да, это вторая большая тема, центральная в его пастырской деятельности. Я думаю, что ответ наш ваш вопрос кроется в добродетели послушания. Он имел послушание старцу Паисию (теперь уже святому Паисию) Святогорцу. Он отправил к старцу блаженной памяти отца Косму Асланидиса из монастыря св. Григория, чтобы тот позаботился о раскрытии таланта Иоанна Асланидиса, тогда мирянина. И когда после гибели Космы в автокатастрофе миссия в Колвези (Конго) утратила своего главу, опять же из послушания тогдашнему митрополиту Центральной Африки Тимофею, он отправил туда о. Мелетия (нынешнего митрополита Катанги).
В сердце исихаста говорит Дух Святой, и исихаст отвечает Ему: “Говори, Господи, раб Твой слушает”. Так происходило и со старцем.
П.: Завершая наш разговор, мы хотели бы поблагодарить Вас за эту беседу, которая, как мы сказали в начале, имела целью представить некоторые стороны личности и деятельности старца Георгия.
Л.: Да, его деятельность была поистине многогранной, поскольку благодать Божья украсила его душу многочисленными дарами. Я в свою очередь благодарю вас за то, что по вашей доброте мы смогли почтить старца этой беседой, и надеюсь, что она обернется славой Богу и пользой Церкви.
П.: Спасибо. Да пребудет с нами его молитва.
Л.: Дай Бог и вам сил продолжать ваше душеполезное дело и славить в нем Бога.
П.: Большое спасибо.
